Всю жизнь Линден учила себя скрывать свои чувства, но сейчас она рыдала н
е таясь.
Ц Почему? Ц всхлипывая проговорила она. Ц Почему они позволили ему это
сделать?
Ковенант знал ответ. Они сделали это потому, что Хэмако лишился всего два
жды, тогда как никому из вейнхимов Ц ни мужчине, ни женщине Ц не случалос
ь перенести такую потерю больше одного раза.
Солнце уже клонилось к закату, окрашивая горизонт траурным багрянцем. За
крыв глаза, Ковенант прижал окровавленную руку к груди. В сгущавшихся су
мерках зазвучала печальная песнь Ц вейнхимы оплакивали павших.

Глава 7
Больная равнина

Хотя ночь и была безлунной, отряд пустился в дорогу сразу после того, как в
ейнхимы совершили обряд прощания. Великаны не желали поддаваться устал
ости, к тому же боль, что испытывали Ковенант и Линден, побуждали их убрать
ся подальше от того места, где встретил свой конец Хэмако. Пока Сотканный-
Из-Тумана готовил еду, Линден обработала руку Ковенанта витримом и туго
перевязала ее. К тому же она влила в него столько «глотка алмазов», что, ко
гда отряд покинул последний ришишим, он с трудом заставлял себя не спать.

Пока вейнхимы показывали Великанам дорогу вверх по склону, он боролся со
сном. Ибо знал, что за сны могут ему присниться. Некоторое время в этой бор
ьбе ему помогала боль в предплечье. Однако когда Великаны прочувствован
но и церемонно распрощались с вейнхимами и размеренно, хотя и настолько
быстро, насколько было возможно при тусклом свете звезд, зашагали на юго-
запад, он понял Ц даже боли недостаточно, чтобы избавить его от ночных ко
шмаров.
Посреди ночи он с трудом избавился от душераздирающего видения гибели Х
эмако и с удвоенным пылом принялся бороться с усыпляющим действием «гло
тка алмазов».
Ц Я был не прав, Ц промолвил он в черную пустоту. Скорее всего, его слова з
аглушил скрип полозьев, но он и не стремился к тому, чтобы быть услышанным
. Он хотел одного Ц побороть сонливость и не видеть кошмаров. Ц Зря я не п
ослушал Морэма.
Эти слова пробудили воспоминания столь же живые и цепкие, как и сны. Впроч
ем, он сам невольно держался за них, ибо это было легче, чем вновь и вновь со
зерцать гибель Хэмако.
Когда Высокий Лорд Морэм попытался вызвать Ковенанта в Страну на послед
нюю битву с Лордом Фоулом, Ковенант воспротивился этому призыву. В то сам
ое время в его собственном мире одну маленькую девочку укусила гремучая
змея, и несчастная малышка нуждалась в его помощи. Чтобы помочь ей, он отка
зал Морэму и Стране.
Ц Я отпускаю тебя, Неверящий, Ц сказал тогда Морэм. Ц Ты отворачиваешьс
я от нас ради спасения жительницы твоего мира, но это не освободит тебя от
воспоминаний. А потому, даже если нас поглотит тьма, красота Земли все же с
охранится, ибо ты будешь помнить ее всегда. А сейчас Ц ступай с миром.
Ц Мне многое следовало понять, Ц продолжал Ковенант, обращаясь к холод
ным звездам. Ц Я не должен был отказывать Морскому Мечтателю в кааморе. И
должен был найти какой-то способ спасти Хэмако. Забыть о риске и найти. От
пуская меня, Морэм в свое время пошел на страшный риск. Но судьба всего, чт
о заслуживает спасения, не должна зависеть от такого рода решений...
Ковенант не винил себя Ц он всего-навсего стремился отогнать кошмары. Н
о он был не более чем человеком, смертельно усталым, и, лишь кутаясь в одея
ло, мог сохранить хоть какое-то тепло. В конце концов, сны вернулись.
Видение приносящего себя в жертву Хэмако преследовало Ковенанта до сам
ого восхода солнца. А открыв глаза, он неожиданно обнаружил, что плотно за
вернут в одеяла и лежит вовсе не на санях, а прямо на утоптанном снегу. Все
его спутники находились поблизости, хотя бодрствовали лишь Кайл, Красав
чик, Вейн и Финдейл. Красавчик ворошил уголья в маленьком костре и смотре
л на пляшущие язычки пламени так, словно сердце его находилось где-то в др
угом месте.
Прямо перед ними высилась отвесная каменная стена высотой не менее двух
сотен футов. Лучи восходящего солнца окрашивали камень в тревожащий кра
сный цвет, словно напоминая о том, что за нею властвует Солнечный Яд.
Пока Ковенант спал, отряд добрался до подножия Землепровала. Все еще осо
ловелый от действия «глотка алмазов», он выбрался из одеял, прижимая оне
мевшую от боли перебинтованную руку к шраму на груди. Красавчик бросил н
а него рассеянный взгляд и вновь повернулся к костру. Впервые за много дн
ей после долгого пребывания на открытом воздухе лицо Великана не было по
крыто ледяной коркой. Хотя изо рта Ковенанта по-прежнему вырывались клу
бы пара, мороз показался ему вполне терпимым Ц видимо, в сравнении с тем,
что ждало его впереди. Тепла маленького костра было явно недостаточно, ч
тобы обрести успокоение. Ковенант, наполовину остававшийся во власти во
споминаний и сновидений, смотрел на своих спутников, но угрюмое молчание
Красавчика сулило не больше спокойствия, чем суровая невозмутимость Ка
йла.
Харучаи могли испытывать скорбь, восхищение или презрение, однако Кайл в
се свои чувства держал в себе. Да и Вейн с Финдейлом Ц каждый по-своему Ц
отрицали покой самим своим существованием. Создатели Вейна почта погол
овно истребили вейнхимов, а желтые глаза Финдейла переполняла боль из-з
а знания, поделиться которым он отказывался.
А ведь он мог рассказать ришу Хэмако о кроеле. Скорее всего, это не повлиял
о бы на судьбу Ковенанта или Хэмако. Но многие жизни можно было бы спасти.

