Иноземцев, сохраняющиеся социальные институты могут стать опасными. «Человечество способно в ближайшие десятилетия достичь <…> невиданного ранее накала социальных противоречий и столкновений». Чем вызвана назревающая страшная опасность, нависшая над несчастным человечеством? Оказывается, дело в том, что «владельцы личной собственности (речь идет о творцах информационных продуктов - В.П.) получают такие возможности для совершенствования знаний и технологий, которые при отсутствии общественного контроля могут стать потенциально опасными для социума в целом».
Все-таки очень странное это постэкономическое общество. Вместо собственности на средства производства в нем будет какая-то совершенно невразумительная собственность в виде неотчуждаемого права личности на собственные способности (?) и (или?) собственность на систему информационных кодов (?), доступная только избранным. Совершенно не понятно, каким же образом этот новый класс обретет реальный контроль над общественным производством, а все большая часть общественного богатства станет его достоянием, если не будет собственности на материальные блага? Снова мы сталкиваемся с иррациональностью, мистикой.
Обратимся к рассмотрению названных процессов, характерных для заключительной фазы существования капиталистического способа производства в США и других экономически развитых странах (вторая версия).
В.Иноземцев пишет, что в этой группе стран, благодаря высокому уровню развития производительных сил, обеспечивается удовлетворение основных материальных потребностей большинства членов общества. Это утверждение более или менее соответствует истине, если еще добавить, что экономические достижения Запада были бы немыслимы без хищнической эксплуатации природных и людских ресурсов стран Африки, Азии и Латинской Америки. В то же время вновь необходимо подчеркнуть общеизвестный факт, что и в богатых странах Запада растет поляризация богатства, достатка и бедности. Сам В.Иноземцев приводит следующие сведения:
«…с 80-х годов впервые в истории западных обществ реальные доходы значительной части населения стали снижаться на фоне экономического подъема. На протяжении этого десятилетия доходы людей, получавших от 1 миллиона долларов в год и выше, выросли более чем в двадцать раз, заработки средних американцев на 44 процента, а доходы 25 процентов беднейших семей снизились на 6 процентов. Применительно к 20 процентам наименее обеспеченных граждан этот показатель сократился еще более драматично - на 24 процента, а их доля в национальном доходе, поднимавшаяся на протяжении сорока лет и достигшая в начале 70-х годов 7 процентов, к концу 80-х годов опустилась до 4,6».
Утверждение В.Иноземцева о том, что благодаря глобальной и всесторонней индивидуализации производства, экспансии информации и надутилитарной мотивации человеческой деятельности преодолевается частная собственность, а следовательно, и эксплуатация человека человеком, является, как это выше было доказано, сугубо надуманным.
В.Иноземцев разделался с традиционными классами в капиталистическом обществе не менее решительно, чем с частной собственностью. Сначала он «ликвидировал» рабочий класс: «… Рабочий класс в последние десятилетия не только сократился количественно, но и распался на две группы, одна из которых состоит из квалифицированных работников индустриального сектора, вполне относящихся по доходам к социальному положению к среднему классу, вторая же представляет собой слой, называемый А.Горцем a non-class of nоn-workers (некласс нерабочих) или «непролетариат», состоящий «либо из людей, занятых на непостоянных работах, либо из тех, чьи интеллектуальные способности остаются невостребованными нынешней технической организацией труда. Таким образом, на арене современного классового противостояния пролетариату (в наши дни) не находится более места». Несостоятельность приведенных аргументов очевидна. Даже если доходы наемных рабочих становятся сопоставимыми с доходами служащих, они не перестают быть наемными рабочими, ибо по-прежнему продают свою рабочую силу капиталистам, выполняя заданные им функции по производству товаров или услуг. Не перестают быть рабочими и те, кто занят на временной или сезонной работе, или те, кто оказывается безработными, т.е. не могут продать свою рабочую силу капиталисту; их экономическое и социальное положение в обществе, где царит частная собственность, не меняется оттого, что они потеряли работу.
В реальности в связи с внедрением в производство микроэлектроники, роботизацией, компьютеризацией, а также увеличением численности малых и средних предприятий происходит сокращение численности промышленного рабочего класса, т.е. вновь и вновь подтверждается абсолютный закон капиталистического накопления, открытый К.Марксом.
