Интересно, ч
то сказал бы он теперь!
День для похорон выдался самый подходящий.
Серое небо, холодный ветер, посвистывающий над надгробными плитами. Я на
блюдал, как могильщики орудуют лопатами, как уменьшается куча земли, сбр
асываемой в могилу и постепенно закрывающей крышку посеребренного гро
ба, и пытался вызвать в себе жалость к Сильвестру, потому что сейчас он мер
тв, а когда-то был добр ко мне. Однако совсем иное чувство овладело мною. "Су
кин ты сын! Ц думал я. Ц Ведь ты изо всех сил пытался отправить меня на то
т свет. А что получилось? Ты в могиле, а я вот он, живой!.."
Но о покойниках грешно думать плохо, поэтому в конце концов я перестал ду
мать о Сильвестре и все чаще повторял про себя, что вокруг холодно и сыро и
добрый глоток виски придется весьма кстати, о чем я и позабочусь сразу же
после похорон.
Мелькнуло что-то желтое, я испуганно мигнул, но тут же сообразил, что это в
сего лишь лампа-вспышка. Отвык я от нее. Какой-то фоторепортер снял меня и
Аду. Давненько фотокорреспондентам не выпадало такое везение.
Ада взяла меня под руку Ц разумеется, для следующего снимка, Ц и я украд
кой взглянул на ее лицо с гладкой белой кожей, слегка прикрытое черной ву
алеткой. Ада казалась серьезной, но не печальной. "Интересно, Ц подумал я,
Ц какой бы у нее был вид, если бы она узнала о моей находке и о том, как я нам
ерен ею воспользоваться!"
Опять мелькнула вспышка.
Ц Теперь можешь убрать руку, Ц шепнул я. Ц Больше фотографировать не б
удут.
Но Ада словно не слышала.
И тут у меня мелькнула сумасшедшая мысль.
Ц Это ты "позаботилась" о нем?
В ответ она лишь чуть заметно поджала губы.
И тогда меня прорвало.
Ц Я ездил в Мобил на прошлой неделе. Останавливался в мотеле "Парадизо". О
чень интересное место.
На ее лице что-то отразилось. Не слишком заметно, но отразилось, я хорошо э
то видел. Пусть помучается как следует.
Похороны закончились, и я сел в свой "кадиллак", где меня поджидал Эрл. Я не х
отел уезжать с кладбища вместе с Адой. Пусть она объяснит это газетчикам,
как хочет.
Ц Останови вон у того бара, Ц приказал я Эрлу.
"Гастон" Ц так он назывался, судя по вывеске. В воздухе висел сигарный дым,
свет ярких ламп отражался на полированной стойке, а я глотал виски и чувс
твовал, как по телу разливается приятная теплота. На задней стене висела
доска с результатами заездов на ипподроме, а перед ней несколько мужчин
без пиджаков играли в покер и в домино. За одним из столов над чем-то громк
о смеялись, и этот смех заполнял душный зал.
Сильвестр лежал мертвый в земле, а я живой сидел здесь.
Ц Еще порцию, Ц сказал я бармену.
РОБЕРТ ЯНСИ
Через два дня после похорон Сильвестра я ехал по шоссе в Новый Орлеан, пок
ачиваясь на заднем сиденье штабной машины. На плечах у меня красовались
погоны с двумя генеральскими звездами, а за мной катилась целая дивизия.
Не все на колесах, разумеется, но тем не менее колес было немало: двенадцат
ь легких танков, столько же самоходных противотанковых орудий, а бронетр
анспортеров, джипов и грузовиков не сосчитать. И все это принадлежало мн
е!
Боже, да если бы так я вступал в Ремаген! Но мы направлялись всего-навсего
в Новый Орлеан; позиции, которые нам предстояло атаковать, представляли
собой всего-навсего наспех воздвигнутые баррикады, а силы противника Ц
всего-навсего несколько полицейских.
Разумеется, они и не подумают сопротивляться, когда увидят нас. Они тут же
разбегутся, едва увидят танки, противотанковые самоходки, грузовики и со
лдат. Разбегутся ко всем чертям. Только болваны рискнули бы оказать сопр
отивление механизированной дивизии, располагая лишь дубинками и писто
летами.
В качестве ординарца я взял с собой рыжего верзилу Пэкстона Ц не потому,
что он отличался особым умом, а потому, что ухитрялся говорить то, что мне
нравилось.
Ц Какой прекрасный денек, а, господин полковник? Ц заметил он и тут же сп
охватился: Ц Прошу прощения, я хотел сказать Ц господин генерал.
Ц Ничего, ничего, Ц снисходительно улыбнулся я.
Ц Черт возьми, так и должно было произойти, а, господин пол... генерал? Вы и с
вами целая армия?
