Я направился было к письменному столу, потом вернулся назад, привлече
нный видом ее одежды. Одно за другим я трогал ее платья. Подойдя к тому, кот
орое она надевала чуть раньше, я приподнял его обеими руками и прижался л
ицом к мягкой ткани. «Элиза, Ц подумал я, Ц пусть время окажет мне еще одн
у услугу и остановится в этот восхитительный момент, чтобы я мог остатьс
я в нем навсегда».
Время, разумеется, не остановилось, да и не могло, и, когда истек маленький
его отрезок, я выпустил платье из рук, и оно с шуршанием легло на место, а я п
одошел к письменному столу.
На нем лежало письмо, два сложенных листка, на обороте одного из которых я
увидел свое имя. Мной овладело беспокойство. Прочитала ли она и расшифро
вала все-таки мои слова? Я быстро развернул листки и принялся читать.
Из первых же фраз становилось очевидным, что она не раскрыла моего секре
та.
«Уважаемый сэр!
Отдаю должное вашим бесценным знакам внимания от 21 - го т
екущего месяца и сожалею, что в этот момент не нахожусь в ваших объятиях. К
акая глупость заставила меня покинуть ваши объятия?
Уже далеко за полночь Ц время, когда сонные актрисы (и не только они
) зевают. Мне надлежит быть с тобой в постели Ц ведь я только что взглянул
а на твое дорогое лицо и послала тебе воздушный поцелуй, а теперь, как прил
ежная женщина, сто раз подрядрасчешу свои волосы, а потом опять лягу рядо
м с тобой.
Расчесывая волосы, я вдруг подумала: "Я люблю тебя, Ричард!" Мое сердц
е сильно забилось от такой радости, что мне захотелось написать о своих ч
увствах. Если я этого не сделаю, то, вполне возможно, растолкаю тебя, чтобы
это сказать, а мне ни в коем случае не хочется нарушать твой безмятежный с
он. Я люблю тебя, мой Ричард. Так люблю тебя, что, будь я на улице, стала бы пля
сать и собрала бы толпу, и надерзила бы полицейскому, меня бы арестовали, и
я бы совершенно опозорила себя из-за этого счастья. Я стала бы бить в бара
бан, дуть в рожок и расклеиватъ по всему миру плакаты, возвещающие о том, ч
то я люблю тебя, люблю, люблю!
И все-таки, несмотря на все это, я не так счастлива, как хотелось бы, к
ак могла бы быть. Мне все время мерещится какая-то подкрадывающаяся к нам
тень. Почему наша любовь не в силах ее прогнать? Меня иногда посещает одна
невыносимая мысль, которая отнимает у меня все силы. Мысль о том, что я пот
еряю тебя также внезапно, как ты пришел ко мне. Загадочно, как ты говоришь
Ц под покровом теней и независимо от моей воли. Я так боюсь, любовь моя. Я в
оображаю себе ужасные вещи, и меня не отпускает тревога. Скажи мне, что не
надо волноваться. Я знаю, что ты уже это говорил, но продолжай повторять Ц
снова и снова, Ц пока страх не будет смыт приливом твоих уверений. Уверь
меня, что все хорошо. Меня без конца преследует страшное предчувствие, чт
о нашей свадьбе помешает какая-то ужасная вещь.
Нет, надо прекратить этот мрачный ход мыслей и думать только о наше
й любви. Мы предназначеныдруг другу и никому другому. Я знаю, что это правд
а. Сегодня ночью я, кажется, в точности узнала, что такое любовь. (Теперь я мо
гла бы в совершенстве сыграть Джульетту.) Это ключ ко всем сердцам, и твоя
любовь навеки отомкнула мое сердце. Для меня этот мир начинается и конча
ется тобой.
Не буду ничего больше писать. Спокойной ночи, любимый. Может быть, в
эту самую минуту ты видишь меня во сне. Надеюсь на это, ибо люблю тебя всем
сердцем и душой. О - о, быть бы мне в этом сне!
Я сейчас слишком утомлена, чтобы написать еще хоть слово. И все же, п
еред тем как уснуть, напишу еще три.
Я тебя люблю.
Элиза».
Сквозь слезы радости я проследил взглядом до ее приписки. «P. S. Я любл
ю тебя, Ричард» . Заглянув в следующий листок, я улыбнулся еще шире.
«P. P. S. Не помню, упоминала ли я об этом».
Потом моя улыбка пропала. Она написала что-то еще.
«Я не хотела писать об этом, но чувствую, что должна. Когда я вешала в
шкаф твой сюртук, из внутреннего кармана выпала пачка сложенных листков
. Я не собиралась их читать (и не стала бы без твоего разрешения), но нечаянн
о увидела некоторые из строчек. У меня такое чувство, что там заключается
ответ на тайну твоего появления, и я надеюсь, в свое время ты расскажешь мн
е, о чем написал. Но это не изменит моей любви к тебе. Ничто не изменит.