Вновь возникающие малые предприятия можно подразделить на две группы. Первая - это зависимые от крупных предприятий и работающие на них. Вторая группа - предприятия, самостоятельно выходящие на рынок товаров. Отмечаются преимущества малых и средних предприятий. Благодаря применению современных технологий, наличию высококвалифицированных кадров достигается рост производительности труда, повышение качества продукции и снижение себестоимости (благодаря сокращению трудоемкости, энерго- и материалоемкости производства). Однако эти предприятия, как правило, остаются в частной собственности капиталистов, и на них продолжается эксплуатация наемных работников. Следует отметить еще одну тенденцию - на крупных промышленных предприятиях растет удельный вес служащих, руководителей, технических специалистов. Одновременно в народном хозяйстве увеличивается число работающих в сфере услуг, а также ремесленников и мелких торговцев.
В.Иноземцев «ликвидирует» и пролетариат, и ни в чем не повинный средний класс, заявляя, что по каким-то только ему ведомым причинам он превращается «в аморфную массу, из которой в течение ближайших десятилетий восстанут два основных участника антагонистических противоречий следующего столетия».
Поскольку, по В.Иноземцеву, исчезает рабочий класс, а в связи с ликвидацией частной собственности на средства производства упраздняется и класс капиталистов, то прекращается, естественно, и противостояние классов. Наступает временное затишье, пока не наберет силу новый класс интеллектуалов, который в силу каких-то неопределенных психологических факторов вдруг станет антагонистом класса неинтеллектуалов, обреченных в новом социуме В.Иноземцева влачить жалкое существование без перспектив на лучшую долю.
С рассуждениями В.Иноземцева смыкается т.н. концепция «тойотизма». Согласно огромному рекламному щиту, прославляющему ее суть, вместо максимизации прибыли отныне целью капиталистического предприятия является прямое служение обществу. В изложении Л. Моисеевой, «тойотизм» - более гуманная концепция предприятия: во-первых, упор делается на производство продукции определенно высокого качества, на гибкое реагирование запросов потребителей; во-вторых, отказ от прежней системы внутренней социально-экономической организации предприятия, с жестким администрированием, в пользу возможно большего расширения круга активных участников внутрипроизводственного управления… Японские предприниматели используют систему пожизненного найма, поэтому поиск конкретных путей постоянного совершенствования продукции осуществляется на основе привлечения к этому всех, кто знает процесс ее изготовления «изнутри», т.е. не только специалистов, но и рабочих, чье мнение принимается всерьез. Другое важное следствие привлечения к конкретным проблемам, возникающим на рабочих местах, - накопление рабочими управленческого опыта: рабочий осознает свою ценность как личности. Совместное обсуждение производственных проблем и совместное принятие решений позволяют рабочим осознать степень общности их интересов. Такой опыт и такие изменения в самосознании ведут к социальной активности работников. Составным элементом концепции и практики «тойотизма» является участие рабочих в распределении прибыли. Условием личного дохода выступает достижение совместно поставленной цели - роста общей прибыли. Разные предприятия имеют свои конкретные формы распределения прибыли». Оценивая концепцию «тойотизма», как азиатскую форму капиталистической эксплуатации, следует отдать должное ее авторам, которые вместо голого акта «купли-продажи» рабочей силы на рынке труда используют пожизненное рабство, замаскированное под социальное партнерство капиталиста и рабочего, применяя при этом элементы «фордизма» (методы психологии и мнимое участие в «справедливом» распределении прибыли), а также идеи европейца Людвига Эрхарда о социальном мире. Спору нет, цивилизованный капитализм лучше капитализма дикого, но суть эксплуатации от этого не меняется. Цель всех этих ухищрений - смягчить социальное напряжение в противостоянии труда и капитала.
