То, чего не имею, буду иметь после выкупа королевских земель. Деревни должны быть застроены совсем по-иному, дома — в один ряд по обе стороны тракта, чтобы к ним было легче подойти. Вааха! На сегодня довольно. Хотя нет. Что там виднеется? Какая-то речушка? И деревня?
— Нечто весьма убогое, ваше величество! — заметил Паппакода.
— Ничего. Я хочу осмотреть все. Выйдем-ка на средину селения, кстати, тут есть и рыночная площадь, некое ее подобие. А значит, должен быть кто-то вроде бурмистра или войта. Позвать его ко мне!
И уже через минуту она ступала по тропе посреди полу-
сожженного селения, действительно крайне убогого. Рядом с нею шагал Август, а также перепуганный "бурмистр", а за ними семенили придворные. Постепенно они дошли до окраины опустевшей, почти безлюдной деревушки и остановились на обрывистом берегу. Вид отсюда был величественный, за голубым простором воды чернела узкая полоска леса.
— Красиво здесь, — сказала Бона, глядя вдаль. — Значит, сказываете, ваше селение постоянно грабят и жгут татары? Что это за река?
— Буг, — ответствовал "бурмистр".
— А как называется селение?
— Ров, всемилостивая госпожа.
— Ров, — рассмеялась она. — В ров каждый влезет, даже корова. Построим здесь крепость. Место на холме, словно создано для обороны. Запишите, синьор Алифио. Бастионы, за крепость. Через год-другой приеду посмотреть, что и как будет сделано. Этот пейзаж мне так напоминает Италию.
— А это всего лишь ров, — буркнул канцлер.
— Нет! — возразила она. — Поскольку укрепление сего града я беру на себя, желая потомству память о себе оставить, изменю и название. С этого момента будет здесь город и крепость... скажем, Бар.
— Не Бари? — вырвалось у Паппакоды.
— Бари? Бари — один на свете, — пожурила она его. — Единственный, самый красивый... далекий. А тут будет Бар. Вместе с Кременцом станем сдерживать нападения турок и татар. Запишите еще: заложенные на реке селения должны иметь пристани для сплава товаров, земледельческих и лесных. Каждый седьмой день — базарный. Пошлины под моим контролем. Мостовой, дорожный и торговый сбор. Купцы за каждый воз соли заплатят... скажем... подумаю, сколько. Одно вы должны знать: по воле короля я беру в аренду таможни в Литве и на Волыни. Все до единой.
— А кто станет во главе таможен? — спросил кто-то из местных.
— Бургомистры. Следовательно, и вы, с сегодняшнего дня назначенный мною бургомистром города Бар, станете во главе таможни. Каждые полгода будете представлять моему под-скарбию реестры, счета и деньги.
Вновь назначенный бургомистр переполошился.
— Но селения тут сожжены, люди уведены в ясырь...
— Знаю. Поэтому будем заселять пустынные места. А также прореживать пущи на берегах судоходных рек. Хочу, чтоб тут были цветущие грады и веси.
Бургомистр пытался обороняться, что-то объяснять.
— Волости все здесь в руках вельможей. Кто из них захочет меня слушать?
Однако она и тут не узрела никаких трудностей.
— Волости выкупим. Сколько захотят, к примеру, Се-машки за луцкие угодья? Как мыслите, синьор Алифио?
— Много, — отвечал он. — Самое малое пятьсот гривен.
— Дадим четыреста пятьдесят. Окупится. Впредь и судоустройство городское будет в наших руках. Разбоям и грабежам на дорогах придет конец! Разбойников и воров надобно карать без пощады.
— До сих пор с ними боролись старосты. Как же справлюсь со всем этим я? Я один? — пришел в ужас вновь испеченный бургомистр.
— Удивляете вы меня, пан бургомистр, — ответила Бона. — А каково же мне, вот уже многие месяцы, колесить здесь, вдоль и поперек? И вникать во все? Мне одной? Но, впрочем... Надобно будет и в староствах навести порядок...
Король вместе с королевнами Ядвигой и Изабеллой приехал в Вильну только в июне тысяча пятьсот тридцать третьего года, он показался Боне сильно постаревшим, даже не столь спокойным и сдержанным, сколь вялым, безвольным, охотно поддающимся на уговоры советников. Встретил ее он, однако, очень сердечно. Он восхищался Августом, который за этот год возмужал, загорел и научился превосходно ездить верхом, а одновременно добродушно подсмеивался над Изабеллой — она так скучала по брату и так завидовала его путешествию по Литве, что он был вынужден уступить ее просьбе и взять с собой обеих старших дочерей.
