Правой рукой корол
ева подняла своё копьё, затем она взяла немного налево и, склонившись впе
рёд, закричала тем, которые следовали за ней.
Ц Дамы Франции! Народ окружил короля. Вперёд!
И лёгкая арабская кобыла пошла галопом прямо на толпу. Элеонора более не
смотрела позади себя, размахивала своим копьём сильно и энергично и была
готова броситься на толпу. Вслед за ней следовала Анна Ош, древко штандар
та было приделано к стремени, а её рука проходила через ремешок, так что ки
сти её обеих рук были свободны. Она держалась на седле прямо, хотя лошадь е
ё пустилась бешеным галопом, вытянув шею, подняв глаза с красными открыт
ыми ноздрями, счастливая, что освободилась от всякого стеснения. Затем с
ледовала лёгкая, как перо, Беатриса на своём толстом венгерском коричнев
ом коне, нёсшемся, как ураган; его чуткие уши были откинуты назад, а из-под т
репетавших губ виднелись желтоватые зубы. Но из остальных трехсот дам ни
одна не следовала за ней. Они не поняли приказ королевы, не слышали его, не
могли управлять своими лошадьми или боялись. Три женщины приближались к
народу, который был от них на расстоянии четырехсот шагов.
Они скакали за ней, не беспокоясь, что одни, и не спрашивая себя, что могут п
оделать три женщины против тысячи мужчин, возбуждённых яростью. Но народ
услышал стук копыт двух грузных лошадей и лёгкие шаги арабской кобылы, з
вучащие быстро и твёрдо, как пальцы танцовщика на тамбурине. Сотни глаз с
тали смотреть, кто так быстро скакал, и тысячи мужчин обернули головы, жел
ая узнать то, на что смотрели другие. Все, заметив королеву, поспешили напр
аво и налево, чтобы дать место не столь из уважения к ней, сколько из опасе
ния за себя. Вдали на холмистой местности мятеж стих так же внезапно, как н
ачался; воины отступили, и многие пробовали спрятать лица из опасения бы
ть узнанными. Целое море человеческих существ разъединилось перед стре
мительными наездницами, как слой облаков рассеивается, подгоняемый зим
ним северо-восточным ветром, и белый конь пронёсся, как луч света среди дл
инных линий суровых лиц и сверкавшего оружия.
Королева мимоходом бросила на многочисленную толпу презрительный взгл
яд; высокомерное чувство её могущества польстило её раздражённой гордо
сти. Линия продолжала раскрываться, и она её проезжала, приподнимаясь и о
пускаясь, согласно быстрому аллюру лошади. Но теперь открывшаяся перед н
ей дорога не шла прямо к королю. Там толпа была более плотная и разъединял
ась труднее, так что три дамы должны были следовать по единственному отк
рывшемуся пути. Внезапно перед ними почва круто опускалась, оканчиваясь
как бы обрывом в сорок футов к берегу озера. Головы последнего ряда толпы,
стоявшей на берегу, ясно и отчётливо обрисовывались на бледном небе. Кор
олева не могла видеть воды, но чувствовала, что смерть на конце прыжка. Её
обе спутницы имели одно и то же впечатление.
Элеонора спокойно опустила своё копьё направо, чтобы следовавшие за ней
не споткнулись; затем, понизив руки и откинув назад своё тело в глубину се
дла, она изо всей силы потянула назад узду. Её лошадь, привычная к её руке, п
овиновалась бы ей и остановила бы большого венгерского коня Беатрисы, та
к как её белые руки были так же сильны, как мужские, но арабская кобыла при
выкла лишь к прикосновению арабского недоуздка и к звонкому ласковому г
олосу арабов. При первом усилии французского мундштука, она откинула гол
ову, поднялась на дыбы, закусила сталь и пустилась с удвоенной быстротой.
Элеонора хотела направить её на дрожавшую толпу, но тщетно.
Её лицо покрылось смертельной бледностью, губы сжались, а глаза приняли
решительное выражение, так как она прямо смотрела смерти в лицо. Маленьк
ие, одетые в перчатки ручки Беатрисы, сильно натянувшие поводья, походил
и на белых мошек; грозный аллюр её венгерского коня вырывал целые глыбы з
емли. На лице молодой девушки было безропотное, не от мира сего выражение,
почти улыбка смерти. Только энергическая темноволосая южанка, казалось,
властвовала над своей лошадью, которая уменьшила быстроту и отстала поз
ади.