Как отмечалось выше, В.Иноземцев договаривается до такого абсурда, что новый тип производства, основанный на информационной экспансии, «устраняет классово-антагонистический характер частной собственности и стоимостный характер товарного обмена». К такому выводу его привел отказ от трудовой теории стоимости и следование т.н. «интеллектуальной» и «информационной» теориям стоимости. Попытки ревизии трудовой теории стоимости предпринимались и ранее. Достаточно вспомнить теорию спроса и предложения, теорию издержек производства, теорию факторов производства, теорию предельной полезности, теорию субъективной ценности и т.п. Их содержанию и критическому анализу научной ценности посвящена обширная литература. Здесь уместно сказать о новой теории - это теория энергоемкости, утверждающая, что в основе стоимости лежат затраты не труда, а энергии. Ниже мы рассмотрим научную ценность этих альтернативных теорий в рамках проблемы прибавочной стоимости, а сейчас можно подвести итоги анализа концепции В.Иноземцева о постэкономическом обществе и других аналогичных концепций (об информационном обществе, о постиндустриальном обществе и т.д.).
Итак, В.Иноземцев утверждает, что в настоящее время завершается эпоха экономической формации, основанная на частной собственности и эксплуатации человека человеком. Последним в этой эпохе способом производства является капиталистический. Этот способ производства в своем развитии прошел четыре этапа. На первом этапе капиталистические экономические отношения действовали в рамках феодального способа производства (c XIV до второй половины XVIII вв.). На втором этапе при полном соответствии капиталистических экономических отношений производительным силам торжествовали законы свободной конкуренции (конец XVIII в. - на грани XIX и XX вв.). На третьем, империалистическом этапе свободная конкуренция отрицается монополиями (первая половина XX в.). «Четвертый этап, наступивший в начале второй половины ХХ века, можно назвать этапом «великого синтеза», когда возникла, на первый взгляд, парадоксальная ситуация, характеризовавшаяся тем, что, хотя монополии потеряли ту роль, которую они имели в начале столетия, обобществление производства в значительной мере возросло, и даже при ренессансе конкуренции производство обрело гораздо более обобществленный характер. Возникла ситуация, когда конкуренция систем коммуникации и контроля, похоже, не несет с собой той анархии общественного производства, которой с необходимостью сопровождалось действие ее законов в условиях капитализма XIX века».
В рамках четвертого этапа, начиная примерно с середины 1960 годов, в странах Запада формируется т.н. постиндустриальное общество, или посткапитализм. Его возникновение было вызвано появлением персональных компьютеров, породивших «как массовый спрос на продукцию высоких технологий, так и массовое производство новых идей, программных продуктов и технических новшеств». Новые технологии обусловили децентрализацию, демассификацию и фрагментацию производства. Осуществляется переход к системе «гибкой специализации», позволяющей оперативно реагировать на изменяющийся спрос на рынке товаров и услуг. Изменения в технологии повлекли за собой изменения в организации труда в рамках корпораций. «Оценивая подобные явления в их совокупности, Д.Белл говорил о них как о «революции участия», разворачивающейся первоначально на уровне фабрики, но способной «распространиться на организации всех типов». Результатом, согласно Л.Туроу, становится «обретение персоналом гораздо большей свободы в области принятия решений, чем это имело место в традиционной иерархической промышленной компании». Отсюда В.Иноземцев вслед за западными социологами делает вывод об изменении капиталистической природы корпораций. Он пишет: «…сущностной чертой современной корпорации является соединение людей, обладающих как способностью к труду, так и средствами производства, в единый социальный организм. Это организация, не диктующая своим членам некие заданные принципы, а, напротив, являющаяся выражением их взаимодействующих индивидуальностей. В этих условиях корпорация «более не рассматривается как конкретное выражение капитализма; лучше всего ее можно определить в терминах управления рынками и технологиями, а не рационализации классового господства».
Здесь необходимо остановиться, чтобы прокомментировать умозаключения В.Иноземцева и его западных коллег. Создание новых технологий, безусловно, вызвало изменения в организации деятельности капиталистических предприятий, но они не могли изменить существа экономических отношений между наемным персоналом и владельцами средств производства. Никакой «революции участия» не произошло, ибо не изменились отношения собственности. Повторяю, персоналом любой компании движет одна единственная логика - это логика получения максимальной прибыли. И если кто-то из руководства компании или рядовых управленцев не вписывается в данную команду, то его просто-напросто выбрасывают на улицу. И снова я вынужден цитировать Д.Сороса, чтобы спустить В.Иноземцева и его единомышленников с небес на грешную землю. Д.Сорос пишет: «Руководящие этими компаниями люди могут быть благонамеренными, честными гражданами, но занимаемые ими посты резко ограничивают для них возможности маневра. Они по долгу службы обязаны блюсти интересы своих компаний. Если они считают, что сигареты наносят ущерб здоровью, или что развязывание гражданской войны с целью получения концессии на добычу полезных ископаемых есть дело бесчестное, что ж, им следует распрощаться со своей работой. Их место займут люди, готовые пойти гораздо дальше, чем они».
