Медведев: «…После беспримерного напряжения сил, надежд и иллюзий наступил длительный период усталости, упадка и глубокого разочарования в результатах переворота. Отлив «плебейской гордости» открывал место приливу малодушия и карьеризма. На этой волне поднялся новый командующий слой <…> Молодая бюрократия, возникшая первоначально в качестве агентуры пролетариата, начинала чувствовать себя теперь третейским судьей между классами. Самостоятельность ее возрастала с каждым месяцем…».
Переход от власти Советов к диктатуре партийно-государственного аппарата стал возможным благодаря процессам, происходившим и внутри самой большевистской партии. Если в первой половине 1920 годов в быстро растущей партии, несмотря на усиление режима контроля партийного аппарата, все еще имела место внутрипартийная демократия (шли дискуссии, регулярно проводились конференции и пленумы ЦК, на съездах велись острые дебаты по стратегическим и тактическим вопросам политики), то после разгрома т.н. оппозиции ситуация коренным образом изменилась. От внутрипартийной демократии к началу 1930 годов не осталось и следа. В партии стал господствовать ее аппарат, подчиненный И.Сталину. Но нельзя не согласиться и с Л.Троцким, который считал, что феномен И.Сталина порожден самим аппаратом. «Было бы наивностью думать, что неведомый массам Сталин вышел внезапно из-за кулис во всеоружии законченного стратегического плана. Нет, прежде чем он нашел свою дорогу, бюрократия нащупала его самого. Сталин приносил ей все нужные гарантии: престиж старого большевика, крепкий характер, узкий кругозор и неразрывную связь с аппаратом, как единственным источником собственного влияния. Успех, который на него обрушился, был на первых порах неожиданностью для него самого. Это был дружный отклик нового правящего слоя, который стремился освободиться от старых принципов и от контроля масс и которому нужен был надежный третейский судья в его внутренних делах. Второстепенная фигура перед лицом масс и событий революции, Сталин обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрократии, как первый в ее среде». Аппарат партии охотно подчинялся И.Сталину, ибо он выражал его интересы, проводил ту политику, которую аппарат считал правильной. А.Зиновьев, анализируя истоки сталинизма, пришел к выводу, что он «вырос из низовой партийной жизни и стимулировался ею».
Между тем в партии воцарилась гнетущая атмосфера взаимного недоверия и подозрительности. «… Кто не был удовлетворен тем или иным решением Центрального Комитета, те, кто персонально заметил ту или иную ошибку, нарушение или беспорядок, «боятся говорить об этом на партийных собраниях, или даже в частных беседах, если только собеседник не был достаточно надежен в смысле «благоразумия»».
По свидетельству Л.Троцкого, еще в 1922 году В.Ленин осознавал опасность усиления власти партийного аппарата, в частности, Оргбюро ЦК в сочетании с растущим могуществом государственного бюрократизма. Однако болезнь и смерть не дали В.Ленину возможности предотвратить процесс нарастания абсолютной власти партийного аппарата, возглавляемого И.Сталиным. В.Ленин успел поставить вопрос о смещении И.Сталина с поста генсека. В конце 1922 года В.Ленин обращается к очередному съезду партии, в котором говорилось: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». В добавление к этому письму в начале января 1923 года В.Ленин вновь возвращается к вопросу о некоторых нетерпимых для руководителя личных качествах И.Сталина. «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.».
Внутри самого центрального аппарата партии не на шутку разгорелась борьба за власть, в которой принимали участие ведущие члены Политбюро (Сталин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин). Сохранились многочисленные свидетельства этой ожесточенной борьбы. Приведу только один факт, сообщенный А.Орловым: «…В разговоре с группой друзей Пятаков однажды высказался так: «Я не могу отрицать, что Сталин является посредственностью и что он не тот человек, который должен бы стоять во главе партии; но обстановка такова, что если мы будем продолжать упорствовать в оппозиции Сталину, нам в конце концов придется оказаться в еще худшем положении: наступит момент, когда мы будем вынуждены повиноваться какому-нибудь Кагановичу. А я лично никогда не соглашусь подчиняться Кагановичу».
