Когда-то леди Года была представлена императрице, которая не обратила н
а неё большого внимания, в сравнении с интересом, оказываемым ею Раймунд
у. На банкете, следовавшем за официальным приёмом, леди Года была посажен
а между толстой немкой, вдовой, и итальянским аббатом, приехавшим из Норм
андии. Они все время разговаривали на дурном латинском языке, что ей каза
лось грубым. Немка ела куски паштета из дичи ножом, вместо того, чтобы взят
ь его пальцами, как должна была бы поступить воспитанная женщина до изоб
ретения вилок. На другое утро леди Года отправилась домой со своим мужем,
и её жизненный опыт при дворе окончился так внезапно.
Если бы великий граф Роберт Глостер соблаговолил обратиться к ней со сло
вом, вместо того, чтобы смотреть далеко от неё своими красивыми спокойны
ми голубыми глазами на воображаемый пейзаж, Ц её впечатление о жизни пр
и дворе императрицы было бы совсем иное. Тогда, может быть, она одобрила бы
добродушие мужа. Но хотя она посвятила необычайный труд на убранство св
оих великолепных золотистых волос и дала с такой силой пощёчину неловко
й парикмахерше, что у неё болела рука ещё три часа спустя, Ц все-таки могу
щественный граф обратил на неё внимание, как если бы она была простой сак
сонской молочницей.
Эта обида соединилась вместе с неудовольствием, причинённым неожиданн
ым открытием, что сумочки, висевшие на поясе придворных дам императрицы,
были в форме больших мандолин и при ходьбе почти волочились на своих шну
рах, тогда как её была старинного покроя. Это наполняло её душу горечью пр
отив законной наследницы короля Генриха и сделало безусловно непреодо
лимой преграду между ней и мужем. Она одна сознавала её, а Раймунд даже не
подозревал о ней. Он не только ей докучал сам, но даже допускал других доса
ждать его жене. С этого дня у неё не осталось более даже тени малейшего рас
положения к нему.
Поэтому неудивительно, что она слушала с трепещущим восторгом все, что е
й говорил сэр Арнольд. Она была счастлива, заметив меняющиеся выражение
его нежного и гладкого лица, которое было столь полным контрастом со сме
лыми, строгими чертами владельца Стока, заснувшего глубоким сном возле н
её.
Курбойль был польщён, как это случилось бы с каждым мужчиной, если бы его с
лушала долго и внимательно красивая женщина. Он также видел, что её красо
та была необычного рода и замечательна. Она была, правда, несколько резка
я, слишком холодная, слишком похожая на мрамор, несмотря на её волосы почт
и золотого оттенка и на её рот, похожий на маленькую красную ранку. Она обл
адала в излишке физическими качествами для того, чтобы это казалось есте
ственным, и однако не проявлялись ни недостатки, ни пятна. Она была слишко
м полна жизнью, чтобы не удовлетворить вкуса утомлённого удовольствиям
и мужчины той эпохи, видевшего общества от Лондона до Рима и от Рима до дво
ра Генриха V.
Леди Года, со своей стороны, видела в нем тип, к которому её повлёк бы инсти
нкт, если бы она была свободна выбрать себе мужа. В противоположность чел
овеку дела, говорящему мало и питавшему только сильные чувства, он показ
ал себя светским человеком со всех точек зрения. Одно его разнообразие у
же было очарованием, а мысль о его значительной опытности была для неё ка
к бы таинственным обаянием. Сверх того, Арнольд Курбойль был тактичным ч
еловеком, легко впечатлительным, привыкшим к тщеславию женщин и ловким в
искусстве возбуждать это тщеславие, никогда не удовлетворённое, что сос
тавляет основание большей части несовершенных женских характеров. В не
м не было никакой слабости, или, по крайней мере, он был столь же храбр, как б
ольшинство мужчин; кроме того, он лучше всех владел оружием. Его маленька
я рука, прекрасного очертания, оливкового оттенка, умела нанести удар шп
агой быстрее Раймунда Варда, и он также уверенно достигал цели, хотя каза
лся менее сильным. На седле он не обладал силой в колене и не мог ужасным д
авлением заставить лошадь дрожать и стонать, но не многие рыцари его вре
мени были более ловкими в искусстве представить посредственную лошадь
в выгодном для неё свете. Он учил хорошего коня пользоваться своими сила
ми до последней степени. Когда Вард ездил на лошади шесть месяцев, она был
а обыкновенно потеряна и разбита на передние ноги, если не совсем мертва.