Уже через несколько дней после встречи почти всей семьи в Виленском замке Сигизмунд во время ужина с супругой и ее канцлером заявил:
— Едва прибыл в Литву, не могу отбиться от жалоб.
— Такой страх напал на вельмож? — заинтересовалась Бона.
— Они удивлены — к чему такая спешка? Я сам когда-то начал свое правление с попытки возвратить королевские земли. Но вы?
— Что же я?
— То, что не свершило государство за десятилетие, вы хотите сделать за год? За два? — спросил он со всей серьезностью.
— А как же иначе? — удивилась она. — Вы прекратили выкуп королевских владений, потому что ваша казна пуста. Но у меня довольно своего золота. И я хочу видеть плоды хозяйствования на собственных землях уже сейчас. Сейчас. Нельзя откладывать, магнаты могут подделать бумаги. Разве не так? — обратилась она к Алифио.
— Могут, — согласился тот.
— Многие из них владеют королевскими землями с давних пор. А документов никаких не имеют, — заметил Сигизмунд.
— У кого их нет, — заявила Бона, — тот владеет землями незаконно. Нет, я не уступлю! Синьор Алифио, пригласите всех для предъявления грамот и пожалований. Первый просмотр, как я уже говорила, состоится через месяц.
— Все магнаты литовские будут против вас, — предостерег король.
— А на что мне они теперь? — презрительно ответила Бона. — Август уже великий князь и король. Если и обидятся — не велика беда...
Однако это была не просто обида: вельможи и бояре, занимавшие высокие должности, всполошились не на шутку. Выходит, поместья и земли, которые по милости прежних королей они привыкли считать своими, детям и внукам своим передавали, следовало вернуть или же, предъявив жалованные грамоты на владение с печатью и подписью вавельскои канцелярии, согласиться на выкуп. И этот дьявольский план намеревалась осуществить она, проклятая итальянка из-под знака дракона, родная мать их великого князя.
Через месяц в канцелярии Алифио собрались шляхтичи, люди незнатные, но с гонором. Перед появлением Алифио они рядили да судили, как бы уклониться и обойти распоряжение королевы. Каждый из них, правда, рассуждал по-своему.
— Я туда не ходок! — говорил один.
— И я. Такой шум подыму... — вторил ему басом другой.
— Да эти земли я от отца унаследовал! Какие еще пожалования? Чьи? — возмущался третий.
— Именье татары разграбили и сожгли. Откуда взять грамоты? — негодовал шляхтич с Волыни.
— А я, стало быть, плыву на лодке. Везу бумаги. А тут вихрь поднялся! Волна обрушилась. За ней — другая. Насилу рыбак из воды вытащил, а то бы утонул. В глазах темно и буль, буль, буль... - разглагольствовал полещук.
— Но все-таки вытащил? С бумагами? — заинтересовался литвин.
— Где там! Бумаги сожрала щука. Зубастая была. Перемолола все до одной.
— Да неужто щука? — недоверчиво переспросил волынянин.
— А ты чего? Я же не говорил: "Неужто татары?" — рассердился задетый за живое полещук.
— Да перестаньте вы! Завтра додеретесь. Сейчас надобно пошевелить мозгами, чем бы отвратить от нас внимание королевы.
— Чем? Известное дело... Угодьями магнатов. Мы — бояре бедные, но вот возьмем Радзивиллов. Тыкоцин ихний, верно?
— Ну, верно.
— И Гонёндз у них. Однако же каждый ведает: между этими землями должна быть пихтовая пуща. Не Радзивилло-ва, а великокняжеская, Кнышинская. И что же мы видим?
— И то правда, нет никакого клина. Куда ни поглядишь, всюду Радзивиллы.
— Вот с этим мы к ней и пожалуем. Была Кнышинская пуща — и нет ее.
— Ну и потеха! Потерялся такой кусок земли! И кто же его отыскал? Мы! Это стоит подороже той бумаги, которую карп слопал.
— Не карп, а щука, — поправил полещук.
— Да неужто щука? — подтрунивал литвин.
В эту минуту вошел Алифио, положив конец спорам:
— Ее королевское величество ждет вас. Каждого по отдельности. С бумагами на право владения.
— Нам бы всем вместе... Бумаги у нас такие, что лучше и не надобно. Но - общие. Знаете ли вы, ваша милость, в чьих руках Кнышин и Кнышинская пуща? — начал литвин.
— Пуща? Нет, не знаю, — признал канцлер.
— А мы знаем. И засвидетельствуем! Каждый в отдельности и все вместе. Все! Великокняжеская она. Вот те крест!