В 1930 годах И.Сталин во всю развернул массовые репрессии не только против противников социализма, но и против своих бывших единомышленников. Дочь И.Сталина С.Аллилуева в своей книге «Только один год» писала: «Он дал свое имя системе кровавой единоличной диктатуры. Он знал, что делал, он не был душевно больным, ни заблуждавшимся. С холодной расчетливостью утверждал он свою власть и больше всего на свете боялся ее потерять. Поэтому первым делом всей его жизни стало устранение противников и соперников». Как поведал Н.Хрущев на ХХ съезде КПСС, из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVIII съезде, 98 человек, то есть 70%, были арестованы и расстреляны, большинство в 1937-1938 годах. Из 1966 делегатов этого съезда 1108 были арестованы по обвинению в контрреволюционной деятельности. Судя по результатам голосования на XVIII съезде, когда против И.Сталина было подано 287 голосов, уже в то время многие члены партии осознавали, что необходимо его сместить с поста генсека, однако подходящий момент для этой акции был безвозвратно упущен. Позиции И.Сталина в 1934 году были непоколебимы. Как утверждает сын А.Микояна Серго, отец ему говорил, что «в последний раз мы могли его (И.Сталина - В.П.) убрать в 1927 г. Как он делал несколько раз раньше, Сталин предложил свою отставку, когда отдельные ведущие члены Политбюро оказывались против него. Но он всегда точно рассчитывал момент и соотношение сил. Будущие его жертвы оставляли его на месте Генсека, считая, что он еще понадобится им для сведения счетов между собой».
Стремление к лидерству, жажда власти свойственны всем амбициозным политикам. Большевики не были исключением. Но в большевистской партии не сложилось механизма, нейтрализующего поползновения того или иного лидера к абсолютной власти, к диктатуре. При жизни В.Ленина его авторитет еще как-то сдерживал бушевавшие страсти соперничающих вождей партии. Однако после смерти В.Ленина борьба между членами Политбюро разгорелась не на шутку, и она в конечном счете завершилась победой И.Сталина и гибелью всех его противников и конкурентов. Немаловажное значение в этой борьбе сыграли личные качества И.Сталина, такие, как хитрость, вероломство, способность играть на низких свойствах человеческой натуры, мстительность, злопамятность, подозрительность, отсутствие каких-либо сдерживающих моральных принципов. Вместе с тем нельзя не согласиться со следующим, бесспорно, верным утверждением Р.Медведева: «Было бы неправильным также, по примеру некоторых западных историков, изображать борьбу различных группировок в партии после смерти Ленина только как беспринципную борьбу за власть, прикрытую для видимости различного рода теоретическими рассуждениями. Нет, в 20-е гг. существовали серьезные теоретические и практические расхождения и идейная борьба, особенно по вопросу о возможностях, путях и методах строительства социализма в Советском Союзе. Верно, однако, и то, что для Сталина в этой борьбе главным был вопрос о власти. И.Сталин как-то сказал Енукидзе: «Запомни, Авель, кто не со мной - тот против меня». Умело маневрируя между различными течениями и платформами, Сталин воспользовался борьбой различных фракций в партии, чтобы ослабить всех конкурентов и усилить свою власть и влияние».
Оппозиция И.Сталину и проводимой им политике в партии была. В 20-х годах она еще была открытой, а в 30-х годах - ушедшей в подполье. На XIV съезде партии Каменев еще мог открыто заявить: «Наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб», «Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». После разгрома оппозиционных группировок, возглавляемых Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Бухариным, в партийном аппарате время от времени возникали отдельные очаги противостояния политике И.Сталина, однако в своем подавляющем большинстве партийный актив не только не противодействовал, но и одобрял ее, участвуя в ее реализации. И все началось не в 1930 годы, а еще раньше. Вот довольно типичная выдержка из речи И.В.Сталина, произнесенная на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 27 октября 1927 года: «Говорят об арестах исключенных из партии дезорганизаторов, ведущих антисоветскую работу. Да, мы их арестовываем и будем арестовывать, если они не перестанут подкапываться под партию и Советскую власть. (Голоса: Правильно! Правильно!)». А вот что, например, говорил на XV съезде РКП(б) председатель Совнаркома А.Рыков, который вскоре тоже будет репрессирован: «По обстановке, которую оппозиция пыталась создать, сидят в тюрьмах очень мало. Я думаю, что нельзя ручаться за то, что население тюрем не придется в ближайшее время несколько увеличить (голоса: Правильно!)».