Однако, взглянув на элохима, Ковенант отказался от намерения потребоват
ь объяснений, ибо понял: Финдейл делал и будет делать все, что способствуе
т усугублению вины Ковенанта. Дабы груз этой вины вынудил его уступить к
ольцо.
Потому он не нуждался в объяснениях Ц во всяком случае, пока. Что ему треб
овалось, так это четкое осознание сути происходящего.
Неужто она так сильна? Вот, пожалуй, единственный вопрос, который он задал
бы сейчас Обреченному.
Впрочем, Ковенант и на сей раз знал ответ. Она еще не была столь сильна, но в
озможности ее возрастали с каждым днем, словно сила принадлежала ей по п
раву рождения, сдерживало ее лишь мучительное внутреннее противоречие.
Линден попала в ловушку, оказавшись между двумя кошмарами Ц ужасом соде
янного с нею отцом и не меньшим ужасом содеянного ею с матерью. Между нена
вистью к смерти и тяготением к ней. Но она имела больше прав на обладание д
икой магией. Ибо умела видеть.
Тем временем зашевелились и остальные. Первая привстала, непроизвольно
сжимая рукоять меча: ей грезилась битва. В глазах неловко поднявшегося н
а ноги Хоннинскрю появилось что-то странное, словно он, подобно Хэмако, по
знал нечто, не веселящее, но, тем не менее, придающее сил.
Сотканный-Из-Тумана по-прежнему все еще казался несколько подавленным
и смущенным. Хотя последняя схватка с аргулехами дала ему некоторую возм
ожность хотя бы частично восстановить самоуважение.
Линден, проснувшись, выглядела так, словно половину ночи она проливала с
лезы.
Душа Ковенанта рвалась к ней, но сказать об этом он не решался Ц попросту
не знал как. В предыдущий вечер она пестовала его больную руку с рвением, к
акое вполне можно было принять за любовь. Но рьяность его самоотречения
отдалила их друг от друга. И он не мог забыть о том, что у нее больше прав на
кольцо. Равно как и о том, что его неискренность неизменно извращала все, ч
то он делал или хотел сделать.
Но и уступить Ковенант не мог. Ночные кошмары настойчиво убеждали его в н
еобходимости обретения огня. Того огня, которого он так страшился.
Сотканный-Из-Тумана занимался приготовлением завтрака, когда его хлопо
ты неожиданно прервал Красавчик. Одно то, как изуродованный Великан подн
ялся на ноги, привлекло внимание товарищей Ц в его позе было что-то особе
нное, да и глаза в лучах восходящего солнца поблескивали влагой. А затем о
н хрипло затянул песню на незатейливый великанский мотив. Его протяжный
голос эхом отдавался от отвесной стены Землепровала, создавая впечатле
ние, что поет он не только для себя, но и для всех своих спутников.

