Ц Сударыня… Ц начал он наконец. Он как будто произнёс ещё другие слова,
но никто не слышал, что он сказал, и, вероятно, желая показать, что ему нечег
о более сказать, он сделал довольно неловкий жест рукой и слегка наклони
л голову.
Ц Да здравствует монах! Ц внезапно сказала Элеонора, поворачиваясь на
право, чтобы вести свой отряд.
Жильберт Вард стоял верхом в передней линии зрителей, в пятидесяти шагах
от короля, на берегу озера. Когда королева проезжала лёгкой рысью вдоль л
инии, собирая жатву восторга с лиц мужчин, её глаза встретились с глазами
молодого англичанина и узнали его. На своей громадной нормандской лошад
и он возвышался на целую голову над мужчинами, находившимися возле него,
и держался неподвижно, как статуя. Однако его взгляд выражал нечто, чего о
на не видала у него никогда до сих пор. Освобождённый от её прямого влияни
я и свободный смотреть на неё, необыкновенно красивую в её блестящих дос
пехах, как на очаровательный спектакль, он не думал скрывать удовольстви
я, испытываемого от её лицезрения.
Все восклицания великой армии и блеск тысячи глаз, следовавших за ней, не
могли сделать ничего иного, как вызвать слабый румянец на её мраморном л
ице, и ни один мужчина из этой многочисленной толпы не мог бы найти слова,
которое заставило бы забиться быстрее её сердце. Но когда она увидела Жи
льберта, её кровь оледенела, и её глаза внезапно потемнели. Её взор остано
вился на нем, когда она проезжала мимо него, и удаляясь она опустила глаза
, слегка поникнув головой.
Жильберт, как и все окружавшие его, поднял руку и воскликнул приветствие.

Она не видала того, что он уже начал отыскивать другое лицо, прежде чем она
проехала.
Триста дам медленно проезжали вокруг половины долины; их преследовали в
осторженные восклицания, как продолжительный крик птиц во время полёта.

Сначала они проехали вдоль линии слуг короля, но вскоре достигли линии р
ыцарей, солдат и вассалов Элеоноры.
Вдруг в воздух полетели цветы, дикие, полевые и осенние розы из садов Нике
и, собранные рано утром молодыми оруженосцами и пажами. Они были связаны
в букеты и заботливо укрыты от солнца, чтобы сохранить свежесть до момен
та, когда их придётся бросать. Лёгкие цветы разлетелись по воздуху, а лист
ья попадали в лица женщин, в то время, когда они проезжали. Кроме того, неко
торые из рыцарей, когда восторженно приветствовали восклицаниями дам, т
о махали над головами красными и белыми шёлковыми шарфами. Таким образом
весь отряд проехал все три стороны большой долины.
Но вдруг произошла перемена, которая свалилась, как снег, на всю эту много
численную толпу мужчин и женщин. Раздался долгий, грубый, неприятный для
слуха крик, как рычание диких зверей, в то время, когда огонь пожирает поза
ди них траву пустыни.
Мужчины тотчас же повернули головы и стали смотреть по направлению, отку
да неслись эти звуки; многие инстинктивным движением скользнули левой р
укой к рукоятке меча или кинжала, чтобы убедиться, в ножнах ли они. Белая к
обыла королевы пошла галопом, забрасывая голову в сторону с такими ржани
ем и ляганием, что почти вырывала узду из рук королевы, в то время, как в воз
духе разнёсся вопль и медленно угас. Инстинктивный страх и предчувствие
большого несчастья витали невидимо и грозно над тремястами дамами, кото
рые сдерживали своих лошадей, когда королева остановилась. Девять из дес
яти чувствовали, что изменились в лице не зная хорошо Ц из-за чего. По общ
ему побуждению они повернули глаза к возвышенной местности на юге. На хо
лме, спускавшемся из леса, появились странные фигуры, бешено несясь по на
правлению к долине, и глубокие ряды начали раскрываться и расступаться,
чтобы дать место обезумевшей ватаге. Это были закутанные в изодранные пл
ащи, развевавшиеся по ветру, с обнажёнными головами солдаты, которые при
шпоривали хромавших лошадей, оглашая воздух странными криками ужаса.
Ц Сельджуки! Сельджуки! Ц восклицали они.
