Словно принадлежало кому-то другому. Но поче
му-то именно эта мимолетная мысль вернула мне надежду.
Мы окажемся совсем близко от места, где я встретился с Джиной, и кто знает,
чем это может закончиться… Возможно, именно благодаря Сварисову мне уда
стся осуществить новый контакт с чужим разумом, не рискуя жизнью во врем
я побега с корабля. Возможно, мне помогут избавиться от Сварисова…
Мы двигались медленно, увязая в сыпучем песке по щиколотку. Свет прожект
оров корабля давно остался позади, и теперь нас окружала плотная багрова
я тьма планеты.
Ветер все время усиливался. Высоко над нами время от времени вспыхивали
ветвистые разряды молний, и их вспышки выхватывали из темноты угрюмый бе
зжизненный пейзаж.
Даже растения производили впечатления чего-то мертвого. Их толстые фиол
етовые листья свернулись и плотно прижались к центральному стволу. Начи
налась буря, о силе которой никто не имел ни малейшего представления.
Я с тоской думал о том, что мы нарушили все возможные инструкции выживани
я на неисследованных планетах.
Сварисов шел позади, но я то и дело ощущал рывки веревки, прикрепленной к м
оему поясу. Кажется, этот человек способен предусмотреть все и не даст мн
е ни малейшего шанса осуществить задуманное.
Если бы я мог предвидеть развитие событий, я бы подготовился к встрече со
Сварисовым в транспортном отсеке. Еще лучше можно было бы подготовиться
заранее, когда мы со штурманом спускались с кратерного кольца.
Один из титановых костылей, к которым крепилась страховочная веревка, мо
жно было расшатать… Эти мысли доставляли мне болезненное удовлетворен
ие, почти удовольствие. Я видел тело Сварисова, лежащее в узкой расселине
у подножия скалы, видел его залитое кровью лицо. Я представлял сцену его г
ибели в мельчайших подробностях и в разных вариантах.
Я упивался этим, компенсируя мечтами собственное бессилие.
Ветер между тем продолжал усиливаться, и его порывы грозили сбить нас с н
ог. Пока что он дул в спину, лишь ускоряя движение, но нетрудно было предст
авить, что нас ожидает на вершине скалы. Ураган поднял в воздух тучи песка
. Через густую пелену, затянувшую все вокруг, не мог пробиться инфраред, а
свет фонаря исчезал в двух шагах, словно отрезанный.
Сейчас меня связывал со Сварисовым лишь трехметровый кусок веревки. Мож
но было от нее избавиться и исчезнуть в песчаной буре. Пока не стихнет вет
ер, Сварисов ни за что меня не найдет. Но что делать потом, когда кончатся з
апасы воздуха и воды? Мне придется вернуться на корабль. Именно там и буде
т поджидать рассвирепевший Сварисов, у которого, так же как у меня, на пояс
е костюма был вмонтирован небольшой радиокомпас, все время показывавши
й путь к кораблю. Благодаря радиокомпасу каждый из нас найдет корабль в л
юбую бурю.
Ветер завывал в рожках антенны шлема, и молнии сверкали как бешеные, одна
за другой, но даже их ослепительного света было недостаточно, чтобы проб
иться через песчаную муть, заполнившую, казалось, весь мир вокруг. Ветер д
авно сбил бы нас с ног, если бы не близкое соседство скал, отсекавших бешен
ую силу урагана.
Часа через два изнурительной борьбы с ветром и песком, изнемогая от уста
лости, я уже едва брел, с трудом переставляя ноги. И хотя я не видел Сварисо
ва, но все время ощущал его присутствие, слышал в шлемофонах его равномер
ное размеренное дыхание, словно за спиной у меня работал компрессор.
За два часа пути мой спутник не издал ни звука, не задал ни единого вопроса
, и лишь его сверлящий взгляд, который, словно туч лазера, прожигал себе пу
ть в непроглядной мгле, вонзался мне в спину раскаленной иглой.
Конечно же, это была всего лишь игра болезненного воображения, но именно
ощущение, ожидание неминуемой болезненной расплаты, если я споткнусь, уп
аду или, не дай бог, перепутаю направление, заставляло снова и снова перес
тавлять ноги.
Ч Зачем? Зачем? Зачем? Ч бубнил занудливый голос где-то на самом краешке
моего сознания, словно жужжала надоедливая муха. Чтобы отмахнуться от эт
ого назойливого голоса, чтобы заставить его замолчать, я спросил:
Ч Зачем что? Ч Подходящий вопрос почти всегда помогает избавиться от с
луховых галлюцинаций. Но, к моему удивлению, голос ответил:
Ч Зачем ты терпишь его?
