Этот шаг едва ли можно считать шагом вперед, к более
высоким достижениям", в некоторых отношениях это даже
отход назад - регрессия; но его преимущество состоит в том,
что он позволит в большей мере считаться с истиной и вновь
сделает для нас жизнь более приемлемой. В конце концов,
принимать жизнь - первейший долг всех живых существ.
Иллюзия теряет всякую ценность, если она затрудняет это.
Вспомним старую поговорку: Si vis pacern, para bellum.
Если хочещь сохранить мир, готовься к войне. В духе вре-
мени было бы изменить ее так: Si vis vitam, para mortem.
Если хочешь принимать жизнь, приготовься к смерти".
", "Если хочешь принимать жизнь, приготовься к смерти" - Фрейд
вверил, что задача терапевта - помочь пациенту принять жизнь. Вся
1его терапевтическая карьера была посвящена этой задаче. Однако,
1если не считать процитированного афоризма, он за всю жизнь не ска-
v зал ни слова о подготовке к смерти и роли концепции смерти в пси-
1-хотерапии. Почему?
Можно продолжать указывать на упущения Фрейда, на его слепые
пятна до тех пор, пока отсутствие оппонента не вызовет чувство не-
В возрасте 64 лет, в работе "По ту сторону принципа удовольствия" Фрейд
наконец нашел место смерти в своей модели психики; однако даже здесь он говорил
не о первичном ужасе перед смертью, а о воле к смерти: Танатос был назван одним
из двух первичных инстинктов.
77
ловкости. А вдруг он и здесь смотрел шире и дальше нас - во многих
других отношениях это именно так? Может быть, проблема в его гла-
зах казалась столь простой, что он не считал необходимым подробно
аргументировать свою позицию? Мне кажется разумным вниматель-
но изучить предпосылки позиции Фрейда. По моему мнению, он
исключил смерть из динамической теории по неосновательным при-
чинам, проистекающим из двух основных источников: во-первых, из
устаревшей теоретической модели поведения и, во-вторых, из неуто-
лимой жажды личной славы.
Невнимание Фрейда к теме смерти:
теоретические предпосылки
Когда Фрейду было семьдесят пять лет, его спросили, кто оказал
на него наибольшее влияние. Не задумываясь, он ответил так же, как
отвечал всегда: "Брюкке". Эрнст Брюкке был профессором физио-
логии в медицинской школе и руководителем Фрейда в краткий пе-
риод его исследовательской работы по нейрофизиологии. Брюкке был
тяжелым человеком, с прусской железной волей и ледяными голубыми
глазами, внушавшим венским студентам-медикам изрядный страх. (На
экзамене каждому студенту отводилось несколько минут для устного
опроса. Если студент не мог ответить на первый вопрос, то остаток
времени Брюкке сидел в суровом молчании, не обращая ни малей-
шего внимания на отчаянные мольбы студента и присутствовавшего
здесь же декана.) В лице Фрейда Брюкке наконец-то нашел студен-
та, достойного его интереса, и они в течение нескольких лет работа-
ли в тесном сотрудничестве в нейрофизиологической лаборатории.
Брюкке был важнейшим представителем идеологической школы
биологии, основанной Германом фон Гельмгольцем и во второй по-
ловине девятнадцатого века доминировавшей в западно-европейских
медицинских и фундаментальных научных исследованиях. Базовый
тезис Гельмгольца, унаследованный Фрейдом от Брюкке, был чет-
ко сформулирован другим основателем школы, Эмилем дю-Буа Рай-
моном:
"В организме нет других активных сил, кроме обычных
физико-химических: для тех случаев, которые в настоящее
время не могут быть объяснены Действием этих сил, следу-
ет физико-математическим методом находить специфичес-
кий путь или форму их действия либо предполагать влияние
других сил того же статуса, что и химико-физические,
неотъемлемо присущих материи и сводимых к притяжению
и отталкиванию"".
Таким образом, позиция Гельмгольца детерминистична и антиви-
талистична. Человек - машина, приводимая в действие химико-фи-
зическим механизмом. В "Лекциях по физиологии" 1874 года
Брюкке утверждал, что, хотя организмы отличны от машин благода-
ря своей способности к ассимиляции, они тем не менее представля-
ют собой феномены физического мира, подчиняющиеся принципу
сохранения энергии. Лишь в силу нашего Неведения нам кажется, что
в организме действует множество сил. "Прогресс знаний сведет их к
двум - притяжению и отталкиванию. Все это верно также для орга-
низма, которым является человек", (курсив мой - И.Я.).
