Светов приказал устроить рыбаков в кубрике. Хотел было отдать приказ сняться с якоря, но передумал.Закат погас. Зачернился тушью последний гарусный его шнурок, и сразу пространством завладела мгла. Облачное небо опустилось низко. Вода в бухте словно поднялась. Ночь плотно обступила эсминец, затягивая бухту морозным туманом.
Светов чувствовал смертельную усталость. А ночной путь по океану, где после землетрясения носились разорванные ледяные поля и целые леса топляков, требовал особой бдительности. Выбился из сил и весь экипаж, измученный беспрерывными тревогами.
Светов связался по радио с командующим. Сообщил о спасении рыбаков, попросил разрешения остаться до рассвета в Нелюдимой. «Добро» было получено.
Во время ужина Светов, улыбаясь, сказал офицерам:
— До семи ноль-ноль всем, кроме вахты, спать, как суркам. Храпеть разрешаю так, чтобы переборки дрожали.
...На рассвете командир «Дерзновенного» вышел из каюты, освеженный сном, приободрившийся и веселый. Напевая под нос какой-то опереточный мотив, он, как юноша, прыгал через ступеньку, взбегая на мостик.
Палубу, такелаж, корпус «Дерзновенного» покрыла густая игольчатая изморозь. Корабль стал сплошь седым. Серым атласом отсвечивала вода. У берега курчавились клубы пара от горячих источников. Сквозь дымку голубыми силуэтами проступали очертания горных круч.
Светов, приняв рапорт вахтенного офицера, озабоченно глянул в темноту. «Ниже двадцати — ну и морозец». Он потуже нахлобучил шапку, прошелся по мостику, потом отдал приказание вахтенному офицеру. На все голоса залились колокола громкого боя. Прозвучала команда: «С якоря сниматься!»... Из люков высыпали матросы.
Выбрав якорь, эсминец осторожно, самым малым ходом заскользил по воде, отражаясь в ней блеклой зеленоватой тенью.
Светов улыбнулся поднимавшемуся на мостик По-рядову.
— Теперь домой, как говаривали, на всех парусах.
Однако все оказалось не так просто. На выходе их бухты, в узкой горловине, ведущей в океан, где вчера было лишь ледяное крошево, сегодня простиралось сплошное торосистое поле смерзшегося льда.
Порядов даже свистнул.
— Вот незадача, Игорь Николаевич, —проговорил он, — придется вызвать ледокол.
Светов помрачнел. Ничего не ответив Порядову, он отдал приказ застопорить машины и осмотреться в ледовой обстановке. Не хотелось ему выглядеть в глазах штаба шляпой. Должен же он был еще вчера сообразить,— одно дело бухта, другое — выход из бухты... «Ледокол?!. Когда он еще придет?..» Светов знал, что в ближайшие дни предстоит важное ученье. Для него было бы убийственным ударом оказаться снова «вне игры», потерять возможность показать в полной мере боевые качества «Дерзновенного».
Вахтенный доложил, что «винты чистые». Светов подумал и решился... «Дерзновенный» двинулся к ледяному полю. Лед затрещал, но не поддался. Светов перевел ручку машинного телеграфа на «задний ход». Эсминец отступил как бы для разбега и снова устремился вперед. Вентиляторы натужно выли, гоня в котельную воздух. Светов, закусив губу, перевел ручку на «полный». "Порядов каждую минуту ждал аварии. Но льдины, скрежеща, уже расступились по сторонам. «Дерзновенный» вырвался в океан.
Светов приказал застопорить машины и проверить нижние помещения — не просачивается ли где вода. Через несколько минут стали поступать доклады. Повреждений обнаружено не было. Светов облегченно вздохнул, сдвинул шапку на затылок, затем взглянул на часы.
— Видите, Викентий Захарович, — сказал он весело, — ни о чем командующему докладывать не надо, все идет «тип-топ».
Порядов покачал головой.
— Отчаянный вы человек, Игорь Николаевич, — ну какие были основания так рисковать?
Светов усмехнулся лукаво:
— Ну, риск, как видите, был не столь уж велик. А командиру, по-моему, не гоже отказываться испытать свой корабль в непривычном деле. Глядишь, когда-нибудь пригодится.
— Ох, и попадет вам от начальника штаба, — тоже улыбаясь, сказал Порядов.
Светов беспечно махнул рукой.
— Чует сердце, недолго Илье Потаповичу держать меня на вожжах. Да и привык я воевать. Вот на что Высотин мне друг, а я и с ним все спорю и ссорюсь. — Светов прищурился, почесал затылок и закончил неожиданно: — И от этого какая-нибудь польза всегда бывает.