Я засмеялся.
Ц Да-с, сэр, наступит времечко, когда вы, господин генерал, поведете не одн
у дивизию. Я уверен, такое время наступит, и, клянусь всеми святыми, я бы и то
гда хотел быть вместе с вами.
Ц Будешь, Пэкстон, будешь!
Ц Вот здорово-то! До чего же здорово!
Я опять засмеялся. Штабная машина катилась по шоссе со скоростью, позвол
явшей другим машинам не отставать от нее. Мы миновали пригороды, шоссе пе
решло в Тьюлейн-авеню; переправившись по мосту через осушенный навигаци
онный канал, мы пересекли Броуд-стрит, за ней Канал-стрит и наконец увиде
ли главную линию обороны противника.
Это было всего несколько старых плотничьих верстаков, перед которыми ст
ояла жиденькая цепь полицейских в новоорлеанской синей форме.
Ц Остановись здесь, Ц приказал я водителю; он повиновался, и позади тот
час загрохотали и завизжали тормозами бесчисленные машины. А нам против
остояла всего лишь реденькая цепочка полицейских.
Я уже выбирался из машины, когда Пэкстон прикоснулся к моей руке.
Ц Не лучше ли вам остаться в машине, сэр?
Ц Мой мальчик, я ведь настоящий, а не штабной генерал, Ц ответил я и подош
ел к стоявшему у баррикады капитану полиции.
Ц Вам известно, зачем мы здесь? Ц обратился я к нему.
Ц Известно, но у нас есть свой приказ, генерал.
Я вынул из внутреннего кармана кителя бумагу.
Ц Вот предписание верховного суда Луизианы. Вам предлагается без сопро
тивления передать мне все служебные здания, оборудование и дела дирекци
и порта и ирригационной комиссии, новый состав которых только что назнач
ен губернатором в соответствии с существующими законоположениями.
Ц У нас есть свой приказ.
Ц Это же предписание уполномочивает администрацию штата Луизиана при
нять все необходимые меры для осуществления данного распоряжения. Слыш
ите? Все необходимые меры.
Ц Я уже вам ответил, генерал. У нас есть свой приказ.
Ц Послушайте, разве вы не видите эти машины вон там, на шоссе? Вы что, хотит
е, чтобы все это обрушилось на вас?
По лицу капитана было видно, что он вовсе не испытывает подобного желани
я. Однако все тем же тоненьким и безжизненным голосом он повторил:
Ц Приказ.
Ц Вот что я вам скажу. Я не хочу кровопролития. Даю вам тридцать минут на р
азмышление. Если не передумаете Ц пеняйте на себя.
Я резко повернулся и направился к своей машине. Настроение у меня было пр
евосходное. Когда человек становится генералом, он и чувствует себя как-
то иначе. Это означает, что он добился чего-то настоящего, стал одним из си
льных мира сего.
Ц Поставьте машину в тень, Ц распорядился я, усаживаясь в автомобиль.
Ц Мы подождем полчаса. Передайте командиру танковой части, пусть подтян
ет танки.
Даже тень не спасала от страшной жары. Струйки пота катились у меня по тел
у и по лицу, но я не снимал кителя. В таких делах не должно быть никаких отст
уплений от устава.
Ц Уж не вздумают ли они затеять пальбу? Как вы считаете, господин генерал
? Ц спросил Пэкстон.
Из тридцати минут прошло шестнадцать.
Ц Нет. Надеюсь, не такие они идиоты.
Однако полицейские не покидали своих мест, и я не видел никаких признако
в отступления.
Скрежеща гусеницами и чихая моторами, подползли и остановились шесть та
нков; торчавшие из открытых люков головы водителей казались частью сами
х танков; из башен высовывались под углом в сорок пять градусов длинные с
тволы 90-миллиметровых пушек.
Я поглядывал то на танки, то на часы. Когда до конца получасового срока ост
алось пять минут, я вылез из машины и подошел к полицейскому капитану, все
еще стоявшему около баррикады. На его синей рубашке расплывались больши
е пятна пота, багровое полное лицо покрылось испариной. Похоже было, что о
фицер ничего не собирается предпринимать.
Ц Ну, так как же, капитан? Ц спросил я. Полицейскому потребовалось какое-
то время, чтобы собраться с силами и заговорить.
Ц Приказ... У меня есть приказ...
Ц Да? Дело ваше.
Я направился к головному танку, поднялся в него и сел рядом с его командир
ом.
Ц Вы готовы?
Ц Так точно, господин генерал.