Ни экспансия информации и знаний, ни возрастание удельного веса интеллектуального труда, трактуемого В.Иноземцевым как замена труда на творчество, ни изменение структуры потребностей, выражающееся в снижении доли материальных потребностей и возрастании доли духовных и социальных потребностей, не породили т.н. «революции десоциализации», основанной на мифической индивидуализации человека в современном обществе. Все эти изменения в составе производительных сил, в технологии и организации производства не отменили товарного характера воспроизводства, действия закона стоимости, частной собственности на средства производства и эксплуатации человека человеком. Капитализм не ушел в небытие. Западные общества как были, так и остаются капиталистическими. Нет никакого посткапитализма, никакого постэкономического общества, не говоря уже о постиндустриальном или информационном обществе, а есть, если так можно выразиться, модернизированный капитализм. Единственное, что отличает капитализм начала XXI в. от капитализма начала XIX в., так это его несколько более цивилизованный характер. Все-таки за последние два столетия в мире произошли серьезные изменения: укрепились позиции социалистических идей, обрели силу профсоюзы, возрос уровень образования людей.
Подводя итог, можно сказать, что все т.н. «антикапиталистические» концепции порождены противоречиями современного капитализма и его апологетам ничего другого не остается, как во всю Ивановскую вещать о наступлении эры посткапитализма (в той или иной вариации).
1.2.2. Проблема прибавочной стоимости
«…Политическая экономия имеет дело не с вещами, а с отношениями между людьми и в конечном счете между классами…Эту связь<…> впервые раскрыл Маркс».
ФридрихЭнгельс
Проблема прибавочной стоимости является центральной в учении о капиталистическом способе производства. К.Маркс считал, что прибыль капиталиста создается трудом наемных работников в результате их эксплуатации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Все-таки очень странное это постэкономическое общество. Вместо собственности на средства производства в нем будет какая-то совершенно невразумительная собственность в виде неотчуждаемого права личности на собственные способности (?) и (или?) собственность на систему информационных кодов (?), доступная только избранным. Совершенно не понятно, каким же образом этот новый класс обретет реальный контроль над общественным производством, а все большая часть общественного богатства станет его достоянием, если не будет собственности на материальные блага? Снова мы сталкиваемся с иррациональностью, мистикой.
Обратимся к рассмотрению названных процессов, характерных для заключительной фазы существования капиталистического способа производства в США и других экономически развитых странах (вторая версия).
В.Иноземцев пишет, что в этой группе стран, благодаря высокому уровню развития производительных сил, обеспечивается удовлетворение основных материальных потребностей большинства членов общества. Это утверждение более или менее соответствует истине, если еще добавить, что экономические достижения Запада были бы немыслимы без хищнической эксплуатации природных и людских ресурсов стран Африки, Азии и Латинской Америки. В то же время вновь необходимо подчеркнуть общеизвестный факт, что и в богатых странах Запада растет поляризация богатства, достатка и бедности. Сам В.Иноземцев приводит следующие сведения:
«…с 80-х годов впервые в истории западных обществ реальные доходы значительной части населения стали снижаться на фоне экономического подъема. На протяжении этого десятилетия доходы людей, получавших от 1 миллиона долларов в год и выше, выросли более чем в двадцать раз, заработки средних американцев на 44 процента, а доходы 25 процентов беднейших семей снизились на 6 процентов. Применительно к 20 процентам наименее обеспеченных граждан этот показатель сократился еще более драматично - на 24 процента, а их доля в национальном доходе, поднимавшаяся на протяжении сорока лет и достигшая в начале 70-х годов 7 процентов, к концу 80-х годов опустилась до 4,6».