Э.»
Теперь я описал все случившееся до этого момента. И, пока писал, пришел к с
ледующему решению. Я никогда не покажу ей то, что написал. Сейчас я оденусь
, выйду на улицу, захватив с собой спички, и где-нибудь на берегу сожгу эти с
транички, а потом ветер развеет их пепел. Она поймет, когда я скажу ей, что с
делал это для того, чтобы удалить единственный оставшийся между нами бар
ьер, дабы ничто и никто в этом мире не могло когда-либо разлучить Элизу и Р
ичарда.
* * *
Тихо поднявшись, я отнес письмо и свои записи к шкафу, сложил листки и вмес
те с письмом засунул их во внутренний карман сюртука.
В течение нескольких минут я разрывался между побуждением немедленно н
ачать осуществление своего плана и желанием вернуться в постель, чтобы с
нова быть рядом с теплом любимой. Подойдя к кровати, я стал смотреть на Эли
зу. Она спала сладко, как дитя, закинув одну руку на подушку. Щеки оттенка л
епестков розы, полуоткрытые губы. Необоримое желание склониться над пос
телью и поцеловать эти губы придало мне решительности. Я так сильно обож
ал ее, что не мог успокоиться, пока не прервется последний контакт с моим п
рошлым. Повернувшись, я снова подошел к шкафу и стал одеваться.
Я посмотрел в зеркало, и передо мной возникло отражение мужчины из 1896 года
Ц правда, с синяками на лице и налитым кровью левым глазом. Я надел нижнее
белье и носки, рубашку и брюки, потом ботинки. Повязал галстук, надел сюрт
ук и причесался: передо мной стоял отраженный в зеркале Р. К. Кольер, эсква
йр. Одобрительно улыбнувшись, я кивнул ему.
«Больше никаких сомнений, Ц сказал я себе. Ц Ты принадлежишь настоящем
у».
Подойдя к письменному столу, я взял свои часы и положил их в жилетный карм
ан. Теперь я был готов. Стараясь не шуметь, я с улыбкой пересек комнату, на х
оду взглянув на Элизу.
Ц Вернусь через минуту, любимая, Ц прошептал я.
Осторожно отперев дверь, чтобы не разбудить Элизу, я вышел из комнаты. Бес
шумно притворив, но не заперев дверь, я двинулся прочь, намереваясь скоро
вернуться. Идя через общую гостиную, я что-то напевал. Потом направился в
сторону открытого дворика.
Я только-только начал сворачивать налево, когда краем глаза заметил как
ое-то движение справа и бросил взгляд в том направлении. С сильно бьющимс
я сердцем я резко развернулся и оказался лицом к лицу с Робинсоном, котор
ый остановился как вкопанный.
Выражение его лица было ужасно: едва увидев его, я понял, что он вернулся, ч
тобы меня убить. Бросившись вперед, я сцепился с ним, изо всех сил удержива
я его за правое запястье. Его лицо точь-в-точь походило бы на неподвижную
каменную маску, если бы не пульсирующая жилка у правого глаза. Он ничего н
е говорил, оскалив стиснутые зубы, прерывисто, со свистом, дыша и силясь до
стать из правого кармана сюртука пистолет, который там был Ц я это знал.
Ц Вы не сможете меня убить, мистер Робинсон, Ц медленно и внятно произн
ес я. Ц Я пришел из будущего и знаю о вас все. Вас не повесят за убийство, иб
о вам предначертано через двадцать лет утонуть в Северной Атлантике.
Эти слова сильно огорошили его, дав мне необходимый шанс. Я изо всех сил то
лкнул его, и он отлетел назад и упал. Развернувшись, я бросился назад в гос
тиную и подбежал к двери комнаты Элизы. Войдя, я притворил дверь и тихо зап
ер ее на замок. У меня сильно закружилась голова. Пришлось прислониться к
стене. Сердце у меня билось так сильно, что я с трудом дышал. Мне послышалс
я топот его ног в гостиной, и я испуганно подался назад. Что он теперь пред
примет? Станет колотить в дверь, пока не разбудит Элизу? Прострелит замок
и набросится на меня? Я развернулся и, спотыкаясь, побрел к кровати, на кот
орой спала любимая. «Не буди ее», Ц остановил меня внутренний голос. Поду
мав, я неуверенно двинулся к шкафу. Казалось, легким не хватает воздуха. Те
перь ко мне полностью вернулось ощущение дезориентации. Надо было лечь к
ней в постель и прижать ее к себе.