Курбойль же ездил на той самой лошади в два раза дольше и удваивал её каче
ства. Также было и во многих других отношениях. С одинаковыми шансами оди
н, казалось, растрачивал добро без выгоды для себя, другой же оборачивал в
се в свою личную пользу.
Стоя Арнольд был едва среднего роста, но сидя он не был так мал. Как больши
нство мужчин незначительного роста, он посвящал беспрестанные тщатель
ные заботы своей личности, что в результате вознаграждало этот недостат
ок. Его тёмная борода была подрезана остроконечно и так заботливо причёс
ана, что напоминала одно из тех гладко подстриженных деревьев, представл
явших павлинов и драконов, которые были гордостью итальянских садовник
ов во времена Плиния. Волосы он носил полудлинные; их шелковистые пряди б
ыли заботливо разделены пробором по середине головы и отброшены назад г
устыми волнами. Было что-то почти раздражающее в их неестественном лоск
е, в совершенно прозрачном и здоровом оливковом цвете лица этого человек
а, в длинных дугообразных бровях, в совершённом довольстве самим собой и
в доверчивости, блестевшей в его красновато-карих, несколько нахальных
глазах. Его шея, крепкая и круглая, довольно пропорциональная, хорошо рас
положенная на его плечах и гладкая, как его лоб, выгодно выделялась, благо
даря восхитительной золотой вышивке, окаймлявшей рубашку тончайшего ф
ламандского полотна. На нем был кафтан в обтяжку из прекрасного алого су
кна, с узкими рукавами, слегка отвороченными, чтобы оставить на виду его к
исть. Великолепная портупея стягивала его кафтан на талии. Она состояла
из серебряных, эмалированных колец и пластинок работы искусного визант
ийского артиста. На каждой пластинке была изображена в богатых красках о
дна из сцен жизни Иисуса Христа и его Страстей. Длинная шпага с крестообр
азной рукояткой-чашкой для руки была прислонена к стене возле большого
камина. Кинжал же, чудо работы, висел на портупее; он был тем более замечат
елен, что отличался чудной закалкой Ц триумф восточного искусства, так
как почти все искусства были в то время восточные.
На солидной золотой рукоятке восьмисторонней и с восемью зарубками был
вычеканен великолепный рисунок, глубоко усыпанной неотделанными драго
ценными камнями, усаженными с искусной неправильностью. Чашка рукоятки
состояла из стального диска с золотой гравировкой и нарезками.
Длинное, как мужская рука, лезвие, от локтя до кисти, было выковано из сере
бра и стали дамасским оружейником. Оно было устойчиво, тонко, с глубокими
желобками для крови, выдолбленными по обеим сторонам на расстоянии четы
рех пальцев от острия, которое могло прокалывать так деликатно, как игол
ка, или просверливать тонкую кольчугу, как гвоздь, вбиваемый тяжёлым мол
отком.
Его кафтан ниспадал мягкими складками до колен, и суконные панталоны, оч
ень натянутые, были темно-коричневого цвета. Сэр Арнольд носил короткие
ботфорты пурпурового цвета кожи, вышитые наверху тонким алым шнурком. Пр
ивязи шпор были того же цвета, как и сапоги, а сами шпоры Ц стальные, мален
ькие, заострённые, прекрасной чеканки.
Прошло шесть лет с того вечера и, однако, когда леди Года закрывала глаза и
мечтала об Арнольде, то видела его таким, как он представлялся ей тогда. П
ред ней оживали каждая черта его лица, каждая подробность его туалета, ег
о поза, когда под горячими лучами камина он сидел возле неё в своём кресле
, несколько склонившись вперёд. Его голос мог казаться тогда монотонным
для уха спящего, но не для её слуха. Между Вардом и Курбойлем состоялось зн
акомство почти насильно, благодаря обстоятельствам и взаимным обязате
льствам, но оно никогда не доходило до близости и доверчивости со сторон
ы Варда. Со стороны же сэра Арнольда это была ловкая комедия, скрывавшая р
азрастающуюся ненависть к мужу леди Годы. И она играла так же хорошо свою
роль, как и он. Союз, в котором честолюбие занимает место любви, не может су
ществовать, когда честолюбие обмануто. Она не терпела своего мужа, уничт
ожившего её безумные надежды. Она презирала его за то, что он не извлёк нич
его из своих многочисленных качеств и своих преимуществ, за его привязан
ность к устарелому и вышедшему из моды делу. Она упрекала его, что он, мног
о видя, ничему не научился. Это делало богатыми его глаза и бедными Ц руки
. Она ненавидела его потому, что он был неповоротлив, обладал доброй натур
ой, добрым сердцем, был простаком для тех лиц, которые хотели от него чего-
нибудь добиться.
