.. урезонить; в ту ночь мы опять бы
ли вместе, хотя она, как и прежде, ненавидела меня и Ц я это чувствовал, Ц
как и прежде, хотела бы со мной разделаться.
Однако теперь ее желание было совсем иным. Оно не проявлялось так страст
но, как раньше, от него веяло холодом; его можно было сравнить не со льдом, к
оторый со временем мог растаять, а с прочной, не поддающейся износу сталь
ю.
Мы по-прежнему были вместе, и ни я, ни она не могли уйти друг от друга. К лучш
ему или к худшему, но мы составляли одно целое. Конечно, я уже не был хозяин
ом положения. Впрочем, как и она.
Однажды я спросил у Ады, не опасается ли она услышать какие-нибудь новост
и из Мобила.
Ц Не спрашивай об этом! Ц сказала она. Ц Во всяком случае, вслух.
Ц Но ведь со временем там кое-что обнаружат.
Ц Ну и что? Ничего нет. Ц Она хотела сказать, нет такого, что могло бы прив
ести к нам. Ц Ничего нет, зачем и говорить об этом?
Все же Ада, по-моему, тревожилась. Может, провела не одну бессонную ночь, ра
змышляя, как чувствует себя человек, когда через него пропускают двести
тысяч вольт. Вполне возможно.
Зато в политических делах ей не о чем было беспокоиться. Победа на выбора
х не вызывала сомнений, поскольку ее поддерживала политическая машина С
ильвестра. И все же одно время я с некоторой тревогой думал, что события ра
звиваются слишком медленно.
Но, видимо, я ошибался. Во всяком случае, возня за кулисами не прекращалась
. Законодательное собрание выжидало начала избирательной кампании, ког
да страсти разгорятся вовсю. Технические служащие собрания часами торч
али в столовых и кафе Капитолия, не отходя от автоматов с кока-колой. Журн
алисты, дежурившие в комнате прессы, то и дело выскакивали в коридор в над
ежде перехватить кого-нибудь, кто мог бы дать им материал хотя бы для небо
льшой заметки.
А тем временем за кулисами развертывалась бурная деятельность. Ответст
венные чиновники администрации готовились к сдаче дел, если это окажетс
я необходимо.
Никто не знал твердо, останется он на своем месте или нет, если Ада будет и
збрана... Никто, кроме меня.
Я-то мог встретить безбоязненно любую ревизию. В армии вы прежде всего ус
ваиваете простую, но важную истину: всякую писанину надо держать в идеал
ьном порядке. Никому, кроме вас самих, не интересно, чем вы занимаетесь; зн
ачение имеет лишь то, что занесено в бумаги.
Дважды в неделю я просматривал газеты. Я не мог себе позволить заниматьс
я этим чаще. Всякий раз, когда на глаза мне попадалась газета из Мобила, я и
спытывал желание накинуться на нее и разорвать. Это было какое-то физиче
ское желание, такое же непреодолимое, как желание обладать женщиной. Но я
терпеливо ждал.
Я понимал, рано или поздно найду и прочитаю в газете, что обнаружился како
й-то след. Вот так же человек ежедневно ходит на почту и наводит справки, н
е пришла ли давно ожидаемая посылка. Вы что-то заказали, выслали деньги и
знаете, что заказ вот-вот придет. Но почтовый служащий всякий раз отрицат
ельно качает головой и смотрит на вас таким взглядом, каким смотрят, когд
а говорят "нет". Вы уходите, потом снова возвращаетесь и снова наводите спр
авку Ц ведь посылка-то придет, это лишь вопрос времени; поэтому вам предс
тавляется, что она уже пришла, вы вынимаете то, что в ней лежит, ту вещь, что
заказали и за что выслали чек; и, держа в руках, рассматриваете. А потом, ког
да посылка приходит на самом деле, вам кажется, будто все повторяется, и вы
думаете: почему мне приходится делать это снова?
Именно такое чувство я испытал 19 марта. На первой полосе мобилской газеты
появился снимок двух тринадцатилетних мальчиков с удочками. Один из них
был вихрастым и с веснушками, и оба они казались и смущенными, и возбужден
ными Ц не каждый день их фотографировали для газет. Под снимком шла подп
ись:
"РЕБЯТА ПОЙМАЛИ НА УДОЧКУ СКЕЛЕТ".
Ну вот. Посылка пришла. "Поздновато, Ц подумал я. Ц Что тебя задержало?" Я н
е испугался, не встревожился. Я испытал нечто иное, хотя и не знаю, что имен
но.
Я внимательно прочел заметку. Мальчики почувствовали на удочке какую-то
тяжесть, с трудом вытащили ее из воды и... увидели истлевший труп, почти ске
лет. Мешок, видимо, развязался, и его унесло водой. Труп пока не опознан.