Начав снимать сюртук, я пристально смотрел на дверь. Он не вламывался и не
стучался, чтобы его впустили. Почему? Потому что знал, какова будет ее реак
ция? Я вдруг посмотрел вниз, нащупав под правым боковым карманом сюртука
что-то твердое и круглое. Дырка, подумал я. Одна из монет, полученных на сда
чу в аптекарском магазине, завалилась за подкладку.
Я понимал, что доставать ее не так уж и важно, и этот факт будет преследова
ть меня до самого конца. Но все же что-то заставило меня залезть в карман, т
рясущимися пальцами ощупывать его, пока я не нашел дырку, затем другой др
ожащей рукой подталкивать монетку вверх, пока она не коснулась кончиков
моих пальцев. Ухватив, я вытащил ее и взглянул.
Это была монета в один цент 1971 года выпуска.
В этот момент внутри меня начало собираться нечто темное и ужасное. Пони
мая, что это такое, я попытался отбросить от себя монету, но не мог от нее из
бавиться, словно в ней заключался какой-то жуткий магнетизм. Я с нарастаю
щим ужасом смотрел, как она с кошмарной настойчивостью липнет к моим пал
ьцам. Ни осознать это, ни разрушить наваждение я был не в силах. Я почувств
овал, что начинаю задыхаться и дрожать под натиском обрушившегося на мен
я студеного облака. Сердце мое продолжало медленно и страшно колотиться
, пока я тщетно пытался закричать, чувствуя, как звуки намертво застреваю
т у меня в глотке. Я пронзительно закричал, но лишь мысленно.
Я ничего не мог поделать. В этом было самое ужасное. Я стал совершенно бесп
омощен. Немой и парализованный ужасом, я ощущал, как рвутся соединительн
ые ткани, отдаляя меня от 1896 года и от Элизы. Неимоверным напряжением воли я
пытался оторвать немигающий взгляд от этих цифр на монете, но не мог. Каза
лось, они, подобно волнам отрицательной энергии, посылают импульсы мне в
глаза и мозг. 1971, 1971. Я чувствовал, как слабеет моя связь. 1971. «Нет, Ц молил я, пар
ализованный расслабляющим испугом. Ц Нет, пожалуйста, нет!» Но кто мог бы
меня услышать? Именно таким способом концентрации самовнушения я перен
ес себя назад во времени и теперь, в эти ужасающие мгновения, выталкивал с
ебя обратно, уставившись на эту монету с цифрой 1971. 1971. Я отчаянно пытался вн
ушить себе, что сейчас 1896 год Ц 21 ноября 1896 года. Но я не мог на этом сконцентр
ироваться, у меня ничего не получалось. Мешала прилипшая к пальцам монет
а, которая внедряла в мое сознание тот, другой год. 1971, 1971, 1971. Почему я не могу от
него избавиться? Я не хочу возвращаться! Не хочу!
Теперь вокруг меня висела мерцающая тьма наподобие ожившего тумана. Оце
пенев и словно превратившись в камень, я с трудом смог повернуть голову к
кровати. Нет, о господи, боже правый! Я едва различал ее! Она виделась мне сл
овно сквозь туман. Из груди у меня вырвался мучительный стон. Я попытался
двинуться, протянуть к ней руку, но не мог шевельнуться Ц меня придавил к
земле мерзкий чудовищный груз. Нет! Я силился сбросить его. Не позволю ото
рвать себя от нее! Собрав последние остатки сил, я старался избавиться от
зловредной монеты. Сейчас не 1971-й, а 1896-й! 1896-й!
Напрасно. Пенни оставалось на моей руке наподобие какого-то отвратитель
ного нароста. Уничтоженный, я снова бросил взгляд на Элизу. Мою душу потря
с вопль ужаса. Она уже пропала в темноте, объемлющей меня и затягивающей н
аподобие некоего ужасающего вакуума. Не знаю почему, но в этот момент я вс
помнил об одной женщине, как-то рассказавшей мне о наступлении психичес
кого расстройства. Она описала это как «нечто», накапливающееся внутри,
нечто невосприимчивое к разуму и воле, нечто страшное и тревожное, посто
янно разбухающее, как растущий глубоко внутри паук, что ткет ужасную лед
яную паутину, грозящую поглотить разум и тело. Именно это я и ощущал, бесси
льный и беспомощный, чувствуя внутри его неумолимый рост и зная, что оста
новить не в силах.
* * *
Я открыл глаза. Я лежал на полу. Снаружи доносился отдаленный грохот приб
оя.
Я медленно сел и окинул взглядом темную комнату, когда-то бывшую ее номер
ом. Постель была пуста. Неуверенно двигаясь, я встал и посмотрел на свою пр
авую руку. В ней по-прежнему лежала монета. С криком отвращения я отбросил
ее от себя, услышав, как она звякнула об пол. «Теперь исчезни! Ц подумал я
с тупой ненавистью. Ц Теперь, когда ты вернула меня назад».
