Фабрикант потом поставит замечател
ьную церковь в Крыму, в Форосе, почти над царской резиденцией. Чтобы было в
идно. Жертвователи и спонсоры всегда и во все времена на одно лицо. Но Форо
с теперь знаменит еще и по другому поводу. Но зачем о печальном?
Фрау Урф, как правило, всегда принимает у себя русскую профессуру, когда т
а оказывается в Марбурге. Кто-то сказал, что именно у нее снимали комнату
и жили, когда приезжали на какую-то конференцию, как профессора Московск
ого Литературного института главный редактор «Нашего современника» Ст
анислав Куняев и главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский. Быв
ают странные сближения.
Общеизвестно, что человек не может не думать, но сколько же у него, особенн
о рефлектирующего, проносится за секунду в сознании! Джойс, Толстой, Прус
т, Достоевский Ц беру, как легло на ум Ц лишь приоткрыли бездну, и немедл
енно, чтобы внутренний диалектирующий мир не превратился в хаос, упорядо
чили строй и последовательность ассоциаций. Всё, как в учебнике: из причи
ны Ц следствие. Собственно, и приезжий из Москвы профессор, он же начинаю
щий писатель, думает подобным образом: Пастернак Ц цитата из его стихот
ворения «Марбург» Ц Лютер Ц окно напротив Ц Ломоносов Ц фрау Урф. Есл
и бы разобраться хотя бы с одной небольшой тайной: жил ли здесь шурин Ломо
носова, родной брат его жены Иоганн-Иван, который поехал вместе с нею в Ро
ссию и впоследствии стал помощником академика в производстве монумент
альных мозаичных полотен?
А Елизавета-Христина стала идеальной женой, как в принципе и положено же
не гения. Мы совершенно справедливо прославляем Софью Андреевну Толсту
ю, по многу раз перебеливавшую страницы «Войны и мира», Анну Григорьевну
Достоевскую, стенографировавшую под диктовку «Преступление и наказани
е», Надежду Яковлевну, без которой, может быть, и не было бы того сегодняшн
его, знаменитого Мандельштама, Ц а хоть бы кто доброе слово сказал об это
й тихой и послушной немке, терпевшей непростой характер мужа, всю жизнь о
бслуживавшей и обстирывавшей его.
Во время утренней пробежки все время думаю о Ломоносове, фрау Урф, Пастер
наке и еще об одной женщине в этом городе. Барбара Ц второй добрый гений р
усских в Марбурге Ц показала мне еще раньше сверху сравнительно неболь
шой домик, стоящий, в ряду других, почти под замком. Эти домики, не такие уж м
аленькие, похожи на собак, съезжающих, поджав задние лапы, по мокрому глин
истому склону. Барбара уверяла, что именно в нем жил Ломоносов. Это ее откр
ытие: она отыскала в архиве старинную нумерацию домов. Теперь в моем созн
ании живут два дома Ломоносова. Если буду писать об этом статью, я должен н
айти доказательства, какой из них подлинный, может быть подлинные оба. А е
сли буду писать роман, то мне придется плохо Ц романисту нехорошо раздв
аиваться. Романист уже видит, как трещат штаны у молодого русского гения
на лестнице дома фрау Урф, когда он прижал к стенке белобрысую девчонку. Н
о на чердак или в подвал прокрадутся молодые люди, чтобы их не заметила бу
дущая ломоносовская теща? Ода на взятие Хотина еще не написана. Романист
думает, что скорее всего в качестве местожительства удалого постояльца
он изберет дом фрау Урф, в конце концов он там побывал.
Это только снаружи немецкие дома, перечеркнутые вдоль, поперек и наискос
ь деревянными брусьями, кажутся невысокими. Если нельзя углубляться в ск
алу, приходится расти вверх. Наше зрение испорчено прямыми линиями напря
женного бетона и отпечатанными по одной матрице оконными проемами. Но ве
дь высотные дома и небоскребы это не дома. Это фабрики типового существо
вания, маскирующиеся под некоторую индивидуальность.
Впрочем, я ошибся, дом фрау Урф вкопан и вниз, в скалу: туда нетерпеливый ге
рр Урф, огромный мужчина, похожий на Ламму Гудзака, бегает за очередной бу
тылкой или кувшином вина. Один раз, как повествует домашняя легенда, герр
Урф так досоревновался в возлияниях с уже упомянутым Станиславом Куняе
вым, что на следующий день его увезли в больницу, а русскому национальном
у писателю Ц хоть бы хны. Поистине, что русскому здорово, то немцу смерть.