Фрейд принял эту механистическую концепцию организма и при-
менил ее к построению модели психики. В семьдесят лет он сказал:
"Моя жизнь была посвящена одной цели - понять, как устроен пси-
хический аппарат, как взаимодействуют и противодействуют силы в
нем"""". Таким образом, ясно, чем именно Фрейд обязан Брюкке:
фрейдовская теория, по иронии судьбы часто обвиняемая в иррацио-
нализме, глубоко коренится в традиционной биофизико-химической
доктрине. Фрейдовские теории дуального инстинкта, сохранения и
трансформации энергии либидо, а также его железный детерминизм
зародились раньше, чем он решил стать психиатром: начало им по-
ложено механистической картиной человека у Брюкке.
Имея это в виду, мы можем с большим пониманием вернуться к
вопросу об исключении Фрейдом смерти из моделей человеческого
поведения. Дуальность - существование двух непримиримо противо-
положных базовых инстинктов - была тем основанием, на котором
Фрейд построил свою метапсихологическую систему. Доктрина Гель-
мгольца требовала дуальности. Вспомним тезис Брюкке: в организ-
ме действуют две активные силы - притяжения и отталкивания. Те-
ория вытеснения - исходный пункт психоаналитической мысли -
ведет к дуализму: вытеснение означает наличие конфликта между дву-
мя фундаментальными силами. На протяжении всего своего профес-
сионального пути Фрейд пытался определить пару антагонистических
инстинктов, или влечений, приводящих в движение человеческий
организм. Его первый вариант был "голод и любовь", в виде проти-
востоящих друг другу тенденций к сохранению индивидуального орга-
низма и к продолжению рода. Большая часть аналитической теории
основана на этой антитезе: борьба между Эго и влечениями либидо,
согласно раннему Фрейду, была причиной вытеснения и источником
тревоги. Впоследствии, по причинам, не имеющим отношения к
79
данной дискуссии, он понял, что эта дуальность несостоятельна, и
предпочел другую - фундаментально присущую самой жизни дуаль-
ность жизни и смерти. Эроса и Танатоса. Однако метапсихология и
психотерапия Фрейда основана на его первой теории дуального ин-
стинкта; ни Фрейд, ни его ученики (за единственным исключением
Нормана О. Брауна"") не переформулировали его труды в понятиях
дуализма жизни и смерти. Большинство его последователей отказа-
лись от второй теории инстинктов, поскольку она вела к величайшему
терапевтическому пессимизму. Они либо остались в рамках первой
фрейдовской диалектики либидо и сохранения Эго, либо постепен-
но приняли юнгианский моноинстинкт - позицию, подрывающую
теорию вытеснения.
В настоящем смерти нет; она - предстоящее событие, она локали-
зована в будущем. Чтобы воображать смерть, испытывать тревогу в
связи с ней, необходима сложная психическая активность - планиро-
вание и проецирование своего "я" в будущее. В детерминистской
схеме Фрейда сталкивающиеся между собой бессознательные силы,
вектор которых определяет наше поведение, примитивны и инстинк-
тивны. В психическом энергоэлементе нет места сложным психичес-
ким актам, в которых будущее является объектом воображения и стра-
ха. Фрейд близок здесь к Ницше, считающему сознательное обдумы-
вание излишним фактором в выработке поведения. Согласно Ницше,
поведение детерминируется бессознательными механическими силами;
сознательная мысль следует за поведением, а не предшествует ему;
чувство управления собственным поведением - полнейшая иллюзия.
Мы воображаем себя выбирающими свое поведение, поскольку это-
го хочет наша воля к власти, наша потребность воспринимать себя ав-
тономным, принимающим решения существом.