Не знаю, сколько времени простоял я так, недвижимый, безвольный. Могли про
йти и часы, но подозреваю, на самом деле прошло чуть больше десяти-пятнадц
ати минут. Наконец я проковылял по комнате, отпер дверь и вышел в коридор.
Никого не было видно. Оглядев себя, я увидел, что облачен в костюм. Я вздрог
нул. «Сюртук и брюки», Ц с горечью уточнил рассудок.
Пока шел, я мог думать лишь о том, что из-за этого цента, застрявшего в подкл
адке сюртука и прибывшего вместе со мной, я потерял Элизу. Я мог бы смирить
ся с другими потрясениями, но чтобы в конечном счете именно монета заста
вила меня вернуться! Как медленная неисправная машина, мой мозг снова и с
нова прокручивал это в попытке проанализировать весь ужас ситуации. Это
был даже не мой цент, принадлежал он человеку, последним надевавшему это
т костюм. И из-за этого Ц этого! Ц я потерял Элизу. Я был с ней всего нескол
ько минут назад, по-прежнему ощущал прикосновение и аромат ее тела. Остан
ься я с ней в постели, этого не произошло бы. Пытаясь убедиться в своей свя
зи с 1896 годом, я полностью ее нарушил. И все из-за цента, застрявшего в подкла
дке сюртука. Снова и снова робко возвращался к этому мой мозг, и каждый раз
безрезультатно. Я был не в силах это понять.
И никогда не пойму.
Я прошел весь путь до своего номера Ц номера в 1971 году, Ц пока до меня не до
шло, что у меня нет ключа от двери. Я долго и тупо смотрел на дверь. Происшес
твие с возвращением в 1971-й, казалось, лишило меня всякой способности сообр
ажать. Прошло немало времени, прежде чем я смог собрать воедино какие-то о
брывки мыслей, заставить себя повернуть назад и снова начать спускаться
по лестнице. Я понимал, что не смогу пойти к стойке регистрации, не смогу р
азговаривать, что-то объяснять, то есть действовать как разумное сущест
во. Оцепеневший, опустошенный, я спустился по лестнице и направился к зад
ней двери. Несколько минут назад я был с ней. С того момента прошло семьдес
ят пять лет. Элиза умерла.
И я тоже умер. Это, по крайней мере, я понимал. Спускаясь по ступеням крыльц
а, я думал о том, что войду в океан и утоплюсь Ц уничтожу тело, раз уничтоже
н рассудок. Но у меня не было ни сил, ни воли. Я бесцельно бродил вокруг парк
овки. Моросил такой слабый дождь, что я почти не ощущал на лице его брызг
Ц скорее опускающийся туман, а не дождь.
Остановившись около какой-то машины, я долго смотрел на нее, пока не понял
, что она моя. Непослушными пальцами я стал обшаривать карманы. Наконец до
меня дошло, что в карманах ключа быть не может, и, упав на колени, я пошарил п
од машиной и наткнулся на маленькую металлическую коробочку, держащуюс
я на раме за счет магнитного притяжения. Оторвав ее, я подтянулся вверх с п
омощью дверной ручки. Брюки на коленях насквозь промокли, но мне было нап
левать. Я медленно отодвинул крышку коробки и достал ключ.
Машина была холодной, и окна сразу запотели. Потыкав вокруг ключом, я нако
нец нашел зажигание. Начал было поворачивать вставленный ключ, но потом
в изнеможении откинулся назад. У меня не было сил ехать на мост и сбрасыва
ться с него. Не было сил проехать через парковку или даже завести двигате
ль. Моя голова качнулась вперед, и я закрыл глаза. «Свершилось», Ц подума
л я. Это слово с болезненной ясностью бесконечно повторялось в сознании.
Свершилось. Элиза исчезла. Я нашел ее, а теперь потерял. Свершилось. То, о че
м я читал в тех книгах, оказалось правдой. Свершилось. Ни одна из этих книг
не будет переписана заново. Свершилось. То, чего я страшился с самого нача
ла. Чего поклялся никогда не делать. Свершилось. Ее сердце отомкнулось то
лько для того, чтобы разбиться. Свершилось!