Пробежав заметку глазами, я ни на минуту не потерял самообладания. Я спро
сил себя: что же я испытываю?
Что чувствую? И наконец сообразил. Я почувствовал облегчение.
Я обрадовался появлению посылки.
А признавшись себе в этом, я испугался. Я испугался того, куда это может ме
ня завести, каким явится следующий шаг. Если я обрадовался, что нашли труп
, может, мне захочется и чтобы его опознали.
Я услышал самого себя: ты уже хочешь, чтобы его опознали.
И тогда мне стало по-настоящему страшно.
Газета вышла два дня назад. Следовательно, в сегодняшнем номере будет, на
верно, что-нибудь новое. Я мог бы пойти на Третью улицу и купить ее.
Через боковую дверь я вышел к своей машине, доехал до центра, поставил авт
омобиль на стоянке у гостиницы и пешком прошел квартал до Третьей улицы.
Я уже совсем было решил войти в табачную лавку, где продавались иногород
ние газеты, но в последнюю минуту передумал и прошел мимо. Дойдя до середи
ны квартала, я повернул и направился обратно.
"Это может показаться подозрительным", Ц мелькнуло у меня. Теперь я, как с
удья на поле, следил за игрой и оценивал собственные действия: хорошо Ц н
ормально Ц не очень хорошо. Последний мой маневр никуда не годился.
Не раздумывая больше, я вошел в лавку.
Ц Слушаю, сэр? Ц почтительно обратился ко мне лысый продавец. Все стано
вятся дьявольски вежливыми, когда на вас форма начальника полиции.
Ц Дайте мне... Ц заговорил я, но спохватился: я чуть было не назвал мобилс
кую газету! Ц Дайте мне "Морнинг адвокейт". Ц Так называлась газета, выхо
дившая в Батон-Руже.
Продавец подал газету, я вручил ему деньги и, чувствуя, как от внезапной сл
абости у меня подгибаются ноги, выскочил на улицу, к яркому солнцу.
Слабость охватила меня потому, что я испугался самого себя. Мне вдруг зах
отелось, чтобы продавец заметил, что я купил газету из Мобила! Захотелось,
чтобы он запомнил это!
"А ну, малый, кончай игру! Веди себя осторожно", Ц приказал я себе.
На память пришло несколько дел об убийствах, когда преступники вели себя
так, словно нарочно хотели навести полицию на свой след. Раньше я никак не
мог этого понять. Не мог понять, зачем убийцы оставляют улики, почему веду
т себя так глупо.
Теперь я начал понимать.
"Будь осторожен!"
Не отдавая себе отчета в своих действиях, не думая о последствиях, я остан
овился прямо посреди тротуара, развернул газету и чуть не вскрикнул. Я жд
ал, что интересующее меня сообщение может появиться в мобилской газете,
но то, что оно появилось в газете из Батон-Ружа, застало меня врасплох. В уг
лу первой полосы мне бросился в глаза заголовок:
"НАЙДЕННЫЙ В МОБИЛЕ СКЕЛЕТ ПРИНАДЛЕЖАЛ ЖЕНЩИНЕ"
В заметке, всего из двух абзацев, сообщалось: по заключению судебно-медиц
инского эксперта, обнаруженный скелет принадлежал женщине примерно ле
т пятидесяти.
Продолжительное время ничего другого никто не узнает. Потом обнаружат м
ашину без номерного знака и со спиленным номером мотора, что надолго зат
руднит выяснение личности ее владельца. Следствию потребуется месяцев
шесть, чтобы проверить местонахождение всех машин марки "олдсмобил", про
данных в Алабаме с начала выпуска модели.
В конце концов, видимо, все же установят фамилию покупателя и, возможно, да
же узнают, кто та женщина, чей скелет выудили из реки два маленьких рыболо
ва. И все равно не будет оснований связать эти факты с Луизианой, а тем бол
ее с нами. Скорее всего, следствие решит, что женщина стала жертвой гангст
еров.
Оснований для беспокойства не было.
Если только я сам не допущу какой-нибудь непростительной глупости.
От меня требовалось лишь одно: осторожность и еще раз осторожность.
* * *
Если я ничем не занимал себя, если не придумывал себе какого-нибудь занят
ия, которое поглощало меня целиком, заставляя действовать быстро и решит
ельно, я начинал почти физически ощущать, как то, что должно произойти, над
вигалось, надвигалось, надвигалось...
Господи, куда легче было на войне, где не надо было ни о чем думать. И куда уш
ли те дни?
