Действительно, в упомянутой уже речи своей В.Д. Спасович
говорил, что дело не в Гамбетте. <Оказалось, выражаясь словами Гамлета,
что было что-то гнилое в датском государстве, что требования наши по-
низились, что мы делались крайне жалки и уступчивы в ущерб нашей кор-
поративной чести>. Несколько лет назад В.Д. Спасович сам, как мы знаем,
рекомендовал Совету спрятаться в раковину свою, а теперь, напротив, он
приглашал не робеть и смело откликаться на происходящие кругом события.
Из дальнейших слов той же речи можно заключить, что главная причина
отказа от посылки телеграммы заключалась в опасении навлечь недоволь-
ство власти на Совет. В.Д. Спасович убеждал, что это опасение неосно-
вательно. Если <нас прихлопнут, то это произойдет независимо от нас и
не за венок умершему собрату иностранцу, и не за нашу телеграмму. Мы
уйдем вместе с Городовым положением, с присяжными заседателями, с
бесцензурной прессой, с тысячью других благ; да будем же мы упразднены
как люди безбоязненные и вольные, с перьями на шляпах и со шпагами,
не покупавшие существования своей уступчивостью, не отделявшие себя
от среды, от интересов общества, и даже от общения с жизнью европей-
ской> . Можно думать поэтому, что страстность вызывалась не самим по
себе опасением бесплодных демонстраций, а тех последствий, которые это
может навлечь на сословие, и без того нелюбимое. Иначе говоря, спор о
посылке телеграммы по случаю смерти Гамбетты в сущности сводился к
определению линии поведения сословия вообще. И вот на этот-то вопрос,
возникший помимо воли Совета, так сказать, навязанный ему смертью Гам-
бетты, сословие не дало определенного ответа. После бурных прений оно
избрало весь прежний состав Совета, как тех, которые были против де-
монстрации, так и тех, кто стоял за посылку соболезнующей телеграммы.
За исключением товарища председателя Совета А.Н. Турчанинова. - Прим. авт.
Спасович В,Д "Застольные речи>, с. 35, 36. - Прим. авт.
245
И в данном случае нет надобности заниматься исследованием, какие
мотивы в действительности руководили большинством Совета, не желавшим
вступать на путь бесплодных политических демонстраций. Гораздо важнее,
что один из наиболее видных членов сословия, сам неизменный член Совета,
объяснил побуждения своих коллег пониманием уровня требований и предо-
стерегал от уступчивости в ущерб корпоративной чести. А таких фактов,
действительно, накоплялось все больше. В Варшаве, например, образована
была комиссия присяжных поверенных в помощь суду при приеме им при-
сяжных поверенных. Комиссия образована была, однако, из присяжных
поверенных, не избранных товарищами, а назначенных судом. И присяжные
поверенные согласились принять такое назначение. Но на практике, бла-
годаря этой организации, варшавская комиссия вскоре потеряла доверие
со стороны членов корпорации. Возник антагонизм, кончившийся уничто-
жением комиссии.
В Киеве суд организовал комиссию из трех присяжных поверенных,
но на обязанность их возложено было исключительно собирание справок
и аттестование кандидатов в присяжные поверенные. Несмотря на всю
щекотливость таких обязанностей, присяжные поверенные согласились
нести их, пока не стали раздаваться настойчивые нарекания, и члены ко-
миссии, сознав неловкость своего положения, отказались от предложенных
им ролей.
Но бесспорно самая яркая характеристика настроения официальных
представителей адвокатуры, степени сознания ею собственного достоинства
содержится в документе, не лишенном и высокообщественного значения.
Этот документ - письмо председателя харьковского Совета присяжного
поверенного С.Ф. Морошкина на имя председателя московского Совета
П.А. Корсакова от 2 ноября 1884 г. Поводом для написания письма по-
служило посещение министром юстиции харьковских судебных установле-
ний. Обнаруженное г. министром отношение к присяжной адвокатуре про-
извело столь сильное впечатление, что, по соглашению с товарищами своими,
членами харьковского Совета присяжных поверенных, С.Ф. Морошкин
счел нужным сообщить другим Советам сведения об этом посещении. Эти
сведения изложены им в следующем письме на имя председателя москов-
ского Совета П.А. Корсакова.