Правой рукой я подал знак заводить моторы и сейчас же услышал нарастающи
й гул, вскоре переросший словно в грохот работающей над самым ухом цемен
томешалки. Время истекло, но я решил дать им еще минуты две. Подняв руку с д
вумя пальцами, я издали показал ее полицейскому офицеру. Капитан вытер л
ицо белым носовым платком. Полицейские по-прежнему стояли на месте. Я наб
людал за минутной стрелкой часов, завершающей последний круг.
Ц Вперед! Ц наконец скомандовал я водителю. Ц Пошел. На самой малой ско
рости.
Верхний люк у нас был открыт; я жестом подал команду остальным танкам, и мы
двинулись на баррикаду.
Ц Не останавливайтесь и не ускоряйте ход, Ц приказал я водителю. Ц Про
должайте двигаться, даже если они попытаются встать на вашем пути.
Танкисты еще раньше получили приказ не открывать огонь первыми. Меня не
оставляла надежда, что это сделают полицейские.
Я смотрел вдоль длинного ствола пушки с каплеобразным вздутием на конце
, видел шеренгу людей в синей форме, длинный мост на фоне горячего голубог
о неба. Полицейские не вытащили свои пистолеты. Да я и не ждал этого. Я слыш
ал, как гусеницы танка пронзительно скрежещут по асфальту. Фигуры в сине
м стояли неподвижно. До них оставалось футов тридцать.
Ц Не замедляйте хода и не сворачивайте! Ц крикнул я водителю на ухо.
По-прежнему скрежетали гусеницы, синие фигуры росли и росли, потом цепь р
ассыпалась, и полицейские начали поспешно, но без паники уступать нам до
рогу. Словно по заранее продуманному плану. Так оно, наверное, и было. И вот
уже на нашем пути осталась лишь опустевшая баррикада из небольших плотн
ичьих верстаков.
Я даже не почувствовал, как танк ткнулся в заграждение, только услышал гр
омкий хруст дерева под гусеницами. Теперь никто и ничто не могло останов
ить нас.
Бронированная колонна медленно двигалась по Тьюлейн-авеню. Гусеницы по
жирали асфальт как мясорубка. Тротуары по обеим сторонам улицы заполнял
и толпы людей, лица их сливались воедино, как патроны, уложенные в патронт
аш. Я смотрел вперед, и толпа представлялась мне монолитом; а потом я смотр
ел по сторонам и видел каждое лицо в отдельности. И мне вспомнился ринг, гд
е я дрался за школу в полутяжелом весе: то вокруг непроглядная тьма, то, во
йдя в клинч и глядя через плечо противника, ты видишь лица, будто они всего
на фут от тебя, различаешь их черты, их выражение, догадываешься, о чем они
думают, и по их губам понимаешь, что они кричат: "Бей его, Янси, бей!" Вот и сейч
ас, глядя по сторонам, я видел лица людей так отчетливо, что на секунду мне
почудилось, будто и я стою среди них, смотрю на самого себя в башне танка и,
может, даже думаю: "Полюбуйтесь-ка на этого мерзавца!"
Потом на углу впереди нас от толпы отделилась какая-то размахивающая ру
ками фигура. "В чем дело?" Ц подумал я. А вглядевшись, узнал Аду и подал кома
нду остановиться. Колонна Ц целая дивизия Ц замедлила ход и застыла на
месте. Не слишком торопливо, но все же быстро, так что белая юбка развевала
сь вокруг ног, Ада подошла к танку и, подняв голову, взглянула на меня. Улыб
ка на ее лице показывала, что никогда еще, наверно, она не была так довольн
а, как в эту минуту.
Ц Ну как? Все в порядке? Ц спросила она.
Ц Разумеется. Иначе и быть не может.
Ада удовлетворенно кивнула:
Ц Прекрасно. Продолжайте. Ц Она отошла от танка и вернулась на прежнее
место.
Я прекрасно понимал, зачем ей понадобилась эта сцена. Она хотела показат
ь Новому Орлеану, что и танки и солдаты принадлежат ей, повинуются каждом
у ее слову, что это она прислала их. Ей хотелось показать, что это она завое
вала город. Что ж, она достигла своей цели. Только те, кто все это наблюдал, н
е ведали того, что ведал я: она принадлежала мне. Так же, как я принадлежал е
й.
Я подал команду, ни секунды не сомневаясь, что за мной послушно двинется ц
елая дивизия. Какое восхитительное ощущение!
СТИВ ДЖЕКСОН
Новый Орлеан оказал такое же сопротивление, как полусгнившие деревянны
е верстаки, раздавленные танками нашего знаменитого полковника... я хоте
л сказать Ц генерал-майора Роберта Янси. Теперь город принадлежал Аде. Е
й и, конечно, "Старым кадровикам". В тот день, когда дивизия Ады оккупировал
а город, чтобы обеспечить соблюдение установленных ею законов, ни у кого
не возникло ни малейших сомнений относительно того, кто отныне будет вла
деть Новым Орлеаном.