Вся моя жизнь заключалась теперь в ожидании того, что найдут в Алабаме. У м
еня в штате царило затишье. После истории с петицией об "отзыве" Ады все по
рядком струхнули, никто не хотел подставлять свою шею. Работы у меня не бы
ло.
С Адой я уже не мог вести себя так, как в течение тех нескольких недель. Я не
мог ею командовать, как и она не могла командовать мною. Мы зашли в тупик.
Порой, ощущая тепло ее тела, прислушиваясь к ее дыханию, я слышал собствен
ный шепот:
Ц Ты меня ненавидишь, да?
Ц Да... Да.
Ц И хочешь меня убить, да?
Ц Да, я убью тебя.
Ц Нет, не сумеешь.
Ц Мерзавец! Ненавижу тебя.
Вот и все Ц такие разговоры и ожидание. Иногда мне и вправду хотелось, что
бы она попыталась убить меня. Пришлось бы действовать, а это значит, что я
живу. Но она не пыталась. Она только мечтала об этом. А я продолжал читать г
азету из Мобила.
В конце весны в заливе нашли машину.
Сообщение состояло всего из нескольких строк; и отыскал я его не на перво
й полосе, а где-то на внутренних страницах; едва начав читать, я почувство
вал себя так, словно по жилам у меня течет не кровь, а кипяток. Нет, я не испу
гался, я ощутил удовлетворение. Итак, прибыла еще одна затерявшаяся было
посылка.
Я прочел заметку до конца и весь похолодел.
Последняя фраза гласила: "Полицейские утверждают, что личность владельц
а машины установить уже невозможно и никаких попыток в этом отношении пр
едприниматься не будет".
В тот же день вечером я сообщил новость Аде. Она глубоко, с облегчением взд
охнула и воскликнула:
Ц Прекрасно!
Ц Но полиция все же может узнать, кому принадлежала машина, Ц заметил я.
Ц Способов сколько угодно.
Ц Не слишком-то полицейские надеются на это! Ц засмеялась Ада и некото
рое время пристально и как-то странно смотрела на меня.
ТОММИ ДАЛЛАС
После долгих месяцев лежания я наконец-то вновь обрел способность перед
вигаться и на время забыл обо всем остальном. Я бродил по террасе, мне каза
лось, будто я хожу на чужих ногах, не принадлежащих мне. Знакомым было лишь
ощущение гипсового панциря на спине и шее. Все же это был я.
Осторожно, маленькими шажками ходил я взад и вперед, поминутно останавли
ваясь и чувствуя, как постепенно начинают работать мои мышцы. Это было ощ
ущение, о существовании которого я давно забыл. Словно заново родился.
По газетам я следил за деятельностью Ады: за ее публичными выступлениями
, отменой торгового налога, всякими демонстрациями и прочим. На первый вз
гляд, она высилась над всеми, словно несокрушимая скала, но я-то знал, как о
бстоит дело в действительности. Я знал, где находятся нити, кто их дергает
и что при этом чувствует человек. Его выдают за героя, но он знает, что за сп
иной у него палочка с нитями и что кто-то дергает их в нужный момент. Созна
ние того, что сам по себе он ничто, заставляет его страдать. Это заставляло
страдать и меня, а сейчас Ц еще сильнее Ц Аду. У меня хватило сил выдержа
ть до конца. Сумеет ли выдержать Ада?..
Вскоре после того, как ко мне вернулся голос, газетчики буквально атаков
али меня, засыпая вопросами. Они торчали в палате все отведенное врачами
время и спрашивали, а я с неизменной любезностью твердил одно: "К сожалени
ю, не располагаю достаточной информацией, чтобы дать исчерпывающий отве
т. Вы же видите, ребята, я нахожусь в больнице, давно оторвался от дел..."
С репортерами полезно беседовать, даже когда тебе нечего сказать. Есть л
юди, которые этого не понимают. Например, Эрл Лонг. До чего он не любил с ним
и разговаривать!
Я принял журналистов и в тот день, когда покидал больницу. Моя беседа с ним
и свелась к заявлению, что я уезжаю для поправки здоровья и на прощание же
лаю Аде всяческих успехов в ее ответственной работе. Находившаяся тут же
Ада облобызала меня в знак расставания Ц специально для фоторепортеро
в.
Ц Ты и тут не можешь не показать себя, а, дорогуша? Ц шепнул я, прижимая ее
к себе.
Ада чуть отодвинулась и смотрела на меня с нежной улыбкой, пока вокруг то
и дело вспыхивали блицы фоторепортеров.
Ц Любимый, не забывай, что о тебе молится весь штат, Ц громко сказала она
и ушла из палаты в сопровождении свиты журналистов и фотокорреспондент
ов.