Таким образом, в формальной динамической теории Фревда смерти
не может быть места. Поскольку это будущее событие, не пережитое
и по-настоящему не представимое, оно не может существовать в бес-
сознательном и, следовательно, не может влиять на поведение. Смер-
ти нет места в поведении, сводимом к борьбе двух противоположных
первичных инстинктов. Фрейд стал пленником собственного детер-
минизма: он мог обсуждать роль смерти в порождении тревоги и взгляда
на жизнь у индивида лишь двумя путями - либо вне своей формаль-
ной системы (в сносках или во "внепрограммных" эссе, таких как
"Мысли из времен войны и смерти"" и "К вопросу о трех ларчи-
ках"), либо втискивая смерть в свою систему - рассматривая страх
смерти в качестве разновидности какого-либо первичного страха (стра-
ха кастрации) или определяя волю к смерти как одно из двух фунда-
ментальных влечений, лежащих в основе всего поведения. Объявле-
де смерти фундаментальным влечением не решает проблему: оно не
зволяет рассмотреть смерть в качестве будущего события и ее роль
к путеводного маяка, пункта назначения, финального завершения,
горое обладает силой лишить нашу жизнь всякого смысла или же
ривести нас к аутентичной форме бытия.
Невнимание Фрейда к смерти: личностные причины
Чтобы прояснить, почему Фрейд оставался привержен теоретичес-
кий системе, которая, очевидно, ограничивала его интеллектуальный
стег и вынуждала к неорганичным решениям, я должен коротко
азать о нем как о человеке. Труд художника, математика, генети-
или романиста существует самостоятельно, поэтому исследование
иной жизни ученого, художника или писателя - излишество, пусть
частую занимательное и интересное, а порой даже интеллектуаль-
< поучительное. Но если речь идет о теории, которая претендует на
скрытие сокровенных глубин человеческого поведения и мотивации,
эичем поддерживающие эту теорию факты происходят большей час-
ио из самоанализа одного человека, - в этом случае как можно бо-
Itee глубокое изучение личности и истории этого человека - уже не
роскошь, а необходимость. К счастью, в фактах недостатка нет: о
!1рейде известно, возможно, больше, чем о любой другой современ-
ной исторической личности (за предположительным исключением
loiib Вуди Аллена).
- Собственно говоря, материала о жизни Фрейда так много - от
ИЗО-страничной исчерпывающей трехтомной энциклопедии Эрнеста
1Джонса "Жизнь и труд Зигмунда Фрейда"" до популярных биогра-
фий", изданных воспоминаний бывших пациентов", томов опубли-
1Кованной переписки"", - что с его помощью можно обосновать сколь
угодно невероятные гипотезы о структуре его характера. Для этого
Йостаточно лишь подобрать соответствующие факты. И потому, caveat
pMpfor-
По моему мнению, многое указывает на то, что свойственная
Фрейду непреклонная решимость обусловлена его неутолимой жаж-
дой славы. В биографии Джонса эта тема - центральная. Фрейд
родился в "сорочке" (неразорвавшемся амниотическом мешке) - об-
рстоятельство, в народе всегда считавшееся предвестием славы. Его
ргемья верила, что ему суждено стать знаменитым: мать, никотаа в этом
Не сомневавшаяся, называла его "мой золотой Зигги" и предпочита-
рла остальным детям. Позже он напишет: "Мужчина, который был
Цббсспорным фаворитом своей матери, на всю жизнь сохраняет само-
81
чувствие победителя, ту уверенность в успехе, которая часто ведет к
реальному успеху"". Пламя этой уверенности было раздуто ранни-
ми предсказаниями. Однажды в кондитерской пожилой незнакомец
сказал матери Фрейда, что она подарила миру великого человека.
певец в парке развлечений выбрал маленького Фрейда среди всех других
детей и предсказал, что он когда-нибудь будет министром. Очевид-
ная интеллектуальная одаренность Фрейда также подкрепляла эту уве-
ренность. Он всегда был первым в своем классе в гимназии; более
того, согласно Джонсу, он занимал столь особое положение, что его
почти не спрашивали на уроках".
Довольно рано фрейд перестал сомневаться в ожидающей его судь-
бе. В юности он написал другу детства, что его сочинение было удо-
стоено выдающейся оценки, и добавил: "Ты и не знал, что перепи-
сываешься с немецким стилистом. Советую тебе тщательно хранить
мои письма - кто знает?.."" Наиболее интересное заявление Фрейда
на эту тему содержится в его письме к невесте, написанном в двад-
цать восемь лет (когда ему еще только предстояло обратиться к пси-
хиатрии!):
"Только что я осуществил решение, которое остро по-
чувствует одна группа людей, пока еще не родившихся и
обреченных на неудачу. Поскольку ты не сможешь догадать-
ся, о ком идет речь, я тебе сам сказку: это мои биографы.