— Значит, королевская. Это я первый заметил! — перебил литвина сосед.
Канцлеру королевы хорошо был известен принцип. Поэтому, вполне оценив весомость этих высказываний, он позволил всем четверым предстать пред очами всемилостивой государыни.
Было раннее утро, и над Вильной еще не рассеялся туман, когда на грядках возделанного еще год назад по велению Боны огорода появились какие-то люди. Несколько женщин, склонившись над грядками, вырывали фенхель, савойскую капусту, петрушку и сельдерей. Они складывали зелень в принесенные сумки и корзины, тащили добычу в передниках. После их нашествия в огороде осталось немногое: поломанные колышки, истоптанная земля да кое-где жалкие пучки зелени.
Бона не преминула показать это королю.
— Взгляните, ваше величество, — сказала она. — Земля разрыта, все овощи выкопали.
— Значит, воруют? — спросил он.
— Воруют! 81! 81! Я очень рада!
— Ей-богу, первый раз вижу, чтоб вы радовались воришкам... — недоумевал Сигизмунд.
— Потому как до этого только дивились. Брюзжали: италийские, мол, зелья и коренья. А ныне тайком крадутся в мои огороды, воруют! Значит, понравилось! Хвалят и савой-скую капусту, и укроп, и порей...
— Вас тоже хвалят.
— Меня? — Она подняла на него изумленные глаза.
— А как же! Вчера Миколай Радзивилл даже челом бил. Просил и молил, чтобы я для Августа принял Кнышин и леса в округе.
Бона не удержалась от смеха.
— Ага, значит, все-таки вышел толк с Кнышинской пущей у этих бояр?! Хотя их поместья также получены безо всякого права, но как у таких отбирать землю?
— Вербуете себе союзников? — спросил, развеселившись, король.
— Что ж... В Неаполе казначейство располагает точными сведениями обо всех поместьях: сколько в них пахотной земли, а сколько лугов, лесов, сколько подданных, кто и какие платит пошлины и подати. Алифио должен образовать такое же ведомство для всех земель Великого княжества. Вот ему и пригодятся эти шляхтичи. Они хорошо знают, кто чем пользуется... О боже! До чего же они потешны! У одного бумаги спалили татары, у другого — щука съела.
— Съела?
— Вот именно! - хохотала королева. - Щука! Зубастая шука!
Но таких минут веселья у королевы было не так уж много. Как-то пригласив к себе. Алифио, она сказала ему:
— Приветствую вас. Наша беседа с глазу на глаз — секретная. Я должна знать: вся ли литовско-прусская пограничная полоса в наших руках?
— Насколько мне известно, только часть, но значительная.
— Так вот, местная шляхта сообщает, что герцог Альбрехт намеревается вырубить большую полосу леса на нашей стороне. Вы слышали об этом?
— Не могу отрицать, ваше величество, слышал. Герцог Альбрехт пользуется случаем. На правах родича.
— И отсюда дерзость? Да нет, это нечто большее. Это заселение пограничных районов означает передвижение на восток не только границы его земель, но и границы Герцогства Прусского.
— Похоже на то, не смею возразить, — согласился канцлер.
— Но король ничего об этом не знает?
— А может, не желает знать? — вопросом на вопрос отвечал канцлер.
— Не верю. Не знает! Но не будем вовлекать его в тяжбу с этим родственничком. Однако я не прощу ему ни одной вырубленной на нашей стороне сосны!
— Вы, государыня, берете на свои плечи тяжкое бремя.
— Но раз уж я взяла на себя выкуп пожалований... ничего не поделаешь. На кого-то должна пасть ненависть грабителей.
— Герцог Альбрехт недавно потребовал официального пересмотра прусско-литовской границы.
— Когда-нибудь мы и это учиним, — сказала она. — Но не сейчас. С завтрашнего дня повелеваю наладить охрану пограничных лесов и заселение пустошей на нашей стороне. Там надлежит быть селениям, лесопилкам, смолокурням. Пусть тысячи глаз увидят беззаконие действий герцога.
— Но не воспротивится ли тому король? — колебался Алифио.
— Беру и это на себя. То же надобно сделать и на Полесье. Пора и там отделить угодья Чарторыйских от наших.
— Уже сейчас немало толков о наших фольварках и конных заводах, о разведении скота на пустующих лугах, о строительстве моста через Неман и канала под Пинском.
— Пусть говорят! Я строю за свои деньги. Мало того, скоро повелю укрепить Каменец, поставлю храм в Ломже. А пограничных замков, даст бог, после меня останется больше, чем родных детей. Санта Мадонна! Здесь столько леса и меда, да и пушнины вдоволь. Но чтобы все это продать, надобно иметь судоходные реки и мосты. Удивляюсь, что никто до меня не подумал об этом. В этом краю дукаты лежат на дороге, надобно только нагнуться и поднять.