Над океаном занимался день, мутный и серый, как заиндевелое стекло. Но где-то на горизонте уже показался краешек солнца. «Дерзновенный» шел прямо гуда, держа курс на солнце, вставшее из морских глубин.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Собираясь на работу, Анна будила Сережу. Мальчик просыпался с трудом. Он натягивал одеяло на голову и брыкался, когда она ласково его тормошила. Обещал сейчас же встать и тут же валился с закрытыми глазами на подушку. Но уже не спал, а прислушивался сквозь дрему ко всему, что происходило вокруг. Так было и сегодня. До Сережи доносились приглушенные голоса матери и бабушки Анфуси. Обсуждался праздничный ужин. Вечером ждали с корабля Высотина. Субботний вечер да и канун восьмого марта... Потом Сережа услышал отчаянный рев Ниночки, треск погремушки и хлопанье дверями. Любопытствуя, он выглянул из-под одеяла. Мать передала Ниночку на руки бабушке Анфусе, взяла портфель и поспешно вышла из комнаты, поглядев на часы.
— Вставай, лежебока, за уроки принимайся, — сказала бабушка Анфуся, грозя Сереже пальцем.
Голова Сережи моментально скрылась за подушкой. Он лежал, свернувшись колечком, прислушиваясь. Так и есть. Скрипнула половица, послышалось шарканье туфель. Сейчас бабушка Анфуся подойдет и сдернет с Сережи одеяло. Ее не разжалобишь. А в том, чтобы лежать в постели ничем не прикрытым, есть что-то унизительное и жалкое. Сережа поднял высоко ноги, поболтал ими, сбрасывая одеяло, и вскочил.
— Не озорничай, Сережа,— сказала бабушка Анфуся, укачивая Ниночку.
— Папа вечером будет.дома? — спросил Сережа.
— Тебе-то он уже задаст за двойки, — пригрозила бабушка Анфуся.
— Тра-ля-ля! — ответил Сережа, натягивая штанишки. Он побежал в ванную, умылся, быстро съел бутерброд, выпил чай и с куском сахара за щекой направился к своему столу, на котором лежал ранец, а в нем учебники и тетради. — Тра-ля-ля!—пропел он, вынимая из ранца, однако, не учебники, а альбом с почтовыми марками. Сегодня у Сережи много дела. Во-первых, надо было отобрать для обмена лишние почтовые марки — «двойники»; во-вторых, сменить воду в трехлитровой банке, в которой Сережа разводил маленьких живородящих рыбок — гуппешек; в-третьих, завтра Международный женский день, и нужно срочно решить, какой подарок сделать матери, какой бабушке Анфусе, какой Ниночке... И еще успеть выучить уроки.
На разбор марок ушло немало времени. Затем он занялся рыбками. Его ждала большая удача. В банке плавали новые крохотные гуппешки. Они были всего в несколько миллиметров длиной и тоненькие, точно волоски, но уже подвижные и озабоченные... Рыбки держались у самой поверхности воды, среди плавающих водорослей. Рассматривая их, Сережа воскликнул во весь голос: «Ох, народились!» — и захлопал в ладоши, уже заранее предвкушая торжественный момент, когда он появится с банкой, полной рыбок, в школьном зоо-кружке.
Сменив воду, покормив рыбешек сухими дафниями и вдоволь налюбовавшись аквариумом, Сережа достал с комода свою гипсовую копилку. Вооружившись столовым ножом, расковырял в ней щель. На стол дождем посыпались монеты. На подарки нужно не менее десяти рублей. Матери Сережа решил купить флакончик духов, из тех, которые называют «пробными», такой флакончик стоит четыре— пять рублей; бабушке Анфусе он купит гребешок за три рубля, а Ниночке — резинового цыпленка с пищалкой за два рубля. В копилке оказалось двенадцать рублей восемнадцать копеек. Сумма устраивала Сережу. Ему захотелось сейчас же побежать покупать подарки. Но до открытия магазина оставалось еще больше часа, и Сережа решил заняться уроками. Он достал учебник по ботанике (самый лег-
кий и интересный для него предмет), раскрыл книжку на странице с заголовком «Подземные стебли».
«Наряду с наземными у многих растений имеются подземные стебли — корневища, клубни, луковицы», — читал Сережа. В его домашнее задание входило рассмотреть строение клубня картофеля и луковицы репчатого лука. «Зеленый клубень покрыт пробкой, предохраняющей мякоть его от высыхания», — прочитал далее Сережа и усомнился. Он никогда и ни от кого не слышал, чтобы картошка была покрыта какой-то пробкой. Сережа вихрем помчался на кухню. Бабушка Анфуся как раз чистила картофель на обед.