Я уничтожил все свои дневники за последние четырнадцать
лет вместе с письмами, научными заметками и рукопися-
ми моих публикаций. Только семейные письма сохранены.
Твои, дорогая, ни минуты не были в опасности. Все мои
старые дружбы и отношения вновь прошли перед моим взо-
ром и покорно встретили свою судьбу... Все мои мысли и
чувства о мире вообще и моем месте в нем, в частности,
были сочтены недостойными сохранения. Они должны быть
передуманы заново. И я записал довольно много. Но ма-
териал просто поглотил меня, как песок сфинкса, скоро
лишь мои ноздри будут торчать над кипами бумаги. Я не могу
покинуть этот мир, не могу умереть, пока не избавлюсь от
беспокойных мыслей о том, что неизвестно кто может на-
брести на старые записи. Кроме того, все, что бьшо в моей
жизни до ее решительного перелома, до нашего соединения
и моего выбора призвания, я оставляю позади: все это дав-
но мертво и заслуживает почетных похорон. Пусть себе бол-
тают биографы; мы не станем облегчать им жизнь. Пусть
каждый из них считает себя правым в своей "Концепции
развития Героя": уже сейчас мне приятно думать о том, как
они все будут заблуждаться".
В своем искании славы Фрейд стремился к великому открытию.
iro ранние письма ошеломляют изобилием идей, которыми он увле-
сался и затем отбрасывал. Согласно Джонсу, он упустил славу, не
доведя нейрофизиологические занятия своей юности до логического
конца - создания нейронной теории. Второй раз он упустил ее в ра-
боте с кокаином. Эту последнюю ситуацию Фрейд описал в письме,
начинающемся так: "Здесь я могу вернуться назад и объяснить, как
по вине своей невесты я лишился ранней славы". Затем он расска-
зывает, как однажды небрежно упомянул своему другу, врачу Карлу
1Коллеру, о наблюдавшемся им анестетическом действии кокаина и
1затем надолго уехал из города к невесте. К тому времени, когда он
1вернулся, Коллер уже провел решающие хирургические эксперимен-
1"гы и прославился как первооткрыватель местной анестезии.
1 Мало найдется людей, чей интеллект по силе сравним с интеллек-
1-гом Фрейда, наделенного к тому же богатейшим воображением, без-
рраничной энергией и неукротимым мужеством. Но достигнув пол-
ной профессиональной зрелости, он обнаружил, что несправедливая
1и капризная судьба закрыла перед ним путь к успеху. Брюкке вынуж-
ден был сообщить Фрейду, что венский антисемитизм практически
{же оставляет ему надежды на успешную академическую карьеру: под-
держка университета, признание, повышения по службе для него
1исключены. В возрасте двадцати семи лет Фрейд должен был бро-
сить свои исследования и начать зарабатывать на жизнь в качестве
практикующего врача. Он изучил психиатрию и приступил к частной
1медицинской практике. У него остался единственный шанс просла-
1виться - совершить "великое открытие"!
1 Фрейд чувствовал, что время и благоприятные возможности усколь-
1зают от него, и это, несомненно, объясняет его неблагоразумное
1поведение в связи с кокаином. Он прочитал, что южноамериканс-
1кие индейцы жевали коку для прибавления сил; он ввел кокаин в свою
клиническую практику и в обращении к Венскому медицинскому об-
ществу превознес благодетельный эффект этого средства при состоя-
1ниях депрессии и утомлении. Многим своим пациентам он прописы-
1вал кокаин: друзьям (и даже невесте) настоятельно советовал им
1 пользоваться. И когда вскоре появились первые сообщения о кокаи-
1 новой зависимости, репутация Фрейда в Венском медицинском об-
?ществе стремительно упала. (Эта история в какой-то мере объясняет
1 невосприимчивость венского академического сообщества к последу-
6 ющим открытиям Фрейда.)