Есть в сердце дальний уголок

Там, где очаг потух давно.
Укромный, тихий уголок,
Где пылью все заметено.
Пора бы вычистить золу
И пыль смести при свете дня.
Но что осталось в том углу,
Так много значит для меня:
Ведь помнят пепел и зола,
Что здесь любовь жила.
Пусть так должно произойти.
Как слово мне произнести,
Как силы мне в себе найти
Сказать последнее «прости»?
И хоть иного не дано.
Коль не горит любви очаг,
Язык немеет все равно,
И до сих пор не знаю, как
Мне жить в сердечной пустоте,
Сказав «прощай» своей мечте.
И в запыленном том углу,
Одной надеждою дыша,
В остывшем очаге золу
Воспоминаний вороша,
Я не могу захлопнуть дверь,
Отрезать все и все забыть,
Ведь сердце даже и теперь
Желает биться и любить
Пока осталась хоть зола
Там, где любовь жила.

Когда Великан умолк, Первая крепко сжала его в объятиях. Впервые за долго
е время Сотканный-Из-Тумана выглядел умиротворенным. Линден бросила вз
гляд на Ковенанта и, силясь скрыть дрожь, закусила губу. Но глаза Хоннинск
рю оставались скрытыми под бровями, а на щеках его выступили желваки Ц с
ловно «прощай» было отнюдь не единственным словом, произнести которое о
н не мог.
Ковенант понимал его. Трос-Морской Мечтатель пожертвовал своей жизнью т
ак же отважно, как и Хэмако, но его гибель не была оправдана победой. И он не
обрел кааморы, дабы упокоиться с миром.
Неверящий не без оснований опасался, что его собственная смерть будет им
еть больше общего со смертью Морского Мечтателя, нежели с гибелью Хэмако
.