* * *
Я снял коттедж на северном побережье Флориды, за Мобилом, по дороге к Пана
ма-Сити, Ц один из коттеджей, удаленных и друг от друга, и от населенных пу
нктов, заброшенных в пески, белые как снег и горячие как ад. Здесь никто не
мог нарушить моего уединения. Со мной поселился санитар-массажист, или к
ак там их называют. Что и говорить, было бы куда приятнее заполучить вмест
о него ту хорошенькую сиделку. Но, признаться, я еще не чувствовал себя в ф
орме.
Санитар Эрл, похожий на заросшего черной шерстью медведя, казался подрос
тком, хотя ему, наверно, уже стукнуло тридцать пять. Он постоянно носил одн
у и ту же форму Ц белые брюки и белую футболку, плотно облегавшую его атле
тический торс. На ходу он подтягивал живот и выпячивал грудь; по вечерам я
слышал, как он пыхтит в своей комнате, занимаясь штангой и гимнастикой. Хо
рошее настроение никогда не покидало его, он ни минуты не давал мне скуча
ть, хотя был несколько простоват (то же самое, вероятно, он думал обо мне). Са
нитар мне нравился, однако я пожелал бы ему чуточку поменьше бодрости и о
птимизма. Возможно, они входили в его обязанности. Раньше он работал в пер
воклассных клиниках, знал свое дело и хорошо ухаживал за мной.
Коттедж состоял из трех комнат (моей, санитара, гостиной), кухни и туалета.
Дом стоял на самом берегу, на небольшой возвышенности, и, сидя у огромного
, во всю стену, окна в гостиной, оборудованной кондиционером, я мог видеть
волны Мексиканского залива, набегающие на белый песок. Я мог спокойно си
деть у окна и без конца созерцать мир, совершенно не соприкасаясь с ним. Ка
кое это сулило наслаждение Ц сидеть просто так в прохладной комнате и н
е двигаться, никуда не спешить. Однако я заставлял себя выходить, чтобы бо
льше бывать на воздухе, загорать, чувствовать, как уходит из тела болезнь
и как здоровье вливается в него подобно хмельному вину. Когда начинаешь
с нуля, то ощущаешь каждый дюйм на пути к поправке.
Раз в неделю из Таллахасси приезжал врач.
Ц О, да вы уже молодец, Ц сказал он однажды. Ц Вы умеете плавать?
Ц Как вам сказать? Призов не беру, но...
Ц Вам надо ежедневно заниматься плаванием. Это ускорит окончательное в
ыздоровление.
По существу, мне пришлось заново учиться плавать. Я нашел неподалеку уют
ную, укрытую от волн лагуну и почти месяц в ней барахтался. Доктор оказалс
я прав. Здоровье у меня быстро шло на поправку.
Сидя у окна, я часто наблюдал за купальщиками, видел, как они удаляются от
берега все дальше и дальше, а потом, отчаянно размахивая руками, возвраща
ются на гребнях волн к берегу.
Присмотревшись, я решил, что со временем ни в чем не буду уступать им Ц на
до только научиться сочетать свои движения с ритмом волн.
Однажды Эрл вернулся из города с пачкой газет из Батон-Ружа. Он бросил их
на кушетку рядом со мной и сказал:
Ц Вы, я думаю, не прочь узнать, что творится на белом свете.
Ц Конечно, не прочь.
Признаться, меня не очень интересовало, что творится на белом свете, да ко
е-что я знал и без того. Знал, например, что Ада взяла кое-кого в работу.
Я развернул одну из газет и сразу понял, почему Эрл проявил такую любезно
сть. На первой полосе красовался огромный снимок Ады, присутствующей на
церемонии открытия нового здания суда в Драй-Пронге. На самом краешке фо
тоснимка примостился полковник Роберт Янси. Сильвестра не было.
Ц Эта девочка выглядит замечательно, Ц заметил Эрл.
Ц М-да....
Ц Интересная женщина!
Ц М-да...
Ц Уж тут-то вам здорово повезло, босс.
Ц Да, да! Еще как повезло!
СТИВ ДЖЕКСОН
После отмены торгового налога Ада почти целый месяц ничего не предприни
мала. Однако это бездействие напоминало затишье перед бурей. Воздух непо
движен и тяжел, и над вами словно нависает молот. Вы видите, как в барометр
е падает и падает тоненькая ниточка ртути, чувствуете запах шторма и ощу
щаете в воздухе электричество, хотя оно еще не сверкнуло молнией. Вы види
те, чувствуете, ждете под мрачным, опускающимся небом и знаете, что ждать п
ридется недолго.