Как безумные, они спустились с отлогого склона, и когда приблизились, то м
ожно было видеть на их доспехах кровь, на лоскутьях их плащей кровь, на их
лицах и руках Ц кровь. Некоторые из них были ранены в голову, и запёкшаяся
кровь образовала на их шее полосы; другие были в перевязках, сделанных из
разорванной одежды. Один человек, приблизившийся на лошади и перескочив
ший ров у подножья холма, поднял руку, которой не хватало кисти.
Никто из крестоносцев, уже видевших войну, ни минуты не сомневался в исти
не после появления одного из этих беспорядочных всадников.
Самые старые и опытные инстинктивно переглядывались и сплачивались вм
есте. Но как бы ни были во время предупреждены, они ничего не могли бы сдел
ать против страха, сжимавшего горло самым молодым мужчинам и женщинам, с
давливавшего их, как физический неприятель, заглушая надежду и силу моло
дости в ужасном предчувствии преждевременной смерти. Оруженосцы подта
лкивали рыцарей, пажей и молодых воинов; следовавшие за лагерем всей сво
ей тяжестью подались назад, внутренний круг сдался и налёг на отряд дам, л
ошади которых принялись пятиться и лягаться. Однако с одной стороны толп
а попробовала выстроиться перед беглецами, которые быстро приближалис
ь. Первый неистово нёсся; из ноздрей его лошади струилась кровь; у него сам
ого глаза были дикие, а губы покрыты пеной, и он с ужасом вопил:
Ц Сельджуки! Сельджуки!
В двенадцати шагах перед испуганной массой человеческих существ, котор
ые не могли выстроиться, чтобы дать ему дорогу, его лошадь без предупрежд
ения, не испуская последнего вздоха, поникла головой, оканчивая последни
й галоп. Она упала, как масса, перевернулась несколько раз с ужасающей сил
ой, затем вдруг окоченела и застыла, вытянув шею и протянув ноги на аршин о
т трепетавшей толпы. Её всадник, придавленный и мёртвый, лежал позади неё.
Другие продолжали все быстрее и быстрее спускаться с холма, как будто ни
какая сила не могла остановить их стремления. Сначала были видны двадцат
ь, затем сотня и наконец остальное множество побеждённых и гонимых, как у
павшие листья, сорванные бурей смерти, которой они только что избежали. М
ногие из них, не зная и не беспокоясь, что они делали, помня лишь об ужасе, от
которого они бежали, не пробовали даже удерживать своих лошадей. Сами жи
вотные, обезумев от ужаса и боли, лягали ряды пехотинцев, вставали скорее
во весь рост на дыбы, чтобы не наступить на живого человека. Большое колич
ество людей было раздавлено теснившейся толпой; многие, падая с своих ло
шадей, были слишком утомлены, чтобы подняться и так истощены, что не могли
ничего делать, как просить воды.
Однако два или три беглеца, в которых осталось более жизни, чем в других, м
огли остановиться и были вскоре приведены в толпу, собравшуюся вокруг оз
ера, где король с придворными спокойно ожидал, чтобы замешательство окон
чилось само собой. Он твердил молитвы, не делая самой лёгкой попытки, чтоб
ы остановить панику или восстановить порядок. Но королеве и её дамам гро
зила опасность быть раздавленными среди этой массы трепещущих существ,
помятых и задыхавшихся.
Жильберт находился возле короля и со своей высокой лошади видел более со
седей всю эту сумятицу. Это было похоже на то, как будто бы какое-нибудь уж
асное невидимое чудовище охватило сто тысяч человек железными тисками.
Тысячи таких тисков сковали непреодолимой силой тела лошадей и людей, по
валив их друг на друга до такой степени, что человеческие существа не мог
ли более бороться, и животные не могли ни наносить Ударов ногами, ни лягат
ься, а только топтать все, что находилось вблизи их, все, что медленно приб
лижалось к центру.
Там, в самом сердце стычки, была опасность, и даже издалека Жильберт довол
ьно ясно видел сквозь облака света и колорита смертельную бледность исп
уганных лиц; крики раненых и охваченных ужасом женщин поднимались среди
многочисленной толпы. Он неподвижно смотрел перед собой, как будто его з
рение могло различить на таком расстоянии черты той или другой дамы, и он
чувствовал себя оледеневшим от ужаса, когда представлял себе, что все эт
и прекрасные молодые девушки и женщины со своей красотой и молодостью, в
еликолепные в своих блестящих и фантастических нарядах, могут быть разд
авлены, растоптаны и смяты среди тысяч мужчин, готовых умереть, чтобы их с
пасти. Первым его движением было растолкать толпу, расчистить дорогу меч
ом и провести целой и невредимой королеву. Но минута размышления показал
а ему, насколько тщетна такая попытка. Все-таки толпа чувствовала то же, ч
то и он, и желала также дать место, но она не имела возможности сделать это.