Для поведения лиц, входивших в партийно-государственный аппарат и подвергшихся репрессиям, характерно было то, что многие из них сохраняли веру в великую роль партии, строящую социализм. Е.Преображенский - один из активных участников троцкистской оппозиции - в своем обращении «Ко всем товарищам по оппозиции» писал, что оппозицию привело к поражению именно торжество ее идей. «Сталин осуществил левый курс иначе, чем представляла оппозиция, которая добивалась индустриализации и коллективизации при пролетарской демократии. Но все же Сталин осуществил требования оппозиции <…> Наша обязанность сейчас подойти ближе к партии и вернуться, чтобы сдержать недовольство, которое может быть вызвано в крестьянской стране политикой социалистического накопления и борьбой против аграрного капитализма <…> Мы должны нести ответственность за дела, против которых мы предостерегали, и подчиниться методам, с которыми мы не можем согласиться. Если нас восстановят (в партии - В.П.), каждый из нас должен получить партбилет, как берут тяжелый крест, но для тех, кто хочет эффективно служить делу социализма, не остается ничего иного, как взять крест». Это заявление цитируется по книге Р.Медведева «О Сталине и сталинизме», который, развивая мысль о логике поведения репрессированных активистов оппозиции, далее пишет: «Возвращаясь из ссылки в Москву под конвоем, К.Радек на одной из станций обратился к группе ссыльных троцкистов, призывал их к капитуляции перед ЦК. Он говорил о тяжелом положении в стране, о недостатке хлеба, о недовольстве рабочих и угрозе крестьянских восстаний. В такой обстановке оппозиция, по словам Радека, должна признать свою неправоту и объединиться с партией. «Мы сами привели себя в изгнание и в тюрьму <…> Я порвал с Троцким, мы теперь политические враги».
К началу 1930 годов сложилось ближайшее окружение Сталина, многочисленный отряд его сторонников, которые и не были такими отпетыми негодяями, как например, Ежов, но, будучи им сломленными, не предпринимали никаких действий против установившихся в партии и стране порядков. Одним из них, например, был А.Микоян, который на закате своей жизни признался, что «с середины 30-х годов и позже, будучи свидетелем разнузданных сталинских репрессий, оказался способным на компромиссы со своей совестью, хотя и спорил со Сталиным из-за арестов, но не затевал с ним борьбы, поскольку она не имела никаких шансов на успех <…> Все мы были тогда мерзавцами».
Правда, Н.Хрущев вспоминал такой эпизод. Однажды во время очередного застолья К.Ворошилов орал на И.Сталина, обвиняя его в том, что армия не имеет хороших командиров: «Вы сами виноваты во всем этом! Вы уничтожили старые кадры армии, вы убили наших лучших генералов». Сказав это, К.Ворошилов будто бы опрокинул обеденный стол, на котором лежал молочный поросенок. Вероятность такого эпизода весьма сомнительна, ибо вряд ли И.Сталин мог уничтожать кадры высшего ранга в армии и флоте без ведома и согласия К.Ворошилова. Я не исключаю того, что К.Ворошилов мог заступаться за некоторых офицеров. Мой отец тоже был репрессирован, но затем восстановлен в армии после вмешательства К.Ворошилова.
Кульминация большого террора пришлась на 1937 год, когда 2 июля была издана директива об антисоветских элементах за № 863/ш, которая легла в основу нижеприводимого одноименного постановления Политбюро ЦК ВКП (б): «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом, по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, являются главнейшими зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности. ЦК ВКП (б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были арестованы в были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП (б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке. Секретарь ЦК И.Сталин.»