Вот и это затишье оказалось непродолжительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
ли вместе, хотя она, как и прежде, ненавидела меня и Ц я это чувствовал, Ц
как и прежде, хотела бы со мной разделаться.
Однако теперь ее желание было совсем иным. Оно не проявлялось так страст
но, как раньше, от него веяло холодом; его можно было сравнить не со льдом, к
оторый со временем мог растаять, а с прочной, не поддающейся износу сталь
ю.
Мы по-прежнему были вместе, и ни я, ни она не могли уйти друг от друга. К лучш
ему или к худшему, но мы составляли одно целое. Конечно, я уже не был хозяин
ом положения. Впрочем, как и она.
Однажды я спросил у Ады, не опасается ли она услышать какие-нибудь новост
и из Мобила.
Ц Не спрашивай об этом! Ц сказала она. Ц Во всяком случае, вслух.
Ц Но ведь со временем там кое-что обнаружат.
Ц Ну и что? Ничего нет. Ц Она хотела сказать, нет такого, что могло бы прив
ести к нам. Ц Ничего нет, зачем и говорить об этом?
Все же Ада, по-моему, тревожилась. Может, провела не одну бессонную ночь, ра
змышляя, как чувствует себя человек, когда через него пропускают двести
тысяч вольт. Вполне возможно.
Зато в политических делах ей не о чем было беспокоиться. Победа на выбора
х не вызывала сомнений, поскольку ее поддерживала политическая машина С
ильвестра. И все же одно время я с некоторой тревогой думал, что события ра
звиваются слишком медленно.
Но, видимо, я ошибался. Во всяком случае, возня за кулисами не прекращалась
. Законодательное собрание выжидало начала избирательной кампании, ког
да страсти разгорятся вовсю. Технические служащие собрания часами торч
али в столовых и кафе Капитолия, не отходя от автоматов с кока-колой. Журн
алисты, дежурившие в комнате прессы, то и дело выскакивали в коридор в над
ежде перехватить кого-нибудь, кто мог бы дать им материал хотя бы для небо
льшой заметки.
А тем временем за кулисами развертывалась бурная деятельность. Ответст
венные чиновники администрации готовились к сдаче дел, если это окажетс
я необходимо.
Никто не знал твердо, останется он на своем месте или нет, если Ада будет и
збрана... Никто, кроме меня.
Я-то мог встретить безбоязненно любую ревизию. В армии вы прежде всего ус
ваиваете простую, но важную истину: всякую писанину надо держать в идеал
ьном порядке. Никому, кроме вас самих, не интересно, чем вы занимаетесь; зн
ачение имеет лишь то, что занесено в бумаги.
Дважды в неделю я просматривал газеты. Я не мог себе позволить заниматьс
я этим чаще. Всякий раз, когда на глаза мне попадалась газета из Мобила, я и
спытывал желание накинуться на нее и разорвать. Это было какое-то физиче
ское желание, такое же непреодолимое, как желание обладать женщиной. Но я
терпеливо ждал.
Я понимал, рано или поздно найду и прочитаю в газете, что обнаружился како
й-то след. Вот так же человек ежедневно ходит на почту и наводит справки, н
е пришла ли давно ожидаемая посылка. Вы что-то заказали, выслали деньги и
знаете, что заказ вот-вот придет. Но почтовый служащий всякий раз отрицат
ельно качает головой и смотрит на вас таким взглядом, каким смотрят, когд
а говорят "нет". Вы уходите, потом снова возвращаетесь и снова наводите спр
авку Ц ведь посылка-то придет, это лишь вопрос времени; поэтому вам предс
тавляется, что она уже пришла, вы вынимаете то, что в ней лежит, ту вещь, что
заказали и за что выслали чек; и, держа в руках, рассматриваете. А потом, ког
да посылка приходит на самом деле, вам кажется, будто все повторяется, и вы
думаете: почему мне приходится делать это снова?
Именно такое чувство я испытал 19 марта. На первой полосе мобилской газеты
появился снимок двух тринадцатилетних мальчиков с удочками. Один из них
был вихрастым и с веснушками, и оба они казались и смущенными, и возбужден
ными Ц не каждый день их фотографировали для газет. Под снимком шла подп
ись:
"РЕБЯТА ПОЙМАЛИ НА УДОЧКУ СКЕЛЕТ".
Ну вот. Посылка пришла. "Поздновато, Ц подумал я. Ц Что тебя задержало?" Я н
е испугался, не встревожился. Я испытал нечто иное, хотя и не знаю, что имен
но.
Я внимательно прочел заметку. Мальчики почувствовали на удочке какую-то
тяжесть, с трудом вытащили ее из воды и... увидели истлевший труп, почти ске
лет. Мешок, видимо, развязался, и его унесло водой. Труп пока не опознан.
