щДЭднако травматические неврозы встречаются редко. В подавляющем
ДцЦолыиинстве пациенты страдают от стресса, в разной степени присут-
ЦщГвующего в опыте каждого человека.
Собственно говоря, лишь универсальностью человеческого стра-
можно объяснить тот широко признаваемый факт, что пациен-
встречаются везде и всюду. Так, Андре Мальро однажды спросил
Щприходского священника, в течение пятидесяти лет принимавшего
Щсповедь, что же тот узнал о человеческом роде. И получил ответ:
цВо-первых, что люди куда более несчастны, чем кажется... и еще
НИЛИНУ фундаментальную вещь - что взрослых людей на свете не суще-
Щтвует". Зачастую один человек становится пациентом, а другой -
лишь вследствие внешних обстоятельств: финансовых возможно-
Щртей, доступности психотерапевтов, личностных и культуральных уста-
К новок по отношению к терапии, выбранной профессии (большинство
психотерапевтов становятся добросовестными пациентами). Универ-
ЦЦкальность стресса - одна из главных причин того, что ученым так
й.;грудно определить и описать норму: различие между нормой и пато-
1.,логией количественно, а не качественно.
Под психопатологией здесь, как и всюду в книге, я подразумеваю психологи-
чески обусловленные расстройства, в отличие от "больших" психозов, обусловлен-
НЫХ в первую очередь биохимически.
17
Наблюдаемые факты, вероятно, лучше всего укладываются в со-
временную концепцию, аналогичную медицинской модели, соглас-
но которой инфекционная болезнь - не просто результат вторжения
бактериального или вирусного агента в незащищенный организм, а
продукт дисбаланса между действием болезнетворного агента и сопро-
тивляемостью организма. Иными словами, патогенные факторы при-
сутствуют в организме всегда, точно так же, как стресс всегда при-
сутствует в жизни каждого индивида. Возникнет ли болезнь, зависит
от индивидуальной сопротивляемости агенту (то есть от таких факто-
ров, как иммунная система, питание и степень утомления): когда она
понижается, то болезнь может развиться, пусть даже токсичность и
плодовитость болезнетворного агента не изменились. Аналогично, все
люди находятся в трудном положении, но некоторые неспособны с
ним справиться: психопатология зависит не просто от присутствия или
отсутствия стресса, а от соотношения вездесущего стресса с индиви-
дуальными защитными механизмами.
Утверждение, что в терапии темы конечных экзистенциальных
данностей никогда не затрагиваются пациентами, целиком и полнос-
тью обусловлено селективным невниманием терапевта. Слушатель,
настроенный на соответствующий информационный канал, обнару-
живает явное и интенсивное присутствие этих тем. Терапевт может
предпочесть не уделять внимание конечным экзистенциальным дан-
ностям именно вследствие того, что они универсальны и потому якобы
ничего полезного их исследование не даст. Я действительно часто
замечал, что когда в ходе клинической работы начинают обсуждать-
ся экзистенциальные вопросы, и пациент, и терапевт короткое вре-
мя испытывают мощный подъем, но вскоре беседа становится бессвяз-
ной, и оба, кажется, неявно говорят друг другу: "Такова жизнь, и
что тут поделаешь! Давайте перейдем к чему-нибудь невротическому,
что мы можем изменить!"
Другие терапевты отказываются иметь дело с экзистенциальными
данностями не только из-за их универсальности, но и потому, что
встреча с ними слишком страшна. В конце концов, невротическим
пациентам (в том числе и терапевтам) есть от чего расстраиваться и
без размышлений о таких "ободряющих" вещах, как смерть и бессмыс-
ленность. Такие терапевты уверены, что экзистенциальные вопросы
лучше всего игнорировать, поскольку на беспощадные экзистенциаль-
ные факты можно реагировать лишь двумя способами - признанием
тревожной истины или отрицанием - и оба они неприятны. Серван-
тес выразил эту проблему словами своего бессмертного Дон Кихота:
"Так что тебе больше понравилось бы - мудрое умопомешательство
или глупое здравомыслие?"
