Но Жильберт был о
чень далёк от мысли, что юный принц сразу сильно привяжется к нему, и что с
первой же встречи он бессознательно положит основание к искренней друж
бе.
Некоторое время герцог не задавал более вопросов, и Жильберт заключил из
этого, что более не нужен. Он удалился на своё место среди оруженосцев; мо
лодые люди приняли его дружелюбно и с некоторым уважением, так как, не буд
учи даже рыцарем, он удостоился беседы с их государем. Сам Жильберт, хотя с
начала чувствовал себя хорошо среди равных, однако вскоре понял, что их р
азделяет глубина его несчастий.
Один из юношей рассказывал о своём замке в Байе и о своём отце; при этом ли
цо Жильберта сделалось мрачно. Другой говорил, что его мать вышила ему зо
лотом красивый полотняный воротник, видневшийся из-под открытого кафта
на. Услышав это, Жильберт закусил губы и, отвернув голову, стал рассматрив
ать зеленевшиеся деревья. Третий спросил молодого человека, где находит
ся его замок.
Ц Здесь, Ц ответил он суровым тоном, ударяя правой рукой по седлу.
Некоторым из них было от четырнадцати до восемнадцати лет, и Жильберт бы
л старше их всех. Эти безбородые юноши никогда не видали сражений, но их от
цы дрались против Готфрида Плантагенета до тех пор, пока не признали его
своим господином, как был в своё время великий герцог Вильгельм. Раз побе
ждённые, они подчинились ему и, как поступают большинство побеждённых, т
отчас же послали своих сыновей ко двору Готфрида учиться фехтовать и хор
ошим манерам. Таким образом, ни один из них со шпагой в руке не встречался
лицом к лицу с неприятелем, как Жильберт с Арнольдом Курбойлем. Хотя он не
говорил о своей истории и ещё менее о своих подвигах, но они видели, что он
старше их, чувствовали, что он видел более их, и угадывали, что его рука был
а сильнее.
Таким образом они продолжали путь; затем была сделана остановка, и все об
едали вместе, в громадной внешней галерее одного монастыря, куда они при
были в полдень. Молодые люди, сидевшие возле Жильберта, заметили, что он по
вторяет длинные латинские молитвы так же хорошо, как монах, и один из них с
просил его, смеясь, где он набрал столько учёности.
Ц Я оставался два месяца в одном монастыре, излечиваясь от раны, Ц отве
чал Жильберт, Ц и брат-больничный научил меня монастырским обычаям.
Ц А как же вы получили рану? Ц спросил юный оруженосец.
Ц От удара шпаги, Ц ответил улыбаясь Жильберт.
Но он более ничего не прибавил.
Другие оруженосцы расспрашивали его слугу, Дунстана, который, гордясь св
оим господином, рассказал им о Жильберте все, что знал. Его слушатели удив
лялись, почему такой храбрец не добился рыцарства. Они предсказывали, чт
о если Жильберт Длинный, как они называли его за высокий рост, останется н
а службе герцога, он недолго будет оруженосцем.
В последующие дни стало для всех очевидным, что Жильберт находился на до
роге к счастью, по которой его вела рука успеха. Так на заре, во время их пут
и по тропинкам, покрытым росой, где росли белые астрочки, к Жильберту подъ
ехал конюх и сказал, что юный Генрих, граф, как его стали называть с этого в
ремени, желает ещё побеседовать с мистером Вардом об Англии. Жильберт пр
иблизился к нему мелким галопом и поехал рядом с юным принцем. Более часа
он отвечал на множество вопросов, касавшихся английских вельмож, англий
ских деревьев, скота и собак.
Ц В скором времени все это будет моим, Ц сказал, смеясь, мальчик, Ц но та
к как я никогда не видал моего будущего королевства, мне нужны ваши глаза,
чтобы иметь о нем понятие.
И ежедневно, после полудня, за Жильбертом являлся посланный, и он отправл
ялся к юноше рассказывать историю Англии. Он разговаривал с мальчиком, к
ак со взрослым мужчиной, рассказывая ему о своей стране на сильном и энер
гичном языке серьёзного человека такие дела, которые давно были у него н
а сердце.
Генрих слушал его, расспрашивал, опять слушал и раздумывал про себя обо в
сем слышанном. И все это он запоминал не на день, не на неделю, но на все врем
я своего существования Ц в мальчике вырастал с часу на час король.