Масштабы репрессий в отношении офицеров армии и флота, партийных деятелей, хозяйственных руководителей, интеллигенции, да и простых граждан во второй половине 1930 годов приняли столь массовый характер, что сам И.Сталин вынужден был нажать на тормоза. В частности, в январе 1938 года было принято постановление пленума ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В этом постановлении приводятся факты массовых репрессий против коммунистов, необоснованных исключений из партии, издевательств над десятками тысяч ничем не повинных людей, чинившихся партийным аппаратом. А “тройкам” и большому террору был дан отбой лишь постановлением от 17 ноября 1938 года. Газета “Совершенно секретно” в №9 за 2007 год сообщает, что с октября 1936-го по ноябрь 1938 года были арестованы и осуждены около 1,5 миллиона человек, из них расстреляны 725 тысяч, из которых около полумиллиона казнены по секретному приказу 00447.
К 1938 году диктатура партийно-государственного аппарата, опирающегося на НКВД и возглавляемая И.Сталиным, достигла стадии зрелости, приняв самые уродливые и чудовищные формы. Само собой напрашиваются два вопроса:
Во-первых, каким образом совмещалась политика социалистического строительства с диктатурой партийно-государственного аппарата, развязавшей массовые репрессии?
Во-вторых, что заставило И.Сталина и его аппарат в 1938 году осадить себя и умерить пыл по уничтожению членов партии?
Как это ни пародоксально, но приходится признать, что И.Сталин, его соратники и в целом партийно-государственный аппарат, ликвидировав к концу 1930 годов эксплуататорские классы, завершив процесс обобществления производства и распределения, коллективизировав крестьянскую массу, т.е. заложив фундамент социалистической экономики, усиленно работали над развитием ее материально-технической базы, наращиванием оборонного потенциала, упрочением внешнеполитического положения страны. Повышался жизненный уровень населения. Нет ни одного факта, ставящего под сомнение это утверждение. Ради чего же тогда проводились массовые репрессии и особенно против коммунистов? И это все на фоне новой Конституции, провозгласившей демократизацию общественной жизни! Налицо вопиющий разрыв между лозунгами, речами и делами. Сплошная, дикая демагогия.
Вне всякого сомнения, что корни репрессий напрямую уходят в природу диктатуры партийно-государственного аппарата. Все, кто посягают на его абсолютную власть в обществе или даже представляют для него потенциальную угрозу, для аппарата становятся врагами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Переход от власти Советов к диктатуре партийно-государственного аппарата стал возможным благодаря процессам, происходившим и внутри самой большевистской партии. Если в первой половине 1920 годов в быстро растущей партии, несмотря на усиление режима контроля партийного аппарата, все еще имела место внутрипартийная демократия (шли дискуссии, регулярно проводились конференции и пленумы ЦК, на съездах велись острые дебаты по стратегическим и тактическим вопросам политики), то после разгрома т.н. оппозиции ситуация коренным образом изменилась. От внутрипартийной демократии к началу 1930 годов не осталось и следа. В партии стал господствовать ее аппарат, подчиненный И.Сталину. Но нельзя не согласиться и с Л.Троцким, который считал, что феномен И.Сталина порожден самим аппаратом. «Было бы наивностью думать, что неведомый массам Сталин вышел внезапно из-за кулис во всеоружии законченного стратегического плана. Нет, прежде чем он нашел свою дорогу, бюрократия нащупала его самого. Сталин приносил ей все нужные гарантии: престиж старого большевика, крепкий характер, узкий кругозор и неразрывную связь с аппаратом, как единственным источником собственного влияния. Успех, который на него обрушился, был на первых порах неожиданностью для него самого. Это был дружный отклик нового правящего слоя, который стремился освободиться от старых принципов и от контроля масс и которому нужен был надежный третейский судья в его внутренних делах. Второстепенная фигура перед лицом масс и событий революции, Сталин обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрократии, как первый в ее среде». Аппарат партии охотно подчинялся И.Сталину, ибо он выражал его интересы, проводил ту политику, которую аппарат считал правильной. А.Зиновьев, анализируя истоки сталинизма, пришел к выводу, что он «вырос из низовой партийной жизни и стимулировался ею».