Она с горечью размышляла, что если бы она обождала семь, восемь лет удачно
го случая, то для неё выпало бы счастье иметь мужем вдовца Арнольда, двоюр
одного брата архиепископа кантерберийского, Она достигла бы фавора вме
сте с победителями в гражданской войне и была бы соединена с человеком, с
умевшим польстить её холодной натуре вымышленными чувствами, вместо то
го, чтобы растрачивал на неё уважение, почти преувеличенное, каким её окр
ужал со своей благородной страстью Раймунд. Для большинства женщин это п
очтение становится в конце необъяснимо надоедливым.
Сколько раз в течение этих шести лет она встречалась с сэром Арнольдом и
беседовала, как в первый вечер. Однажды, когда императрица Матильда захв
атила в плен короля Стефана, и дело приняло дурной оборот для его приверж
енцев, Вард настоял, чтобы его сосед приехал в Сток-Режис, более надёжный,
чем его замок. Другой раз, когда победа была на стороне короля Стефана, и Р
аймунд отчаянно сражался под начальством Глостера, леди Года отправила
сь со своим сыном и некоторыми из женщин просить защиты у Арнольда, броси
в свой замок на произвол.
Сначала Курбойль беспрестанно делал вид, что восторгается физическими
и нравственными качествами Варда, но мало-помалу он с тактом изменил ман
еру и довёл леди Году до признания, что она страдает или воображала, что ст
радает, Ц это для некоторых женщин одно и то же, Ц будучи связана на всю ж
изнь с человеком, которому не удалось удовлетворить её высокочестолюби
вых стремлений. Затем в один прекрасный день было произнесено великое сл
ово «любовь», и они никогда не переставали надеяться, что Вард умрёт преж
девременно.
В продолжении этого времени Жильберт сделался из маленького мальчика м
олодым человеком. Он обожал свою мать, как высшее существо, но отца любил с
тем глубоким инстинктом взаимного согласия, которое делает любовь и нен
ависть ужасными между самыми близкими родственниками.
С течением времени Беатриса выросла, сделалась гибкой и бледной, Жильбер
т и она любили друг друга, что было естественно, так как они оба воспитывал
ись без товарищей и часто находились вместе в продолжение многих дней в
уединённом существовании средневекового замка.
Может быть, Жильберт никогда не отдавал себе отчёта, что его любовь к мате
ри была результатом добровольного разрешения леди Годы, чтобы он любил Б
еатрису. Но необходимость подготовить брак служила благовидным предло
гом для продолжительных бесед хозяйки замка с сэром Арнольдом. Он сделал
ся необходимой и самой важной частью в жизни леди Годы. Это способствова
ло, что визиты Арнольда и частые встречи во время сезона соколиной охоты
казались естественными в глазах Раймунда.
Охотясь с сэром Арнольдом, Раймунд не раз счастливо отделывался от опасн
ости. Так, однажды почти неожиданно он встретился лицом к лицу со старым к
абаном; когда он наклонился, чтобы нанести кабану удар снизу вверх, то его
жена и Арнольд находились шагах в двадцати позади него. Они все трое отде
лились от других охотников. Заметив положение мужа и окружавшее их уедин
ение, леди Года обратила выразительный взгляд на своего спутника. Секунд
у спустя охотничье копьё Арнольда направилось прямо, как стрела в спину
Раймунда. В этот момент кабан бросился на Варда, но последний отскочил и, у
пав на колена, исполосовал ножом животное. Охотничье копьё Арнольда безв
редно проскочило над головой Варда и затерялось в сухих листьях, в двадц
ати метрах от того места.