Только был один шанс, одна надежда спасти женщин, Ц отвлечь толпу каким-
нибудь обратным волнением от её настоящего ужаса. В тот момент, когда зат
руднение и опасность представились в его уме, Жильберт поспешил поискат
ь вокруг себя средства для спасения тех, которые были в опасности, и в этих
муках ему казалась каждая потерянная минута чудовищно длинна. Его слуга
Дунстан стоял возле него, молча, с равнодушным видом смотря на происходи
вшее. Только его спокойное смуглое лицо было несколько нахмурено и более
обыкновенного пылало, и хотя трепетание раздувавшихся ноздрей выражал
о внутреннее волнение, его беспокойство едва было заметно. Жильберт знал
, что его собственное лицо указывало на внутреннее беспокойство, и так ка
к он тщетно искал средства, то необыкновенное хладнокровие лакея начало
его раздражать.
Ц Вы остаётесь здесь, Ц сказал холодно Жильберт, Ц как будто вам все ра
вно, что триста дам Франции будут раздавлены, и наш брат-англичанин ничег
о не может сделать, чтобы им помочь.
Дунстан поднял брови и посмотрел на своего господина, не поднимая головы
.
Ц Я не так равнодушен, как король, сударь, Ц ответил он просто, указывая п
альцем по направлению группы придворных, среди которых в пятидесяти фут
ах ясно было видно бледное и суровое лицо короля. Ц Франция могла бы сгор
еть на его глазах, а он скорее будет молиться о своей душе, чем поднимет ру
ку, чтобы спасти жизнь других.
Ц Вы так же бесчувственны, как он, Ц возразил Жильберт почти с гневом, во
лнуясь в своём седле от большого нетерпения и чувствуя себя бессильным.

Дунстан не сразу ответил и своими острыми зубами нервно закусил угол ниж
ней губы. Вдруг он наклонился и поднял какой-то предмет, на который он нас
тупил. Жильберт на это не обратил внимания.
Ц Вы желаете раздвинуть толпу, чтобы дать королеве место? Ц спросил Дун
стан.
Ц Очевидно я этого хочу.
Жильберт посмотрел вопросительно на Дунстана, хотя его голос быль суров.

Ц Но мы не можем проложить ей дорогу сквозь толпу, Ц прибавил он, все ещё
смотря перед собой. Дунстан принялся тихо смеяться.
Ц Ставлю на пари мою жизнь за новую куртку, что я могу заставить эту толп
у вертеться, как волчок. Но вы, я знаю, не можете этого сделать.
Ц Почему? Ц спросил Жильберт, быстро наклоняясь, чтобы лучше расслышат
ь. Ц Что вы хотите сделать, чего я не могу?
Ц То, чего благородная кровь никогда не может исполнить, Ц сказал слуга
с оттенком горечи. Ц Получу ли я новую куртку, если спасу леди Беатрису и
королеву Франции?
Ц Двадцать! Ц ответил Жильберт. Ц Все, что вы потребуете, но только дела
йте скорее.
Дунстан наклонился и что-то ещё поднял из-под ноги.
Ц Я только мужик, Ц сказал он, поднимаясь, Ц но я могу рисковать жизнью
для дамы так же, как и вы, и если я выиграю, то хочу получить лучше меч, чем но
вую одежду.
Ц Вы получите более, чем это, Ц ответил Жильберт, изменившимся тоном. Ц
Но если вы нашли средство для спасения, ради Бога, торопитесь, как раз врем
я!
Ц Прощайте, сударь! Ц сказал Дунстан.
Жильберт услышал эти два слова, и пока они ещё звучали в его ушах, Дунстан
проскользнул между оруженосцами и рыцарями, окружавшими их, и вскоре скр
ылся.
Не прошло и минуты, как воздух наполнился диким воплем с грозными и ясным
и словами, которые тысячи людей должны были слышать с самого начала, и все
-таки они повторялись беспрестанно.
Ц Король обманул нас!.. Король изменил кресту!..
В этот самый момент из ловко напрактиковавшейся руки Дунстана полетел к
амень и ударил лошадь короля между глаз, в богатый налобник, весь вышитый
золотом. Конь грозно встал на дыбы во весь рост, и прежде чем он наклонил г
олову, чтобы броситься, гневный крик Дунстана снова рассёк воздух, и втор
ой камень ударил прямо в грудь короля, он скатился сначала на седло, затем
на землю.