Я отчетливо помню выражение ее лица, когда Ада наблюдала за прохождением
танков по Канал-стрит. Она со стороны любовалась собственной триумфаль
ной процессией, но мысленно находилась в головном танке. У победоносного
римского полководца в одной с ним колеснице сидел раб, то и дело шептавши
й ему: "Помни, ты всего лишь простой смертный". Но если бы кто-нибудь напомни
л Аде этот исторический факт, она бы лишь удивленно пожала плечами.
"Теперь Ада прошла весь путь, Ц думал я. Ц Круг замкнулся. Идти предстоит
по уже пройденному. Что же ожидает ее дальше?.."
* * *
В клубе "Орлеан" снова был устроен прием. Я отправился туда во фраке, котор
ый не надевал уже несколько лет, с того дня, как Ада потерпела здесь сокруш
ительное фиаско.
Ада совершенно умышленно принимала гостей одна. В тот последний раз она
была только первой леди, женой губернатора Ц в прошлом доморощенного ис
полнителя народных песен и окружного шерифа. Теперь она сама была волею
божьей губернатором Луизианы, и ее танки только что штурмом взяли Новый
Орлеан.
У входа гостей встречали пять чиновников различных рангов во фраках и бе
лых галстуках и генерал-майор Роберт Янси в парадной генеральской форме
с двумя блестящими звездами на погонах. Ада стояла в отдалении Ц величе
ственная, словно королева.
На прием явились почти все, кто не мог покинуть город, привык пользоватьс
я его удовольствиями, добывать здесь средства к существованию. Были, пра
вда, исключения. Не пришла, например, миссис Анри де ля Пейр Наварра Ц уж о
на-то не опасалась за свои доходы, не страшилась репрессий и считала себя
единственным влиятельным лицом в городе. Однако шесть семейств, хотя они
и дорожили своими связями с ней, поскольку она была де ля Пейр, да к тому же
Наварра, все же пришли, как и некоторые другие, и все они не скупились на зн
аки почтения, правда вынужденного и потому болезненного, как удары бича.
Я увидел чету Рейли, чету Льюин, чету Фрассо, миссис Дороти Грант и многих
других, чьи фамилии я запомнил еще по первому приему. Не пришли, но поминут
но упоминались: доктор Смит, Блэр де Нэгри, полковник Бартлет и фон Паулюс.
Не сочли нужным прибыть и еще некоторые лица, которых я видел на том, друго
м, приеме: Карло Чеджиано, Эрни Морис, Чарлз Лемонд и Луис Лемор.
Ада приветствовала гостей холодно и молча, величественным кивком, не сни
сходя даже до официальной улыбки. Но со мной она заговорила.
Ц Как хорошо, что ты пришел, Стив. Ц Она тепло улыбнулась, но, как только я
отошел от нее, ее лицо, словно от поворота выключателя, снова стало величе
ственно-ледяным. Гремел оркестр, постепенно пустели наполненные пуншем
огромные хрустальные вазы, прием шел своим чередом, в строгом соответств
ии с протоколом, и закончился, как и полагалось, в установленное время.
Я подошел к хозяйке, собираясь поблагодарить ее и откланяться, но она ска
зала:
Ц Стив, может, ты останешься поужинать? Мне надо поговорить с тобой.
Ц Это что, приказ?
Ц Нет, просьба, Ц произнесла она, чуть ли не извиняясь.
* * *
Она жила в том же особняке, где когда-то произошел столь памятный мне и бу
дивший столь болезненные воспоминания прием. Я не сомневался, что Ада вы
брала его не случайно. Правда, когда дворецкий подал индейку, золотисто-р
озоватую ветчину и шампанское в ведерке со льдом, она объяснила, что снял
а дом всего на месяц.
Ц На этот раз ты не намерена продлить бурное веселье? Ц спросил я.
Ц Нет, на этот раз не намерена, Ц ответила Ада, усмехаясь с каким-то мрач
ным удовлетворением. Ц На этот раз я хотела только доказать кое-что.
Ц И, видимо, доказала.
Ц Видимо, да. Ц Ада, все еще улыбаясь, опустилась в красное мягкое кресло
, чем-то напоминавшее трон. Ц Видимо, да.
Ц В таком случае ты не задержишься тут надолго.
Ц Нет, не задержусь. Хотя могла бы. На этот раз могла бы. Сейчас я покажу те
бе кое-что.
Ада встала, прошла по комнате в том же роскошном голубом платье Ц она не у
досужилась переодеться во что-нибудь более уютное, вероятно, считала, чт
о ей и в этом уютно, Ц достала из белого письменного стола в стиле эпохи Л
юдовика XIV пачку белых конвертов и подала мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
то сказал бы он теперь!