Фрау Урф в подобных случаях сокрушается. И не оттого, отчего можно было бы
подумать. У фрау Урф в крови есть русский размах. И не говорите мне о скупо
сти немцев, она бережлива и расчетлива по отношению к божьему богатству.
Если фрау Урф, как член Нового марбургского литературного общества, дает
обед в честь русских писателей или ученых, то уж, будьте уверены, она пост
арается. Об этом еще будет время рассказать.
Дом фрау Урф с улицы начинается довольно своеобразно. Здесь в небольшой
нише столкнулись две двери Ц одна стеклянная, ослепительная, ведет в фе
шенебельный магазин готового платья. За витриной стенды с несколькими м
ужскими и женскими нарядами. Чем всё это отличается от джинсов и пиджачк
ов, продающихся в больших супермаркетах, я не знаю. Но «если звезды зажига
ются, значит это кому-нибудь нужно». Каждый зарубежный дорогой магазин т
рудно заподозрить в отмывании «грязных» денег. Это скорее русская специ
фика.
Другой вход Ц узкая дверь с матовым стеклом Ц совсем непрезентабелен и
снабжен целым роем табличек с именами проживающих и кнопками. Каждому п
оложен собственный звонок, и у каждого есть доступ к дистанционному устр
ойству, открывающему дверь. Глядя на выстроившийся рядок этих звонков и
фамилий, невольно думаешь: да как столько жильцов здесь помещается? Но эт
о особенность немецких домов, у них нет дворцовых излишеств в высоте пот
олков, а этот дом, как и все старые дома, еще полон всяких тайн своего роста
Ц здесь переходики, пристройки на разных уровнях, кладовки, чуланчики. Т
о есть раньше это были комнатки, где хранились бабушкины роброны и затыр
енный на весну мешок муки, теперь здесь везде живут. Свои, чужие, получужие
, здесь находятся маленькие офисы компаний и учреждений Ц все это в каки
х-то сложных связях, но тем не менее прочитывается.
Надо только внимательно, на цыпочках, никого не беспокоя, пройти всю эту л
естницу, похожую на ствол артерии, от которой отходят сосуды. Ступеньки, к
рытые чистыми, но вытершимися дорожками, прыгают на разную высоту одна о
т другой. Везде чувствуется природная усадка Ц там покосился потолок, т
ам ушел вниз пол или покривилась лестница, но всё это еще бодро дышит, проч
но, сухо, ухожено и не хочет сдаваться. Сразу возникают мысли о мастеровит
ых, аккуратных и бережливых поколениях предков. А для русского гостя еще
мыслишка: он здесь бывал. Его крепкие, мускулистые ноги, гремя
башмаками, ступали и по этой лестнице. Или по-другому: розовощекий ухвати
стый парень, держа тяжелые башмаки в руке, в одних чулках крадется вверх п
о лестнице, где в каморке ждет его, посапывая, наивная белокурая Лизхен. По
крайней мере, два бесспорных факта из биографии нашего классика мы имее
м: не всегда вовремя оплаченные счета от портного и танцмейстера и молод
енькую девочку, обрюхаченую до свадьбы. Все надо, не страшась, совершать в
молодые годы. Это-то как раз и вечно.
Но пора переступить порог квартиры фрау Урф, находящейся на третьем этаж
е. Что ни говори, а время Ц это самый изысканный мастер и эстет. За опять же
стеклянной матовой дверью, ведущей с площадки общей лестницы, расстелил
ась зона иной жизни Ц старинных вещей, массивных средневековых шкафов,
портретов бюргеров в скромных кафтанах и бюргерш в пестрых тюрбанах. Зде
сь серьезные взгляды накопителей и дельцов, приумножателей, собственни
ков и владельцев. Серьезные, умеющие и жить, и радоваться взоры. Стоит, не т
оропясь, пройти по комнатам, посмотреть на горки и шкафы, полные старинно
го фарфора, чуть мутноватого от времени хрусталя и старинного серебра. В
столовой надо обратить внимание на стол, за который мог усесться весь ма
гистрат ратуши или большая семья, Ц стол человек на двадцать, и никому не
будет тесно, и никому не будут мешать локти соседей. Резные стулья, придви
нутые к столу, наверное, лет на сто его моложе Ц в этом доме всё меряется с
толетиями, Ц но и их крепости и ширине сидений можно позавидовать. У бюрг
еров, предков румяной и пышной фрау Урф, были просторные, мощные зады.