Утверждение В.Иноземцева о том, что благодаря глобальной и всесторонней индивидуализации производства, экспансии информации и надутилитарной мотивации человеческой деятельности преодолевается частная собственность, а следовательно, и эксплуатация человека человеком, является, как это выше было доказано, сугубо надуманным.
В.Иноземцев разделался с традиционными классами в капиталистическом обществе не менее решительно, чем с частной собственностью. Сначала он «ликвидировал» рабочий класс: «… Рабочий класс в последние десятилетия не только сократился количественно, но и распался на две группы, одна из которых состоит из квалифицированных работников индустриального сектора, вполне относящихся по доходам к социальному положению к среднему классу, вторая же представляет собой слой, называемый А.Горцем a non-class of nоn-workers (некласс нерабочих) или «непролетариат», состоящий «либо из людей, занятых на непостоянных работах, либо из тех, чьи интеллектуальные способности остаются невостребованными нынешней технической организацией труда. Таким образом, на арене современного классового противостояния пролетариату (в наши дни) не находится более места». Несостоятельность приведенных аргументов очевидна. Даже если доходы наемных рабочих становятся сопоставимыми с доходами служащих, они не перестают быть наемными рабочими, ибо по-прежнему продают свою рабочую силу капиталистам, выполняя заданные им функции по производству товаров или услуг. Не перестают быть рабочими и те, кто занят на временной или сезонной работе, или те, кто оказывается безработными, т.е. не могут продать свою рабочую силу капиталисту; их экономическое и социальное положение в обществе, где царит частная собственность, не меняется оттого, что они потеряли работу.
В реальности в связи с внедрением в производство микроэлектроники, роботизацией, компьютеризацией, а также увеличением численности малых и средних предприятий происходит сокращение численности промышленного рабочего класса, т.е. вновь и вновь подтверждается абсолютный закон капиталистического накопления, открытый К.Марксом.
Вновь возникающие малые предприятия можно подразделить на две группы. Первая - это зависимые от крупных предприятий и работающие на них. Вторая группа - предприятия, самостоятельно выходящие на рынок товаров. Отмечаются преимущества малых и средних предприятий. Благодаря применению современных технологий, наличию высококвалифицированных кадров достигается рост производительности труда, повышение качества продукции и снижение себестоимости (благодаря сокращению трудоемкости, энерго- и материалоемкости производства). Однако эти предприятия, как правило, остаются в частной собственности капиталистов, и на них продолжается эксплуатация наемных работников. Следует отметить еще одну тенденцию - на крупных промышленных предприятиях растет удельный вес служащих, руководителей, технических специалистов. Одновременно в народном хозяйстве увеличивается число работающих в сфере услуг, а также ремесленников и мелких торговцев.
В.Иноземцев «ликвидирует» и пролетариат, и ни в чем не повинный средний класс, заявляя, что по каким-то только ему ведомым причинам он превращается «в аморфную массу, из которой в течение ближайших десятилетий восстанут два основных участника антагонистических противоречий следующего столетия».
Поскольку, по В.Иноземцеву, исчезает рабочий класс, а в связи с ликвидацией частной собственности на средства производства упраздняется и класс капиталистов, то прекращается, естественно, и противостояние классов. Наступает временное затишье, пока не наберет силу новый класс интеллектуалов, который в силу каких-то неопределенных психологических факторов вдруг станет антагонистом класса неинтеллектуалов, обреченных в новом социуме В.Иноземцева влачить жалкое существование без перспектив на лучшую долю.