День для похорон выдался самый подходящий.
Серое небо, холодный ветер, посвистывающий над надгробными плитами. Я на
блюдал, как могильщики орудуют лопатами, как уменьшается куча земли, сбр
асываемой в могилу и постепенно закрывающей крышку посеребренного гро
ба, и пытался вызвать в себе жалость к Сильвестру, потому что сейчас он мер
тв, а когда-то был добр ко мне. Однако совсем иное чувство овладело мною. "Су
кин ты сын! Ц думал я. Ц Ведь ты изо всех сил пытался отправить меня на то
т свет. А что получилось? Ты в могиле, а я вот он, живой!.."
Но о покойниках грешно думать плохо, поэтому в конце концов я перестал ду
мать о Сильвестре и все чаще повторял про себя, что вокруг холодно и сыро и
добрый глоток виски придется весьма кстати, о чем я и позабочусь сразу же
после похорон.
Мелькнуло что-то желтое, я испуганно мигнул, но тут же сообразил, что это в
сего лишь лампа-вспышка. Отвык я от нее. Какой-то фоторепортер снял меня и
Аду. Давненько фотокорреспондентам не выпадало такое везение.
Ада взяла меня под руку Ц разумеется, для следующего снимка, Ц и я украд
кой взглянул на ее лицо с гладкой белой кожей, слегка прикрытое черной ву
алеткой. Ада казалась серьезной, но не печальной. "Интересно, Ц подумал я,
Ц какой бы у нее был вид, если бы она узнала о моей находке и о том, как я нам
ерен ею воспользоваться!"
Опять мелькнула вспышка.
Ц Теперь можешь убрать руку, Ц шепнул я. Ц Больше фотографировать не б
удут.
Но Ада словно не слышала.
И тут у меня мелькнула сумасшедшая мысль.
Ц Это ты "позаботилась" о нем?
В ответ она лишь чуть заметно поджала губы.
И тогда меня прорвало.
Ц Я ездил в Мобил на прошлой неделе. Останавливался в мотеле "Парадизо". О
чень интересное место.
На ее лице что-то отразилось. Не слишком заметно, но отразилось, я хорошо э
то видел. Пусть помучается как следует.
Похороны закончились, и я сел в свой "кадиллак", где меня поджидал Эрл. Я не х
отел уезжать с кладбища вместе с Адой. Пусть она объяснит это газетчикам,
как хочет.
Ц Останови вон у того бара, Ц приказал я Эрлу.
"Гастон" Ц так он назывался, судя по вывеске. В воздухе висел сигарный дым,
свет ярких ламп отражался на полированной стойке, а я глотал виски и чувс
твовал, как по телу разливается приятная теплота. На задней стене висела
доска с результатами заездов на ипподроме, а перед ней несколько мужчин
без пиджаков играли в покер и в домино. За одним из столов над чем-то громк
о смеялись, и этот смех заполнял душный зал.
Сильвестр лежал мертвый в земле, а я живой сидел здесь.
Ц Еще порцию, Ц сказал я бармену.
РОБЕРТ ЯНСИ
Через два дня после похорон Сильвестра я ехал по шоссе в Новый Орлеан, пок
ачиваясь на заднем сиденье штабной машины. На плечах у меня красовались
погоны с двумя генеральскими звездами, а за мной катилась целая дивизия.
Не все на колесах, разумеется, но тем не менее колес было немало: двенадцат
ь легких танков, столько же самоходных противотанковых орудий, а бронетр
анспортеров, джипов и грузовиков не сосчитать. И все это принадлежало мн
е!
Боже, да если бы так я вступал в Ремаген! Но мы направлялись всего-навсего
в Новый Орлеан; позиции, которые нам предстояло атаковать, представляли
собой всего-навсего наспех воздвигнутые баррикады, а силы противника Ц
всего-навсего несколько полицейских.
Разумеется, они и не подумают сопротивляться, когда увидят нас. Они тут же
разбегутся, едва увидят танки, противотанковые самоходки, грузовики и со
лдат. Разбегутся ко всем чертям. Только болваны рискнули бы оказать сопр
отивление механизированной дивизии, располагая лишь дубинками и писто
летами.
В качестве ординарца я взял с собой рыжего верзилу Пэкстона Ц не потому,
что он отличался особым умом, а потому, что ухитрялся говорить то, что мне
нравилось.
Ц Какой прекрасный денек, а, господин полковник? Ц заметил он и тут же сп
охватился: Ц Прошу прощения, я хотел сказать Ц господин генерал.
Ц Ничего, ничего, Ц снисходительно улыбнулся я.
Ц Черт возьми, так и должно было произойти, а, господин пол... генерал? Вы и с
вами целая армия?