Пробежав заметку глазами, я ни на минуту не потерял самообладания. Я спро
сил себя: что же я испытываю?
Что чувствую? И наконец сообразил. Я почувствовал облегчение.
Я обрадовался появлению посылки.
А признавшись себе в этом, я испугался. Я испугался того, куда это может ме
ня завести, каким явится следующий шаг. Если я обрадовался, что нашли труп
, может, мне захочется и чтобы его опознали.
Я услышал самого себя: ты уже хочешь, чтобы его опознали.
И тогда мне стало по-настоящему страшно.
Газета вышла два дня назад. Следовательно, в сегодняшнем номере будет, на
верно, что-нибудь новое. Я мог бы пойти на Третью улицу и купить ее.
Через боковую дверь я вышел к своей машине, доехал до центра, поставил авт
омобиль на стоянке у гостиницы и пешком прошел квартал до Третьей улицы.
Я уже совсем было решил войти в табачную лавку, где продавались иногород
ние газеты, но в последнюю минуту передумал и прошел мимо. Дойдя до середи
ны квартала, я повернул и направился обратно.
"Это может показаться подозрительным", Ц мелькнуло у меня. Теперь я, как с
удья на поле, следил за игрой и оценивал собственные действия: хорошо Ц н
ормально Ц не очень хорошо. Последний мой маневр никуда не годился.
Не раздумывая больше, я вошел в лавку.
Ц Слушаю, сэр? Ц почтительно обратился ко мне лысый продавец. Все стано
вятся дьявольски вежливыми, когда на вас форма начальника полиции.
Ц Дайте мне... Ц заговорил я, но спохватился: я чуть было не назвал мобилс
кую газету! Ц Дайте мне "Морнинг адвокейт". Ц Так называлась газета, выхо
дившая в Батон-Руже.
Продавец подал газету, я вручил ему деньги и, чувствуя, как от внезапной сл
абости у меня подгибаются ноги, выскочил на улицу, к яркому солнцу.
Слабость охватила меня потому, что я испугался самого себя. Мне вдруг зах
отелось, чтобы продавец заметил, что я купил газету из Мобила! Захотелось,
чтобы он запомнил это!
"А ну, малый, кончай игру! Веди себя осторожно", Ц приказал я себе.
На память пришло несколько дел об убийствах, когда преступники вели себя
так, словно нарочно хотели навести полицию на свой след. Раньше я никак не
мог этого понять. Не мог понять, зачем убийцы оставляют улики, почему веду
т себя так глупо.
Теперь я начал понимать.
"Будь осторожен!"
Не отдавая себе отчета в своих действиях, не думая о последствиях, я остан
овился прямо посреди тротуара, развернул газету и чуть не вскрикнул. Я жд
ал, что интересующее меня сообщение может появиться в мобилской газете,
но то, что оно появилось в газете из Батон-Ружа, застало меня врасплох. В уг
лу первой полосы мне бросился в глаза заголовок:
"НАЙДЕННЫЙ В МОБИЛЕ СКЕЛЕТ ПРИНАДЛЕЖАЛ ЖЕНЩИНЕ"
В заметке, всего из двух абзацев, сообщалось: по заключению судебно-медиц
инского эксперта, обнаруженный скелет принадлежал женщине примерно ле
т пятидесяти.
Продолжительное время ничего другого никто не узнает. Потом обнаружат м
ашину без номерного знака и со спиленным номером мотора, что надолго зат
руднит выяснение личности ее владельца. Следствию потребуется месяцев
шесть, чтобы проверить местонахождение всех машин марки "олдсмобил", про
данных в Алабаме с начала выпуска модели.
В конце концов, видимо, все же установят фамилию покупателя и, возможно, да
же узнают, кто та женщина, чей скелет выудили из реки два маленьких рыболо
ва. И все равно не будет оснований связать эти факты с Луизианой, а тем бол
ее с нами. Скорее всего, следствие решит, что женщина стала жертвой гангст
еров.
Оснований для беспокойства не было.
Если только я сам не допущу какой-нибудь непростительной глупости.
От меня требовалось лишь одно: осторожность и еще раз осторожность.
* * *
Если я ничем не занимал себя, если не придумывал себе какого-нибудь занят
ия, которое поглощало меня целиком, заставляя действовать быстро и решит
ельно, я начинал почти физически ощущать, как то, что должно произойти, над
вигалось, надвигалось, надвигалось...
Господи, куда легче было на войне, где не надо было ни о чем думать. И куда уш
ли те дни?