С экскурсией по комнатам надо поторопиться, потому что из кухни, спрятан
ной в глубине квартиры, которая занимает целый этаж, доносятся самые изы
сканные запахи. Фрау Урф любит принять гостей и не посрамит звание члена
Нового литературного общества Марбурга. На стол, сервированный по-корол
евски, среди прочих яств, обязательно подадут коронное блюдо фрау Урф Ц
курицу в сметанном соусе с ананасами. Это восхитительное блюдо, необыкно
венное кулинарное сочинение. Что там твой Вотрель! Но пока, обходя комнат
у и делая вид, что рассматриваешь портреты предков хозяев, а на самом деле
еще и выставленные раритеты Ц медальоны, старинные кубки, монеты, орден
а, вышивки, жалованные грамоты, Ц обращаешь внимание и на совершенно нов
ую электропроводку, которая подведена к новейшей электронике, телевизо
ру, музыкальному центру и огромной старинной люстре с вделанными в нее н
овейшими лампами, так что в этом доме вовсе не сторонятся прогресса.
Надо взглянуть на потолок гостиной Ц через него, поддерживая полы следу
ющего этажа, идет огромное стропило, такое мощное, что, наверное, подобную
лесину уже и не выберешь в современных немецких лесах. Что-то похожее мож
но было увидеть на верхнем этаже здания допожарного Манежа в Москве, при
близительно из таких же лесин строил свою конструкцию инженер Бетанкур.
Я это видел, но увы!.. Балка в доме фрау Урф, черная от времени, превратившаяс
я после обработки веков из дерева в сталь или кость, видно, давно надтресн
ула в длину. Начавший расщепляться брус тогда же был аккуратно схвачен о
громным стальным болтом. Стоит ещё раз подивиться величине болта, тяжело
й гайки и слесарного ключа, которым эта гайка наворачивалась на болт. И чт
о же была за стать у мастеров и подмастерьев, которые проводили эту опера
цию? Что за руки, спины и плечи? Нет, определенно молодой Ломоносов прекрас
но вписывался в эту сферу.
Но если frecher Kerl aus Russland*, Ц розовощекий самоуверенный пацан всё же когда-то был п
остояльцем в этом доме, как утверждает фрау Урф, глядел в эти окна, на кото
рых сейчас кокетливые, с претензией на дворцовость, ламбрекены, то интер
есно, знал ли он, что в доме напротив жил Мартин Лютер, тоже умишко пытливы
й и вопрошающий. Или: что город проездом из Лондона на родину посетил беск
омпромиссный звездочет, философ и поэт Джордано Бруно. Вся история, в как
их-то местных выражениях, держится на весьма ограниченных площадях: Рим,
Константинополь, Париж, Москва, Петербург, Ватерлоо, Болдино, Михайловск
ое и вот еще это, занятное для русского сердца, место Ц Марбург.
* Дерзкий малый из России.
Только до чего скучны разговоры за бюргерским столом у фрау Урф! Курица с
ананасами, привлекающая острой разницей вкуса традиционной глуповатой
птицы и экзотического фрукта тропиков, плохо вяжется с пресной политкор
ректностью беседы. Немножко о Ломоносове и Пастернаке, как дань заезжему
профессору, но ни того, ни другого, кроме Барбары, никто не читал, только сл
ышали, а фамилию последнего видели в газете; немножко о лав-параде, проход
ившем в эти дни в Берлине, но ни очень свежих суждений, не дай Бог Ц осужде
ний, и ни слова о турках, которые тут на каждом шагу, ни о хлынувших после во
йны в Германию евреях, от гуманитарной помощи которым уже трещит бюджет!
Особенность человека творческого заключается в том, что он в любом состо
янии, в самый, казалось бы, неподходящий момент всё равно сосредоточен на
своём и, делая или не делая вид, что участвует в общем ли разговоре, в общем
ли деле, может выйти в собственные, порой весьма сложные и длительные, раз
мышления. Он будет откликаться на вопросы, поддерживать беседу, но выраб
отка идей, подбор фактов продолжается, они классифицируются и выстраива
ются один возле другого. Разве помехой могут стать вялые словопрения даж
е за бесконечным бюргерским столом?
Как все-таки по-разному мыслят творческие люди! Братья Гримм в этих лесах
, покрывавших горные отроги и холмы от самого Марбурга вплоть до их родно
го Гессена, нашли разнообразие волшебных сюжетов и персонажей: гномы, тр
олли, злые и добрые волшебники, милые старушки. А этот грузноватый молодо
й русский, прошедший, кстати, пешком из вынужденной экономии чуть ли не по
л-Германии, приметил что-то другое.