Я открыл глаза и увидел цепочку от часов, свешивающуюся из кармана жилет
а. Достав часы из кармана, я взглянул на них. Потом нажал большим пальцем н
а головку часов и посмотрел на циферблат. Сквозь окна машины просачивалс
я свет от ближайшего фонаря, освещая цифры. Было начало пятого. В тишине ав
томобильного салона хорошо было слышно громкое, отчетливое тиканье час
ов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
нный видом ее одежды. Одно за другим я трогал ее платья. Подойдя к тому, кот
орое она надевала чуть раньше, я приподнял его обеими руками и прижался л
ицом к мягкой ткани. «Элиза, Ц подумал я, Ц пусть время окажет мне еще одн
у услугу и остановится в этот восхитительный момент, чтобы я мог остатьс
я в нем навсегда».
Время, разумеется, не остановилось, да и не могло, и, когда истек маленький
его отрезок, я выпустил платье из рук, и оно с шуршанием легло на место, а я п
одошел к письменному столу.
На нем лежало письмо, два сложенных листка, на обороте одного из которых я
увидел свое имя. Мной овладело беспокойство. Прочитала ли она и расшифро
вала все-таки мои слова? Я быстро развернул листки и принялся читать.
Из первых же фраз становилось очевидным, что она не раскрыла моего секре
та.
«Уважаемый сэр!
Отдаю должное вашим бесценным знакам внимания от 21 - го т
екущего месяца и сожалею, что в этот момент не нахожусь в ваших объятиях. К
акая глупость заставила меня покинуть ваши объятия?
Уже далеко за полночь Ц время, когда сонные актрисы (и не только они
) зевают. Мне надлежит быть с тобой в постели Ц ведь я только что взглянул
а на твое дорогое лицо и послала тебе воздушный поцелуй, а теперь, как прил
ежная женщина, сто раз подрядрасчешу свои волосы, а потом опять лягу рядо
м с тобой.
Расчесывая волосы, я вдруг подумала: "Я люблю тебя, Ричард!" Мое сердц
е сильно забилось от такой радости, что мне захотелось написать о своих ч
увствах. Если я этого не сделаю, то, вполне возможно, растолкаю тебя, чтобы
это сказать, а мне ни в коем случае не хочется нарушать твой безмятежный с
он. Я люблю тебя, мой Ричард. Так люблю тебя, что, будь я на улице, стала бы пля
сать и собрала бы толпу, и надерзила бы полицейскому, меня бы арестовали, и
я бы совершенно опозорила себя из-за этого счастья. Я стала бы бить в бара
бан, дуть в рожок и расклеиватъ по всему миру плакаты, возвещающие о том, ч
то я люблю тебя, люблю, люблю!
И все-таки, несмотря на все это, я не так счастлива, как хотелось бы, к
ак могла бы быть. Мне все время мерещится какая-то подкрадывающаяся к нам
тень. Почему наша любовь не в силах ее прогнать? Меня иногда посещает одна
невыносимая мысль, которая отнимает у меня все силы. Мысль о том, что я пот
еряю тебя также внезапно, как ты пришел ко мне. Загадочно, как ты говоришь
Ц под покровом теней и независимо от моей воли. Я так боюсь, любовь моя. Я в
оображаю себе ужасные вещи, и меня не отпускает тревога. Скажи мне, что не
надо волноваться. Я знаю, что ты уже это говорил, но продолжай повторять Ц
снова и снова, Ц пока страх не будет смыт приливом твоих уверений. Уверь
меня, что все хорошо. Меня без конца преследует страшное предчувствие, чт
о нашей свадьбе помешает какая-то ужасная вещь.
Нет, надо прекратить этот мрачный ход мыслей и думать только о наше
й любви. Мы предназначеныдруг другу и никому другому. Я знаю, что это правд
а. Сегодня ночью я, кажется, в точности узнала, что такое любовь. (Теперь я мо
гла бы в совершенстве сыграть Джульетту.) Это ключ ко всем сердцам, и твоя
любовь навеки отомкнула мое сердце. Для меня этот мир начинается и конча
ется тобой.
Не буду ничего больше писать. Спокойной ночи, любимый. Может быть, в
эту самую минуту ты видишь меня во сне. Надеюсь на это, ибо люблю тебя всем
сердцем и душой. О - о, быть бы мне в этом сне!
Я сейчас слишком утомлена, чтобы написать еще хоть слово. И все же, п
еред тем как уснуть, напишу еще три.
Я тебя люблю.
Элиза».
Сквозь слезы радости я проследил взглядом до ее приписки. «P. S. Я любл
ю тебя, Ричард» . Заглянув в следующий листок, я улыбнулся еще шире.
«P. P. S. Не помню, упоминала ли я об этом».
Потом моя улыбка пропала. Она написала что-то еще.
«Я не хотела писать об этом, но чувствую, что должна. Когда я вешала в
шкаф твой сюртук, из внутреннего кармана выпала пачка сложенных листков
. Я не собиралась их читать (и не стала бы без твоего разрешения), но нечаянн
о увидела некоторые из строчек. У меня такое чувство, что там заключается
ответ на тайну твоего появления, и я надеюсь, в свое время ты расскажешь мн
е, о чем написал. Но это не изменит моей любви к тебе. Ничто не изменит.