Ц Король нам всем изменил!.. Изменник!.. Изменник!..
Никогда ещё не видели такой массы лихорадочных и поражённых ужасом люде
й, внезапно растерявшихся от неоспоримой очевидности большого поражен
ия, которое может погубить их самих.
Прежде чем закричать, Дунстан проскользнул между людьми, не знавшими его
ни с виду, ни по имени, и второй камень ещё не достиг своей цели, как он исче
з и очутился на другой стороне. Теперь он был молчалив, губы его были сжаты
, и чёрные непроницаемые глаза смотрели вперёд. Он исполнил свою работу и
знал, что с ним случится, если его узнают. Но никто не обращал на него внима
ния.
Беспорядочная толпа поспешила к королю с возрастающей яростью, как пере
менчивое море во время зимней бури, ревя и вопя. Большинство хотело побит
ь его камнями и разорвать на куски, но многие, более зрелые и хладнокровны
е, сомкнулись вокруг него, плечо к плечу, с обнажёнными мечами, блестевшим
и под солнечными лучами, решившись защищать своего государя.
В один момент были забыты немецкие беглецы, император и его армия; сама ид
ея святой войны и креста исчезла среди неистового беспорядка наступавш
их и твёрдой защиты партизанов короля. Неизмеримая масса людей, которые
неслись вперёд, подталкиваемые находившимися позади, заставляли Людов
ика и окружающих его продвигаться на более возвышенное место. В своей же
стокой беде, почти отчаиваясь освободить своих спутниц от погибели, коро
лева издали слышала новое смятение и почувствовала, что теснившая их тол
па наконец отхлынула. Слово «изменник» проносилось, как быстрое эхо, из у
ст в уста, беспрестанно повторяемое с гневом или с недоверчивостью, так ч
то не было человека из ста тысяч, уста которого не произносили бы роковых
слогов. Элеонора видела, как её муж и его приближённые вынули мечи и махал
и ими в воздухе, стоя на холме, она услышала позорное слово, и жестокое пре
зрительное выражение оживило на минуту её лицо. Она знала, что обвинение
было ложно и безусловно бессмысленно для честных сердец; все-таки она не
навидела мужа и в особенности потому, что безумец мог бросить ему в лицо т
акое слово. Обеспеченная авторитетом и территориальным богатством гор
аздо большим, чем король, а также популярностью, какой он никогда не добил
ся бы, она смотрела на него, как на презренного царька, за которого вышла з
амуж, благодаря самой безумной ошибке. Разорвать этот союз, если это возм
ожно, сделалось целью её жизни.
С минуту она смотрела на него издали чрез море голов, которое уже начало у
даляться. Её кобыла сделалась теперь спокойнее, находясь в более широком
пространстве, так как это было послушное животное; но многие из лошадей д
ругих дам все ещё продолжали лягаться и вставать на дыбы, хотя они были та
к сближены одна к другой, что не могли причинить себе большого вреда. Она в
идела, как рыцари пролагали себе дорогу к королю, и как большой отряд пехо
тинцев им сопротивлялся в то время, как постыдные слова ещё гремели в воз
духе. Хотя она презирала короля, но старый инстинкт благородной женщины,
гнушающейся народом, заставил её вздрогнуть; лицо её побледнело, и в то же
время она чувствовала, как гнев сжал ей горло. Вокруг неё тогда образовал
ось место, так как громадная толпа отхлынула от неё, распространилась, ка
к река, и разделилась на холмах, где она встретила мечи рыцарей, а затем ра
злилась. Королева обернулась, чтобы видеть, какие дамы находились ближе
к ней, и увидела свою знаменосицу Анну Ош, боровшуюся со своим вставшим на
дыбы конём. А за ней следовала спокойная и бледная Беатриса на горячем ве
нгерском коне, слишком большом для неё, но которым, по-видимому, она управ
ляла с необыкновенной ловкостью. Маленькая и тоненькая, она была в своей
деликатной кольчуге, казавшейся с виду не толще серебряной рыболовной с
ети. Её талия была наполовину прикрыта длинным зелёным оливковым плащом
с пунцовым крестом на плече, а на лёгком стальном шлеме красовалось сере
бряное крыло голубя.
Её глаза встретились с глазами Элеоноры и настолько загорелись симпати
ей мысли, что они понимали друг друга с одного взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34