Иногда герцог слушал их беседу и вставлял в разговор несколько слов; чащ
е же он ехал один вне кортежа, глубоко задумавшись, или призывал к себе одн
ого из самых старых рыцарей. Когда тонкий слух Жильберта схватывал отрыв
ки их разговора, то они обыкновенно беседовали о сельских делах, о жатве, с
котоводстве, лошадях и цене на хлеб.
Таким образом они свершали свей путь и через некоторое время достигли по
лей, покрытых грязью, оставленной наполовину высохшей рекой. Здесь и там,
вне бесплодного обширного пространства возвышались зеленые бугорки, н
а которых были выстроены замки из серого камня. Но на низменности находи
лись грязные дома кирпичников, бедно живших близ реки. Затем к реке местн
ость вдруг несколько поднималась, образуя улицу с каменными и кирпичным
и домами. Жильберт, приподнявшись на стременах, чтобы лучше видеть над го
ловами спутников, заметил между домами на острове замок французского ко
роля. Этот дворец с башенками, валами, подъёмным мостом и с толстыми серым
и стенами был в то время самой солидной крепостью во всем свете.
Наконец кортеж остановился, и герольд герцога приблизился к воротам; по
другую их сторону находился герольд короля. Раздался звук рога, и звонки
е громкие голоса заговорили однообразным тоном обычные в таком случае ф
разы. Затем последовало молчание, потом опять звук трубы, обмен слов, и, на
конец, в последний раз опять раздался звук трубы. После этого герольд гер
цога возвратился к кортежу, а герольд короля вышел на подъёмный мост. За н
им следовал мужчина в богатой белой суконной одежде, с вышитыми золотом
лилиями, блестевшими на осеннем солнце, как маленькие огненные языки. Шт
андарт герцога развернулся ветерком, подувшим с реки, и величественный к
ортеж медленно двинулся к подъёмному мосту по деревянной мостовой, пере
секавшей самую широкую часть реки. Он направился через главные ворота на
большой почётный двор.
Жильберт ехал позади молодого Генриха, который в шутку называл его своим
канцлером и не хотел, чтобы он удалялся с его глаз.
Во дворе против наружной стены возвышались большие здания, а посредине н
аходилось жилище короля. Под портиком, на верхних ступенях, ведущих к гла
вному входу, король и королева в парадных одеждах, окружённые всем дворо
м, с большой церемонией ожидали Готфрида Плантагенета, великого сенешал
я Франции и брата по могуществу.
Жильберт сразу заметил, что король был жалкий мужчина, бледный, белокуры
й с рыжей бородой, несколько полный, с угрюмыми голубыми глазами, но все-т
аки похожий на рыцаря. Королева же Франции была самая красивая женщина н
а свете, и когда глаза молодого человека заметили её, то долго не могли нас
мотреться.
Она настолько отличалась от всех женщин, известных ему, что его представ
ление о женщине с этого часа совершенно изменилось на всю жизнь… Это был
о самое совершённое соединение красоты, грации и силы.
Другие женщины, без сомнения, тоже обладали этими преимуществами, но те, к
оторые имели их, были так же известны, как победители и знаменитые поэты.
Глаза Жильберта устремились на неё, и в продолжение минуты он был погруж
ён в экстаз; в это время он не мог бы описать ни одной черты лица королевы. Н
о когда она заговорила с ним, его сердце забилось, а веки содрогнулись: её
образ остался навсегда в его памяти.
Как ни был молод Жильберт, но отдать своё сердце с первого взгляда на женщ
ину противоречило его суровому, меланхолическому расположению духа. Не
любовь и не предвестник любви увлекли его, пока он смотрел на королеву. Эт
о было впечатление чистого видения, как ослепление, причиняемое блестящ
им светом, и головокружение, вызванное внезапным сильным движением.
Она была так же высока, как король, но в то время, как он был тяжёл и неуклюж,
безукоризненные формы королевы не допускали ни одного неграциозного д
вижения, а непринуждённая соразмерность её малейшего жеста выражала не
обычайную энергию, которую никакая усталость не могла умалить. Когда она
делала движение, Жильберт желал, чтобы она никогда не отдыхала; когда же д
вижение прекращалось, он думал совершить преступление против красоты, в
озмутившей его покой.