Э.»
Теперь я описал все случившееся до этого момента. И, пока писал, пришел к с
ледующему решению. Я никогда не покажу ей то, что написал. Сейчас я оденусь
, выйду на улицу, захватив с собой спички, и где-нибудь на берегу сожгу эти с
транички, а потом ветер развеет их пепел. Она поймет, когда я скажу ей, что с
делал это для того, чтобы удалить единственный оставшийся между нами бар
ьер, дабы ничто и никто в этом мире не могло когда-либо разлучить Элизу и Р
ичарда.
* * *
Тихо поднявшись, я отнес письмо и свои записи к шкафу, сложил листки и вмес
те с письмом засунул их во внутренний карман сюртука.
В течение нескольких минут я разрывался между побуждением немедленно н
ачать осуществление своего плана и желанием вернуться в постель, чтобы с
нова быть рядом с теплом любимой. Подойдя к кровати, я стал смотреть на Эли
зу. Она спала сладко, как дитя, закинув одну руку на подушку. Щеки оттенка л
епестков розы, полуоткрытые губы. Необоримое желание склониться над пос
телью и поцеловать эти губы придало мне решительности. Я так сильно обож
ал ее, что не мог успокоиться, пока не прервется последний контакт с моим п
рошлым. Повернувшись, я снова подошел к шкафу и стал одеваться.
Я посмотрел в зеркало, и передо мной возникло отражение мужчины из 1896 года
Ц правда, с синяками на лице и налитым кровью левым глазом. Я надел нижнее
белье и носки, рубашку и брюки, потом ботинки. Повязал галстук, надел сюрт
ук и причесался: передо мной стоял отраженный в зеркале Р. К. Кольер, эсква
йр. Одобрительно улыбнувшись, я кивнул ему.
«Больше никаких сомнений, Ц сказал я себе. Ц Ты принадлежишь настоящем
у».
Подойдя к письменному столу, я взял свои часы и положил их в жилетный карм
ан. Теперь я был готов. Стараясь не шуметь, я с улыбкой пересек комнату, на х
оду взглянув на Элизу.
Ц Вернусь через минуту, любимая, Ц прошептал я.
Осторожно отперев дверь, чтобы не разбудить Элизу, я вышел из комнаты. Бес
шумно притворив, но не заперев дверь, я двинулся прочь, намереваясь скоро
вернуться. Идя через общую гостиную, я что-то напевал. Потом направился в
сторону открытого дворика.
Я только-только начал сворачивать налево, когда краем глаза заметил как
ое-то движение справа и бросил взгляд в том направлении. С сильно бьющимс
я сердцем я резко развернулся и оказался лицом к лицу с Робинсоном, котор
ый остановился как вкопанный.
Выражение его лица было ужасно: едва увидев его, я понял, что он вернулся, ч
тобы меня убить. Бросившись вперед, я сцепился с ним, изо всех сил удержива
я его за правое запястье. Его лицо точь-в-точь походило бы на неподвижную
каменную маску, если бы не пульсирующая жилка у правого глаза. Он ничего н
е говорил, оскалив стиснутые зубы, прерывисто, со свистом, дыша и силясь до
стать из правого кармана сюртука пистолет, который там был Ц я это знал.
Ц Вы не сможете меня убить, мистер Робинсон, Ц медленно и внятно произн
ес я. Ц Я пришел из будущего и знаю о вас все. Вас не повесят за убийство, иб
о вам предначертано через двадцать лет утонуть в Северной Атлантике.
Эти слова сильно огорошили его, дав мне необходимый шанс. Я изо всех сил то
лкнул его, и он отлетел назад и упал. Развернувшись, я бросился назад в гос
тиную и подбежал к двери комнаты Элизы. Войдя, я притворил дверь и тихо зап
ер ее на замок. У меня сильно закружилась голова. Пришлось прислониться к
стене. Сердце у меня билось так сильно, что я с трудом дышал. Мне послышалс
я топот его ног в гостиной, и я испуганно подался назад. Что он теперь пред
примет? Станет колотить в дверь, пока не разбудит Элизу? Прострелит замок
и набросится на меня? Я развернулся и, спотыкаясь, побрел к кровати, на кот
орой спала любимая. «Не буди ее», Ц остановил меня внутренний голос. Поду
мав, я неуверенно двинулся к шкафу. Казалось, легким не хватает воздуха. Те
перь ко мне полностью вернулось ощущение дезориентации. Надо было лечь к
ней в постель и прижать ее к себе.