Ч А что мне остается делать? Что я могу изменить?
Ч Ты можешь все. Все, что захочешь. Оставь этого человека. Приходи в часов
ню, ты ведь так называешь место, в котором стоит мой цветок? Я научу тебя, чт
о делать дальше, больше ты никого не будешь бояться.
Возможно, я медленно сходил с ума от ветра, от усталости, от этого безжалос
тного варвара у себя за спиной. Но как бы там ни было, моя рука, словно облад
авшая собственной волей, потянулась к застежке замка на поясе, и металли
ческие челюсти лязгнули, освобождая веревку.
То, что я услышал после этого в наушниках своей рации, невозможно было пер
евести на нормальный человеческий язык. Лишь одна фраза запомнилась, пре
жде чем я успел отключить рацию:
Ч Поймаю гаденыша и задавлю, как шавку!
Сколько я шел, после того как замолчала рация и я остался один на один с ре
вущей бурей, мне не удалось потом вспомнить.
Скала появилась из песчаной пелены настолько неожиданно, что я не успел
остановиться и больно ударился о ее выступ. С минуту после этого стоял не
подвижно, хватая отфильтрованный воздух скафандра широко открытым рто
м, словно рыба, выброшенная на песок.
«Что же мне теперь делать? Ч мысленно спросил я сам себя. Ч Ведь одному, б
ез страхующего напарника, по этой стене не подняться».
Ч Ты сможешь по ней подняться. Не останавливайся и ничего не бойся.
Шепот ли в сознании повлиял на мой сумасшедший поступок или я полностью
потерял контроль над собственным разумом, не знаю. Как бы там ни было, поша
рив по стене над головой, я нашел первый крюк, забитый здесь мною в тот пер
вый раз, когда мы поднимались на стену кратера вместе с Карининым.
Это было невероятно, выйти к нужному месту с такой точностью, но тем не мен
ее подобное чудо произошло, и мне уже не оставалось ничего другого, как пр
ивязать к этому крюку веревку, подтянуться, встать на крюк и закинуть пет
лю на следующий.
Движения повторялись с удивительной легкостью, как в том первом сне о ме
таллическом шаре, когда он летел вдоль стены пирамиды.
Тяжесть словно исчезла, я продвигался вверх без особых усилий, лишь слег
ка отталкиваясь от неровностей скалы и почти не пользуясь костылями. В н
ормальном состоянии я давно бы сорвался, Ч но этого не происходило, и под
ъем продолжался.
Возможно, мне помогал ветер, с такой силой прижимавший меня к скале, что не
нужна была никакая страховочная веревка.
Что бы там ни помогало мне двигаться, уже через несколько минут я лежал на
вершине скалы. Лежал, потому что стоять здесь было невозможно. Ветер снос
ил в пропасть с противоположной стороны даже большие камни.
Не задумываясь уже о безумном поступке, заставившем меня очутиться здес
ь в разгар песчаной бури, я пополз направо.
Где-то в этой стороне, метрах в ста от места, где был забит последний страх
овочный костыль, за характерным выступом, похожим на голову совы, находи
лся вход в часовню.
Сова обнаружилась на своем месте, но только никакой часовни здесь больше
не было.
На мгновение меня охватило горькое разочарование, словно я только что ст
олкнулся с предательством близкого друга, но почти сразу же его сменило
полное равнодушие ко всему.
Обратного пути отсюда для меня не было. Возвращаться я не собирался. Я выб
рал свою дорогу, купил себе билет в один конец… Как там говорилось, в той п
есне? «…Никогда не вернусь обратно… Никогда, никогда, никогда… Стучали к
олеса поезда…» Или это кровь стучит в висках? И откуда здесь взялась стар
ая, въевшаяся в сознание мелодия? Откуда взялся голубоватый свет, выбива
вшийся из расселины скалы, прямо из-под круглого камня передо мной?
Прошлый раз, для того чтобы войти в часовню, я должен был произнести вслух
какое-то слово Ч сейчас я его не помнил. Казалось, рев бури ворвался внут
рь сознания, перемешал память, замутил разум, Ч в таком состоянии челове
к способен сделать свой последний шаг, если рядом отыщется подходящая пр
опасть.