В присутствии ужасной опасности толпа стояла молчаливая и задыхаясь, а м
ногие из мужчин побледнели. Но никто не двинулся.
Прошла секунда, две секунды, три секунды, и через каждую секунду следовал
и два лошадиных шага; конец жизни трех женщин зависел от этих страшных ло
шадиных прыжков. Эта скачка могла продолжаться едва десять секунд.

* * *

Жильберт Вард сначала попытался приблизиться к королю тотчас же, но увид
ел, что это бесполезно, так как он уже был окружён дворянами и рыцарями. То
гда он возвратился, чтобы стать вместе с теми, кто его сопровождал, лицом к
лицу с толпою, и клинком плашмя выбил несколько мечей, которые осмелился
вынуть народ в исступлении. Он никого не ранил, зная, что это безумие, кото
рое пройдёт, и его надо простить.
Тогда он очутился со своей лошадью почти на опушке дороги, открытой наро
дом. Он посмотрел и увидел королеву и Беатрису в трех или четырех футах по
зади него, на самом опасном месте. Жильберт знал вышину падения и понял оп
асность. Тогда он спрыгнул на траву на шаг от обрыва. Он хотел бы в этот мом
ент обладать силою в руках Ланселота и лёгкостью дикого животного в нога
х, но его сердце не дрогнуло.
В одно мгновение он пережил целый час. Его жизнь была ничто, но он мог её от
дать только один раз, чтобы спасти единственную женщину, и эта женщина до
лжна быть Беатриса.
Однако Элеонора была королева и добра для него. Во время этой томительно
й секунды его взгляд перенёсся на неё; он хотел спасти другую, но бессозна
тельно сделал шаг вперёд и остановился на пол дороге. Одна секунда для по
следнего размышления и одна Ц для последнего шага. Он услышал шум ветра,
поднятого бешеным галопом; королева смотрела на него.
В этот последний момент она изменилась в лице, и спокойствие отчаянности
, которое наполняло её глаза обратилось в ужас за того, которого она любил
а даже более, чем думала сама.
Ц Назад! Ц воскликнула она.
Этот крик был полон ужаса, но не за себя. Изо всей своей силы, но тщетно, она
дёрнула в сторону рот кобылы, затем закрыла глаза из страха видеть умира
ющего Жильберта. Он намеревался оставить королеву на произвол смерти, та
к как молодая девушка была ему дороже, и собрал все силы, чтобы спасти её. Н
о увидев глаза Элеоноры и услышав её крик, он инстинктивно понял, что она л
юбит его и желает, чтобы он скорее сам спасался. Спасение за любимый предм
ет Ц камень преткновения настоящей любви.
Внезапно он понял, что выбора нет, так как он не любит королеву. Если бы ему
удалось удержать, то падение кобылы остановило бы других лошадей. Когда
Жильберт схватил её обеими руками, то ничего не видел, кроме костлявой го
ловы арабской кобылы и золотой уздечки. Затем он более ничего не видел, од
нако держал её хорошо, и даже мёртвый он хотел бы её держать, как стальные
зубцы звериной ловушки держат лапу волка, попавшего в западню. Он чувств
овал, что лошадь его опрокинула на землю, тащила, топтала и трепала, как ве
рёвку, так что его кости трещали. Но он все ещё держался и не испытывал ник
аких страданий, только земля и небо вертелись перед его глазами. Это длил
ось не минуту, но час, год, целое существование. Однако он не мог освободит
ь своих рук, так как в нем были кровь и душа расы, которая никогда не выпуск
ала того, что держала.
На это пошло времени не более, чем потребовалось бы на один вздох. Кобыла б
ешено бросилась и заколебалась. Её голова касалась почти земли и тащила
руку Жильберта по траве. Затем он своей тяжестью натянул ей так узду, что о
на откинулась назад, и упал на неё, как флюгер, опрокинутый ветром. В этот с
амый момент венгерская лошадь Беатрисы наехала на неё и упала, придавив
молодую девушку. Лошадь Анны, менее обезумевшая, чем другие, и находившая
ся на расстоянии, ловко сдерживалась. После двух-трех коротких, но сильны
х прыжков, выбивших наездницу из седла, она поставила передние ноги на тр
аву и остановилась, задыхаясь и дрожа всем телом. Бешеная скачка была око
нчена. С инстинктом и силой врождённого ездока, Элеонора вынула ноги из с
тремян и поднялась; держась руками за луку, она легко спрыгнула. Она упала
, но встала на ноги, прежде чем кто-либо из удивлённой толпы пришёл ей на по
мощь. Жильберт лежал во весь рост без чувств, но с протянутыми над головой
руками, в то время, как его пальцы, одетые в перчатки, сжимали уздечку, и лош
адь, продолжавшая слабо бороться, дёргала их из стороны в сторону. Его гла
за были полуоткрыты и смотрели в сторону королевы, но они были бледны и бе
з выражения. Венгерский конь наполовину опрокинулся на спину, очень незн
ачительно поранив себя, так как лука воспрепятствовала ему опрокинутьс
я совершенно навзничь.