Я засмеялся.
Ц Да-с, сэр, наступит времечко, когда вы, господин генерал, поведете не одн
у дивизию. Я уверен, такое время наступит, и, клянусь всеми святыми, я бы и то
гда хотел быть вместе с вами.
Ц Будешь, Пэкстон, будешь!
Ц Вот здорово-то! До чего же здорово!
Я опять засмеялся. Штабная машина катилась по шоссе со скоростью, позвол
явшей другим машинам не отставать от нее. Мы миновали пригороды, шоссе пе
решло в Тьюлейн-авеню; переправившись по мосту через осушенный навигаци
онный канал, мы пересекли Броуд-стрит, за ней Канал-стрит и наконец увиде
ли главную линию обороны противника.
Это было всего несколько старых плотничьих верстаков, перед которыми ст
ояла жиденькая цепь полицейских в новоорлеанской синей форме.
Ц Остановись здесь, Ц приказал я водителю; он повиновался, и позади тот
час загрохотали и завизжали тормозами бесчисленные машины. А нам против
остояла всего лишь реденькая цепочка полицейских.
Я уже выбирался из машины, когда Пэкстон прикоснулся к моей руке.
Ц Не лучше ли вам остаться в машине, сэр?
Ц Мой мальчик, я ведь настоящий, а не штабной генерал, Ц ответил я и подош
ел к стоявшему у баррикады капитану полиции.
Ц Вам известно, зачем мы здесь? Ц обратился я к нему.
Ц Известно, но у нас есть свой приказ, генерал.
Я вынул из внутреннего кармана кителя бумагу.
Ц Вот предписание верховного суда Луизианы. Вам предлагается без сопро
тивления передать мне все служебные здания, оборудование и дела дирекци
и порта и ирригационной комиссии, новый состав которых только что назнач
ен губернатором в соответствии с существующими законоположениями.
Ц У нас есть свой приказ.
Ц Это же предписание уполномочивает администрацию штата Луизиана при
нять все необходимые меры для осуществления данного распоряжения. Слыш
ите? Все необходимые меры.
Ц Я уже вам ответил, генерал. У нас есть свой приказ.
Ц Послушайте, разве вы не видите эти машины вон там, на шоссе? Вы что, хотит
е, чтобы все это обрушилось на вас?
По лицу капитана было видно, что он вовсе не испытывает подобного желани
я. Однако все тем же тоненьким и безжизненным голосом он повторил:
Ц Приказ.
Ц Вот что я вам скажу. Я не хочу кровопролития. Даю вам тридцать минут на р
азмышление. Если не передумаете Ц пеняйте на себя.
Я резко повернулся и направился к своей машине. Настроение у меня было пр
евосходное. Когда человек становится генералом, он и чувствует себя как-
то иначе. Это означает, что он добился чего-то настоящего, стал одним из си
льных мира сего.
Ц Поставьте машину в тень, Ц распорядился я, усаживаясь в автомобиль.
Ц Мы подождем полчаса. Передайте командиру танковой части, пусть подтян
ет танки.
Даже тень не спасала от страшной жары. Струйки пота катились у меня по тел
у и по лицу, но я не снимал кителя. В таких делах не должно быть никаких отст
уплений от устава.
Ц Уж не вздумают ли они затеять пальбу? Как вы считаете, господин генерал
? Ц спросил Пэкстон.
Из тридцати минут прошло шестнадцать.
Ц Нет. Надеюсь, не такие они идиоты.
Однако полицейские не покидали своих мест, и я не видел никаких признако
в отступления.
Скрежеща гусеницами и чихая моторами, подползли и остановились шесть та
нков; торчавшие из открытых люков головы водителей казались частью сами
х танков; из башен высовывались под углом в сорок пять градусов длинные с
тволы 90-миллиметровых пушек.
Я поглядывал то на танки, то на часы. Когда до конца получасового срока ост
алось пять минут, я вылез из машины и подошел к полицейскому капитану, все
еще стоявшему около баррикады. На его синей рубашке расплывались больши
е пятна пота, багровое полное лицо покрылось испариной. Похоже было, что о
фицер ничего не собирается предпринимать.
Ц Ну, так как же, капитан? Ц спросил я. Полицейскому потребовалось какое-
то время, чтобы собраться с силами и заговорить.
Ц Приказ... У меня есть приказ...
Ц Да? Дело ваше.
Я направился к головному танку, поднялся в него и сел рядом с его командир
ом.
Ц Вы готовы?
Ц Так точно, господин генерал.
