«Победа» свернула на широкий, уходящий к гавани Приморский проспект. Но машину то и дело сильно встряхивало на выбоинах в асфальте. Елена Станиславовна морщилась, шофер сбавлял газ и чертыхался про себя.
Город Белые Скалы строился не как обычные города, и многое на первый взгляд казалось странным. Так, вначале было заложено кольцо заводов: судостроительный, автосборочный, металлургический, силикатный, кирпичный, бетонировались берега строящихся гаваней; вокруг заводов и гаваней выросли и теперь все больше разрастались своеобразные поселки-городки со своими клубами, амбулаториями, детскими яслями, школами, кинотеатрами, скверами и банями; потом началось строительство «центра» с многоэтажными жилыми зданиями и магазинами, с городским парком культуры и отдыха, стадионом и вокзалом.
И хотя городу насчитывалось более десятка лет, он до сих пор был наполовину в строительных лесах. От центральной площади, на которой виднелись огороженные забором стены будущего театра, веерообразно расходились к заводам и в порт широкие уличные магистрали. Многое из них, в том числе и Приморский проспект, были давным-давно залиты асфальтом, но из-за огромного размаха строительства должного присмотра за дорогами не было.
Казалось странным, что по обеим сторонам проспекта то тянулись кварталы красивых домов, то видпелись пустыри, заросшие кустарником, высились между сопок одинокие огромные здания, а неподалеку от них еще стояли маленькие одноэтажные домики с палисадниками, огородами и садиками. Расстояние от выстроенных и строившихся заводов до центра было довольно значительным, и по этому значительному расстоянию можно было судить о будущем облике города. По архитектурному плану он мыслился как индустриальный ансамбль, но многое еще существовало лишь в проектах и чертежах строителей. Елену Станиславовну Белые Скалы угнетали своей хаотической разбросанностью и необжитостью.
Она еще не завела ни друзей, ни просто приятных знакомых. Временами ее одолевала хандра. На другой день после приезда в Белые Скалы Елена Станиславовна позвонила Серову, приглашая командующего к себе на вечерний чай. Серов был удивлен, когда узнал, что Меркулова — его дальняя родственница, та самая Леля, с которой он случайно познакомился еще в те времена, когда служил на одном из кораблей Черноморского флота. Однажды в Севастополе на квартиру Серовых, по пути в санаторий наведалась двоюродная сестра жены Серова Наталья Гур-ская с дочерью-подростком. Девочка была хороша собой, но держалась со старшими не по-детски серьезно и с такой холодной деликатностью, словно была взрослее всех. Гости, пробыв один день, уехали. О них скоро забыли. Все последующие годы между семьями Гур-ских и Серовых не существовало никакой связи. Особого желания возобновлять знакомство с дальней родственницей не было, однако вспомнить молодые годы всегда приятно. И Серов пообещал навестить Меркуловых, как только у него будет свободное время. Но времени этого не было. Шли дни, и командующий не звонил и не заезжал. Елена Станиславовна между тем обеспокоилась. Забывчивость адмирала можно было объяснить по-разному. Не исключено, что между Меркуловым и Серовым отношения холодные. Эта мысль зародилась еще при первом разговоре с мужем. «Как бы Борис не восстановил Серова против себя». Поэтому завоевать дружбу командующего было не прихотью, а необходимостью, своего рода долгом, как понимала Елена Станиславовна.
Меркулова попросила шофера остановиться у галантерейного магазина и, купив несколько мотков ниток «мулине» — она любила иногда заняться рукоделием,—садясь в машину, коротко сказала:
— К квартире командующего.
«Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, — подумала она, — сейчас самое удобное время застать Серова дома».
У одноэтажного здания, стоявшего особняком, она увидела приземистый зис,
— Машина командующего,— сказал шофер, плавно тормозя.
— Ждите, я недолго. — Елена Станиславовна подошла к парадной двери и нажала кнопку звонка.
Дверь открыл мичман — адъютант командующего. Он вежливо улыбнулся и заученным официальным тоном спросил:
— Вы, наверное, по личному делу?..
— Я Меркулова. Можно к нему?
— Командующий в горсовете. Но он должен скоро вернуться... Проходите, пожалуйста... — Мичман широко распахнул дверь. — Раздевайтесь... а я сейчас позвоню, доложу о вас. — Он пошел в соседнюю комнату к телефону.