Её обнажённые под утренним солнцем лицо и шея были нежны и прозрачны, как
лепестки апельсинового цветка в мае месяце. Казалось, они, как сами цветы,
расцветали на солнце и воздухе, во время росы и дождя и хорошели, а не порт
ились от прикосновения жара или холода. Белая, упругая и безупречная шея
подымалась, как мраморная колонна к нежной мочке уха, а линия, изящно выле
пленная, стремилась в грациозном изгибе, полном красоты, к округлённости
подбородка, как бы сделанного из слоновой кости, с восхитительной ямочк
ой Ц высшей чертой природной красоты. Густая масса её волнистых волос р
азделялась равными прядями на обе стороны и придерживалась зеленой шёл
ковой повязкой, поверх которой была надета корона. Но на ней не было длинн
ого вуаля, и широкие волны её волос развевались на её плечах и спине, как п
лотная мантия. Они были того восхитительного и живого цвета, какой броса
ет осенью заходящее солнце сквозь листву дуба на старую стену. Все её лиц
о было ослепительно, начиная с волос до белого лба, от лба до глаз гораздо
темнее сапфира и светлее горного ручейка, от оттенка кожи ослепительной
белизны персиковых цветов до перламутровых щёк и коралловых губ.
На ней было очень обтянутое нижнее платье из тонкого зеленого сукна, выш
итое серебром мелким рисунком, в котором геральдическая корона Аквитан
ии чередовалась с лилией. Зелёный кожаный пояс, богато вышитый, плотно об
хватывал вокруг боков линию её обтянутой юбки; его длинные концы падали
прямо до земли. Верхнее шёлковое платье со множеством складочек было так
же зеленое, но без вышивки. Парадная мантия из сукна, затканного золотом, и
подбитая соломенного цвета шёлковой материей, образовывала на её плеча
х широкие складки, которые были прикрыты её распущенными волосами; она п
ридерживалась на груди золотым витым шнурком. Вопреки моде того времени
её узкие рукава стягивались на кисти рук, которые были закрыты зелёными
перчатками с вышитой короной Аквитании.
В то время как юный Генрих, стоявший слева от отца, преклонив колено взял о
детую в перчатку руку королевы и прикоснулся губами к её вышивке, Жильбе
рт стоял позади него, а следовательно против королевы. Он не подозревал, ч
то её глаза устремились на него в то время, как его были прикованы к ней, и к
огда королева заговорила, он вздрогнул от удивления.
Ц Кто это? Ц спросила она, улыбаясь, заметив, какое сильное впечатление
произвела на него её красота.
Генрих полуобернулся, сделал шаг назад и взял руку Жильберта.
Ц Это мой друг, Ц сказал он, притягивая его вперёд, Ц но если вы любите м
еня, вы полюбите также и его, да скажите королю, чтобы он назначил его тотч
ас же рыцарем.
Ц У вас сильная рекомендация, сударь, Ц сказала королева.
Она опустила глаза на энергичное лицо царственного ребёнка и засмеялас
ь; но, подняв голову, она снова встретила глаза Жильберта, и тон её смеха ст
ранно изменился, перейдя затем в короткое молчание.
Давно Элеонора не видала такого обворожительного человека; к тому же она
тяготилась своим святошой мужем. Она была внучкой Вильгельма Аквитанск
ого, великана, трубадура и влюбчивого человека. И неудивительно, что в её г
лазах сверкнула молния, и ожила каждая фибра её прекрасного тела.
Ц Я думаю, что полюблю вашего друга, Ц сказала она Генриху, все ещё продо
лжая смотреть на молодого человека.
Такова была первая встреча Жильберта с королевой, и когда она протянула
ему руку, которую он взял, склонившись на колено, она бессознательно прит
янула юного Генриха совеем близко к себе и, обвив рукой его шею, с такой не
жностью сжала ему плечо, что он поднял на неё глаза.
Но если бы кто-нибудь сказал ей тогда, что она напрасно полюбит Жильберта
, будет разъединена с белокурым королём и сделается женой мальчика с ква
дратным лицом и тяжёлой рукой, кудрявая голова которого едва достигала е
ё плеча, то пророку пришлось бы за это поплатиться, как это часто случалос
ь с предсказателями будущего.
В это время король спокойно разговаривал с герцогом Готфридом, который в
скоре приблизился к королеве с приветствием, не подозревая, какие странн
ые мысли овладели в один момент тремя сердцами. Третьим был Генрих.