«Проезжая неоднократно Гессенское ландграфство, приметить мне случило
сь между Касселем и Марбургом ровное песчаное место, горизонтальное, луг
овое, кроме того, что занято невысокими горками или буграми, в перпендику
ляре от 4 до 6 сажен, кои обросли мелким скудным леском и то больше по подолу
, при коем лежит великое множество мелких, целых и ломаных морских ракови
н, в вохре соединенных. Смотря на сие место и вспомнив многие отмелые бере
га Белого моря и Северного океана, когда они во время отлива наружу выход
ят, не мог себе представить ничего подобнее, как сии две части земной пове
рхности в разных обстоятельствах, то есть одну в море, другую на возвышен
ной матерой земли лежащую… Не указывает ли здесь сама натура, уверяя о си
лах, в наружности? Не говорит ли она, что равнина, по которой ныне люди ездя
т, обращаются, ставят деревни и городы, в древние времена было дно морское
, хотя теперь отстоит от него около трехсот верст и отделяется от него Гар
цскими и другими горами?»
Как же тогда за обедом я напрягся, чтобы вспомнить эту цитату. Какое благо
, что своевременно издали труды нашего гениального академика. «Один смот
рел в себя, другой видел окрестности». Цитату надо обязательно использов
ать на лекции. И, наверное, всю лекцию надо построить на довольно близко ле
жащем сравнении двух юностей и двух результатов. У одного Ц звание акад
емика, мировые открытия и репутация реформатора русского языка и стихос
ложения, у другого Ц Нобелевская премия по литературе за стихи и весьма
средний роман. Один начал, другой продолжил.
Стоит ли в любом сочинении противопоставлять кого-нибудь друг другу? Пи
сатель пишет лишь то, что может. Вряд ли он бывает озабочен формулой, котор
ую приляпает к его произведению критик. Формула Ц только формула. Конеч
но, людям без сердца она позволяет предполагать, что они всё знают об этом
сочинении, но она же, как темные очки, не дает возможность разглядеть мир в
истинных красках…
Однако садовая дорожка, идущая вдоль улицы Святой Елизаветы, давно уже с
вернула налево. Скала с огромным замком наверху развернулась на девянос
то градусов. Со стороны реки, наверное в лучах свежего солнца, он выглядит
красноватым кораблем, плывущим среди облаков, отсюда же, из старого бота
нического сада, этого великолепия не видно. Теперь я, как муха в глубокой т
арелке, Ц обзор только в одну сторону. Справа старая кирпичная стена пив
ного завода, слева лужок, еще мокрый от росы. Почти в центре лужка стоит на
одной ноге одинокая цапля, уставившись во что-то неподвижным взглядом. А
впереди по ходу движения, из-за деревьев, Ц новые корпуса университета и
высокий современный шпиль над зданием, призрачная стилизация под готик
у. Университет и парк отделяются друг от друга протокой реки с прочным мо
стиком.
Еще десять минут пути, и я окажусь в своей гостинице. Там Ц растворимый ко
фе, для которого я сам вскипячу воду в чайнике «тефаль» и, собственно гово
ря, штурмовая атака по поводу расположения материала для лекции. Утренни
е часы самые плодотворные, утренняя пробежка или прогулка создает опред
еленный ритм мыслям: идеи, слова, фразы цепляются друг за друга, образы, во
споминания и картины, будто кто-то запустил специальный диапроектор, с о
пределенной скоростью сменяются в сознании.
Шпили и белые современные корпуса Ц это новое здание университета. Ломо
носов и Пастернак слушали свои лекции в другом здании. И на другом здании
висит чугунная доска с годами жизни, годами учебы и знаменитым ломоносов
ским девизом: «Всегда исследуйте всечасно…» Интересно, повинуясь длите
льному размышлению или собственно немецкой интуиции, здешние ученые (чи
тай Ц все та же Барбара!) так точно определили место обоих русских поэтов
в русской и своей жизни: мемориальная доска Ломоносова висит на старинно
м здании бывшего доминиканского аббатства, превращенного маркграфом Ф
илиппом в первый в Германии протестантский университет, а мемориальная
доска нобелевскому лауреату Ц на окраинном доме с видом на гору Гиссель
, за рекой, за мостом, где он снимал комнату у фрау Орт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
ьную церковь в Крыму, в Форосе, почти над царской резиденцией. Чтобы было в
идно. Жертвователи и спонсоры всегда и во все времена на одно лицо. Но Форо
с теперь знаменит еще и по другому поводу. Но зачем о печальном?