Елена Станиславовна, сняв шубку и шляпу, вошла вслед за мичманом. В комнате вдоль стен стояли шкафы с книгами, у окна массивный письменный стол, перед ним удобный жесткий стул и по бокам кресла; на дверях — тяжелые портьеры. Это был кабинет Серова.
Мичман положил телефонную трубку.
— Кирилл Георгиевич просил вас обождать. Сейчас пошлю за ним машину. — Мичман разгладил рукой морщинку на зеленом сукне стола, взял пепельницу с окурками и пошел к двери. — Я оставлю вас. Вот здесь — он указал на этажерку — иллюстрированные журналы. — Мичман говорил деловито и сухо, как говорят уважающие себя адъютанты больших начальников.
Елена Станиславовна жестом остановила мичмана.
— Передайте, пожалуйста, шоферу «Победы», что стоит у подъезда, пусть возвращается в гараж. Он больше не нужен. — Она подошла к окну и немного раз-
двинула шторы.—Мрачновато у вас, нужно больше света.
— Есть передать шоферу, — коротко, по-военному, сказал мичман и скрылся за дверью. На последние слова Елены Станиславовны он не счел нужным ответить.
В комнате в самом деле было мрачновато. Бурый отсвет заката лежал на тусклых стеклах. Окно выходило в сад. Обледеневшие ветви, качаясь, царапали по карнизу. Под форточкой была прикреплена дощечка, служившая кормушкой для птиц. Откуда-то из кустарника выпорхнула синица, запрыгала по дощечке, кося глаза на окно.
Елена Станиславовна зевнула. Отошла от окна. Скользнула равнодушным взглядом по письменному столу. И вдруг заинтересовалась. На столе лежал развернутый номер «Лайфа» и около него англо-русский словарь.
Она машинально, как это бывает с людьми, невзначай сталкивающимися с тем, что связано с их профессией, взяла журнал. Страница, на которой он был раскрыт, начиналась статьей зарубежного адмирала, озаглавленной «Военный флот в будущей войне». Первые абзацы были подчеркнуты, и тут же лежал исписанный листок — черновик перевода. Видимо, Серов переводил статью со словарем- Елена Станиславовна бегло прочитала подчеркнутые абзацы и, сличив их с переводом, заметила неточности и ошибки. Она взяла из подставки карандаш и исправила несколько фраз, и тут ей пришла мысль: «А что если я переведу до конца». Она села за стол, включила настольную лампу и быстро стала переводить статью. Статья оказалась, по крайней мере, по языку, интересной, но грубоватой, со многими жаргонными словечками, типичными «американизмами», каких в словаре не найдешь. Елена Станиславовна напрягла память. Работа неожиданно так увлекла ее, что она не услышала, как подъехала к дому машина и хлопнула дверь в подъезде.
Войдя в кабинет, Серов увидел Елену Станиславовну, склонившуюся над столом: ее правильный профиль, темные зачесанные назад волосы и белую полную руку; белизну кожи оттеняло и подчеркивало темно-зеленое
шерстяное платье. «Скучает над журналом», — подумал Серов и с порога весело сказал:
— О, какая вы стали! — Он избегал называть ее как-то определенно: «Леночка — неудобно, Еленой Станиславовной — не по-родственному». — Здравствуйте, дорогая родственница. Совсем иначе вас представлял себе. — Он подошел к столу. — Сколько воды утекло с тех пор, как мы виделись! Годы великолепно сказались на вас. Но, ей-ей, это не комплимент, а сущая правда.
— А вы, Кирилл Георгиевич, ни капельки не изменились,— ответила, здороваясь, Меркулова. Ей сразу стало приятно от радушия и веселости Серова. — Будто я вас вчера видела. — Она пристально окинула его взглядом и добавила с улыбкой: — Заехала по наитию. Не прогоните?
— Спросите лучше, выпущу ли? — Лицо Серова было приветливым, но в душе он немного досадовал на гостью. Он увидел свой черновой набросок перевода и исписанные чужой рукой листки. «Экая бесцеремонность. Письмо, что ли, кому писала, зачем-то в бумаги заглядывала?» И хотя ни в статье, ни в бумагах, лежащих на столе, не было ничего секретного, ему все же было неприятно, что кто-то читал его записки, хозяйничал за его столом. Однако внешне ничем не показывая своего недовольства, Серов задал обычные в таких случаях вопросы: как понравились Белые Скалы, не скучает ли по Москве?