Когда королева протянула правую руку его отцу, левая все ещё лежала на ег
о плече, и в то время, как она хотела её отнять, мальчик схватил её обеими ру
ками и удержал. Внезапно кровь бросилась ему в лицо до корней волос; в перв
ый и последний раз в своей жизни Генрих Плантагенет был даже смешон. Чувс
твуя это, он старался спрятать своё лицо, но все-таки не отпускал руки кор
олевы.
VII
Во время пребывания герцога Готфрида в Париже ему оказывали при дворе ко
роля высокие почести, но мало ободрили относительно плана союза против С
тефана. Над некоторыми из его единомышленников тяготела рука времени. Др
угие от бездействия и лишнего досуга занимались не только тем, что наход
или хорошим, но ещё и тем, что было дурно, как некогда выразились английски
е хроникёры об английских рыцарях. Одни говорили, что гасконское вино пр
евосходно, но другие уверяли, будто бургундские виноградники лучше, и по
добные важные вопросы, очевидно, не должны были оставаться открытыми. Вп
рочем, чаще всего их представляли на суд, в особенности когда доказатель
ства и свидетельства были трудно достижимы. Таким образом двор заседал д
ень и ночь, не приходя к соглашению относительно вердикта.
Жильберт не научился засиживаться часами за стаканом вина и медленно ту
манить ум, замечая тот час, когда комната начинала кружиться вокруг оси е
го головы. Кроме того Генрих беспрестанно удерживал его у себя, говоря, чт
о он единственный воздержанный человек из всех рыцарей и оруженосцев пр
и дворе его отца. Мальчик не хотел отпускать Жильберта от себя, исключая с
лучаев, когда проводил время с королевой; тогда он горячо желал удаления
своего друга. Сначала королева забавлялась детской страстью юного прин
ца, но так как она предпочитала Жильберта обществу мальчика, то ей вскоре
надоела эта легкомысленная игра, заключавшаяся в том, чтобы безумно влюб
ить в себя двенадцатилетнего ребёнка.
Впрочем, Генрих был из скороспелок и предусмотрительнее своих лет, благо
даря чему не замедлил догадаться о предпочтении своего кумира к другу.
Но он успокаивал себя тем, что Жильберт кажется равнодушным к королеве и
ходит к ней по её приказанию, повинуясь скорее её словам, а не личному влеч
ению.
Был прекрасный осенний полдень, тёплый, как летом. Целые рои мух собралис
ь вокруг раскрытых дверей больших конюшен, перед глубокими сводами, веду
щими на главную кухню, и вокруг окон помещения рыцарей и оруженосцев. Воз
дух был тих, как бы усыплён, и не слышно было ни одного звука в обширной огр
аде двора замка…
В тени, позади церкви, где находился навес, укрывавший от жары, играли в мя
ч Генрих и Жильберт.
После дюжины ударов, когда большая часть победы оставалась за Генрихом,
мальчик бросил мяч к своим ногам, чтобы стянуть сетку, которую он сделал н
а своей руке, обматывая тетиву лука вокруг своих пальцев и ладони, как обы
кновенно делалось до изобретения отбойника. Вдруг он полуобернулся и вс
тал перед Жильбертом с раздвинутыми ногами, сложив руки на груди. Они был
и обнажены до локтя, так как он снял свою суконную куртку и остался в вышит
ой рубашке, засучив рукава. Его рубашка была стянута на талии кожаным поя
сом, а её воротник был совершенно свободен и полуоткрыт. Голова мальчика
была обнажена, и он был очень красен и разгорячён.
Ц Ответите ли вы, мистер Жильберт, откровенно на один вопрос? Ц спросил
он, смотря в глаза своего друга.
Жильберт привык обращаться с ним, как со взрослым мужчиной, что делали вс
е окружавшие его лица, исключая королевы, и ответил утвердительным кивко
м головы.
Ц Не находите ли вы, Ц спросил мальчик, Ц что французская королева сам
ая красивая женщина в свете?
Ц Да, Ц ответил Жильберт не улыбаясь и без малейшего колебания.
Очень сближенные глаза молодого принца заблестели все усиливавшимся г
невом, в то время как багровела его шея, и кровь поднималась к щекам, а от ли
ца ко лбу.
Ц Так вы любите её? Ц гневно спросил он Жильберта.
И слова с трудом сходили у него с языка.
Хотя Жильберта не так-то легко было застать врасплох, но это заключение б
ыло так внезапно и неожиданно, что прежде чем улыбнуться, он вытаращил гл
аза от удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
чень далёк от мысли, что юный принц сразу сильно привяжется к нему, и что с
первой же встречи он бессознательно положит основание к искренней друж
бе.