Между тем в партии воцарилась гнетущая атмосфера взаимного недоверия и подозрительности. «… Кто не был удовлетворен тем или иным решением Центрального Комитета, те, кто персонально заметил ту или иную ошибку, нарушение или беспорядок, «боятся говорить об этом на партийных собраниях, или даже в частных беседах, если только собеседник не был достаточно надежен в смысле «благоразумия»».
По свидетельству Л.Троцкого, еще в 1922 году В.Ленин осознавал опасность усиления власти партийного аппарата, в частности, Оргбюро ЦК в сочетании с растущим могуществом государственного бюрократизма. Однако болезнь и смерть не дали В.Ленину возможности предотвратить процесс нарастания абсолютной власти партийного аппарата, возглавляемого И.Сталиным. В.Ленин успел поставить вопрос о смещении И.Сталина с поста генсека. В конце 1922 года В.Ленин обращается к очередному съезду партии, в котором говорилось: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». В добавление к этому письму в начале января 1923 года В.Ленин вновь возвращается к вопросу о некоторых нетерпимых для руководителя личных качествах И.Сталина. «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.».
Внутри самого центрального аппарата партии не на шутку разгорелась борьба за власть, в которой принимали участие ведущие члены Политбюро (Сталин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин). Сохранились многочисленные свидетельства этой ожесточенной борьбы. Приведу только один факт, сообщенный А.Орловым: «…В разговоре с группой друзей Пятаков однажды высказался так: «Я не могу отрицать, что Сталин является посредственностью и что он не тот человек, который должен бы стоять во главе партии; но обстановка такова, что если мы будем продолжать упорствовать в оппозиции Сталину, нам в конце концов придется оказаться в еще худшем положении: наступит момент, когда мы будем вынуждены повиноваться какому-нибудь Кагановичу. А я лично никогда не соглашусь подчиняться Кагановичу».
В 1930 годах И.Сталин во всю развернул массовые репрессии не только против противников социализма, но и против своих бывших единомышленников. Дочь И.Сталина С.Аллилуева в своей книге «Только один год» писала: «Он дал свое имя системе кровавой единоличной диктатуры. Он знал, что делал, он не был душевно больным, ни заблуждавшимся. С холодной расчетливостью утверждал он свою власть и больше всего на свете боялся ее потерять. Поэтому первым делом всей его жизни стало устранение противников и соперников». Как поведал Н.Хрущев на ХХ съезде КПСС, из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVIII съезде, 98 человек, то есть 70%, были арестованы и расстреляны, большинство в 1937-1938 годах. Из 1966 делегатов этого съезда 1108 были арестованы по обвинению в контрреволюционной деятельности. Судя по результатам голосования на XVIII съезде, когда против И.Сталина было подано 287 голосов, уже в то время многие члены партии осознавали, что необходимо его сместить с поста генсека, однако подходящий момент для этой акции был безвозвратно упущен. Позиции И.Сталина в 1934 году были непоколебимы. Как утверждает сын А.Микояна Серго, отец ему говорил, что «в последний раз мы могли его (И.Сталина - В.П.) убрать в 1927 г. Как он делал несколько раз раньше, Сталин предложил свою отставку, когда отдельные ведущие члены Политбюро оказывались против него. Но он всегда точно рассчитывал момент и соотношение сил. Будущие его жертвы оставляли его на месте Генсека, считая, что он еще понадобится им для сведения счетов между собой».