Вся моя жизнь заключалась теперь в ожидании того, что найдут в Алабаме. У м
еня в штате царило затишье. После истории с петицией об "отзыве" Ады все по
рядком струхнули, никто не хотел подставлять свою шею. Работы у меня не бы
ло.
С Адой я уже не мог вести себя так, как в течение тех нескольких недель. Я не
мог ею командовать, как и она не могла командовать мною. Мы зашли в тупик.
Порой, ощущая тепло ее тела, прислушиваясь к ее дыханию, я слышал собствен
ный шепот:
Ц Ты меня ненавидишь, да?
Ц Да... Да.
Ц И хочешь меня убить, да?
Ц Да, я убью тебя.
Ц Нет, не сумеешь.
Ц Мерзавец! Ненавижу тебя.
Вот и все Ц такие разговоры и ожидание. Иногда мне и вправду хотелось, что
бы она попыталась убить меня. Пришлось бы действовать, а это значит, что я
живу. Но она не пыталась. Она только мечтала об этом. А я продолжал читать г
азету из Мобила.
В конце весны в заливе нашли машину.
Сообщение состояло всего из нескольких строк; и отыскал я его не на перво
й полосе, а где-то на внутренних страницах; едва начав читать, я почувство
вал себя так, словно по жилам у меня течет не кровь, а кипяток. Нет, я не испу
гался, я ощутил удовлетворение. Итак, прибыла еще одна затерявшаяся было
посылка.
Я прочел заметку до конца и весь похолодел.
Последняя фраза гласила: "Полицейские утверждают, что личность владельц
а машины установить уже невозможно и никаких попыток в этом отношении пр
едприниматься не будет".
В тот же день вечером я сообщил новость Аде. Она глубоко, с облегчением взд
охнула и воскликнула:
Ц Прекрасно!
Ц Но полиция все же может узнать, кому принадлежала машина, Ц заметил я.
Ц Способов сколько угодно.
Ц Не слишком-то полицейские надеются на это! Ц засмеялась Ада и некото
рое время пристально и как-то странно смотрела на меня.
ТОММИ ДАЛЛАС
После долгих месяцев лежания я наконец-то вновь обрел способность перед
вигаться и на время забыл обо всем остальном. Я бродил по террасе, мне каза
лось, будто я хожу на чужих ногах, не принадлежащих мне. Знакомым было лишь
ощущение гипсового панциря на спине и шее. Все же это был я.
Осторожно, маленькими шажками ходил я взад и вперед, поминутно останавли
ваясь и чувствуя, как постепенно начинают работать мои мышцы. Это было ощ
ущение, о существовании которого я давно забыл. Словно заново родился.
По газетам я следил за деятельностью Ады: за ее публичными выступлениями
, отменой торгового налога, всякими демонстрациями и прочим. На первый вз
гляд, она высилась над всеми, словно несокрушимая скала, но я-то знал, как о
бстоит дело в действительности. Я знал, где находятся нити, кто их дергает
и что при этом чувствует человек. Его выдают за героя, но он знает, что за сп
иной у него палочка с нитями и что кто-то дергает их в нужный момент. Созна
ние того, что сам по себе он ничто, заставляет его страдать. Это заставляло
страдать и меня, а сейчас Ц еще сильнее Ц Аду. У меня хватило сил выдержа
ть до конца. Сумеет ли выдержать Ада?..
Вскоре после того, как ко мне вернулся голос, газетчики буквально атаков
али меня, засыпая вопросами. Они торчали в палате все отведенное врачами
время и спрашивали, а я с неизменной любезностью твердил одно: "К сожалени
ю, не располагаю достаточной информацией, чтобы дать исчерпывающий отве
т. Вы же видите, ребята, я нахожусь в больнице, давно оторвался от дел..."
С репортерами полезно беседовать, даже когда тебе нечего сказать. Есть л
юди, которые этого не понимают. Например, Эрл Лонг. До чего он не любил с ним
и разговаривать!
Я принял журналистов и в тот день, когда покидал больницу. Моя беседа с ним
и свелась к заявлению, что я уезжаю для поправки здоровья и на прощание же
лаю Аде всяческих успехов в ее ответственной работе. Находившаяся тут же
Ада облобызала меня в знак расставания Ц специально для фоторепортеро
в.
Ц Ты и тут не можешь не показать себя, а, дорогуша? Ц шепнул я, прижимая ее
к себе.
Ада чуть отодвинулась и смотрела на меня с нежной улыбкой, пока вокруг то
и дело вспыхивали блицы фоторепортеров.
Ц Любимый, не забывай, что о тебе молится весь штат, Ц громко сказала она
и ушла из палаты в сопровождении свиты журналистов и фотокорреспондент
ов.