С рассуждениями В.Иноземцева смыкается т.н. концепция «тойотизма». Согласно огромному рекламному щиту, прославляющему ее суть, вместо максимизации прибыли отныне целью капиталистического предприятия является прямое служение обществу. В изложении Л. Моисеевой, «тойотизм» - более гуманная концепция предприятия: во-первых, упор делается на производство продукции определенно высокого качества, на гибкое реагирование запросов потребителей; во-вторых, отказ от прежней системы внутренней социально-экономической организации предприятия, с жестким администрированием, в пользу возможно большего расширения круга активных участников внутрипроизводственного управления… Японские предприниматели используют систему пожизненного найма, поэтому поиск конкретных путей постоянного совершенствования продукции осуществляется на основе привлечения к этому всех, кто знает процесс ее изготовления «изнутри», т.е. не только специалистов, но и рабочих, чье мнение принимается всерьез. Другое важное следствие привлечения к конкретным проблемам, возникающим на рабочих местах, - накопление рабочими управленческого опыта: рабочий осознает свою ценность как личности. Совместное обсуждение производственных проблем и совместное принятие решений позволяют рабочим осознать степень общности их интересов. Такой опыт и такие изменения в самосознании ведут к социальной активности работников. Составным элементом концепции и практики «тойотизма» является участие рабочих в распределении прибыли. Условием личного дохода выступает достижение совместно поставленной цели - роста общей прибыли. Разные предприятия имеют свои конкретные формы распределения прибыли». Оценивая концепцию «тойотизма», как азиатскую форму капиталистической эксплуатации, следует отдать должное ее авторам, которые вместо голого акта «купли-продажи» рабочей силы на рынке труда используют пожизненное рабство, замаскированное под социальное партнерство капиталиста и рабочего, применяя при этом элементы «фордизма» (методы психологии и мнимое участие в «справедливом» распределении прибыли), а также идеи европейца Людвига Эрхарда о социальном мире. Спору нет, цивилизованный капитализм лучше капитализма дикого, но суть эксплуатации от этого не меняется. Цель всех этих ухищрений - смягчить социальное напряжение в противостоянии труда и капитала.
Как отмечалось выше, В.Иноземцев договаривается до такого абсурда, что новый тип производства, основанный на информационной экспансии, «устраняет классово-антагонистический характер частной собственности и стоимостный характер товарного обмена». К такому выводу его привел отказ от трудовой теории стоимости и следование т.н. «интеллектуальной» и «информационной» теориям стоимости. Попытки ревизии трудовой теории стоимости предпринимались и ранее. Достаточно вспомнить теорию спроса и предложения, теорию издержек производства, теорию факторов производства, теорию предельной полезности, теорию субъективной ценности и т.п. Их содержанию и критическому анализу научной ценности посвящена обширная литература. Здесь уместно сказать о новой теории - это теория энергоемкости, утверждающая, что в основе стоимости лежат затраты не труда, а энергии. Ниже мы рассмотрим научную ценность этих альтернативных теорий в рамках проблемы прибавочной стоимости, а сейчас можно подвести итоги анализа концепции В.Иноземцева о постэкономическом обществе и других аналогичных концепций (об информационном обществе, о постиндустриальном обществе и т.д.).
Итак, В.Иноземцев утверждает, что в настоящее время завершается эпоха экономической формации, основанная на частной собственности и эксплуатации человека человеком. Последним в этой эпохе способом производства является капиталистический. Этот способ производства в своем развитии прошел четыре этапа. На первом этапе капиталистические экономические отношения действовали в рамках феодального способа производства (c XIV до второй половины XVIII вв.). На втором этапе при полном соответствии капиталистических экономических отношений производительным силам торжествовали законы свободной конкуренции (конец XVIII в. - на грани XIX и XX вв.). На третьем, империалистическом этапе свободная конкуренция отрицается монополиями (первая половина XX в.). «Четвертый этап, наступивший в начале второй половины ХХ века, можно назвать этапом «великого синтеза», когда возникла, на первый взгляд, парадоксальная ситуация, характеризовавшаяся тем, что, хотя монополии потеряли ту роль, которую они имели в начале столетия, обобществление производства в значительной мере возросло, и даже при ренессансе конкуренции производство обрело гораздо более обобществленный характер. Возникла ситуация, когда конкуренция систем коммуникации и контроля, похоже, не несет с собой той анархии общественного производства, которой с необходимостью сопровождалось действие ее законов в условиях капитализма XIX века».