Как я попытаюсь показать в последующих главах, в экзистенциаль-
1ой терапевтической позиции эта дилемма отвергается. Мудрость не
1едет к безумию, как и отрицание - к здравомыслию; конфронтация
данностями существования болезненна, но, в конечном счете,
целительна. Хорошая терапевтическая работа всегда соединяется с
рроверкой реальности и поиском индивидуального просветления; те-
{в"апевт, решивший, что определенных аспектов реальности и истины
Цедует избегать, оказывается на нетвердой почве. Замечание Тома-
Гарди "Если это путь к Лучшему, то нам не уйти от того, чтобы
1,ак следует разглядеть Худшее" - хорошая формулировка в русле те-
1рапевтического подхода, который я собираюсь описать.
Экзистенциальная психотерапия: поле отношений
, Экзистенциальная психотерапия, подобно бездомному бродяге,
т ничему не принадлежит. У нее нет ни законного места жительства,
Цни формального образования, ни собственной организации. Акаде-
ц-мические соседи не признают ее за свою. Она не породила ни офи-
ЦЦиальное сообщество, ни стабильный журнал (немногочисленные
in хилые чада скончались во младенчестве); не имеет ни стабильной се-
Щмьи, ни определенного главы семейства. Однако у нее есть генеало-
Цгия, несколько разбросанных по свету кузин и кузенов, а также дру-
йья семьи - кое-кто в Европе и кое-кто в Америке.
Экзистенциальная философия: родовой очаг
"Экзистенциализму нелегко дать определение", - так начинается
статья об экзистенциальной философии в одной из крупнейших со-
i., временных философских энциклопедий". Подобным образом начина-
1отся и многие другие справочные тексты; в них подчеркивается тот
;: факт, что два философа, получившие ярлык "экзистенциальных",
Могут расходиться в своих воззрениях абсолютно по всем кардиналь-
ным пунктам (кроме негативной реакции на получение данного ярлы-
ка). В большинстве философских работ эта проблема разрешается
.йутем перечисления экзистенциальных тем (например: бытие, свобо-
да, выбор, смерть, изоляция, абсурдность) и определения экзистен-
гциального философа как того, чья работа посвящена их исследованию.
(Конечно же, именно эту стратегию я использую для установления
связей экзистенциальной психотерапии.)
В философии существуют экзистенциальная "традиция" и фор-
1-мальная экзистенциальная "школа". Нет сомнения, что экзистенци-
19
альная традиция вечна. Какой выдающийся мыслитель на определен-
ном этапе своей работы и своего жизненного пути не обращался к
вопросам жизни и смерти? Однако формальная школа экзистенциаль-
ной философии имеет совершенно четкое начало. Некоторые счита-
ют отправной точкой воскресный полдень 1834 года, когда молодой
датчанин сидел в кафе, курил сигару и размышлял над тем, что ему
грозит опасность состариться, не оставив следа в этом мире. Он ду-
мал о многих своих успешных друзьях:
"Благодетели века те, которые знают, как осчастливить
человечество, делая жизнь все легче и легче: кто-то с по-
мощью железных дорог, кто-то - омнибусов и пароходов.
кто-то - телеграфа; другие - состашением удобопонятных
компендиумов и кратких изложений всего, что стоит знать;
и, наконец, подлинные благодетели века, которые с помо-
щью мысли систематически все более облегчают духовное су-
ществование"".
Сигара догорела. Молодой датчанин. Серен Кьеркегор, зажег
другую и продолжи размышлять. Внезапно в его сознании вспыхну-
ла мысль:
"Ты должен что-то сделать, но поскольку твои ограни-
ченные способности не позволят тебе облегчить что-либо еще
более, чем оно есть, то ты должен, с тем же гуманитар-
ным энтузиазмом, как у других, приняться за то, чтобы что-
либо затруднить"".
Он подумал: когда люди дружно стремятся все на свете облегчить,
возникает опасность, что станет слишком легко. Возможно, нужен
кто-то, кто вновь затруднит жизнь. Он решил, что открыл свое пред-
назначение. Подобно новому Сократу, он должен отправиться на
поиски трудностей". Каких именно? Найти было нетрудно. Достаточ-
но было поразмыслить о ситуации собственного существования соб-
ственном смертельном страхе, стоящих перед собой выборах, своих
возможностях и ограничениях.