83
Постепенно Фрейд с головой ушел в психологию. Как выразился
он сам, проблема структуры психики стала его госпожой и повели-
тельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
высоким достижениям", в некоторых отношениях это даже
отход назад - регрессия; но его преимущество состоит в том,
что он позволит в большей мере считаться с истиной и вновь
сделает для нас жизнь более приемлемой. В конце концов,
принимать жизнь - первейший долг всех живых существ.
Иллюзия теряет всякую ценность, если она затрудняет это.
Вспомним старую поговорку: Si vis pacern, para bellum.
Если хочещь сохранить мир, готовься к войне. В духе вре-
мени было бы изменить ее так: Si vis vitam, para mortem.
Если хочешь принимать жизнь, приготовься к смерти".
", "Если хочешь принимать жизнь, приготовься к смерти" - Фрейд
вверил, что задача терапевта - помочь пациенту принять жизнь. Вся
1его терапевтическая карьера была посвящена этой задаче. Однако,
1если не считать процитированного афоризма, он за всю жизнь не ска-
v зал ни слова о подготовке к смерти и роли концепции смерти в пси-
1-хотерапии. Почему?
Можно продолжать указывать на упущения Фрейда, на его слепые
пятна до тех пор, пока отсутствие оппонента не вызовет чувство не-
В возрасте 64 лет, в работе "По ту сторону принципа удовольствия" Фрейд
наконец нашел место смерти в своей модели психики; однако даже здесь он говорил
не о первичном ужасе перед смертью, а о воле к смерти: Танатос был назван одним
из двух первичных инстинктов.
77
ловкости. А вдруг он и здесь смотрел шире и дальше нас - во многих
других отношениях это именно так? Может быть, проблема в его гла-
зах казалась столь простой, что он не считал необходимым подробно
аргументировать свою позицию? Мне кажется разумным вниматель-
но изучить предпосылки позиции Фрейда. По моему мнению, он
исключил смерть из динамической теории по неосновательным при-
чинам, проистекающим из двух основных источников: во-первых, из
устаревшей теоретической модели поведения и, во-вторых, из неуто-
лимой жажды личной славы.
Невнимание Фрейда к теме смерти:
теоретические предпосылки
Когда Фрейду было семьдесят пять лет, его спросили, кто оказал
на него наибольшее влияние. Не задумываясь, он ответил так же, как
отвечал всегда: "Брюкке". Эрнст Брюкке был профессором физио-
логии в медицинской школе и руководителем Фрейда в краткий пе-
риод его исследовательской работы по нейрофизиологии. Брюкке был
тяжелым человеком, с прусской железной волей и ледяными голубыми
глазами, внушавшим венским студентам-медикам изрядный страх. (На
экзамене каждому студенту отводилось несколько минут для устного
опроса. Если студент не мог ответить на первый вопрос, то остаток
времени Брюкке сидел в суровом молчании, не обращая ни малей-
шего внимания на отчаянные мольбы студента и присутствовавшего
здесь же декана.) В лице Фрейда Брюкке наконец-то нашел студен-
та, достойного его интереса, и они в течение нескольких лет работа-
ли в тесном сотрудничестве в нейрофизиологической лаборатории.
Брюкке был важнейшим представителем идеологической школы
биологии, основанной Германом фон Гельмгольцем и во второй по-
ловине девятнадцатого века доминировавшей в западно-европейских
медицинских и фундаментальных научных исследованиях. Базовый
тезис Гельмгольца, унаследованный Фрейдом от Брюкке, был чет-
ко сформулирован другим основателем школы, Эмилем дю-Буа Рай-
моном:
"В организме нет других активных сил, кроме обычных
физико-химических: для тех случаев, которые в настоящее
время не могут быть объяснены Действием этих сил, следу-
ет физико-математическим методом находить специфичес-
кий путь или форму их действия либо предполагать влияние
других сил того же статуса, что и химико-физические,
неотъемлемо присущих материи и сводимых к притяжению
и отталкиванию"".
Таким образом, позиция Гельмгольца детерминистична и антиви-
талистична. Человек - машина, приводимая в действие химико-фи-
зическим механизмом. В "Лекциях по физиологии" 1874 года
Брюкке утверждал, что, хотя организмы отличны от машин благода-
ря своей способности к ассимиляции, они тем не менее представля-
ют собой феномены физического мира, подчиняющиеся принципу
сохранения энергии. Лишь в силу нашего Неведения нам кажется, что
в организме действует множество сил. "Прогресс знаний сведет их к
двум - притяжению и отталкиванию. Все это верно также для орга-
низма, которым является человек", (курсив мой - И.Я.).