Некоторое время герцог не задавал более вопросов, и Жильберт заключил из
этого, что более не нужен. Он удалился на своё место среди оруженосцев; мо
лодые люди приняли его дружелюбно и с некоторым уважением, так как, не буд
учи даже рыцарем, он удостоился беседы с их государем. Сам Жильберт, хотя с
начала чувствовал себя хорошо среди равных, однако вскоре понял, что их р
азделяет глубина его несчастий.
Один из юношей рассказывал о своём замке в Байе и о своём отце; при этом ли
цо Жильберта сделалось мрачно. Другой говорил, что его мать вышила ему зо
лотом красивый полотняный воротник, видневшийся из-под открытого кафта
на. Услышав это, Жильберт закусил губы и, отвернув голову, стал рассматрив
ать зеленевшиеся деревья. Третий спросил молодого человека, где находит
ся его замок.
Ц Здесь, Ц ответил он суровым тоном, ударяя правой рукой по седлу.
Некоторым из них было от четырнадцати до восемнадцати лет, и Жильберт бы
л старше их всех. Эти безбородые юноши никогда не видали сражений, но их от
цы дрались против Готфрида Плантагенета до тех пор, пока не признали его
своим господином, как был в своё время великий герцог Вильгельм. Раз побе
ждённые, они подчинились ему и, как поступают большинство побеждённых, т
отчас же послали своих сыновей ко двору Готфрида учиться фехтовать и хор
ошим манерам. Таким образом, ни один из них со шпагой в руке не встречался
лицом к лицу с неприятелем, как Жильберт с Арнольдом Курбойлем. Хотя он не
говорил о своей истории и ещё менее о своих подвигах, но они видели, что он
старше их, чувствовали, что он видел более их, и угадывали, что его рука был
а сильнее.
Таким образом они продолжали путь; затем была сделана остановка, и все об
едали вместе, в громадной внешней галерее одного монастыря, куда они при
были в полдень. Молодые люди, сидевшие возле Жильберта, заметили, что он по
вторяет длинные латинские молитвы так же хорошо, как монах, и один из них с
просил его, смеясь, где он набрал столько учёности.
Ц Я оставался два месяца в одном монастыре, излечиваясь от раны, Ц отве
чал Жильберт, Ц и брат-больничный научил меня монастырским обычаям.
Ц А как же вы получили рану? Ц спросил юный оруженосец.
Ц От удара шпаги, Ц ответил улыбаясь Жильберт.
Но он более ничего не прибавил.
Другие оруженосцы расспрашивали его слугу, Дунстана, который, гордясь св
оим господином, рассказал им о Жильберте все, что знал. Его слушатели удив
лялись, почему такой храбрец не добился рыцарства. Они предсказывали, чт
о если Жильберт Длинный, как они называли его за высокий рост, останется н
а службе герцога, он недолго будет оруженосцем.
В последующие дни стало для всех очевидным, что Жильберт находился на до
роге к счастью, по которой его вела рука успеха. Так на заре, во время их пут
и по тропинкам, покрытым росой, где росли белые астрочки, к Жильберту подъ
ехал конюх и сказал, что юный Генрих, граф, как его стали называть с этого в
ремени, желает ещё побеседовать с мистером Вардом об Англии. Жильберт пр
иблизился к нему мелким галопом и поехал рядом с юным принцем. Более часа
он отвечал на множество вопросов, касавшихся английских вельмож, англий
ских деревьев, скота и собак.
Ц В скором времени все это будет моим, Ц сказал, смеясь, мальчик, Ц но та
к как я никогда не видал моего будущего королевства, мне нужны ваши глаза,
чтобы иметь о нем понятие.
И ежедневно, после полудня, за Жильбертом являлся посланный, и он отправл
ялся к юноше рассказывать историю Англии. Он разговаривал с мальчиком, к
ак со взрослым мужчиной, рассказывая ему о своей стране на сильном и энер
гичном языке серьёзного человека такие дела, которые давно были у него н
а сердце.
Генрих слушал его, расспрашивал, опять слушал и раздумывал про себя обо в
сем слышанном. И все это он запоминал не на день, не на неделю, но на все врем
я своего существования Ц в мальчике вырастал с часу на час король.