— Бабушка Анфуся, это вы пробку снимаете с картошки? — спросил Сережа.
— Какая еще тебе пробка, выдумщик, это кожура,— сказала бабушка Анфуся, указывая ножом на груду очистков.
— Нет пробка, — сказал твердо Сережа. — Так и в книжке написано. Ничего вы не знаете...
Бабушка Анфуся удивленно поглядела на Сережу поверх очков и сказала сердито:
— Никогда не слышала, чтобы кожуру называли пробкой.
— А вот называют, — настаивал Сережа. — Вы, бабушка, отстали от науки.
Ученый терминологический спор с бабушкой Анфусей затянулся. С картофеля перешли на лук. Сережа называл луковые листочки чешуйками, бабушка утверждала, что чешуя бывает только у рыб. Сережа ссылался на авторитет учебника, бабушка—на свой жизненный опыт. Дискуссию прервали одиннадцать ударов стенных часО'В. Наступило время открытия промтоварных магазинов. Сережа вернулся к своему столу, поскрипел стулом, потом тихонько вышел в коридор, оделся и выбежал на улицу, бренча в кармане пальто монетами.
Ослепительное солнце сияло над городом. За ночь выпал молодой снег. Зима выбелила заново вчера еще побуревший, ноздреватый снежный покров.
Сережа захватил пригоршню снега, смял его, надкусил и запустил остатком снежка в стайку крикливых воробьев, облепивших черемуховый куст под окном.
— Тра-ля-ля, — пропел Сережа, перебегая улицу.
Сережа, как и задумал, купил матери флакончик духов, бабушке Днфусе — гребешок и только Ниночке вместо резинового цыпленка с пищалкой — красивую целлулоидную лодочку, Лодка стоила дороже, чем резиновый цыпленок. Но Сереже хотелось самому поиграть с ней. «Попускаю ее в ванне, когда буду купаться, Ниночка все равно еще ничего не понимает», — подумал он. После покупок у Сережи осталось девяносто копеек. Вернувшись, он хотел их сунуть обратно в копилку, но раздумал.
В хлопотах быстро летело время. Подарки Сережа спрятал под диван. Теперь из ранца был извлечен учебник истории древнего мира. Прочитав заданную на дом главу о возникновении и устройстве спартанского государства, Сережа размечтался. «Хорошо было бы родиться спартанцем! В школе мальчиков там чтению и письму почти не учили, никаких не надо было им знать склонений, спряжений! Учили бы и нас лучше, как в Спарте, стрелять, бросать копье, маршировать... Вот это жизнь!» Сережа вскочил и замаршировал по комнате. Ему просто нудно было сидеть на стуле, до того нудно, что ноги зудели, — так хотелось прыгать. Но еще оставались самые трудные уроки по арифметике и русскому языку. Спохватившись, Сережа присел к столу.
«Из Ленинграда в Кронштадт в 12 часов вышел пароход»...— Сережа задумался. Затем он нарисовал на тетради кружочки, обозначающие Ленинград, Кронштадт, и провел между ними черту.
В это время хлопнула дверь и в комнату вошла Анна. Она заехала домой пообедать и покормить грудью Ниночку. Это означало, что уже час дня, а занятия в школе во второй смене у Сережи начинались в два часа. Сережа сосредоточенно наморщил лоб, засопел, показывая всем своим видом, как он прилежно трудится над уроками.
— Не болтай ногами, Сережа, — сказала Анна, подходя к сыну. Она погладила его по голове, заглянула через плечо в тетрадь. — В чем у тебя трудности, милый?
— Ты понимаешь, мамочка, времени у меня осталось мало, — сказал бодро Сережа. — Вот погляди сама, какая задача.
Это был испытанный прием Сережи. Он знал, что если мать прочтет условия задачи, то обязательно ее решит.
— Давай пообедаем, а потом я тебе помогу,—сказала Анна. — Иди, вымой руки, они у тебя все в чернилах, да скажи бабушке Анфусе, чтобы пришила к твоей курточке чистый воротничок.
...После обеда Сережа вместе с матерью вышел из дому. Арифметическая задача была решена. Но мать очень торопилась, и Сережа так толком и не понял ее решения. «А если вызовут к доске? Тогда что!?» Мучило Сережу и другое, не менее важное обстоятельство: домашнее задание по русскому языку он так и не успел сделать.
Мать и сын вместе вышли из ворот и расстались. Сережа отправился в школу, Анна села в автобус, идущий на судоремонтный завод.
— Ты из школы иди прямо домой, не задерживайся нигде,— сказала на прощанье Анна.