Фрейд принял эту механистическую концепцию организма и при-
менил ее к построению модели психики. В семьдесят лет он сказал:
"Моя жизнь была посвящена одной цели - понять, как устроен пси-
хический аппарат, как взаимодействуют и противодействуют силы в
нем"""". Таким образом, ясно, чем именно Фрейд обязан Брюкке:
фрейдовская теория, по иронии судьбы часто обвиняемая в иррацио-
нализме, глубоко коренится в традиционной биофизико-химической
доктрине. Фрейдовские теории дуального инстинкта, сохранения и
трансформации энергии либидо, а также его железный детерминизм
зародились раньше, чем он решил стать психиатром: начало им по-
ложено механистической картиной человека у Брюкке.
Имея это в виду, мы можем с большим пониманием вернуться к
вопросу об исключении Фрейдом смерти из моделей человеческого
поведения. Дуальность - существование двух непримиримо противо-
положных базовых инстинктов - была тем основанием, на котором
Фрейд построил свою метапсихологическую систему. Доктрина Гель-
мгольца требовала дуальности. Вспомним тезис Брюкке: в организ-
ме действуют две активные силы - притяжения и отталкивания. Те-
ория вытеснения - исходный пункт психоаналитической мысли -
ведет к дуализму: вытеснение означает наличие конфликта между дву-
мя фундаментальными силами. На протяжении всего своего профес-
сионального пути Фрейд пытался определить пару антагонистических
инстинктов, или влечений, приводящих в движение человеческий
организм. Его первый вариант был "голод и любовь", в виде проти-
востоящих друг другу тенденций к сохранению индивидуального орга-
низма и к продолжению рода. Большая часть аналитической теории
основана на этой антитезе: борьба между Эго и влечениями либидо,
согласно раннему Фрейду, была причиной вытеснения и источником
тревоги. Впоследствии, по причинам, не имеющим отношения к
79
данной дискуссии, он понял, что эта дуальность несостоятельна, и
предпочел другую - фундаментально присущую самой жизни дуаль-
ность жизни и смерти. Эроса и Танатоса. Однако метапсихология и
психотерапия Фрейда основана на его первой теории дуального ин-
стинкта; ни Фрейд, ни его ученики (за единственным исключением
Нормана О. Брауна"") не переформулировали его труды в понятиях
дуализма жизни и смерти. Большинство его последователей отказа-
лись от второй теории инстинктов, поскольку она вела к величайшему
терапевтическому пессимизму. Они либо остались в рамках первой
фрейдовской диалектики либидо и сохранения Эго, либо постепен-
но приняли юнгианский моноинстинкт - позицию, подрывающую
теорию вытеснения.
В настоящем смерти нет; она - предстоящее событие, она локали-
зована в будущем. Чтобы воображать смерть, испытывать тревогу в
связи с ней, необходима сложная психическая активность - планиро-
вание и проецирование своего "я" в будущее. В детерминистской
схеме Фрейда сталкивающиеся между собой бессознательные силы,
вектор которых определяет наше поведение, примитивны и инстинк-
тивны. В психическом энергоэлементе нет места сложным психичес-
ким актам, в которых будущее является объектом воображения и стра-
ха. Фрейд близок здесь к Ницше, считающему сознательное обдумы-
вание излишним фактором в выработке поведения. Согласно Ницше,
поведение детерминируется бессознательными механическими силами;
сознательная мысль следует за поведением, а не предшествует ему;
чувство управления собственным поведением - полнейшая иллюзия.
Мы воображаем себя выбирающими свое поведение, поскольку это-
го хочет наша воля к власти, наша потребность воспринимать себя ав-
тономным, принимающим решения существом.