В другой раз Раймунд ехал на лошади с соколом на плече и по своему обыкнов
ению в десяти шагах от других спутников. Он не заметил, что они отстали. Ко
гда он скакал по узкой лесной тропинке и посмотрел вокруг, он увидел, что н
аходится один. Он тотчас же повернул лошадь, чтобы присоединиться к друг
им охотникам. Едва она сделала несколько шагов, как внезапно три замаски
рованных человека, которых он принял за воров, выскочили из чащи и бросил
ись на него с длинными ножами. По счастью разбойники плохо рассчитали ра
сстояние и время когда они были довольно близко, чтобы ударить Варда у не
го уже была в руках шпага. Первый из напавших упал мёртвым; остальные скры
лись, одни с глубокой раной в плече, другой же не нанеся ни одного удара. Ра
ймунд удалился, не получив ни малейшей раны и размышляя о превратности с
удьбы. Когда он приблизился к своей жене и другу, он нашёл их сидевшими оди
н возле другого на упавшем дереве и очень серьёзно разговаривавшими впо
лголоса, тогда как сокольничие и слуги собрались небольшой группой в отд
алении.
Услышав его голос, леди Года задрожала и слегка вскрикнула, лицо же Арнол
ьда побледнело; но когда он подъехал к ним, они снова, по-видимому, успокои
лись и улыбались. Они спросили его, не заблудился ли он; но Раймунд ничего
не рассказал о приключении, опасаясь подействовать на нежные нервы свое
й жены. Позже, на следующую ночь, когда сэр Арнольд был один в своей комнат
е, бледный, как смерть, человек, ослабленный от потери крови, приподнял тол
стую занавесь и рассказал вполголоса о приключении.

II

Таким образом, Раймунд и его сын отправились в графство Бёрк на постройк
у большого Фарингдонского замка. Сэр Арнольд оставался в своей крепости
, откуда он очень часто ездил в Сток и проводил долгие часы с леди Годой в з
але и в садике, тянувшемся вдоль рва. Капеллан, управляющий, воины и привра
тник привыкли видеть его часто там, когда был Раймунд: они не думали про не
го дурного, так как он теперь приезжал, чтобы составить общество одиноко
й хозяйке замка, а нравы того времени были просты.
Но, однажды утром, в конце апреля туда прибыл посланный короля Стефана с п
риказанием, чтобы все графы, бароны, баронеты и рыцари со своими воинами п
од присягой верности присоединились к нему в Оксфорде. Для формы посланн
ый отправился в Сток-Режис, не допуская, чтобы какой-нибудь нормандский р
ыцарь не был партизаном короля. Подъёмный мост был опущен, и он проник чре
з ворота и, протрубив три раза, передал поручение. Тогда управитель с глуб
оким поклоном ответил, что его господин отправился путешествовать, и пос
ланный, повернув коня, уехал, ничего не выпив и не скушав.
Но, явившись в замок Стортфорд, он нашёл сэра Арнольда, вручил ему приказ к
ороля с большим торжеством и был принят с обычным гостеприимством. Арнол
ьд медленно оделся в кольчугу, но не надел своего шлема, так как был необык
новенно жаркий день, и он предпочёл путешествовать в маленькой шапке, че
м в тяжёлой стальной каске с широким забралом. Прежде чем прошёл час, он уж
е был на лошади во главе своих воинов и лакеев, идущих впереди и позади нег
о по большой Гертфордской дороге. Но он тайно отправил к леди Годе послан
ного с извещением, что он отправился. И она не слышала более о нем в продол
жении многих дней.
Ежедневно утром, после обеда и перед закатом солнца, она отправлялась в м
аленький сад к западной стене замка. Долго она смотрела там на дорогу, но н
е потому, что желала возвращения мужа, не потому, что озабочивалась возра
щением Жильберта, но она знала, что их возвращение будет вестником конца
войны. Тогда Арнольд будет также свободен вернуться домой.
5-го мая, когда зашло солнце, она оставалась неподвижна с глазами, устремл
ёнными на дорогу, уже десятый раз после отъезда Курбойля. Она чувствовал
а свежесть сырого вечернего воздуха, но что-то её удерживало: необъясним
ое предчувствие, ожидание чего-то. Вдали, на верху гористой дороги, она за
метила искру, маленькое пламя, танцевавшее, как фантастические огоньки,
перебегающие в летнюю ночь по могилам. Сначала она увидела один, затем вд
руг три и множество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34