<По соглашению с товарищами моими, членами харьковского Совета
присяжных поверенных, имею честь сообщить Вам, милостивый государь,
сведения об обстоятельствах, сопровождавших посещение харьковских су-
д учреждений г. министром юстиции и о приеме им Совета, ограни-
яаясь изложением только тех фактов, которые могут
еть общий для сословия присяжных поверенных
интерес:
Министр юстиции прибыл в Харьков из Одессы через Полтаву. Два
"д харьковского Совета присяжных поверенных, живущие в Полтаве,
месте с судьями Полтавского Суда, встретили министра на вокзале. На
другой день представлялись ему в Суде рядом с магистратурою те же члены
Совета и, кроме них, многие поверенные харьковского округа, живущие в
Полтаве. Министр беседовал исключительно и довольно долго с присяж-
ными поверенными (с магистратурою он говорил позднее, пред отъездом
своим). Начав с изложения своих воззрений на задачи защиты по уголовным
делам (воззрений, близких к идеям обер-прокурора
Н.А. Неклюдова в заключениях по делам Мельницких и Свиридова,
но изложенных в очень смягченной форме), министр потом, между прочим,
упомянул о ходатайстве киевских и одесских присяжных поверенных об
открытии у них Советов и высказал, что, по его убеждению, надзор за
присяжными поверенными действителен только со стороны Советов, так
как судам не до того, дело это для них постороннее, не близкое сердцу;
что дальнейшее открытие Советов - мера общегосударственная, и что
разрешение этого вопроса будет зависеть главным образом от ближайшего
ознакомления с порядками в нашем сословии там, где существуют Советы.
Многие присяжные поверенные полтавского округа вместе с судьями
простились с министром на вокзале.
Совет, по единодушному всех наличных членов решению, встречал ми-
нистра юстиции на вокзале вместе с членами магистратуры, собравшимися
т согроге , и прокуратуры.
Встреча происходила в царских покоях.
На следующий день Совет был представлен ему в помещении Палаты
старшим председателем, назвавшим министру председателя, который, в
свою очередь, представил других должностных лиц Совета. Министр, об-
ратясь к Совету, в самых искренних словах высказал полное доверие и
совершенное сочувствие к деятельности харьковского Совета (известной
ему по отзывам старшего председателя и прокурора Палаты и другим све-
дениям), а равно и свое совершенное удовольствие по поводу образа дей-
твик отдельных членов сословия, которые в процессе поступают согласно
Духу учреждения присяжной адвокатуры, содействуя правосудию и относясь
<Киевлянин>. 1881. Ї 231.
Прим. авт.
с уважением к закону и суду и сдержанно к противнику. Коснувшись общего
вопроса об организации сословия присяжных поверенных, министр высказал
свое убеждение в преимуществе советского надзора над членами сословия
пред контролем над действиями их со стороны окружных судов и сожаление,
что, ввиду местных и временных условий, затрудняется распространение
корпоративной организации на киевский, одесский и другие округа.
В ответ на это председатель Совета, прося мчнистра принять экземпляр
отчета о советской деятельности за истекший год, сказал ему несколько
слов, в которых благодарил его за оказанный Совету и полтавским това-
рищам прием, за сочувствие к Совету и доверие к сословию; объяснил,
что ближайшее знакомство с деятельностью Совета, особенно в делах дис-
циплинарных, способно укрепить доверие правительства и общества к со-
словию и к его корпоративной организации.
В последующей, довольно продолжительной беседе с министром, вос-
пользовавшись его сочувственным отзывом относительно осторожного при-
ема новых членов в сословие присяжных поверенных, председатель Совета
высказал министру желание сословия видеть положение помощников при-
сяжных поверенных организованным под контролем Совета относительно
приема и деятельности помощников с освобождением их от подчинения
закону о частных поверенный. Высказав готовность обдумать возбужден-
ный нашим заявлением вопрос о помощниках и отнестись с полным вни-
манием к мнению по этому предмету нашего Совета, министр заметил, что
обещать в настоящее время ничего не может ввиду общего значения вопроса.