* * *
Я снял коттедж на северном побережье Флориды, за Мобилом, по дороге к Пана
ма-Сити, Ц один из коттеджей, удаленных и друг от друга, и от населенных пу
нктов, заброшенных в пески, белые как снег и горячие как ад. Здесь никто не
мог нарушить моего уединения. Со мной поселился санитар-массажист, или к
ак там их называют. Что и говорить, было бы куда приятнее заполучить вмест
о него ту хорошенькую сиделку. Но, признаться, я еще не чувствовал себя в ф
орме.
Санитар Эрл, похожий на заросшего черной шерстью медведя, казался подрос
тком, хотя ему, наверно, уже стукнуло тридцать пять. Он постоянно носил одн
у и ту же форму Ц белые брюки и белую футболку, плотно облегавшую его атле
тический торс. На ходу он подтягивал живот и выпячивал грудь; по вечерам я
слышал, как он пыхтит в своей комнате, занимаясь штангой и гимнастикой. Хо
рошее настроение никогда не покидало его, он ни минуты не давал мне скуча
ть, хотя был несколько простоват (то же самое, вероятно, он думал обо мне). Са
нитар мне нравился, однако я пожелал бы ему чуточку поменьше бодрости и о
птимизма. Возможно, они входили в его обязанности. Раньше он работал в пер
воклассных клиниках, знал свое дело и хорошо ухаживал за мной.
Коттедж состоял из трех комнат (моей, санитара, гостиной), кухни и туалета.
Дом стоял на самом берегу, на небольшой возвышенности, и, сидя у огромного
, во всю стену, окна в гостиной, оборудованной кондиционером, я мог видеть
волны Мексиканского залива, набегающие на белый песок. Я мог спокойно си
деть у окна и без конца созерцать мир, совершенно не соприкасаясь с ним. Ка
кое это сулило наслаждение Ц сидеть просто так в прохладной комнате и н
е двигаться, никуда не спешить. Однако я заставлял себя выходить, чтобы бо
льше бывать на воздухе, загорать, чувствовать, как уходит из тела болезнь
и как здоровье вливается в него подобно хмельному вину. Когда начинаешь
с нуля, то ощущаешь каждый дюйм на пути к поправке.
Раз в неделю из Таллахасси приезжал врач.
Ц О, да вы уже молодец, Ц сказал он однажды. Ц Вы умеете плавать?
Ц Как вам сказать? Призов не беру, но...
Ц Вам надо ежедневно заниматься плаванием. Это ускорит окончательное в
ыздоровление.
По существу, мне пришлось заново учиться плавать. Я нашел неподалеку уют
ную, укрытую от волн лагуну и почти месяц в ней барахтался. Доктор оказалс
я прав. Здоровье у меня быстро шло на поправку.
Сидя у окна, я часто наблюдал за купальщиками, видел, как они удаляются от
берега все дальше и дальше, а потом, отчаянно размахивая руками, возвраща
ются на гребнях волн к берегу.
Присмотревшись, я решил, что со временем ни в чем не буду уступать им Ц на
до только научиться сочетать свои движения с ритмом волн.
Однажды Эрл вернулся из города с пачкой газет из Батон-Ружа. Он бросил их
на кушетку рядом со мной и сказал:
Ц Вы, я думаю, не прочь узнать, что творится на белом свете.
Ц Конечно, не прочь.
Признаться, меня не очень интересовало, что творится на белом свете, да ко
е-что я знал и без того. Знал, например, что Ада взяла кое-кого в работу.
Я развернул одну из газет и сразу понял, почему Эрл проявил такую любезно
сть. На первой полосе красовался огромный снимок Ады, присутствующей на
церемонии открытия нового здания суда в Драй-Пронге. На самом краешке фо
тоснимка примостился полковник Роберт Янси. Сильвестра не было.
Ц Эта девочка выглядит замечательно, Ц заметил Эрл.
Ц М-да....
Ц Интересная женщина!
Ц М-да...
Ц Уж тут-то вам здорово повезло, босс.
Ц Да, да! Еще как повезло!
СТИВ ДЖЕКСОН
После отмены торгового налога Ада почти целый месяц ничего не предприни
мала. Однако это бездействие напоминало затишье перед бурей. Воздух непо
движен и тяжел, и над вами словно нависает молот. Вы видите, как в барометр
е падает и падает тоненькая ниточка ртути, чувствуете запах шторма и ощу
щаете в воздухе электричество, хотя оно еще не сверкнуло молнией. Вы види
те, чувствуете, ждете под мрачным, опускающимся небом и знаете, что ждать п
ридется недолго.
Вот и это затишье оказалось непродолжительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44