Иногда герцог слушал их беседу и вставлял в разговор несколько слов; чащ
е же он ехал один вне кортежа, глубоко задумавшись, или призывал к себе одн
ого из самых старых рыцарей. Когда тонкий слух Жильберта схватывал отрыв
ки их разговора, то они обыкновенно беседовали о сельских делах, о жатве, с
котоводстве, лошадях и цене на хлеб.
Таким образом они свершали свей путь и через некоторое время достигли по
лей, покрытых грязью, оставленной наполовину высохшей рекой. Здесь и там,
вне бесплодного обширного пространства возвышались зеленые бугорки, н
а которых были выстроены замки из серого камня. Но на низменности находи
лись грязные дома кирпичников, бедно живших близ реки. Затем к реке местн
ость вдруг несколько поднималась, образуя улицу с каменными и кирпичным
и домами. Жильберт, приподнявшись на стременах, чтобы лучше видеть над го
ловами спутников, заметил между домами на острове замок французского ко
роля. Этот дворец с башенками, валами, подъёмным мостом и с толстыми серым
и стенами был в то время самой солидной крепостью во всем свете.
Наконец кортеж остановился, и герольд герцога приблизился к воротам; по
другую их сторону находился герольд короля. Раздался звук рога, и звонки
е громкие голоса заговорили однообразным тоном обычные в таком случае ф
разы. Затем последовало молчание, потом опять звук трубы, обмен слов, и, на
конец, в последний раз опять раздался звук трубы. После этого герольд гер
цога возвратился к кортежу, а герольд короля вышел на подъёмный мост. За н
им следовал мужчина в богатой белой суконной одежде, с вышитыми золотом
лилиями, блестевшими на осеннем солнце, как маленькие огненные языки. Шт
андарт герцога развернулся ветерком, подувшим с реки, и величественный к
ортеж медленно двинулся к подъёмному мосту по деревянной мостовой, пере
секавшей самую широкую часть реки. Он направился через главные ворота на
большой почётный двор.
Жильберт ехал позади молодого Генриха, который в шутку называл его своим
канцлером и не хотел, чтобы он удалялся с его глаз.
Во дворе против наружной стены возвышались большие здания, а посредине н
аходилось жилище короля. Под портиком, на верхних ступенях, ведущих к гла
вному входу, король и королева в парадных одеждах, окружённые всем дворо
м, с большой церемонией ожидали Готфрида Плантагенета, великого сенешал
я Франции и брата по могуществу.
Жильберт сразу заметил, что король был жалкий мужчина, бледный, белокуры
й с рыжей бородой, несколько полный, с угрюмыми голубыми глазами, но все-т
аки похожий на рыцаря. Королева же Франции была самая красивая женщина н
а свете, и когда глаза молодого человека заметили её, то долго не могли нас
мотреться.
Она настолько отличалась от всех женщин, известных ему, что его представ
ление о женщине с этого часа совершенно изменилось на всю жизнь… Это был
о самое совершённое соединение красоты, грации и силы.
Другие женщины, без сомнения, тоже обладали этими преимуществами, но те, к
оторые имели их, были так же известны, как победители и знаменитые поэты.
Глаза Жильберта устремились на неё, и в продолжение минуты он был погруж
ён в экстаз; в это время он не мог бы описать ни одной черты лица королевы. Н
о когда она заговорила с ним, его сердце забилось, а веки содрогнулись: её
образ остался навсегда в его памяти.
Как ни был молод Жильберт, но отдать своё сердце с первого взгляда на женщ
ину противоречило его суровому, меланхолическому расположению духа. Не
любовь и не предвестник любви увлекли его, пока он смотрел на королеву. Эт
о было впечатление чистого видения, как ослепление, причиняемое блестящ
им светом, и головокружение, вызванное внезапным сильным движением.
Она была так же высока, как король, но в то время, как он был тяжёл и неуклюж,
безукоризненные формы королевы не допускали ни одного неграциозного д
вижения, а непринуждённая соразмерность её малейшего жеста выражала не
обычайную энергию, которую никакая усталость не могла умалить. Когда она
делала движение, Жильберт желал, чтобы она никогда не отдыхала; когда же д
вижение прекращалось, он думал совершить преступление против красоты, в
озмутившей его покой.