— Соскучиться не успела, да и москвичка из меня еще не получилась, — ответила Елена Станиславовна просто,— мало жила в столице. А Белые Скалы — это ведь романтика, увлекательная и суровая. Люди мне здешние нравятся... — Она заметила беспокойный взгляд Серова, обращенный на стол, и, поняв значение этого взгляда, пояснила извиняющимся тоном: —Я закончила начатый вами перевод. Не ругайте меня крепко, Кирилл Георгиевич. Когда-то я сносно владела языком, вот и не удержалась. Захотелось попробовать свои, силы.
Рука Серова невольно потянулась к листкам.
— Ну-ну, — он пробежал взглядом несколько абзацев. Потом посмотрел на Елену Станиславовну удивленно. — Так ведь это превосходно. Немало вы мне времени сэкономили. Вот уважили!
— Не благодарите! — Елена Станиславовна скромно опустила глаза.—Я себе доставила удовольствие... И всегда готова вам помочь.
Серов на секунду задумался.
— Неосторожные вы слова произнесли. Соблазнительно ведь вас поэксплуатировать.
— Я, Кирилл Георгиевич, жена, домохозяйка, это, так сказать, теперешняя профессия. Вот и рада любому недомашнему труду.
Серов подошел к книжному шкафу, вытащил несколько журналов. Но вдруг что-то вспомнил, потер рукой лоб. Журналы поставил на место и поспешно вышел из комнаты. Вернулся он с электрическим чайником в одной руке и вазой с печеньем — в другой.
Елена Станиславовна смотрела на адмирала с любопытством.
— Домработница у меня приходящая. Так что, извините, я и хозяин, я и слуга. — Он поставил чайник на край письменного стола, воткнул штепсель в розетку. Снова вышел и возвратился на этот раз с чашками, тарелочками, коробкой конфет, через плечо у него было перекинуто полотенце.
Елена Станиславовна отобрала у Серова полотенце и принялась перетирать посуду.
— А то, может быть, лучше к нам? — предложила она.
— Не обессудьте, милая, по но русскому обычаю, гость без чая—не гость.
Серов выдвинул из угла на середину комнаты небольшой круглый стол, застланный скатертью, поставил вазу с печеньем, конфеты, пододвинул к столу два кресла и, широко поведя рукой, сказал: — Домашний уют налицо. Садитесь, пожалуйста, дорогая гостья!
«Что это он вздумал в кабинете чаевничать, нет, что ли, у него столовой», — подумала Меркулова, однако вслух сказала:
— Все очень мило и необычно, Кирилл Георгиевич. Я так тронута вашим радушием.
— За подобное гостеприимство, сечь хозяина полагается, — шутливо возразил Серов, — но прошу понять бобыля: дома бываю редко, хозяйки нет, столовая у меня большая, неуютная, и привык я больше к кабинету. В спальне — сплю, здесь — работаю, засижусь
когда допоздна, перекусить захочется, вскипячу чаю, съем бутерброд; вошло даже в привычку, кто заглянет, здесь принимать.
На чайнике с легким дребезжанием запрыгала крышка. Серов хотел было подняться, но Елена Станиславовна опередила его.
— Позвольте мне похозяйничать, — по-родственному. Серов не протестовал. Он с удовольствием следил
за тем, как легко двигались ее полные белые руки. В кабинете погас общий свет, настольная лампа перекочевала с письменного стола на круглый, чайник оказался рядом, будто сама собой открылась коробка с конфетами, ваза передвинулась и стала как раз на свое место, в чашках задымился крепкий чай. Все это произошло быстро, словно по волшебству. Теперь стол, за которым они сидели, напоминал маленький освещенный островок, свет был мягкий и несильный, он рассеивался сразу за креслами. В этом световом пятне, сглаживающем грани и резкие контуры, лицо Елены Станиславовны казалось не только красивым, но и добрым.
— Л ведь вы, милая, чудеспица, — с удовольствием сказал Серов. Елена Станиславовна улыбнулась. Серов отпил глоток чая. На мгновение ему представилась на месте Меркуловой другая, может быть, менее красивая, но бесконечно милая... Мария. Забывшись, он тяжело вздохнул.
— Вам грустно? — участливо спросила Елена Станиславовна.
— Да... — Он секунду помедлил.
— Называйте меня, Кирилл Георгиевич, просто Леной. Мне это будет приятно.