Сережа сделал несколько спокойных шагов, пока мать садилась в автобус, затем со всех ног пустился бежать по улице. «Забегу к Петьке Булкину, перепишу у него русский», — решил он.
Петя Булкин, одноклассник Сережи, стоял во дворе около дровяного сарая и рассматривал лыжи.
— Это Мои? — спросил Сережа. На прошлой неделе он дал Пете свои лыжи покататься, и они так и остались у Булкииа.
— Твои,—сказал Петя,— можешь завтра их забрать..
— Ладно, — сказал Сережа. — Дай-ка мне переписать русский.
— Портфель я свой в дровах спрятал.
— Зачем? — спросил Сережа.
— Ты видишь, какой снег. Может, это последний снег, — сказал неопределенно Петя.
— Может, и последний, верно... — согласился Сережа.—Я по такому снегу с трамплина пятнадцатиметровый прыжок делал.
— Фю-ить, хвастаешь, — свистнул Петя. — А задачу ты тоже решил?
— А как же, честное пионерское...
— Хватит! — перебил Петя Сережу, — бери по русскому мою тетрадку, мне она сегодня не нужна.
— Ты что, не пойдешь в школу?
— Хочется попрыгать с трамплина. Сегодня там полгорода.
— Факт, такой снег... — согласился Сережа, — только ты пятнадцатиметровый не сделаешь.
— Давай, на спор! — предложил Петя. — На бразильские марки. Поедем вместе — я попрыгаю, потом ты попрыгаешь...
Сережа было заколебался: «Вдруг мама в школу зайдет», — но соблазн покататься на лыжах и заодно выспорить у Булкина бразильскую марку был настолько велик, что заслонил собой все его трезвые размышления.
Петя спрятал в дровах ранец Сережи, и мальчики, заговорщически переглядываясь, вышли со двора. Петя нес лыжи, а Сережа — лыжные палки. Около тротуара стояла «Победа». Сережа заглянул в кузов на часы в машине и со вздохом облегчения сказал:
— Уже пятнадцать третьего, все равно на урок опоздали бы.
Мальчики сели в автобус. Миновав центр города, дорога свернула к берегу океана. Вдалеке чернел мыс, где была расположена лыжная станция. В заливе лед сверкал на солнце зеленоватыми огоньками. Если бы не залив, то, казалось, по прямой линии можно было бы за час добежать до мыса и обратно вернуться в город. Далеко, на внешнем рейде, во льду стояли «Морская держава» и несколько крейсеров и эсминцев. Издали силуэты кораблей казались вырезанными из картона и наклеенными на голубое небо. Из порта к кораблям ходил буксир ледокольного типа. Давя лед, он ползал между кораблями, как черепаха, такой же низкий, ши-рокобокий, неповоротливый.
Уплатив кондуктору восемьдесят копеек за билет, Сережа спросил у Пети:
— У тебя сколько всего денег?
— Был рубль, — ответил Петя, — а сейчас двадцать копеек, а что?
— Как же мы обратно?
— Фю-ить! — процедил презрительно Петя, — а ноги ка что! Махнем по льду. Сережа кивнул головой и спросил:
— Петя, ты своей матери к восьмому марта подарок уже купил?
— Денег не могу достать, — ответил Петя.
— Да, с деньгами трудно, — согласился Сережа.— Я начал копить сразу же после Нового года... А вот когда было это землетрясение в океане, находили ценные вещи на льду, водой их выбрасывало. Бабушка Анфуся слышала, что один нашел целый ящик шоколада...
— Тот шоколад после морской воды в рот не возьмешь, — сказал скептически Петя. — Мой отец говорит, вот если бы найти амбру, — это деньги.
— А что такое амбра? — спросил, заинтересовавшись, Сережа.
— Амбра...— Петька покрутил в воздухе пальцами.— Амбра, из нее духи делают. Ну,, понимаешь, амбра...
Сережа подробней расспрашивать не стал. «Каждый дурак поймет, что то, из чего делают духи, конечно, не безделица».
— Мальчики, вам на следующей остановке выходить, — предупредила кондукторша, с улыбкой прислушивавшаяся к разговору ребят.
Петя и Сережа застеснялись и замолчали. Дорога шла теперь среди соснового и елового леса, разукрашенного хлопьями снега, между ветвей мелькал залив. Под колесами заскрипел снег, автобус остановился. Мальчики, толкаясь, вышли из машины и по накатанной дороге побежали в самый конец мыса, где были детские тренировочные трамплины. У трамплинов не было ни души. Лишь на толстой сосне прыгала белка, задрав кверху пушистый хвост. Она не испугалась ребят, напротив, даже перебежала по коричневой ветви еще ниже к земле и вертела головой, смешно перебирая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59