Фрау Урф, как правило, всегда принимает у себя русскую профессуру, когда т
а оказывается в Марбурге. Кто-то сказал, что именно у нее снимали комнату
и жили, когда приезжали на какую-то конференцию, как профессора Московск
ого Литературного института главный редактор «Нашего современника» Ст
анислав Куняев и главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский. Быв
ают странные сближения.
Общеизвестно, что человек не может не думать, но сколько же у него, особенн
о рефлектирующего, проносится за секунду в сознании! Джойс, Толстой, Прус
т, Достоевский Ц беру, как легло на ум Ц лишь приоткрыли бездну, и немедл
енно, чтобы внутренний диалектирующий мир не превратился в хаос, упорядо
чили строй и последовательность ассоциаций. Всё, как в учебнике: из причи
ны Ц следствие. Собственно, и приезжий из Москвы профессор, он же начинаю
щий писатель, думает подобным образом: Пастернак Ц цитата из его стихот
ворения «Марбург» Ц Лютер Ц окно напротив Ц Ломоносов Ц фрау Урф. Есл
и бы разобраться хотя бы с одной небольшой тайной: жил ли здесь шурин Ломо
носова, родной брат его жены Иоганн-Иван, который поехал вместе с нею в Ро
ссию и впоследствии стал помощником академика в производстве монумент
альных мозаичных полотен?
А Елизавета-Христина стала идеальной женой, как в принципе и положено же
не гения. Мы совершенно справедливо прославляем Софью Андреевну Толсту
ю, по многу раз перебеливавшую страницы «Войны и мира», Анну Григорьевну
Достоевскую, стенографировавшую под диктовку «Преступление и наказани
е», Надежду Яковлевну, без которой, может быть, и не было бы того сегодняшн
его, знаменитого Мандельштама, Ц а хоть бы кто доброе слово сказал об это
й тихой и послушной немке, терпевшей непростой характер мужа, всю жизнь о
бслуживавшей и обстирывавшей его.
Во время утренней пробежки все время думаю о Ломоносове, фрау Урф, Пастер
наке и еще об одной женщине в этом городе. Барбара Ц второй добрый гений р
усских в Марбурге Ц показала мне еще раньше сверху сравнительно неболь
шой домик, стоящий, в ряду других, почти под замком. Эти домики, не такие уж м
аленькие, похожи на собак, съезжающих, поджав задние лапы, по мокрому глин
истому склону. Барбара уверяла, что именно в нем жил Ломоносов. Это ее откр
ытие: она отыскала в архиве старинную нумерацию домов. Теперь в моем созн
ании живут два дома Ломоносова. Если буду писать об этом статью, я должен н
айти доказательства, какой из них подлинный, может быть подлинные оба. А е
сли буду писать роман, то мне придется плохо Ц романисту нехорошо раздв
аиваться. Романист уже видит, как трещат штаны у молодого русского гения
на лестнице дома фрау Урф, когда он прижал к стенке белобрысую девчонку. Н
о на чердак или в подвал прокрадутся молодые люди, чтобы их не заметила бу
дущая ломоносовская теща? Ода на взятие Хотина еще не написана. Романист
думает, что скорее всего в качестве местожительства удалого постояльца
он изберет дом фрау Урф, в конце концов он там побывал.
Это только снаружи немецкие дома, перечеркнутые вдоль, поперек и наискос
ь деревянными брусьями, кажутся невысокими. Если нельзя углубляться в ск
алу, приходится расти вверх. Наше зрение испорчено прямыми линиями напря
женного бетона и отпечатанными по одной матрице оконными проемами. Но ве
дь высотные дома и небоскребы это не дома. Это фабрики типового существо
вания, маскирующиеся под некоторую индивидуальность.
Впрочем, я ошибся, дом фрау Урф вкопан и вниз, в скалу: туда нетерпеливый ге
рр Урф, огромный мужчина, похожий на Ламму Гудзака, бегает за очередной бу
тылкой или кувшином вина. Один раз, как повествует домашняя легенда, герр
Урф так досоревновался в возлияниях с уже упомянутым Станиславом Куняе
вым, что на следующий день его увезли в больницу, а русскому национальном
у писателю Ц хоть бы хны. Поистине, что русскому здорово, то немцу смерть.