Пропасть в наличии имелась, до нее было даже меньше одного шага. Но вместо
того, чтобы разжать кисти рук, из последних сил цеплявшихся за неровност
и камня, и уступить напору ветра, я прошептал чье-то странное имя: «Джина…
» Ч свет передо мной сразу же стал ярче.
Окончательно я пришел в себя уже внутри часовни. Здесь ничего не изменил
ось, полная тишина, словно и не было никакой бури снаружи. Ровный, неяркий
свет, исходящий от крохотного растения, уютно разместившегося на каменн
ом пьедестале.
Ч Подойди к нему, Ч приказал голос.
Внутри часовни он звучал громко и, отражаясь от стен, казалось, исходил от
овсюду, проникая внутрь головы и заставляя отзываться на этот звук кажду
ю жилку.
Ч Достань нож и осторожно надрежь корень. Смотри, не повреди растение бо
льше необходимого.
Ч Зачем это?
Ч Я подарю тебе немного сока от моего цветка. А взамен…
Ч Что, взамен?
Ч Об этом потом, когда ты оценишь его действие. Он наполнит тебя силой.
Ч Что я должен делать с этим соком?
Ч Выпить его. Достаточно нескольких капель.
Ч Я не могу пить сок чужого растения, у нас другая биология. Сок может ока
заться смертельным для человека.
Ч Ты слишком осторожен, червяк. Тогда возвращайся на свой корабль. Очеви
дно, я ошиблась в тебе, роль беспозвоночного подходит тебе больше.
Голос замолчал, и в этой тишине, в голубоватом полумраке я стоял, чувствуя
, как изнутри подсознания поднимается волна гнева, совершенно не свойств
енная мне. Я даже не понимал, на кого именно направлен этот гнев, скорее вс
его, на меня самого.
Прошло несколько минут, прежде чем этот гнев наполнил меня до краев и под
толкнул к конкретным действиям. Я достал нож, шагнул к растению и, раздвин
ув его листья, приставил острие ножа к плоской лепешке корня.
Ч Я должен это разрезать? Ч Голос не ответил, предоставив мне самому ре
шать, что предпринимать дальше. Сделав над собой довольно значительное у
силие, я воткнул нож в корень, словно в живое тело.
Брызнул ярко-алый сок, и, после того как я убрал нож, сок продолжал течь тон
енькой струйкой по желобку пьедестала, возможно, для этого и вырубленног
о на каменной поверхности.
Тяжелые густые капли начали собираться на краю стока. Казалось кощунств
енным позволить упасть им на пол. Я подставил ладонь, и алая жидкость, похо
жая на кровь, стала медленно скапливаться в руке.
Это продолжалось недолго. Ранка на корне быстро затянулась, и струйка со
ка иссякла. К этому времени у меня в ладони скопилось примерно ложки две э
той странной жидкости, похожей то ли на красную ртуть, то ли на кровь каког
о-то животного. (Животного ли?)
Я снял шлем свободной рукой и понюхал жидкость. Она ничем не пахла. Тогда я
отстегнул с пояса портативный анализатор, направил его окошко на ладонь
с жидкостью и нажал кнопку. Голос по-прежнему молчал.
В окошке появились нули. Ни одной другой цифры. Если верить прибору, в ладо
ни ничего не было. «Может быть, это гипноз? Может быть, все это мне снится? Но
в таком случае от глотка этого сока особого вреда не будет, к тому же пере
д самым подъемом и потом на вершине скалы я уже решил не возвращаться обр
атно. Если это действительно билет в один конец, какая разница, каким буде
т поезд?»
Я приблизил ладонь ко рту и проглотил жидкость одним глотком. Она скольз
нула в рот легко и быстро, не оставив на ладони ни малейшего следа. Вкус у н
ее был солоноватым, но совсем не противным.
Стены часовни, неожиданно сорвавшись с места, начали бешено вращаться во
круг меня.

Глава 8

Я очнулся на наружном уступе, под камнем, похожим на голову совы. Буря стих
ла, словно ее никогда и не было. Часовня тоже куда-то исчезла, если она вооб
ще здесь была, а не пригрезилась мне в полубредовом забытье, когда я, вопре
ки здравому смыслу, карабкался на эту скалу.
Сейчас я чувствовал себя отлично, словно только что хорошо выспался. Мен
я не беспокоили никакие проблемы. Их вообще не существовало. Я сел, опусти
в ноги с обрыва, совершенно не думая о том, что подо мной разверзлась двухс
отметровая пропасть.