Беатриса казалась мёртвой. Она была переброшена через спину арабской ко
былы; она ударилась головой о траву, и кобыла в конце борьбы упала на её но
ги. Лёгкий стальной шлем врезался в её лоб и, несмотря на стёганную подкла
дку и его узорчатый край, прорезал кожу, так что маленькая линия черноват
о-красной крови медленно текла по белой коже, а её руки в белых перчатках
лежали вверх ладонями, наполовину открытые и окоченелые. Королева едва н
а неё посмотрела.
Многие мужчины бросились, когда опасность прошла. Они унесли Беатрису и
подняли её лошадь. Элеонора, стоя на коленях, пробовала освободить пальц
ы Жильберта из уздечки, но не имела возможности. Ей надо было отстегнуть п
ряжку от длинного мундштука. Она тихо тёрла ему виски, затем наклонилась
и дыхнула ему в лицо, чтобы свежее дыхание разбудило его. На его лбу и подб
ородке были капли крови, а его суконная куртка во многих местах была разо
рвана, и выделялось белое бельё. Но Элеонора видела лишь выражение его ли
ца, невозмутимое и энергичное даже в бессознательном положении, тогда ка
к он в сновидении своего бессознательного положения ещё раз спас ей жизн
ь.
В это мгновение, зная, что он не может её видеть, она думала только о своём в
печатлении и не заботилась скрывать то, что испытывала; испытываемое ею
было в одно и то же время грешно и сладко. Но внезапно жизнь возвратилась в
о взгляде раненого; его ослабевшие пальцы разжались. Он глубоко вздохнул
и произнёс имя, которое давно разучился называть:
Ц Мама!
Элеонора медленно наклонила свою прекрасную голову. Затем лицо Жильбер
та опечалилось; воспоминания о прежних страданиях вернулись к нему, жест
око щемя ему сердце, прежде чем физические страдания не пробудились в ег
о помятых членах. Вдруг его мысли прояснились, и ему стало стыдно, что он з
абыл Беатрису и почти отдал жизнь, чтобы спасти королеву. Он вздрогнул, ка
к бы от укола, и приподнялся на одной руке, хотя он испытывал чувство, как б
удто опёрся на острое, жгучее лезвие.
Ц Она умерла! Ц воскликнул он, сжав губы.
Ц Нет! Ц ответила королева. Ц Вы спасли нас обеих.
Она произнесла эти слова нежно и ясно, и в это время положила руку на плечо
Жильберта, чтобы его успокоить. Она наблюдала, как изменялись его черты, и
ужас исчезал из его взгляда, уступая место радости при счастливом извес
тии.
Ц Благодарение Богу!
Он сказал только эти слова и упал на руки королевы, так как был совсем разб
ит. Но лицо последней также изменилось, и она страдала по другой причине; в
ней было столько же добра, сколько и зла. Её любовь к нему выросла от того, ч
то он её спас, и она хотела дать ему больше, забывая, может ли она это сделат
ь.
Таким образом, в продолжение нескольких секунд она оставалась на коленя
х, чтобы наблюдать за ним, не заботясь о тех, кто её окружал, и только едва он
а заметила смуглого мужчину, которого не видела ранее. Он низко склонилс
я так, что она не могла видеть его лица, и спокойно снял воротник своего го
сподина, пробуя его руки и ноги, опасаясь, не сломана ли какая-нибудь кост
ь.
Ц Кто вы? Ц спросила наконец тихим голосом королева человека, который з
аботился о любимом ею Жильберте.
Ц Слуга его, Ц лаконически ответил Дунстан, не поднимая головы.
Ц Позаботьтесь о нем и известите меня о его положении, Ц заметила корол
ева.
И вынув кошель, она дала ему золото, которое он молча взял, ещё ниже склони
в голову.
Он тоже спас ей сегодня жизнь; он это знал, но она не знала.
Она поднялась и закуталась в плащ. Не прошло десяти минут с тех пор, как по
дняв руку, она пригласила дам следовать за ней. Король запоздал и медленн
о пришёл узнать, не ранена ли она.