Остаток своей короткой жизни Кьеркегор посвятил исследованию
своей экзистенциальной ситуации и в 40-е годы опубликовал несколько
значительных экзистенциальных монографий. В течение многих лет
его работы оставались непереведенными; их влияние было невелико
вплоть до первой мировой войны, когда они нашли благоприятную
1йуСреду и были подхвачены Мартином Хайдеггером и Карпом Ясперсом.
1 Отношения между экзистенциальной терапией и экзистенциальной
Йй школой философии во многом сходно со связью между клинической
фармакотерапией и биохимическими лабораторными исследованиями.
Я часто буду опираться на философские работы для прояснения, под-
тверждения, иллюстрации тех или иных клинических вопросов. Но в
мои намерения не входит (а также не соответствует моей научной спе-
циализации) задача всестороннего обсуждения работ какого-либо
философа или основных принципов экзистенциальной философии.
Эта книга для клиницистов, и я рассчитываю, что она будет полезна
в их работе. Мои экскурсы в философию будут краткими и прагма-
тичными; я ограничу себя областями, дающими подспорье в клини-
ческой работе. И мне нечего будет возразить профессиональному
философу, если он уподобит меня мародерствующему викингу, ко-
торый забрал драгоценные камни, но пренебрег их изысканными,
совершенной работы оправами.
Поскольку в образовании огромного большинства психотерапевтов
философия занимает незначительное место, я не рассчитываю на
философскую подготовку моих читателей. Там, где я опираюсь на
философские тексты, я пытаюсь использовать простой, свободный от
специального жаргона язык, что сделать весьма нелегко, поскольку
профессиональные экзистенциальные философы по неясности и ус-
ложненности своей манеры выражения превосходят даже психоанали-
тиков-теоретиков. Исключительный, важнейший в данной области
философский текст - "Бытие и время" Хайдеггера - остается непрев-
зойденным примером словесного тумана.
Я никогда не понимал, зачем нужен неудобопонятный, глубоко-
мысленный язык. Сами по себе конечные экзистенциальные данно-
сти не сложны; они нуждаются в раскрытии, но отнюдь не в расшиф-
ровке и тщательном анализе. Каждый человек на определенном этапе
жизни погружается в мрачные раздумья и вступает в некоторый кон-
такт с конечными данностями жизни. Потому требуется отнюдь не
формальная экспликация. Задача как философа, так и терапевта, -
снятие подавления, ознакомление индивида с тем, что тот на самом
деле всегда знал. Именно поэтому многие ведущие экзистенциальные
мыслители (например, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Мигель де
Унамуно, Мартин Бубер) философской аргументации предпочитают
литературную форму. Философ и терапевт прежде всего должны по-
буждать индивида посмотреть внутрь себя. уделить внимание своей
экзистенциальной ситуации.
21
Экзистенциальные аналитики:
"кузены из Старого Света"
У ряда европейских психиатров возникли сомнения по поводу мно-
гих базовых принципов психоаналитического подхода Фрейда. Они
возражали против его модели функционирования психики и против его
попыток объяснить человеческое существо заимствованной из есте-
ственных наук энергетической схемой, утверждая, что такой путь ве-
дет к неадекватному представлению о человеке. Они говорили: если
ко всем людям приложен один шаблон, то игнорируется уникальный
опыт индивидуальной личности. Они выступали против редукциониз-
ма Фрейда (то есть против сведения всего человеческого поведения к
нескольким базовым инстинктам), против его материализма (объяс-
нения высшего через низшее) и детерминизма (веры в то, что вся бу-
дущая психическая деятельность порождается уже существующими
идентифицируемыми причинами).
Различные экзистенциальные аналитики сходятся во мнениях по
одному фундаментальному процедурному вопросу: подход аналитика
к пациенту должен быть феноменологическим, то есть он должен вхо-
дить в мир переживаний пациента и воспринимать феномены этого
мира без предубеждений, искажающих понимание. Как сказал один
из наиболее известных экзистенциальных аналитиков Людвиг Бинс-
вангер, "нет единственного пространства и единственного времени,
а есть столько времен и пространств, сколько существует субъектов"".