Фрау Урф в подобных случаях сокрушается. И не оттого, отчего можно было бы
подумать. У фрау Урф в крови есть русский размах. И не говорите мне о скупо
сти немцев, она бережлива и расчетлива по отношению к божьему богатству.
Если фрау Урф, как член Нового марбургского литературного общества, дает
обед в честь русских писателей или ученых, то уж, будьте уверены, она пост
арается. Об этом еще будет время рассказать.
Дом фрау Урф с улицы начинается довольно своеобразно. Здесь в небольшой
нише столкнулись две двери Ц одна стеклянная, ослепительная, ведет в фе
шенебельный магазин готового платья. За витриной стенды с несколькими м
ужскими и женскими нарядами. Чем всё это отличается от джинсов и пиджачк
ов, продающихся в больших супермаркетах, я не знаю. Но «если звезды зажига
ются, значит это кому-нибудь нужно». Каждый зарубежный дорогой магазин т
рудно заподозрить в отмывании «грязных» денег. Это скорее русская специ
фика.
Другой вход Ц узкая дверь с матовым стеклом Ц совсем непрезентабелен и
снабжен целым роем табличек с именами проживающих и кнопками. Каждому п
оложен собственный звонок, и у каждого есть доступ к дистанционному устр
ойству, открывающему дверь. Глядя на выстроившийся рядок этих звонков и
фамилий, невольно думаешь: да как столько жильцов здесь помещается? Но эт
о особенность немецких домов, у них нет дворцовых излишеств в высоте пот
олков, а этот дом, как и все старые дома, еще полон всяких тайн своего роста
Ц здесь переходики, пристройки на разных уровнях, кладовки, чуланчики. Т
о есть раньше это были комнатки, где хранились бабушкины роброны и затыр
енный на весну мешок муки, теперь здесь везде живут. Свои, чужие, получужие
, здесь находятся маленькие офисы компаний и учреждений Ц все это в каки
х-то сложных связях, но тем не менее прочитывается.
Надо только внимательно, на цыпочках, никого не беспокоя, пройти всю эту л
естницу, похожую на ствол артерии, от которой отходят сосуды. Ступеньки, к
рытые чистыми, но вытершимися дорожками, прыгают на разную высоту одна о
т другой. Везде чувствуется природная усадка Ц там покосился потолок, т
ам ушел вниз пол или покривилась лестница, но всё это еще бодро дышит, проч
но, сухо, ухожено и не хочет сдаваться. Сразу возникают мысли о мастеровит
ых, аккуратных и бережливых поколениях предков. А для русского гостя еще
мыслишка: он здесь бывал. Его крепкие, мускулистые ноги, гремя
башмаками, ступали и по этой лестнице. Или по-другому: розовощекий ухвати
стый парень, держа тяжелые башмаки в руке, в одних чулках крадется вверх п
о лестнице, где в каморке ждет его, посапывая, наивная белокурая Лизхен. По
крайней мере, два бесспорных факта из биографии нашего классика мы имее
м: не всегда вовремя оплаченные счета от портного и танцмейстера и молод
енькую девочку, обрюхаченую до свадьбы. Все надо, не страшась, совершать в
молодые годы. Это-то как раз и вечно.
Но пора переступить порог квартиры фрау Урф, находящейся на третьем этаж
е. Что ни говори, а время Ц это самый изысканный мастер и эстет. За опять же
стеклянной матовой дверью, ведущей с площадки общей лестницы, расстелил
ась зона иной жизни Ц старинных вещей, массивных средневековых шкафов,
портретов бюргеров в скромных кафтанах и бюргерш в пестрых тюрбанах. Зде
сь серьезные взгляды накопителей и дельцов, приумножателей, собственни
ков и владельцев. Серьезные, умеющие и жить, и радоваться взоры. Стоит, не т
оропясь, пройти по комнатам, посмотреть на горки и шкафы, полные старинно
го фарфора, чуть мутноватого от времени хрусталя и старинного серебра. В
столовой надо обратить внимание на стол, за который мог усесться весь ма
гистрат ратуши или большая семья, Ц стол человек на двадцать, и никому не
будет тесно, и никому не будут мешать локти соседей. Резные стулья, придви
нутые к столу, наверное, лет на сто его моложе Ц в этом доме всё меряется с
толетиями, Ц но и их крепости и ширине сидений можно позавидовать. У бюрг
еров, предков румяной и пышной фрау Урф, были просторные, мощные зады.