Ц Государыня, Ц сказал он, когда сошёл с лошади, Ц благодарю милосердн
ого Бога, который соблаговолил выслушать молитвы о вашей безопасности, к
оторые я ему беспрестанно возносил к небу в то время, как вашей жизни угро
жало это опасное животное. Мы поблагодарим его священнослужением в прод
олжении десяти дней, прежде чем продолжать наше путешествие, или в продо
лжении двух недель, если вы это предпочитаете.
Ц Ваше величество, Ц холодно ответила Элеонора. Ц Свободно хвалить не
бо в продолжении целого месяца, если вы находите это нужным. Без этого бед
ного англичанина, который лежит здесь в обмороке и схватившего за узду м
ою лошадь с опасностью жизни, вы могли бы потребовать обеден за упокой мо
ей души вместо спасения моего тела. Это было бы мне необходимее, если бы я
была убита.
Король набожно перекрестился, полузакрыл глаза, несколько склонился и п
рошептал короткую молитву.
Ц Лучше было бы, Ц заметила королева, Ц сейчас же отправиться, чтобы по
ддержать императора.
Ц Богу угодно, чтобы его армия была совершенно уничтожена, Ц ответил сп
окойно король. Ц Император сам будет здесь через несколько часов, если т
олько не погибнет с остатками рыцарей, разбитых сельджуками, которые пре
следуют беглецов.
Ц Одной причиной более, чтобы мы спасли оставшихся живыми. Моя армия пус
тится в путь завтра на заре… Ваше величество может остаться позади нас и
молиться за нас.
И она удалилась с презрительным видом. Дунстан и несколько пехотинцев пр
иготовили носилки из пик и копий, чтобы нести Жильберта и Беатрису на сев
ер, по направлению лагеря.

II

Узнав от своего слуги, что Беатриса тяжело ранена и очень страдает, Жильб
ерт отвернулся и закусил зубами седельный вьюк, служивший ему подушкой.
Уже вечерело, и Дунстан только что вернулся, собрав сведения в дамском ла
гере, отстоявшем на полмили.
Трудно было найти проще круглой палатки англичанина. Она имела пять футо
в в диаметре, и посреди неё был воткнут шест. Сухая земля была спрыснута во
дой и убита колотушками, чтобы, насколько возможно, сделать почву твёрдо
й. Жильберт и его оба слуги спали на дублёных кожах, покрытых толстыми, как
ковры, шерстяными одеялами ручной ткани, с грубыми рисунками голубой и к
расной шерсти. Это была дорого ценимая деревенская работа овернских пас
тухов.
Вокруг шеста нагромождены были седла одно на другом. Седло Жильберта с в
ыгнутым арчаком находилось наверху; седло Дунстана, покрытое ремнями, ко
торыми привязывались позади и впереди седока свёрнутые одеяла, а также л
ёгкая поклажа и вьюки, наконец седло мула, на котором ездил маленький Аль
рик по хорошей дороге, взобравшись на крепко связанную поклажу. Большую
часть пути сильный саксонец следовал пешком так же, как и Дунстан, но не бы
ло принято, чтобы человек благородной крови шёл пешком, исключая крайней
необходимости.
Над сёдлами висела кольчуга, повешенная за ворот на толстой палке, пропу
щенной через рукава, из боязни, чтобы она не заржавела от сырости. Остальн
ые его доспехи и меч, как древние трофеи, были приделаны наверху вместе с у
здечками, кожаными фляжками и другими предметами. На земле возле сёдел, в
медном котле лежали три блестящие медные чашки, хорошо вытертые деревян
ные блюда, длинная деревянная ложка, железный вертел и три латунные ложк
и и прочая необходимая утварь для приготовления кушанья и еды. Вилки в то
время ещё не были изобретены.
Жильберт лежал на спине, отвернувшись от своего слуги. Тело было покрыто
ушибами и ссадинами, а голова болела от ударов, полученных в то время, когд
а его тащила по земле лошадь. Но ни один член его тела не был повреждён. Дун
стан массировал ему связки, мял и разглаживал ему ссадины с ловкостью и т
щательностью, в которой чувствовалось восточное искусство. Он лежал зав
ёрнутый в длинную одежду из грубого белого полотна, похожего на шерстяну
ю материю, которое он купил у греков в Константинополе. Вечер был тёплый, и
хотя завеса палатки была открыта, но чувствовалось очень мало воздуха;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34