Таким образом, в формальной динамической теории Фревда смерти
не может быть места. Поскольку это будущее событие, не пережитое
и по-настоящему не представимое, оно не может существовать в бес-
сознательном и, следовательно, не может влиять на поведение. Смер-
ти нет места в поведении, сводимом к борьбе двух противоположных
первичных инстинктов. Фрейд стал пленником собственного детер-
минизма: он мог обсуждать роль смерти в порождении тревоги и взгляда
на жизнь у индивида лишь двумя путями - либо вне своей формаль-
ной системы (в сносках или во "внепрограммных" эссе, таких как
"Мысли из времен войны и смерти"" и "К вопросу о трех ларчи-
ках"), либо втискивая смерть в свою систему - рассматривая страх
смерти в качестве разновидности какого-либо первичного страха (стра-
ха кастрации) или определяя волю к смерти как одно из двух фунда-
ментальных влечений, лежащих в основе всего поведения. Объявле-
де смерти фундаментальным влечением не решает проблему: оно не
зволяет рассмотреть смерть в качестве будущего события и ее роль
к путеводного маяка, пункта назначения, финального завершения,
горое обладает силой лишить нашу жизнь всякого смысла или же
ривести нас к аутентичной форме бытия.
Невнимание Фрейда к смерти: личностные причины
Чтобы прояснить, почему Фрейд оставался привержен теоретичес-
кий системе, которая, очевидно, ограничивала его интеллектуальный
стег и вынуждала к неорганичным решениям, я должен коротко
азать о нем как о человеке. Труд художника, математика, генети-
или романиста существует самостоятельно, поэтому исследование
иной жизни ученого, художника или писателя - излишество, пусть
частую занимательное и интересное, а порой даже интеллектуаль-
< поучительное. Но если речь идет о теории, которая претендует на
скрытие сокровенных глубин человеческого поведения и мотивации,
эичем поддерживающие эту теорию факты происходят большей час-
ио из самоанализа одного человека, - в этом случае как можно бо-
Itee глубокое изучение личности и истории этого человека - уже не
роскошь, а необходимость. К счастью, в фактах недостатка нет: о
!1рейде известно, возможно, больше, чем о любой другой современ-
ной исторической личности (за предположительным исключением
loiib Вуди Аллена).
- Собственно говоря, материала о жизни Фрейда так много - от
ИЗО-страничной исчерпывающей трехтомной энциклопедии Эрнеста
1Джонса "Жизнь и труд Зигмунда Фрейда"" до популярных биогра-
фий", изданных воспоминаний бывших пациентов", томов опубли-
1Кованной переписки"", - что с его помощью можно обосновать сколь
угодно невероятные гипотезы о структуре его характера. Для этого
Йостаточно лишь подобрать соответствующие факты. И потому, caveat
pMpfor-
По моему мнению, многое указывает на то, что свойственная
Фрейду непреклонная решимость обусловлена его неутолимой жаж-
дой славы. В биографии Джонса эта тема - центральная. Фрейд
родился в "сорочке" (неразорвавшемся амниотическом мешке) - об-
рстоятельство, в народе всегда считавшееся предвестием славы. Его
ргемья верила, что ему суждено стать знаменитым: мать, никотаа в этом
Не сомневавшаяся, называла его "мой золотой Зигги" и предпочита-
рла остальным детям. Позже он напишет: "Мужчина, который был
Цббсспорным фаворитом своей матери, на всю жизнь сохраняет само-
81
чувствие победителя, ту уверенность в успехе, которая часто ведет к
реальному успеху"". Пламя этой уверенности было раздуто ранни-
ми предсказаниями. Однажды в кондитерской пожилой незнакомец
сказал матери Фрейда, что она подарила миру великого человека.
певец в парке развлечений выбрал маленького Фрейда среди всех других
детей и предсказал, что он когда-нибудь будет министром. Очевид-
ная интеллектуальная одаренность Фрейда также подкрепляла эту уве-
ренность. Он всегда был первым в своем классе в гимназии; более
того, согласно Джонсу, он занимал столь особое положение, что его
почти не спрашивали на уроках".
Довольно рано фрейд перестал сомневаться в ожидающей его судь-
бе. В юности он написал другу детства, что его сочинение было удо-
стоено выдающейся оценки, и добавил: "Ты и не знал, что перепи-
сываешься с немецким стилистом. Советую тебе тщательно хранить
мои письма - кто знает?.."" Наиболее интересное заявление Фрейда
на эту тему содержится в его письме к невесте, написанном в двад-
цать восемь лет (когда ему еще только предстояло обратиться к пси-
хиатрии!):
"Только что я осуществил решение, которое остро по-
чувствует одна группа людей, пока еще не родившихся и
обреченных на неудачу. Поскольку ты не сможешь догадать-
ся, о ком идет речь, я тебе сам сказку: это мои биографы.