Её обнажённые под утренним солнцем лицо и шея были нежны и прозрачны, как
лепестки апельсинового цветка в мае месяце. Казалось, они, как сами цветы,
расцветали на солнце и воздухе, во время росы и дождя и хорошели, а не порт
ились от прикосновения жара или холода. Белая, упругая и безупречная шея
подымалась, как мраморная колонна к нежной мочке уха, а линия, изящно выле
пленная, стремилась в грациозном изгибе, полном красоты, к округлённости
подбородка, как бы сделанного из слоновой кости, с восхитительной ямочк
ой Ц высшей чертой природной красоты. Густая масса её волнистых волос р
азделялась равными прядями на обе стороны и придерживалась зеленой шёл
ковой повязкой, поверх которой была надета корона. Но на ней не было длинн
ого вуаля, и широкие волны её волос развевались на её плечах и спине, как п
лотная мантия. Они были того восхитительного и живого цвета, какой броса
ет осенью заходящее солнце сквозь листву дуба на старую стену. Все её лиц
о было ослепительно, начиная с волос до белого лба, от лба до глаз гораздо
темнее сапфира и светлее горного ручейка, от оттенка кожи ослепительной
белизны персиковых цветов до перламутровых щёк и коралловых губ.
На ней было очень обтянутое нижнее платье из тонкого зеленого сукна, выш
итое серебром мелким рисунком, в котором геральдическая корона Аквитан
ии чередовалась с лилией. Зелёный кожаный пояс, богато вышитый, плотно об
хватывал вокруг боков линию её обтянутой юбки; его длинные концы падали
прямо до земли. Верхнее шёлковое платье со множеством складочек было так
же зеленое, но без вышивки. Парадная мантия из сукна, затканного золотом, и
подбитая соломенного цвета шёлковой материей, образовывала на её плеча
х широкие складки, которые были прикрыты её распущенными волосами; она п
ридерживалась на груди золотым витым шнурком. Вопреки моде того времени
её узкие рукава стягивались на кисти рук, которые были закрыты зелёными
перчатками с вышитой короной Аквитании.
В то время как юный Генрих, стоявший слева от отца, преклонив колено взял о
детую в перчатку руку королевы и прикоснулся губами к её вышивке, Жильбе
рт стоял позади него, а следовательно против королевы. Он не подозревал, ч
то её глаза устремились на него в то время, как его были прикованы к ней, и к
огда королева заговорила, он вздрогнул от удивления.
Ц Кто это? Ц спросила она, улыбаясь, заметив, какое сильное впечатление
произвела на него её красота.
Генрих полуобернулся, сделал шаг назад и взял руку Жильберта.
Ц Это мой друг, Ц сказал он, притягивая его вперёд, Ц но если вы любите м
еня, вы полюбите также и его, да скажите королю, чтобы он назначил его тотч
ас же рыцарем.
Ц У вас сильная рекомендация, сударь, Ц сказала королева.
Она опустила глаза на энергичное лицо царственного ребёнка и засмеялас
ь; но, подняв голову, она снова встретила глаза Жильберта, и тон её смеха ст
ранно изменился, перейдя затем в короткое молчание.
Давно Элеонора не видала такого обворожительного человека; к тому же она
тяготилась своим святошой мужем. Она была внучкой Вильгельма Аквитанск
ого, великана, трубадура и влюбчивого человека. И неудивительно, что в её г
лазах сверкнула молния, и ожила каждая фибра её прекрасного тела.
Ц Я думаю, что полюблю вашего друга, Ц сказала она Генриху, все ещё продо
лжая смотреть на молодого человека.
Такова была первая встреча Жильберта с королевой, и когда она протянула
ему руку, которую он взял, склонившись на колено, она бессознательно прит
янула юного Генриха совеем близко к себе и, обвив рукой его шею, с такой не
жностью сжала ему плечо, что он поднял на неё глаза.
Но если бы кто-нибудь сказал ей тогда, что она напрасно полюбит Жильберта
, будет разъединена с белокурым королём и сделается женой мальчика с ква
дратным лицом и тяжёлой рукой, кудрявая голова которого едва достигала е
ё плеча, то пророку пришлось бы за это поплатиться, как это часто случалос
ь с предсказателями будущего.
В это время король спокойно разговаривал с герцогом Готфридом, который в
скоре приблизился к королеве с приветствием, не подозревая, какие странн
ые мысли овладели в один момент тремя сердцами. Третьим был Генрих.