Правой рукой я подал знак заводить моторы и сейчас же услышал нарастающи
й гул, вскоре переросший словно в грохот работающей над самым ухом цемен
томешалки. Время истекло, но я решил дать им еще минуты две. Подняв руку с д
вумя пальцами, я издали показал ее полицейскому офицеру. Капитан вытер л
ицо белым носовым платком. Полицейские по-прежнему стояли на месте. Я наб
людал за минутной стрелкой часов, завершающей последний круг.
Ц Вперед! Ц наконец скомандовал я водителю. Ц Пошел. На самой малой ско
рости.
Верхний люк у нас был открыт; я жестом подал команду остальным танкам, и мы
двинулись на баррикаду.
Ц Не останавливайтесь и не ускоряйте ход, Ц приказал я водителю. Ц Про
должайте двигаться, даже если они попытаются встать на вашем пути.
Танкисты еще раньше получили приказ не открывать огонь первыми. Меня не
оставляла надежда, что это сделают полицейские.
Я смотрел вдоль длинного ствола пушки с каплеобразным вздутием на конце
, видел шеренгу людей в синей форме, длинный мост на фоне горячего голубог
о неба. Полицейские не вытащили свои пистолеты. Да я и не ждал этого. Я слыш
ал, как гусеницы танка пронзительно скрежещут по асфальту. Фигуры в сине
м стояли неподвижно. До них оставалось футов тридцать.
Ц Не замедляйте хода и не сворачивайте! Ц крикнул я водителю на ухо.
По-прежнему скрежетали гусеницы, синие фигуры росли и росли, потом цепь р
ассыпалась, и полицейские начали поспешно, но без паники уступать нам до
рогу. Словно по заранее продуманному плану. Так оно, наверное, и было. И вот
уже на нашем пути осталась лишь опустевшая баррикада из небольших плотн
ичьих верстаков.
Я даже не почувствовал, как танк ткнулся в заграждение, только услышал гр
омкий хруст дерева под гусеницами. Теперь никто и ничто не могло останов
ить нас.
Бронированная колонна медленно двигалась по Тьюлейн-авеню. Гусеницы по
жирали асфальт как мясорубка. Тротуары по обеим сторонам улицы заполнял
и толпы людей, лица их сливались воедино, как патроны, уложенные в патронт
аш. Я смотрел вперед, и толпа представлялась мне монолитом; а потом я смотр
ел по сторонам и видел каждое лицо в отдельности. И мне вспомнился ринг, гд
е я дрался за школу в полутяжелом весе: то вокруг непроглядная тьма, то, во
йдя в клинч и глядя через плечо противника, ты видишь лица, будто они всего
на фут от тебя, различаешь их черты, их выражение, догадываешься, о чем они
думают, и по их губам понимаешь, что они кричат: "Бей его, Янси, бей!" Вот и сейч
ас, глядя по сторонам, я видел лица людей так отчетливо, что на секунду мне
почудилось, будто и я стою среди них, смотрю на самого себя в башне танка и,
может, даже думаю: "Полюбуйтесь-ка на этого мерзавца!"
Потом на углу впереди нас от толпы отделилась какая-то размахивающая ру
ками фигура. "В чем дело?" Ц подумал я. А вглядевшись, узнал Аду и подал кома
нду остановиться. Колонна Ц целая дивизия Ц замедлила ход и застыла на
месте. Не слишком торопливо, но все же быстро, так что белая юбка развевала
сь вокруг ног, Ада подошла к танку и, подняв голову, взглянула на меня. Улыб
ка на ее лице показывала, что никогда еще, наверно, она не была так довольн
а, как в эту минуту.
Ц Ну как? Все в порядке? Ц спросила она.
Ц Разумеется. Иначе и быть не может.
Ада удовлетворенно кивнула:
Ц Прекрасно. Продолжайте. Ц Она отошла от танка и вернулась на прежнее
место.
Я прекрасно понимал, зачем ей понадобилась эта сцена. Она хотела показат
ь Новому Орлеану, что и танки и солдаты принадлежат ей, повинуются каждом
у ее слову, что это она прислала их. Ей хотелось показать, что это она завое
вала город. Что ж, она достигла своей цели. Только те, кто все это наблюдал, н
е ведали того, что ведал я: она принадлежала мне. Так же, как я принадлежал е
й.
Я подал команду, ни секунды не сомневаясь, что за мной послушно двинется ц
елая дивизия. Какое восхитительное ощущение!
СТИВ ДЖЕКСОН
Новый Орлеан оказал такое же сопротивление, как полусгнившие деревянны
е верстаки, раздавленные танками нашего знаменитого полковника... я хоте
л сказать Ц генерал-майора Роберта Янси. Теперь город принадлежал Аде. Е
й и, конечно, "Старым кадровикам". В тот день, когда дивизия Ады оккупировал
а город, чтобы обеспечить соблюдение установленных ею законов, ни у кого
не возникло ни малейших сомнений относительно того, кто отныне будет вла
деть Новым Орлеаном.