— Кому тут охота нагибаться? Считать? — возразил Алифио.
— Некому? Тем лучше для меня. Завтра же отправимся в приграничные леса. Поглядим, что и как, да и поохотиться не грех.
На другой день, выехав с эскортом на охоту, королева вдруг услышала в лесу отчетливый стук топоров.
— Рубят лес! На нашей стороне. АуапШ В карьер!
При виде всадников несколько лесорубов, побросав пилы, обратились в бегство.
— Вазха! Не догонять! — осадив белую кобылу, распорядилась Бона. — Завтра они сюда не придут, а послезавтра здесь будет пограничная стража.
— Вы поставите тут лесных стражников? — изумился Алифио.
— Не только. Наверное, и таможенников.
— Таможенников? Зачем?
— Посмотрим, не удастся ли установить новые пошлины? Самые разные. На вывоз воска и меда. А впрочем... Проверьте, чем еще здесь торгуют пруссаки. Ежели на каждый товар определить пошлину, они уберутся отсюда. Как взбесится Альбрехт, узнав об этом! Не захочется ему ни торговать, ни земли наши осваивать. Вернемся обратно.
Некоторое время всадники скакали молча, потом Бона кивком головы подозвала Алифио.
— Мы ехали сегодня вдоль Немана. А кто владеет его устьем?
— Ранее Орден крестоносцев. Ныне — Герцогство Прусское.
— Снова этот Альбрехт! Наша река, но без устья, без доступа к морю! С этим нельзя смириться!
— Государыня, вы хотели бы объявить войну?
Разумеется нет! Но я подумаю об этом...
Станьчик, сопровождавший короля во время его путешествия в Литву, пытался как прежде веселить его, но, видно, оба они постарели, да и посерьезнели, ибо шуту все реже удавалось рассмешить своего господина.
— Невеселые у тебя шутки, — сказал как-то король.
— А что же веселого может быть теперь в Виленском замке? — отвечал Станьчик.
— Почему же? — спросил монарх.
— шляхтичи не вылезают из канцелярии королевы, умничают, смотрят свысока на других, а на все вопросы твердят одно и то же: "У нас все будет, как в Неаполитанском королевстве". Как в Неаполе... А, чтоб им! До сих пор в канцелярии Вавельского замка можно было получить любые бумаги.
— А сейчас пришла пора проверить печати. Кто же будет это делать? Ясно, что не вельможи, а мелкая шляхта.
— Как в Неаполе? - съязвил Станьчик.
— Да. Как в Неаполе. А теперь проваливай! — хлопнул в ладоши Сигизмунд. — Проси подканцлера Хоеньского.
Подканцлер прибыл в Вильну с новостями из Короны.
— Ну, так сказывайте. Какие у вас там в Кракове помыслы?
— Никаких, ваше величество. Ничего в голову не приходит. Как с такими вестями предстать перед королевой?
— Курфюрст Иоахим Бранденбургский давно ждет ответа.
— Да, ваше величество, — промолвил Хоеньский. — Слишком долго. Но я не смел решиться. Опасаюсь, что королева будет противиться этому супружеству.
— Что ж... Ей виделась Ядвига на мазовецком троне, — сказал король. — Но Януша уже нет в живых, зато Альбрехт спешит женить Иоахима.
— Курфюрст Иоахим — Гогенцоллерн, — вздохнул подканцлер.
— Он наш родственник. Хочу ближе соединить с нами обоих князей.
— Мысль превосходная, ваше величество, я делаю все, что в моих силах. Но королева...
— Что ж. Пусть курфюрст Иоахим еще подождет с ответом. Как поступим с другим делом?
— Нельзя утаить, я привез печальную весть о смерти примаса. Государыня, правда, сейчас в разъездах, но весть дойдет и до нее. Предложит своих людей, своих клевретов...
— Лаский занимал в ее прожектах большое место...
— Но ему было уже восемьдесят. Есть на примете помоложе, — начал перечислять Хоеньский. — Преданный королеве Гамрат...
— Ну, нет. Этот пусть подождет. Есть еще Кшицкий. Дипломат, весьма искусный и нам предан.
— Сторонник сильной королевской власти, — напомнил подканцлер.
— И королевы. Но здравого рассудка ему не занимать. Пусть уж будет Кшицкий. Известите двор о кончине примаса. А что касается бранденбургского курфюрста и Ядвиги... Королевы в Вильне нет, значит, покамест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63