Пока спутники завтракали и сворачивали лагерь, Ковенант не переставал г
адать, как же им удастся подняться по едва ли не отвесному обрыву. Здесь, н
а севере, Землепровал не был столь высок, как в центре Страны, где Верхнюю
и Нижнюю Страны разделяла пропасть глубиною в тысячу футов, а между Анде
лейном наверху и Сарангрейвской Зыбью внизу, подпирая небеса, высилась м
рачная Гора Грома. Однако и здесь стена казалась неодолимой.
Но превосходное чутье и великолепное зрение Великанов подсказало им от
вет. Повернув на юг, они, протащив сани менее лиги, добрались до места, где с
тена обломилась, рассыпав широким веером землю и каменные обломки. По об
разовавшемуся склону не так уж просто подняться, но все же он оказался пр
еодолимым. Ковенант и Линден вскарабкались самостоятельно, а Великаны с
умели еще и затащить наверх сани. Еще не минуло утро, а путники уже стояли
среди снегов Верхней Страны.
Осматривая местность, Ковенант испытывал невеселые чувства, ибо каждый
миг боялся услышать от Линден, что она ощущает Солнечный Яд. Но и за Землеп
ровалом царствовала та же зима, а путь на юго-запад преграждал горный кря
ж.
Горы казались почти столь же высокими, как и Западные, однако Великанов э
то ничуть не смущало Ц они были привычны к ущельям, пикам и склонам. Хотя
оставшаяся часть дня ушла на подъем по крутым, извилистым тропам, отряду
удалось проделать немалый путь, причем Ковенант и Линден все это время о
ставались в санях.
На следующий день путь стал труднее: все круче забиравшийся наверх склон
был завален валунами и кусками льда, а поднявшийся ветер дул прямо в лица
, норовя сбить Великанов с дороги. Вцепившись в заднюю спинку саней, Ковен
ант устало тащился следом за Хоннинскрю. Правая рука его дрожала, онемел
ые пальцы совсем утратили силу. От потери сознания его спасали лишь вете
р, «глоток алмазов» и желание как можно меньше обременять своих спутнико
в.
Двигался Ковенант словно во сне Ц казалось, что кряж нависает над его го
ловой, а каждый глоток холодного, разреженного воздуха терзает легкие, с
ловно ржавая пила. Он чувствовал себя слабым и уже не верил в то, что когда-
нибудь доберется до Ревелстоуна. Но, тем не менее, он вытерпел все. Ковенан
т уже давно перестал выполнять незыблемые для всякого прокаженного пра
вила, но их дух, дух упорной борьбы за выживание, у него сохранился. Привыч
ка, ставшая частью его натуры, оказалась сильнее и страха перед грядущим
и испытаниями, и боли перенесенных утрат. Даже когда ночь вынудила отряд
остановиться, Ковенант держался на ногах.
Следующий день был еще хуже предыдущего. Холодный воздух напоминал о сту
же, источавшейся аргулехами. В лощинах, по которым продвигался отряд, неи
стовствовал злобный ветер. То и дело Кайлу приходилось помогать то Линде
н, то Ковенанту Ц а порой и кому-нибудь из Великанов, которым было непрос
то управляться с санями. Однако решимость отряда не могло поколебать нич
то. Великаны рвались все выше и выше, словно желая доказать, что им по силе
любые кручи. А вместе с ними, не уступая, а может быть, и превосходя в упорст
ве Ковенанта, шла Линден. Глаза ее остекленели от холода, щеки побелели, ка
к мел. Но она выдержала все.
На ночь отряд встал лагерем в створе прохода между вздымавшимися к небес
ам остроконечными пиками. За этим проходом уже не было видно гор Ц во вся
ком случае, настолько высоких, чтобы их касался отблеск заката.
Приготовить ужин оказалось не так-то просто: чтобы завывший в ущелье вет
ер не задул и не разбросал костер, Великанам пришлось соорудить из одеял
заслон от ветра. Однако, в конце концов, им удалось и разогреть пищу, и вски
пятить воду, необходимую Линден для перевязки.
Когда она размотала бинт, Ковенант с удивлением увидел, что раны, его почт
и зажили. Обработав еще не затянувшиеся порезы, Линден бережно наложила
новую повязку.
Признательный за ее заботу, терпение, просто за ласковое тепло ее рук и не
находивший нужных слов, Ковенант пытался поблагодарить Линден взглядо
м. Однако она не поднимала на него глаз. Движения ее были резкими и нервным
и, голос Ц когда она заговорила Ц каким-то потерянным, заброшенным и оди
ноким, словно те горные пики.
Ц Мы приближаемся к... Ц Она сделала растерянный жест, по-видимому обозн
ачавший ветер... Ц Этот ветер, он не настоящий. Не естественный. Это реакци
я на нечто Ц уж не знаю на что Ц находящееся с той стороны.
На лице ее появилась натянутая улыбка.
Ц И, если хочешь знать, по всем моим ощущениям выходит, что здесь уже два д
ня как стоит солнце пустыни.
Линден умолкла. Молчал и Ковенант, ожидая продолжения. Солнечный Яд с сам
ого начала был для Линден мучением. Сверхчувственные способности делал
и ее особенно беззащитной перед этим Злом, ибо чередующиеся засуха и заг
ноение мира, пожар пустыни и плач деревьев она воспринимала с особой, нед
оступной иным остротой. Гиббон предсказывал, что мироздание будет разру
шено отнюдь не Ковенантом, но ею. Что ее видение станет источником всеобщ
его Осквернения, задуманного Презирающим. Тогда же ее коснулся Опустоши
тель. Квинтэссенция злобы влилась в ее уязвимую плоть, и потрясение оказ
алось столь сильным, что Линден два дня пребывала в беспамятстве.
Когда же она пришла в себя, после того как Ковенант вызволил ее из узилища
в Ревелстоуне, пережитый ужас заставил ее возненавидеть свои способнос
ти. Она умоляла его пощадить ее, как он пытался умолить Джоан. Лишь поняв, ч
то ее видение открыто не только злобе, но и всей красоте мира и что оно над
еляет ее способностью к исцелению, Линден несколько воспряла духом.
Теперь Линден стала совсем другой женщиной: страшно было подумать о том,
как она изменилась. Но ее восприимчивость к скверне Солнечного Яда остал
ась той же. Ковенант не мог знать, что у нее на сердце, но знал, как знала и он
а сама, что скоро ей придется оказаться под бременем слишком тяжелой для
нее ноши.
Ноши, что никогда не выпала бы ей вторично, не позволь он себе лживо убедит
ь ее, будто у них может быть общее будущее.
В свете костра лицо Линден казалось красным от возбуждения. В глазах пля
сали отблески подстегиваемых ветром языков пламени. Создавалось впеча
тление, будто ей не удается придать чертам своего лица обычную строгость
. Она возвращалась туда, где все было пронизано Злом. Линден чувствовала с
ебя обреченной.
Ц Я никогда не говорила... Ц вернулась к разговору Линден, Ц ...потому что
хотела все забыть. Мы покинули Страну и забрались так далеко, что даже угр
озы Гиббона стали казаться нереальными. Но теперь, Ц она непроизвольно
проследила взглядом за ветром, Ц теперь это не идет у меня из головы.
Сердце Ковенанта сжалось: неужто после всего, что она уже рассказала ему,
осталось нечто невысказанное, еще худшее, чем все остальное? Но он держал
ся как мог.
Ц ...В ту ночь... Ц В голос ее прокралась боль. Ц ...В первую ночь на борту «Зве
здной Геммы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65