После того, посетив кабинет присяжных поверенных, министр, ради
членов сословия, не принадлежащих к Совету, повторил в сжатой форме
свой отзыв о деятельности Совета и членов сословия, высказанный Совету.
При прощании с министром на вокзале (в царских комнатах) рядом с
магистратурою палаты заняли место Совет и некоторые другие члены со-
словия. Сказав несколько прощальных слов судьям и прокурорам, министр
приблизился к группе поверенных и заявил, что все слова сочувствия и
доверия, сказанные им должностным лицам, относятся и к присяжных по-
веренных, которые, в глазах министра, входят в состав одной семьи -
чинов судебного ведомства. В ответ на это председатель Совета благодарил
министра за его отношение к сословию и заявил, что оказанный министром
прием будет отмечен в летописях Совета, как поворотный пункт в судьбах
корпорации и как начало лучших, более светлых дней корпоративной жизни
сословия присяжных поверенных. Очевидно, - сказал председатель Со-
вета. - для нас миновало т(? время, когда существование корпоративной
дганнзашт присяжных поверенных подвергалось сомнениям в самом Ми-
нистерстве Юстиции.
Министр ответил, что если бы возникали опасности для сословной ор-
ддцации присяжных поверенных, то охраной для нее будет служить де-
ятельность Совета, состоящего на высоте свой задачи>.
Прочтя это письмо, тон которого делает вполне определенную музыку,
невольно задаешься вопросом: что же случилось, что заставило г. предсе-
дателя харьковского Совета делиться своими впечатлениями с московскими
колегами и излагать их в столь изысканных выражениях? Что, собственно,
открыло поворотный пункт в судьбах корпорации и надежду на лучшее
будущее? Не обинуясь, министр юстиции заявил, что его взгляды на задачи
адвокатуры близки к взглядам обер-прокурора Неклюдова, а против этих
взглядов, как уже выше указано, решительно протестовали все бывшие
председатели петербургского Совета. Но г. министр проявил корректность
в личных отношениях, - адвокатура была представлена ему рядом с ма-
гистратурой, - и для С.Ф. Морошкина важно подчеркнуть даже то об-
стоятельство, что в Полтаве министр беседовал с магистратурою позже,
чем с адвокатурой. Сообразно своим взглядам, г. министр ничего не обещал
адвокатуре в смысле изменения ее положения. Совет, впрочем, и просил
об очень малом. Но зато министр одобрил деятельность Совета, и этого
достаточно, чтобы в посещении министра усмотреть исключительные об-
стоятельства, о которых нужно довести до сведения товарищей. Все это
было бы совершенно непостижимо, если бы мы уже раньше не слышали
от В.Д. Спасовича изъявления удовольствия по поводу предстоящего ук-
репления нашего значения в официальных сферах.
23. БОЕВЫЕ ВОПРОСЫ
АДВОКАТСКОЙ ПРОФЕССИИ
Указанные условия, очевидно, весьма мало благоприятствовали выяс-
нению основного вопроса о сущности и пределах профессиональных задач.
По-прежнему вопрос этот то и дело ставился жизнью на очередь, но решение
его не подвигалось вперед. Чувствуется, напротив, какая-то беспомощность.
В цитированной уже статье Обнинского в числе причин, объясняющих
С.Ф Морошкии вступил в адвокатуру из прокуратуры в 1867 г.. а в 188/ г. вышел из состава,
ПОЛУ должность члна Судебной Палаты. А.Ф. Кони считает Морошкина украшением истории
РУССКОЙ адвокатуры. (Отцы и дети судебной реформы>, с. 2). - Прим. авт.
деморализацию адвокатуры, указывается и на то, что адвокатуре нужно
уберечься от подводных камней, тем более, что и безотносительно трудно
в адвокатской профессии распознать границу между дозволенным и недо-
зволенным. Выходит, таким образом, что адвокатуре изначала присущ ор-
ганический порок, и что тщетно было бы пытаться выяснить сущность
профессиональных задач. И если обратиться к практике Советов, то при
самом внимательном анализе ее трудно найти руководящую линию.