В рамках четвертого этапа, начиная примерно с середины 1960 годов, в странах Запада формируется т.н. постиндустриальное общество, или посткапитализм. Его возникновение было вызвано появлением персональных компьютеров, породивших «как массовый спрос на продукцию высоких технологий, так и массовое производство новых идей, программных продуктов и технических новшеств». Новые технологии обусловили децентрализацию, демассификацию и фрагментацию производства. Осуществляется переход к системе «гибкой специализации», позволяющей оперативно реагировать на изменяющийся спрос на рынке товаров и услуг. Изменения в технологии повлекли за собой изменения в организации труда в рамках корпораций. «Оценивая подобные явления в их совокупности, Д.Белл говорил о них как о «революции участия», разворачивающейся первоначально на уровне фабрики, но способной «распространиться на организации всех типов». Результатом, согласно Л.Туроу, становится «обретение персоналом гораздо большей свободы в области принятия решений, чем это имело место в традиционной иерархической промышленной компании». Отсюда В.Иноземцев вслед за западными социологами делает вывод об изменении капиталистической природы корпораций. Он пишет: «…сущностной чертой современной корпорации является соединение людей, обладающих как способностью к труду, так и средствами производства, в единый социальный организм. Это организация, не диктующая своим членам некие заданные принципы, а, напротив, являющаяся выражением их взаимодействующих индивидуальностей. В этих условиях корпорация «более не рассматривается как конкретное выражение капитализма; лучше всего ее можно определить в терминах управления рынками и технологиями, а не рационализации классового господства».
Здесь необходимо остановиться, чтобы прокомментировать умозаключения В.Иноземцева и его западных коллег. Создание новых технологий, безусловно, вызвало изменения в организации деятельности капиталистических предприятий, но они не могли изменить существа экономических отношений между наемным персоналом и владельцами средств производства. Никакой «революции участия» не произошло, ибо не изменились отношения собственности. Повторяю, персоналом любой компании движет одна единственная логика - это логика получения максимальной прибыли. И если кто-то из руководства компании или рядовых управленцев не вписывается в данную команду, то его просто-напросто выбрасывают на улицу. И снова я вынужден цитировать Д.Сороса, чтобы спустить В.Иноземцева и его единомышленников с небес на грешную землю. Д.Сорос пишет: «Руководящие этими компаниями люди могут быть благонамеренными, честными гражданами, но занимаемые ими посты резко ограничивают для них возможности маневра. Они по долгу службы обязаны блюсти интересы своих компаний. Если они считают, что сигареты наносят ущерб здоровью, или что развязывание гражданской войны с целью получения концессии на добычу полезных ископаемых есть дело бесчестное, что ж, им следует распрощаться со своей работой. Их место займут люди, готовые пойти гораздо дальше, чем они».
Ни экспансия информации и знаний, ни возрастание удельного веса интеллектуального труда, трактуемого В.Иноземцевым как замена труда на творчество, ни изменение структуры потребностей, выражающееся в снижении доли материальных потребностей и возрастании доли духовных и социальных потребностей, не породили т.н. «революции десоциализации», основанной на мифической индивидуализации человека в современном обществе. Все эти изменения в составе производительных сил, в технологии и организации производства не отменили товарного характера воспроизводства, действия закона стоимости, частной собственности на средства производства и эксплуатации человека человеком. Капитализм не ушел в небытие. Западные общества как были, так и остаются капиталистическими. Нет никакого посткапитализма, никакого постэкономического общества, не говоря уже о постиндустриальном или информационном обществе, а есть, если так можно выразиться, модернизированный капитализм. Единственное, что отличает капитализм начала XXI в. от капитализма начала XIX в., так это его несколько более цивилизованный характер. Все-таки за последние два столетия в мире произошли серьезные изменения: укрепились позиции социалистических идей, обрели силу профсоюзы, возрос уровень образования людей.
Подводя итог, можно сказать, что все т.н. «антикапиталистические» концепции порождены противоречиями современного капитализма и его апологетам ничего другого не остается, как во всю Ивановскую вещать о наступлении эры посткапитализма (в той или иной вариации).
1.2.2. Проблема прибавочной стоимости
«…Политическая экономия имеет дело не с вещами, а с отношениями между людьми и в конечном счете между классами…Эту связь<…> впервые раскрыл Маркс».
ФридрихЭнгельс
Проблема прибавочной стоимости является центральной в учении о капиталистическом способе производства. К.Маркс считал, что прибыль капиталиста создается трудом наемных работников в результате их эксплуатации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100