Начав снимать сюртук, я пристально смотрел на дверь. Он не вламывался и не
стучался, чтобы его впустили. Почему? Потому что знал, какова будет ее реак
ция? Я вдруг посмотрел вниз, нащупав под правым боковым карманом сюртука
что-то твердое и круглое. Дырка, подумал я. Одна из монет, полученных на сда
чу в аптекарском магазине, завалилась за подкладку.
Я понимал, что доставать ее не так уж и важно, и этот факт будет преследова
ть меня до самого конца. Но все же что-то заставило меня залезть в карман, т
рясущимися пальцами ощупывать его, пока я не нашел дырку, затем другой др
ожащей рукой подталкивать монетку вверх, пока она не коснулась кончиков
моих пальцев. Ухватив, я вытащил ее и взглянул.
Это была монета в один цент 1971 года выпуска.
В этот момент внутри меня начало собираться нечто темное и ужасное. Пони
мая, что это такое, я попытался отбросить от себя монету, но не мог от нее из
бавиться, словно в ней заключался какой-то жуткий магнетизм. Я с нарастаю
щим ужасом смотрел, как она с кошмарной настойчивостью липнет к моим пал
ьцам. Ни осознать это, ни разрушить наваждение я был не в силах. Я почувств
овал, что начинаю задыхаться и дрожать под натиском обрушившегося на мен
я студеного облака. Сердце мое продолжало медленно и страшно колотиться
, пока я тщетно пытался закричать, чувствуя, как звуки намертво застреваю
т у меня в глотке. Я пронзительно закричал, но лишь мысленно.
Я ничего не мог поделать. В этом было самое ужасное. Я стал совершенно бесп
омощен. Немой и парализованный ужасом, я ощущал, как рвутся соединительн
ые ткани, отдаляя меня от 1896 года и от Элизы. Неимоверным напряжением воли я
пытался оторвать немигающий взгляд от этих цифр на монете, но не мог. Каза
лось, они, подобно волнам отрицательной энергии, посылают импульсы мне в
глаза и мозг. 1971, 1971. Я чувствовал, как слабеет моя связь. 1971. «Нет, Ц молил я, пар
ализованный расслабляющим испугом. Ц Нет, пожалуйста, нет!» Но кто мог бы
меня услышать? Именно таким способом концентрации самовнушения я перен
ес себя назад во времени и теперь, в эти ужасающие мгновения, выталкивал с
ебя обратно, уставившись на эту монету с цифрой 1971. 1971. Я отчаянно пытался вн
ушить себе, что сейчас 1896 год Ц 21 ноября 1896 года. Но я не мог на этом сконцентр
ироваться, у меня ничего не получалось. Мешала прилипшая к пальцам монет
а, которая внедряла в мое сознание тот, другой год. 1971, 1971, 1971. Почему я не могу от
него избавиться? Я не хочу возвращаться! Не хочу!
Теперь вокруг меня висела мерцающая тьма наподобие ожившего тумана. Оце
пенев и словно превратившись в камень, я с трудом смог повернуть голову к
кровати. Нет, о господи, боже правый! Я едва различал ее! Она виделась мне сл
овно сквозь туман. Из груди у меня вырвался мучительный стон. Я попытался
двинуться, протянуть к ней руку, но не мог шевельнуться Ц меня придавил к
земле мерзкий чудовищный груз. Нет! Я силился сбросить его. Не позволю ото
рвать себя от нее! Собрав последние остатки сил, я старался избавиться от
зловредной монеты. Сейчас не 1971-й, а 1896-й! 1896-й!
Напрасно. Пенни оставалось на моей руке наподобие какого-то отвратитель
ного нароста. Уничтоженный, я снова бросил взгляд на Элизу. Мою душу потря
с вопль ужаса. Она уже пропала в темноте, объемлющей меня и затягивающей н
аподобие некоего ужасающего вакуума. Не знаю почему, но в этот момент я вс
помнил об одной женщине, как-то рассказавшей мне о наступлении психичес
кого расстройства. Она описала это как «нечто», накапливающееся внутри,
нечто невосприимчивое к разуму и воле, нечто страшное и тревожное, посто
янно разбухающее, как растущий глубоко внутри паук, что ткет ужасную лед
яную паутину, грозящую поглотить разум и тело. Именно это я и ощущал, бесси
льный и беспомощный, чувствуя внутри его неумолимый рост и зная, что оста
новить не в силах.
* * *
Я открыл глаза. Я лежал на полу. Снаружи доносился отдаленный грохот приб
оя.
Я медленно сел и окинул взглядом темную комнату, когда-то бывшую ее номер
ом. Постель была пуста. Неуверенно двигаясь, я встал и посмотрел на свою пр
авую руку. В ней по-прежнему лежала монета. С криком отвращения я отбросил
ее от себя, услышав, как она звякнула об пол. «Теперь исчезни! Ц подумал я
с тупой ненавистью. Ц Теперь, когда ты вернула меня назад».