Однако, если не считать реакции на механистическую, детерми-
нистскую модель Фрейда и принятия феноменологического подхода в
терапии, экзистенциальные аналитики имеют мало общего между со-
бой, и они никогда не воспринимались как представители единой иде-
ологической школы. Эти мыслители - к ним относятся Людвиг Бин-
свангер, Мелард Босс, Евгений Минковский, В. Е. Гебзаттель,
Ролан Кун, Г. Бэлли и Виктор Франкл - были почти неизвестны аме-
риканскому психотерапевтическому сообществу, пока Ролло Мэй не
познакомил с их творчеством в своей имевшей большой резонанс
книге "Existence" (1958), - и прежде всего во вводном эссе.
Однако поразительно, что и сегодня, спустя более чем двадцать
лет после выхода в свет книги Мэя, эти фигуры не оказывают боль-
шого влияния на психотерапевтическую практику в Америке. Они
остались чем-то вроде неизвестных лиц на выцветших дагерротипах в
семейном альбоме. Забвение отчасти обусловлено языковым барьером:
эти философы, кроме Бинсвангера, Босса и Франкла, мало перево-
дились. Но главная причина состоит в малопонятности их сочинений,
22
.проникнутых европейским философским Weltanschanung, чуждым
американской прагматической традиции в терапии.
К Таким образом, экзистенциальные аналитики из старушки Евро-
1,пы остаются разбросанными и, по большей части, потерянными ку-
f зенами экзистенциального терапевтического подхода, который я на-
мереваюсь описать. Я не слишком опираюсь здесь на них, за
исключением Виктора Франкла, чрезвычайно прагматического мыс-
лителя, чьи работы много переводились.
Гуманистические психологи:
блестящие американские кузены
Европейское экзистенциальное аналитическое направление порож-
дено, с одной стороны, желанием приложить философские концеп-
ции к клиническому исследованию личности, с другой - реакцией
на фрейдовскую модель человека. В Соединенных Штатах аналогич-
ное движение проявило первые признаки жизни в конце 50-х, выш-
ло на поверхность социальной жизни и консолидировалось в 60-е, дико
расползлось во всех направлениях одновременно в 70-е.
В академической психологии к 50-м годам уже долгое время до-
минировали две идеологические школы. Первая - и значительно более
влиятельная - научный позитивистский бихевиоризм; вторая - фрей-
довский психоанализ. Скромный голос, услышанный впервые в конце
30-х и в 40-е, принадлежал пато- и социальным психологам, уютно
сосуществовавшим в бастионах экспериментальной психологии. Лич-
ностных теоретиков (например, Гордона Олпорта, Генри Мюррея и
Гарднера Мерфи, а позднее - Джорджа Келли, Абрахама Маслоу,
Карла Роджерса и Ролло Мэя) постепенно начали тяготить рамки как
бихевиоральной, так и аналитической школ. Они полагали, что оба
этих идеологических подхода к человеку исключают из рассмотрения
некоторые важнейшие свойства, которые, собственно, и делают че-
ловека человеком, - такие, как выбор, ценности, любовь, креатив-
ность, самосознавание, человеческий потенциал. В 1950 году они
формально учредили новую идеологическую школу, которую назва-
ли "гуманистическая психология". Иногда именуемая "третьей силой"
в психологии (после бихевиоризма и аналитической психологии Фрей-
да), школа гуманистической психологии стала устойчивой организа-
цией со все возрастающим числом членов и ежегодным съездом, по-
сещаемым тысячами профессионалов сферы психического здоровья.
23

В 1961 г. Американская ассоциация гуманистической психологии
основала "Журнал гуманистической психологии", в редколлегию
которого вошли такие крупные личности, как Карл Роджерс, Ролло
Мэй, Льюис Мамфорд, Курт Голдстейн, Шарлотта Бюлер, Абрахам
Маслоу, Олдос Хаксли и Джеймс Бьюдженталь.
Окрепшая организация сделала первые попытки самоопределения.
В 1962 году во всеуслышание было сказано:
"Гуманистическая психология посвящена главным обра-
зом тем человеческим возможностям и потенциям, которым
отводится мало или вовсе не отводится места как в позити-
вистской бихевиоральной, так и в классической психоана-
литической теориях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84