Я отчетливо помню выражение ее лица, когда Ада наблюдала за прохождением
танков по Канал-стрит. Она со стороны любовалась собственной триумфаль
ной процессией, но мысленно находилась в головном танке. У победоносного
римского полководца в одной с ним колеснице сидел раб, то и дело шептавши
й ему: "Помни, ты всего лишь простой смертный". Но если бы кто-нибудь напомни
л Аде этот исторический факт, она бы лишь удивленно пожала плечами.
"Теперь Ада прошла весь путь, Ц думал я. Ц Круг замкнулся. Идти предстоит
по уже пройденному. Что же ожидает ее дальше?.."
* * *
В клубе "Орлеан" снова был устроен прием. Я отправился туда во фраке, котор
ый не надевал уже несколько лет, с того дня, как Ада потерпела здесь сокруш
ительное фиаско.
Ада совершенно умышленно принимала гостей одна. В тот последний раз она
была только первой леди, женой губернатора Ц в прошлом доморощенного ис
полнителя народных песен и окружного шерифа. Теперь она сама была волею
божьей губернатором Луизианы, и ее танки только что штурмом взяли Новый
Орлеан.
У входа гостей встречали пять чиновников различных рангов во фраках и бе
лых галстуках и генерал-майор Роберт Янси в парадной генеральской форме
с двумя блестящими звездами на погонах. Ада стояла в отдалении Ц величе
ственная, словно королева.
На прием явились почти все, кто не мог покинуть город, привык пользоватьс
я его удовольствиями, добывать здесь средства к существованию. Были, пра
вда, исключения. Не пришла, например, миссис Анри де ля Пейр Наварра Ц уж о
на-то не опасалась за свои доходы, не страшилась репрессий и считала себя
единственным влиятельным лицом в городе. Однако шесть семейств, хотя они
и дорожили своими связями с ней, поскольку она была де ля Пейр, да к тому же
Наварра, все же пришли, как и некоторые другие, и все они не скупились на зн
аки почтения, правда вынужденного и потому болезненного, как удары бича.
Я увидел чету Рейли, чету Льюин, чету Фрассо, миссис Дороти Грант и многих
других, чьи фамилии я запомнил еще по первому приему. Не пришли, но поминут
но упоминались: доктор Смит, Блэр де Нэгри, полковник Бартлет и фон Паулюс.
Не сочли нужным прибыть и еще некоторые лица, которых я видел на том, друго
м, приеме: Карло Чеджиано, Эрни Морис, Чарлз Лемонд и Луис Лемор.
Ада приветствовала гостей холодно и молча, величественным кивком, не сни
сходя даже до официальной улыбки. Но со мной она заговорила.
Ц Как хорошо, что ты пришел, Стив. Ц Она тепло улыбнулась, но, как только я
отошел от нее, ее лицо, словно от поворота выключателя, снова стало величе
ственно-ледяным. Гремел оркестр, постепенно пустели наполненные пуншем
огромные хрустальные вазы, прием шел своим чередом, в строгом соответств
ии с протоколом, и закончился, как и полагалось, в установленное время.
Я подошел к хозяйке, собираясь поблагодарить ее и откланяться, но она ска
зала:
Ц Стив, может, ты останешься поужинать? Мне надо поговорить с тобой.
Ц Это что, приказ?
Ц Нет, просьба, Ц произнесла она, чуть ли не извиняясь.
* * *
Она жила в том же особняке, где когда-то произошел столь памятный мне и бу
дивший столь болезненные воспоминания прием. Я не сомневался, что Ада вы
брала его не случайно. Правда, когда дворецкий подал индейку, золотисто-р
озоватую ветчину и шампанское в ведерке со льдом, она объяснила, что снял
а дом всего на месяц.
Ц На этот раз ты не намерена продлить бурное веселье? Ц спросил я.
Ц Нет, на этот раз не намерена, Ц ответила Ада, усмехаясь с каким-то мрач
ным удовлетворением. Ц На этот раз я хотела только доказать кое-что.
Ц И, видимо, доказала.
Ц Видимо, да. Ц Ада, все еще улыбаясь, опустилась в красное мягкое кресло
, чем-то напоминавшее трон. Ц Видимо, да.
Ц В таком случае ты не задержишься тут надолго.
Ц Нет, не задержусь. Хотя могла бы. На этот раз могла бы. Сейчас я покажу те
бе кое-что.
Ада встала, прошла по комнате в том же роскошном голубом платье Ц она не у
досужилась переодеться во что-нибудь более уютное, вероятно, считала, чт
о ей и в этом уютно, Ц достала из белого письменного стола в стиле эпохи Л
юдовика XIV пачку белых конвертов и подала мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44