Не знаю, сколько времени простоял я так, недвижимый, безвольный. Могли про
йти и часы, но подозреваю, на самом деле прошло чуть больше десяти-пятнадц
ати минут. Наконец я проковылял по комнате, отпер дверь и вышел в коридор.
Никого не было видно. Оглядев себя, я увидел, что облачен в костюм. Я вздрог
нул. «Сюртук и брюки», Ц с горечью уточнил рассудок.
Пока шел, я мог думать лишь о том, что из-за этого цента, застрявшего в подкл
адке сюртука и прибывшего вместе со мной, я потерял Элизу. Я мог бы смирить
ся с другими потрясениями, но чтобы в конечном счете именно монета заста
вила меня вернуться! Как медленная неисправная машина, мой мозг снова и с
нова прокручивал это в попытке проанализировать весь ужас ситуации. Это
был даже не мой цент, принадлежал он человеку, последним надевавшему это
т костюм. И из-за этого Ц этого! Ц я потерял Элизу. Я был с ней всего нескол
ько минут назад, по-прежнему ощущал прикосновение и аромат ее тела. Остан
ься я с ней в постели, этого не произошло бы. Пытаясь убедиться в своей свя
зи с 1896 годом, я полностью ее нарушил. И все из-за цента, застрявшего в подкла
дке сюртука. Снова и снова робко возвращался к этому мой мозг, и каждый раз
безрезультатно. Я был не в силах это понять.
И никогда не пойму.
Я прошел весь путь до своего номера Ц номера в 1971 году, Ц пока до меня не до
шло, что у меня нет ключа от двери. Я долго и тупо смотрел на дверь. Происшес
твие с возвращением в 1971-й, казалось, лишило меня всякой способности сообр
ажать. Прошло немало времени, прежде чем я смог собрать воедино какие-то о
брывки мыслей, заставить себя повернуть назад и снова начать спускаться
по лестнице. Я понимал, что не смогу пойти к стойке регистрации, не смогу р
азговаривать, что-то объяснять, то есть действовать как разумное сущест
во. Оцепеневший, опустошенный, я спустился по лестнице и направился к зад
ней двери. Несколько минут назад я был с ней. С того момента прошло семьдес
ят пять лет. Элиза умерла.
И я тоже умер. Это, по крайней мере, я понимал. Спускаясь по ступеням крыльц
а, я думал о том, что войду в океан и утоплюсь Ц уничтожу тело, раз уничтоже
н рассудок. Но у меня не было ни сил, ни воли. Я бесцельно бродил вокруг парк
овки. Моросил такой слабый дождь, что я почти не ощущал на лице его брызг
Ц скорее опускающийся туман, а не дождь.
Остановившись около какой-то машины, я долго смотрел на нее, пока не понял
, что она моя. Непослушными пальцами я стал обшаривать карманы. Наконец до
меня дошло, что в карманах ключа быть не может, и, упав на колени, я пошарил п
од машиной и наткнулся на маленькую металлическую коробочку, держащуюс
я на раме за счет магнитного притяжения. Оторвав ее, я подтянулся вверх с п
омощью дверной ручки. Брюки на коленях насквозь промокли, но мне было нап
левать. Я медленно отодвинул крышку коробки и достал ключ.
Машина была холодной, и окна сразу запотели. Потыкав вокруг ключом, я нако
нец нашел зажигание. Начал было поворачивать вставленный ключ, но потом
в изнеможении откинулся назад. У меня не было сил ехать на мост и сбрасыва
ться с него. Не было сил проехать через парковку или даже завести двигате
ль. Моя голова качнулась вперед, и я закрыл глаза. «Свершилось», Ц подума
л я. Это слово с болезненной ясностью бесконечно повторялось в сознании.
Свершилось. Элиза исчезла. Я нашел ее, а теперь потерял. Свершилось. То, о че
м я читал в тех книгах, оказалось правдой. Свершилось. Ни одна из этих книг
не будет переписана заново. Свершилось. То, чего я страшился с самого нача
ла. Чего поклялся никогда не делать. Свершилось. Ее сердце отомкнулось то
лько для того, чтобы разбиться. Свершилось!
Я открыл глаза и увидел цепочку от часов, свешивающуюся из кармана жилет
а. Достав часы из кармана, я взглянул на них. Потом нажал большим пальцем н
а головку часов и посмотрел на циферблат. Сквозь окна машины просачивалс
я свет от ближайшего фонаря, освещая цифры. Было начало пятого. В тишине ав
томобильного салона хорошо было слышно громкое, отчетливое тиканье час
ов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32