Далеко внизу, на дне кратера, можно было рассмотреть крохотное озерцо св
ета в том месте, где стоял корабль, а высоко вверху, над моей головой, над ко
раблем, надо всей этой планетой, замерло неподвижное багровое небо, похо
жее на гигантский раскаленный котел. Не было видно ни одной звезды, и сейч
ас, когда буря бесследно ушла, не ощущалось ни малейшего движения в этом м
ертвом небе.
Индикатор на поясе скафандра мигал тревожным красным огнем, напоминая о
том, что резерв жизнеобеспечения близок к нулю. Почему-то это меня не удив
ило и даже не встревожило. Хотя означало, что я находился без сознания поч
ти сутки. Сложно будет добраться до корабля Ч примерно в середине пути п
ридется снять шлем и дышать здешним воздухом. Воздух планеты содержал в
себе ядовитую примесь метана Ч в небольших количествах она не вызывала
явных признаков отравления, увы, мне придется дышать этой дрянью достато
чно долго. Но даже это тревожное обстоятельство не вызвало у меня никаки
х вопросов.
Я с удовлетворением констатировал, что мой мозг способен трезво оценива
ть ситуацию и долгое пребывание без сознания никак не отразилось на моих
аналитических способностях. Некоторое сомнение вызывала беспричинная
эйфория. Но на подобные мелочи можно не обращать внимания.
Я оценивал все происходящее с точки зрения человека, сидящего в уютном к
инозале, и с интересом ждал, как поступит персонаж, за которым я наблюдаю,
в сложившейся опасной ситуации. Несколько странным казалось лишь то, что
этим персонажем был я сам.
Нужно было приступать к активным действиям Ч регенератор воздуха пере
станет работать часа через два, и тогда мне придется разгерметизировать
защитный костюм. Чем больше я за это время пройду, тем лучше. Я легко подня
лся на ноги и, насвистывая бравурный мотивчик, направился к тому месту, гд
е оставил веревку. Я шел по самой кромке пропасти, немало не заботясь о том
, что единственный неверный шаг может закончиться катастрофой. В какой-т
о степени причиной этого легкомысленного отношения к опасности стало т
о, что теперь я совершенно не ощущал повышенной гравитации планеты.
Пресс гравитации, мучительный для всех членов команды с момента посадки
, для меня словно бы перестал существовать. Такое состояние бывает у чело
века, накурившегося крэга, но за него приходилось расплачиваться присту
пами тошноты, слабости и головной болью, едва действие наркотика заканчи
валось. Ждет ли меня то же самое? Этого я не знал и не хотел об этом думать.
Небольшой карниз, на котором крепилась страховочная веревка, возник пер
едо мной неожиданно быстро, и лишь сейчас я понял, что отчетливо вижу окру
жающие предметы, даже не включив инфраред. Моим глазам хватало того ничт
ожного количества света, который излучало багровое небо планеты. Но даже
это странное обстоятельство не заставило меня всерьез задуматься над т
ем, что же со мной произошло внутри часовни.
Я начал спуск, поддерживая вес своего тела одними руками, не позаботивши
сь даже о том, чтобы защелкнуть замок на страховочном поясе, и легко, без м
алейших усилий, проделал этот акробатический фокус до самого дна кратер
а.
Лишь здесь, стоя на ровной песчаной поверхности, я слегка удивился тому, с
какой легкостью преодолел спуск. Не тратя время на бесполезные в моем по
ложении раздумья, я двинулся дальше.
Как я и предполагал, примерно на середине пути к кораблю регенератор воз
духа перестал работать, и мне пришлось снять шлем со своего легкого защи
тного скафандра.
Теперь шлем болтался у меня на поясе, как большая никчемная погремушка, у
даряя по ногам при каждом шаге. Неприятный запах болота Ч обычный призн
ак метана Ч преследовал меня несколько минут, но затем я к нему притерпе
лся и перестал замечать. Первые признаки отравления Ч головная боль и с
удороги в мышцах должны были наступить часа через полтора, но и после дву
х часов ходьбы я не испытывал никаких подобных ощущений.
Когда я вошел в освещенную зону ремонтной площадки, работы на ней приост
ановились. Меня провожали удивленные, настороженные, а зачастую злорадн
ые взгляды.
Конечно, мой легкомысленный вид с болтавшимся на поясе шлемом вызвал у р
аботяг удивление. Большинство из них знало, что резерв жизнеобеспечения
в моем костюме кончился два часа назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42