Когда королева протянула правую руку его отцу, левая все ещё лежала на ег
о плече, и в то время, как она хотела её отнять, мальчик схватил её обеими ру
ками и удержал. Внезапно кровь бросилась ему в лицо до корней волос; в перв
ый и последний раз в своей жизни Генрих Плантагенет был даже смешон. Чувс
твуя это, он старался спрятать своё лицо, но все-таки не отпускал руки кор
олевы.
VII
Во время пребывания герцога Готфрида в Париже ему оказывали при дворе ко
роля высокие почести, но мало ободрили относительно плана союза против С
тефана. Над некоторыми из его единомышленников тяготела рука времени. Др
угие от бездействия и лишнего досуга занимались не только тем, что наход
или хорошим, но ещё и тем, что было дурно, как некогда выразились английски
е хроникёры об английских рыцарях. Одни говорили, что гасконское вино пр
евосходно, но другие уверяли, будто бургундские виноградники лучше, и по
добные важные вопросы, очевидно, не должны были оставаться открытыми. Вп
рочем, чаще всего их представляли на суд, в особенности когда доказатель
ства и свидетельства были трудно достижимы. Таким образом двор заседал д
ень и ночь, не приходя к соглашению относительно вердикта.
Жильберт не научился засиживаться часами за стаканом вина и медленно ту
манить ум, замечая тот час, когда комната начинала кружиться вокруг оси е
го головы. Кроме того Генрих беспрестанно удерживал его у себя, говоря, чт
о он единственный воздержанный человек из всех рыцарей и оруженосцев пр
и дворе его отца. Мальчик не хотел отпускать Жильберта от себя, исключая с
лучаев, когда проводил время с королевой; тогда он горячо желал удаления
своего друга. Сначала королева забавлялась детской страстью юного прин
ца, но так как она предпочитала Жильберта обществу мальчика, то ей вскоре
надоела эта легкомысленная игра, заключавшаяся в том, чтобы безумно влюб
ить в себя двенадцатилетнего ребёнка.
Впрочем, Генрих был из скороспелок и предусмотрительнее своих лет, благо
даря чему не замедлил догадаться о предпочтении своего кумира к другу.
Но он успокаивал себя тем, что Жильберт кажется равнодушным к королеве и
ходит к ней по её приказанию, повинуясь скорее её словам, а не личному влеч
ению.
Был прекрасный осенний полдень, тёплый, как летом. Целые рои мух собралис
ь вокруг раскрытых дверей больших конюшен, перед глубокими сводами, веду
щими на главную кухню, и вокруг окон помещения рыцарей и оруженосцев. Воз
дух был тих, как бы усыплён, и не слышно было ни одного звука в обширной огр
аде двора замка…
В тени, позади церкви, где находился навес, укрывавший от жары, играли в мя
ч Генрих и Жильберт.
После дюжины ударов, когда большая часть победы оставалась за Генрихом,
мальчик бросил мяч к своим ногам, чтобы стянуть сетку, которую он сделал н
а своей руке, обматывая тетиву лука вокруг своих пальцев и ладони, как обы
кновенно делалось до изобретения отбойника. Вдруг он полуобернулся и вс
тал перед Жильбертом с раздвинутыми ногами, сложив руки на груди. Они был
и обнажены до локтя, так как он снял свою суконную куртку и остался в вышит
ой рубашке, засучив рукава. Его рубашка была стянута на талии кожаным поя
сом, а её воротник был совершенно свободен и полуоткрыт. Голова мальчика
была обнажена, и он был очень красен и разгорячён.
Ц Ответите ли вы, мистер Жильберт, откровенно на один вопрос? Ц спросил
он, смотря в глаза своего друга.
Жильберт привык обращаться с ним, как со взрослым мужчиной, что делали вс
е окружавшие его лица, исключая королевы, и ответил утвердительным кивко
м головы.
Ц Не находите ли вы, Ц спросил мальчик, Ц что французская королева сам
ая красивая женщина в свете?
Ц Да, Ц ответил Жильберт не улыбаясь и без малейшего колебания.
Очень сближенные глаза молодого принца заблестели все усиливавшимся г
невом, в то время как багровела его шея, и кровь поднималась к щекам, а от ли
ца ко лбу.
Ц Так вы любите её? Ц гневно спросил он Жильберта.
И слова с трудом сходили у него с языка.
Хотя Жильберта не так-то легко было застать врасплох, но это заключение б
ыло так внезапно и неожиданно, что прежде чем улыбнуться, он вытаращил гл
аза от удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34