— Да, пусть будет по-вашему. Вот вы, Лена, кажется, несколькими движениями изменили все в этом кабинете. Но уйдете, и, как только переступите порог, уютная сказка кончится. — Он усмехнулся немного грустно. — Видите, старого бобыля тянет пооткровенничать.
— А зачем вам быть одиноким бобылем, разве нельзя найти по сердцу хозяйку?
Снова перед Серовым мелькнуло лицо Марии. Он достал портсигар, закурил и, разгоняя дым рукой, будто рассеивая наваждение, проговорил:
— В мои годы полагается жить разумом... И давайте, Лена, потолкуем лучше о чем-нибудь другом. Расскажите мне о себе.
«А ведь адмирал, похоже, в кого-то влюблен, — каким-то особым женским чутьем определила Елена Станиславовна. — Кто же она такая?» — Однако Елена Станиславовна не дала воли своему любопытству, а стала говорить о своей жизни, стремясь рассказывать так, чтобы сделать Серова как бы ее соучастником, связать его с собой невидимыми нитями. Елена Станиславовна безошибочно начала с воспоминаний об их встрече в Севастополе. О первом муже она умолчала. И вышло так, что именно с этой встречи в ней возник особый интерес к военным людям. Потом появился Борис Осипович. О нем она рассказала так, чтобы Серов почувствовал высокие душевные качества начальника политотдела. Мельком, будто извиняясь за то, что вынуждена говорить комплименты, Елена Станиславовна упомянула о том, как высоко в Москве ценят Серова, и тут же, заметив на его лице недовольство и вспомнив (слышала от матери), что Серов любил стихи и даже когда-то в юности сам их пописывал, стала говорить о вечере в Доме литераторов, где ей довелось побывать...
Может быть, в другом настроении Серов и разгадал бы тонкую дипломатию своей родственницы. Но сейчас ему было приятно следить за чужой, богатой событиями жизнью, смотреть на красивое женское лицо. Это было так далеко от обычных вечеров...
«Какая она умная, простая, хорошая женщина», — подумал он.
Их беседу прервал появившийся неслышно мичман.
— Товарищ адмирал, к вам начштаба прибыл! — доложил он.
— Проси...
Послышались тяжелые шаги и хриплый бас: «Я сам дорогу знаю, не суетитесь, мичман!» В кабинет вошел Панкратов и остановился у порога,
— Простите, кажется, помешал?
— Заходите, Илья Потапович, — Серов поднялся. — Знакомьтесь, начштаба, с моей родственницей и женой нашего начпо Меркулова.
Панкратов протянул руку.
Елена Станиславовна поздоровалась, неуловимо быстрым движением придвинула к столу третье кресло. Серов был немного раздосадован приходом начальника штаба. Он знал, что никаких срочных служебных дел не было. «Наверное, Потапыч пришел что-то согласовывать? Но ведь это можно было бы отложить до утра». Он хотел включить люстру, но Елена Станиславовна удержала его.
— Не надо сейчас, Кирилл Георгиевич. Поблагодарив взглядом Серова, она перенесла свое
внимание на Панкратова. Перед ним оказалась чашка чая. Прикоснувшись пальцами к рукаву его тужурки, Елена Станиславовна радушно сказала:'
— Чувствую, что вы по делу пришли, Илья Потапович, я скоро уйду. Вы же не хотите, чтобы я ушла сразу?
— Что вы? Это ведь я... — начал было Панкратов и, не зная, как закончить фразу, по привычке озабоченно потер лоб.
Елена Станиславовна рассмеялась.
— Не хмурьтесь, выпейте чаю, и вы прощены. — Она держала себя так дружески обходительно, словно они были знакомы бог весть сколько.
Панкратов покорно взял чашку и поспешил отхлебнуть.
— Вот так, хорошо. За это я обещаю больше не командовать и почтительно относиться к начальству.
Панкратов покачал головой. Он никак не мог разобраться, когда Меркулова шутила, а когда говорила серьезно. «Кто их поймет, этих женщин!..» Он усмехнулся и пробасил:
— Я человек вообще дисциплинированный. А такому командиру, как вы, Елена Станиславовна, готов подчиняться беспрекословно.
Серов, поглядывая на начштаба и Меркулову, думал: «Комплимент его тяжеловесен. Но она-то какова! Еще не перебродило, знать, девичье кокетство».
Однако Меркулова была уже, видимо, удовлетворена. Заметив вскользь, что дома ее, наверное, заждался муж — «он не станет ужинать без меня», — она взглянула на часы и поднялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59