Стремление к лидерству, жажда власти свойственны всем амбициозным политикам. Большевики не были исключением. Но в большевистской партии не сложилось механизма, нейтрализующего поползновения того или иного лидера к абсолютной власти, к диктатуре. При жизни В.Ленина его авторитет еще как-то сдерживал бушевавшие страсти соперничающих вождей партии. Однако после смерти В.Ленина борьба между членами Политбюро разгорелась не на шутку, и она в конечном счете завершилась победой И.Сталина и гибелью всех его противников и конкурентов. Немаловажное значение в этой борьбе сыграли личные качества И.Сталина, такие, как хитрость, вероломство, способность играть на низких свойствах человеческой натуры, мстительность, злопамятность, подозрительность, отсутствие каких-либо сдерживающих моральных принципов. Вместе с тем нельзя не согласиться со следующим, бесспорно, верным утверждением Р.Медведева: «Было бы неправильным также, по примеру некоторых западных историков, изображать борьбу различных группировок в партии после смерти Ленина только как беспринципную борьбу за власть, прикрытую для видимости различного рода теоретическими рассуждениями. Нет, в 20-е гг. существовали серьезные теоретические и практические расхождения и идейная борьба, особенно по вопросу о возможностях, путях и методах строительства социализма в Советском Союзе. Верно, однако, и то, что для Сталина в этой борьбе главным был вопрос о власти. И.Сталин как-то сказал Енукидзе: «Запомни, Авель, кто не со мной - тот против меня». Умело маневрируя между различными течениями и платформами, Сталин воспользовался борьбой различных фракций в партии, чтобы ослабить всех конкурентов и усилить свою власть и влияние».
Оппозиция И.Сталину и проводимой им политике в партии была. В 20-х годах она еще была открытой, а в 30-х годах - ушедшей в подполье. На XIV съезде партии Каменев еще мог открыто заявить: «Наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб», «Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». После разгрома оппозиционных группировок, возглавляемых Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Бухариным, в партийном аппарате время от времени возникали отдельные очаги противостояния политике И.Сталина, однако в своем подавляющем большинстве партийный актив не только не противодействовал, но и одобрял ее, участвуя в ее реализации. И все началось не в 1930 годы, а еще раньше. Вот довольно типичная выдержка из речи И.В.Сталина, произнесенная на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 27 октября 1927 года: «Говорят об арестах исключенных из партии дезорганизаторов, ведущих антисоветскую работу. Да, мы их арестовываем и будем арестовывать, если они не перестанут подкапываться под партию и Советскую власть. (Голоса: Правильно! Правильно!)». А вот что, например, говорил на XV съезде РКП(б) председатель Совнаркома А.Рыков, который вскоре тоже будет репрессирован: «По обстановке, которую оппозиция пыталась создать, сидят в тюрьмах очень мало. Я думаю, что нельзя ручаться за то, что население тюрем не придется в ближайшее время несколько увеличить (голоса: Правильно!)».
Для поведения лиц, входивших в партийно-государственный аппарат и подвергшихся репрессиям, характерно было то, что многие из них сохраняли веру в великую роль партии, строящую социализм. Е.Преображенский - один из активных участников троцкистской оппозиции - в своем обращении «Ко всем товарищам по оппозиции» писал, что оппозицию привело к поражению именно торжество ее идей. «Сталин осуществил левый курс иначе, чем представляла оппозиция, которая добивалась индустриализации и коллективизации при пролетарской демократии. Но все же Сталин осуществил требования оппозиции <…> Наша обязанность сейчас подойти ближе к партии и вернуться, чтобы сдержать недовольство, которое может быть вызвано в крестьянской стране политикой социалистического накопления и борьбой против аграрного капитализма <…> Мы должны нести ответственность за дела, против которых мы предостерегали, и подчиниться методам, с которыми мы не можем согласиться. Если нас восстановят (в партии - В.П.), каждый из нас должен получить партбилет, как берут тяжелый крест, но для тех, кто хочет эффективно служить делу социализма, не остается ничего иного, как взять крест». Это заявление цитируется по книге Р.Медведева «О Сталине и сталинизме», который, развивая мысль о логике поведения репрессированных активистов оппозиции, далее пишет: «Возвращаясь из ссылки в Москву под конвоем, К.Радек на одной из станций обратился к группе ссыльных троцкистов, призывал их к капитуляции перед ЦК. Он говорил о тяжелом положении в стране, о недостатке хлеба, о недовольстве рабочих и угрозе крестьянских восстаний. В такой обстановке оппозиция, по словам Радека, должна признать свою неправоту и объединиться с партией. «Мы сами привели себя в изгнание и в тюрьму <…> Я порвал с Троцким, мы теперь политические враги».