С экскурсией по комнатам надо поторопиться, потому что из кухни, спрятан
ной в глубине квартиры, которая занимает целый этаж, доносятся самые изы
сканные запахи. Фрау Урф любит принять гостей и не посрамит звание члена
Нового литературного общества Марбурга. На стол, сервированный по-корол
евски, среди прочих яств, обязательно подадут коронное блюдо фрау Урф Ц
курицу в сметанном соусе с ананасами. Это восхитительное блюдо, необыкно
венное кулинарное сочинение. Что там твой Вотрель! Но пока, обходя комнат
у и делая вид, что рассматриваешь портреты предков хозяев, а на самом деле
еще и выставленные раритеты Ц медальоны, старинные кубки, монеты, орден
а, вышивки, жалованные грамоты, Ц обращаешь внимание и на совершенно нов
ую электропроводку, которая подведена к новейшей электронике, телевизо
ру, музыкальному центру и огромной старинной люстре с вделанными в нее н
овейшими лампами, так что в этом доме вовсе не сторонятся прогресса.
Надо взглянуть на потолок гостиной Ц через него, поддерживая полы следу
ющего этажа, идет огромное стропило, такое мощное, что, наверное, подобную
лесину уже и не выберешь в современных немецких лесах. Что-то похожее мож
но было увидеть на верхнем этаже здания допожарного Манежа в Москве, при
близительно из таких же лесин строил свою конструкцию инженер Бетанкур.
Я это видел, но увы!.. Балка в доме фрау Урф, черная от времени, превратившаяс
я после обработки веков из дерева в сталь или кость, видно, давно надтресн
ула в длину. Начавший расщепляться брус тогда же был аккуратно схвачен о
громным стальным болтом. Стоит ещё раз подивиться величине болта, тяжело
й гайки и слесарного ключа, которым эта гайка наворачивалась на болт. И чт
о же была за стать у мастеров и подмастерьев, которые проводили эту опера
цию? Что за руки, спины и плечи? Нет, определенно молодой Ломоносов прекрас
но вписывался в эту сферу.
Но если frecher Kerl aus Russland*, Ц розовощекий самоуверенный пацан всё же когда-то был п
остояльцем в этом доме, как утверждает фрау Урф, глядел в эти окна, на кото
рых сейчас кокетливые, с претензией на дворцовость, ламбрекены, то интер
есно, знал ли он, что в доме напротив жил Мартин Лютер, тоже умишко пытливы
й и вопрошающий. Или: что город проездом из Лондона на родину посетил беск
омпромиссный звездочет, философ и поэт Джордано Бруно. Вся история, в как
их-то местных выражениях, держится на весьма ограниченных площадях: Рим,
Константинополь, Париж, Москва, Петербург, Ватерлоо, Болдино, Михайловск
ое и вот еще это, занятное для русского сердца, место Ц Марбург.
* Дерзкий малый из России.
Только до чего скучны разговоры за бюргерским столом у фрау Урф! Курица с
ананасами, привлекающая острой разницей вкуса традиционной глуповатой
птицы и экзотического фрукта тропиков, плохо вяжется с пресной политкор
ректностью беседы. Немножко о Ломоносове и Пастернаке, как дань заезжему
профессору, но ни того, ни другого, кроме Барбары, никто не читал, только сл
ышали, а фамилию последнего видели в газете; немножко о лав-параде, проход
ившем в эти дни в Берлине, но ни очень свежих суждений, не дай Бог Ц осужде
ний, и ни слова о турках, которые тут на каждом шагу, ни о хлынувших после во
йны в Германию евреях, от гуманитарной помощи которым уже трещит бюджет!
Особенность человека творческого заключается в том, что он в любом состо
янии, в самый, казалось бы, неподходящий момент всё равно сосредоточен на
своём и, делая или не делая вид, что участвует в общем ли разговоре, в общем
ли деле, может выйти в собственные, порой весьма сложные и длительные, раз
мышления. Он будет откликаться на вопросы, поддерживать беседу, но выраб
отка идей, подбор фактов продолжается, они классифицируются и выстраива
ются один возле другого. Разве помехой могут стать вялые словопрения даж
е за бесконечным бюргерским столом?
Как все-таки по-разному мыслят творческие люди! Братья Гримм в этих лесах
, покрывавших горные отроги и холмы от самого Марбурга вплоть до их родно
го Гессена, нашли разнообразие волшебных сюжетов и персонажей: гномы, тр
олли, злые и добрые волшебники, милые старушки. А этот грузноватый молодо
й русский, прошедший, кстати, пешком из вынужденной экономии чуть ли не по
л-Германии, приметил что-то другое.