Я уничтожил все свои дневники за последние четырнадцать
лет вместе с письмами, научными заметками и рукопися-
ми моих публикаций. Только семейные письма сохранены.
Твои, дорогая, ни минуты не были в опасности. Все мои
старые дружбы и отношения вновь прошли перед моим взо-
ром и покорно встретили свою судьбу... Все мои мысли и
чувства о мире вообще и моем месте в нем, в частности,
были сочтены недостойными сохранения. Они должны быть
передуманы заново. И я записал довольно много. Но ма-
териал просто поглотил меня, как песок сфинкса, скоро
лишь мои ноздри будут торчать над кипами бумаги. Я не могу
покинуть этот мир, не могу умереть, пока не избавлюсь от
беспокойных мыслей о том, что неизвестно кто может на-
брести на старые записи. Кроме того, все, что бьшо в моей
жизни до ее решительного перелома, до нашего соединения
и моего выбора призвания, я оставляю позади: все это дав-
но мертво и заслуживает почетных похорон. Пусть себе бол-
тают биографы; мы не станем облегчать им жизнь. Пусть
каждый из них считает себя правым в своей "Концепции
развития Героя": уже сейчас мне приятно думать о том, как
они все будут заблуждаться".
В своем искании славы Фрейд стремился к великому открытию.
iro ранние письма ошеломляют изобилием идей, которыми он увле-
сался и затем отбрасывал. Согласно Джонсу, он упустил славу, не
доведя нейрофизиологические занятия своей юности до логического
конца - создания нейронной теории. Второй раз он упустил ее в ра-
боте с кокаином. Эту последнюю ситуацию Фрейд описал в письме,
начинающемся так: "Здесь я могу вернуться назад и объяснить, как
по вине своей невесты я лишился ранней славы". Затем он расска-
зывает, как однажды небрежно упомянул своему другу, врачу Карлу
1Коллеру, о наблюдавшемся им анестетическом действии кокаина и
1затем надолго уехал из города к невесте. К тому времени, когда он
1вернулся, Коллер уже провел решающие хирургические эксперимен-
1"гы и прославился как первооткрыватель местной анестезии.
1 Мало найдется людей, чей интеллект по силе сравним с интеллек-
1-гом Фрейда, наделенного к тому же богатейшим воображением, без-
рраничной энергией и неукротимым мужеством. Но достигнув пол-
ной профессиональной зрелости, он обнаружил, что несправедливая
1и капризная судьба закрыла перед ним путь к успеху. Брюкке вынуж-
ден был сообщить Фрейду, что венский антисемитизм практически
{же оставляет ему надежды на успешную академическую карьеру: под-
держка университета, признание, повышения по службе для него
1исключены. В возрасте двадцати семи лет Фрейд должен был бро-
сить свои исследования и начать зарабатывать на жизнь в качестве
практикующего врача. Он изучил психиатрию и приступил к частной
1медицинской практике. У него остался единственный шанс просла-
1виться - совершить "великое открытие"!
1 Фрейд чувствовал, что время и благоприятные возможности усколь-
1зают от него, и это, несомненно, объясняет его неблагоразумное
1поведение в связи с кокаином. Он прочитал, что южноамериканс-
1кие индейцы жевали коку для прибавления сил; он ввел кокаин в свою
клиническую практику и в обращении к Венскому медицинскому об-
ществу превознес благодетельный эффект этого средства при состоя-
1ниях депрессии и утомлении. Многим своим пациентам он прописы-
1вал кокаин: друзьям (и даже невесте) настоятельно советовал им
1 пользоваться. И когда вскоре появились первые сообщения о кокаи-
1 новой зависимости, репутация Фрейда в Венском медицинском об-
?ществе стремительно упала. (Эта история в какой-то мере объясняет
1 невосприимчивость венского академического сообщества к последу-
6 ющим открытиям Фрейда.)
83
Постепенно Фрейд с головой ушел в психологию. Как выразился
он сам, проблема структуры психики стала его госпожой и повели-
тельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84