К началу 1930 годов сложилось ближайшее окружение Сталина, многочисленный отряд его сторонников, которые и не были такими отпетыми негодяями, как например, Ежов, но, будучи им сломленными, не предпринимали никаких действий против установившихся в партии и стране порядков. Одним из них, например, был А.Микоян, который на закате своей жизни признался, что «с середины 30-х годов и позже, будучи свидетелем разнузданных сталинских репрессий, оказался способным на компромиссы со своей совестью, хотя и спорил со Сталиным из-за арестов, но не затевал с ним борьбы, поскольку она не имела никаких шансов на успех <…> Все мы были тогда мерзавцами».
Правда, Н.Хрущев вспоминал такой эпизод. Однажды во время очередного застолья К.Ворошилов орал на И.Сталина, обвиняя его в том, что армия не имеет хороших командиров: «Вы сами виноваты во всем этом! Вы уничтожили старые кадры армии, вы убили наших лучших генералов». Сказав это, К.Ворошилов будто бы опрокинул обеденный стол, на котором лежал молочный поросенок. Вероятность такого эпизода весьма сомнительна, ибо вряд ли И.Сталин мог уничтожать кадры высшего ранга в армии и флоте без ведома и согласия К.Ворошилова. Я не исключаю того, что К.Ворошилов мог заступаться за некоторых офицеров. Мой отец тоже был репрессирован, но затем восстановлен в армии после вмешательства К.Ворошилова.
Кульминация большого террора пришлась на 1937 год, когда 2 июля была издана директива об антисоветских элементах за № 863/ш, которая легла в основу нижеприводимого одноименного постановления Политбюро ЦК ВКП (б): «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом, по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, являются главнейшими зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности. ЦК ВКП (б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были арестованы в были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП (б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке. Секретарь ЦК И.Сталин.»
Масштабы репрессий в отношении офицеров армии и флота, партийных деятелей, хозяйственных руководителей, интеллигенции, да и простых граждан во второй половине 1930 годов приняли столь массовый характер, что сам И.Сталин вынужден был нажать на тормоза. В частности, в январе 1938 года было принято постановление пленума ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В этом постановлении приводятся факты массовых репрессий против коммунистов, необоснованных исключений из партии, издевательств над десятками тысяч ничем не повинных людей, чинившихся партийным аппаратом. А “тройкам” и большому террору был дан отбой лишь постановлением от 17 ноября 1938 года. Газета “Совершенно секретно” в №9 за 2007 год сообщает, что с октября 1936-го по ноябрь 1938 года были арестованы и осуждены около 1,5 миллиона человек, из них расстреляны 725 тысяч, из которых около полумиллиона казнены по секретному приказу 00447.
К 1938 году диктатура партийно-государственного аппарата, опирающегося на НКВД и возглавляемая И.Сталиным, достигла стадии зрелости, приняв самые уродливые и чудовищные формы. Само собой напрашиваются два вопроса:
Во-первых, каким образом совмещалась политика социалистического строительства с диктатурой партийно-государственного аппарата, развязавшей массовые репрессии?
Во-вторых, что заставило И.Сталина и его аппарат в 1938 году осадить себя и умерить пыл по уничтожению членов партии?
Как это ни пародоксально, но приходится признать, что И.Сталин, его соратники и в целом партийно-государственный аппарат, ликвидировав к концу 1930 годов эксплуататорские классы, завершив процесс обобществления производства и распределения, коллективизировав крестьянскую массу, т.е. заложив фундамент социалистической экономики, усиленно работали над развитием ее материально-технической базы, наращиванием оборонного потенциала, упрочением внешнеполитического положения страны. Повышался жизненный уровень населения. Нет ни одного факта, ставящего под сомнение это утверждение. Ради чего же тогда проводились массовые репрессии и особенно против коммунистов? И это все на фоне новой Конституции, провозгласившей демократизацию общественной жизни! Налицо вопиющий разрыв между лозунгами, речами и делами. Сплошная, дикая демагогия.
Вне всякого сомнения, что корни репрессий напрямую уходят в природу диктатуры партийно-государственного аппарата. Все, кто посягают на его абсолютную власть в обществе или даже представляют для него потенциальную угрозу, для аппарата становятся врагами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100