«Проезжая неоднократно Гессенское ландграфство, приметить мне случило
сь между Касселем и Марбургом ровное песчаное место, горизонтальное, луг
овое, кроме того, что занято невысокими горками или буграми, в перпендику
ляре от 4 до 6 сажен, кои обросли мелким скудным леском и то больше по подолу
, при коем лежит великое множество мелких, целых и ломаных морских ракови
н, в вохре соединенных. Смотря на сие место и вспомнив многие отмелые бере
га Белого моря и Северного океана, когда они во время отлива наружу выход
ят, не мог себе представить ничего подобнее, как сии две части земной пове
рхности в разных обстоятельствах, то есть одну в море, другую на возвышен
ной матерой земли лежащую… Не указывает ли здесь сама натура, уверяя о си
лах, в наружности? Не говорит ли она, что равнина, по которой ныне люди ездя
т, обращаются, ставят деревни и городы, в древние времена было дно морское
, хотя теперь отстоит от него около трехсот верст и отделяется от него Гар
цскими и другими горами?»
Как же тогда за обедом я напрягся, чтобы вспомнить эту цитату. Какое благо
, что своевременно издали труды нашего гениального академика. «Один смот
рел в себя, другой видел окрестности». Цитату надо обязательно использов
ать на лекции. И, наверное, всю лекцию надо построить на довольно близко ле
жащем сравнении двух юностей и двух результатов. У одного Ц звание акад
емика, мировые открытия и репутация реформатора русского языка и стихос
ложения, у другого Ц Нобелевская премия по литературе за стихи и весьма
средний роман. Один начал, другой продолжил.
Стоит ли в любом сочинении противопоставлять кого-нибудь друг другу? Пи
сатель пишет лишь то, что может. Вряд ли он бывает озабочен формулой, котор
ую приляпает к его произведению критик. Формула Ц только формула. Конеч
но, людям без сердца она позволяет предполагать, что они всё знают об этом
сочинении, но она же, как темные очки, не дает возможность разглядеть мир в
истинных красках…
Однако садовая дорожка, идущая вдоль улицы Святой Елизаветы, давно уже с
вернула налево. Скала с огромным замком наверху развернулась на девянос
то градусов. Со стороны реки, наверное в лучах свежего солнца, он выглядит
красноватым кораблем, плывущим среди облаков, отсюда же, из старого бота
нического сада, этого великолепия не видно. Теперь я, как муха в глубокой т
арелке, Ц обзор только в одну сторону. Справа старая кирпичная стена пив
ного завода, слева лужок, еще мокрый от росы. Почти в центре лужка стоит на
одной ноге одинокая цапля, уставившись во что-то неподвижным взглядом. А
впереди по ходу движения, из-за деревьев, Ц новые корпуса университета и
высокий современный шпиль над зданием, призрачная стилизация под готик
у. Университет и парк отделяются друг от друга протокой реки с прочным мо
стиком.
Еще десять минут пути, и я окажусь в своей гостинице. Там Ц растворимый ко
фе, для которого я сам вскипячу воду в чайнике «тефаль» и, собственно гово
ря, штурмовая атака по поводу расположения материала для лекции. Утренни
е часы самые плодотворные, утренняя пробежка или прогулка создает опред
еленный ритм мыслям: идеи, слова, фразы цепляются друг за друга, образы, во
споминания и картины, будто кто-то запустил специальный диапроектор, с о
пределенной скоростью сменяются в сознании.
Шпили и белые современные корпуса Ц это новое здание университета. Ломо
носов и Пастернак слушали свои лекции в другом здании. И на другом здании
висит чугунная доска с годами жизни, годами учебы и знаменитым ломоносов
ским девизом: «Всегда исследуйте всечасно…» Интересно, повинуясь длите
льному размышлению или собственно немецкой интуиции, здешние ученые (чи
тай Ц все та же Барбара!) так точно определили место обоих русских поэтов
в русской и своей жизни: мемориальная доска Ломоносова висит на старинно
м здании бывшего доминиканского аббатства, превращенного маркграфом Ф
илиппом в первый в Германии протестантский университет, а мемориальная
доска нобелевскому лауреату Ц на окраинном доме с видом на гору Гиссель
, за рекой, за мостом, где он снимал комнату у фрау Орт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29