Харьковский Совет, например, высказал, что присяжный поверенный
должен уклоняться от такого действия по ведению дела, которое по месту
его исполнения не соответствует достоинству звания присяжного поверен-
ного . Аналогичное дело возникло в Москве по поводу того, что присяжный
поверенный защищал содержательницу дома терпимости по обвинению ее
в краже в этом доме. В частностном собрании присяжных поверенных вы-
ражалось мнение, что участие присяжных поверенных в этом процессе было
несогласно с достоинством их звания и роняло честь сословия. Совет, вслед-
ствие этого, поставил на свое разрешение вопрос, должен ли поверенный
проявлять разборчивость при принятии уголовных дел. Ввиду существо-
вания защиты ех оГйсiо , Совет отвечает на этот вопрос категорически ут-
вердительно, причем одним из доводов выставляется, что <защита по добро-
вольному соглашению обыкновенно принимается за определенное возна-
граждение, и это обязывает адвоката к особой осторожности, ибо
предположение, что адвокаты, защищая подсудимых, говорят против убеж-
дения в надежде на более или менее крупный гонорар, наиболее возбуждает
общественное мнение>. Но признавая вполне начала разборчивости, Совет
в рассматриваемом поведении присяжного поверенного ничего предосуди-
тельного не усматривает, раз присяжный поверенный заявляет, что защищал
по убеждению в невиновности обвиняемой. Таким образом, поставивши
вопрос о разборчивости и утвердительно решив его, Совет московский ни-
чего предосудительного не находит в том, что, по мнению харьковского
Совета, роняет честь сословия. По одному дисциплинарному делу Судебная
Палата высказала, что добросовестный поверенный не может принять на
себя ведение дела, не ознакомившись с ним предварительно, и что нельзя
принимать на себя защиту, не разделяя мнения подсудимого о его неви-
новности, и получать гонорар за неудавшуюся защиту. Исходя из этого,
Судебная Палата назначила помощнику присяжного поверенного весьма
Речь шла о производстве исполнительных действий в доме терпимости. - Прим. авт.
Аат. - по обязанностям, по должности.

рогое наказание. А Правительствующий Сенат во всех этих действиях
iе нашел решительно ничего предосудительного и подлежащего взысканию.
Таких примеров можно найти очень много, но все это отдельные частные
случаи. На почву общую перенесен был спор делом присяжного поверенного
Лохвицкого, наделавшим в свое время очень много шуму. А.В. Лохвицкий
выступил в семидесятых годах в суде с участием присяжных заседателей
защитником бывшего помощника присяжного поверенного Н.Элькина, об-
винявшегося и признанного виновным в том, что, сблизившись с вдовой
Поповой, с которой взаимно согласился вступать в брак, и будучи, таким
образом, ее женихом, 1) выманил у нее обманом 15 тысяч рублей, на заем
каковых денег между ним и Поповой заключено было в то же время но-
тариальное условие, а затем Элькин выманил у Поповой то условие с над-
писью ею в получении будто бы его платежа, и 2) убедил Попову передать
ему принадлежащий ей дом по безденежной купчей крепости. Так форму-
лирован был вердикт присяжных заседателей. На основании этого вердикта
Окружной Суд приговорил Элькина к определенному наказанию. По кас-
сационной жалобе А.В. Лохвицкого приговор Суда был отменен за не-
правильным применением карательного закона, и дело возвращено в Суд
для постановления нового приговора. Окружной Суд вновь приговорил
Элькина к наказанию, но уже по другой статье. А. В. Лохвицкий вновь
принес кассационную жалобу, и Правительствующий Сенат вновь отменил
приговор, указав на этот раз в мотивах, что в деянии, описанном в вопросах
присяжным заседателям, нет признаков уголовно наказуемого деяния.
После этого Окружной Суд освободил Элькина от всякого наказания. Но
по окончании уголовного дела поверенный Поповой, присяжный поверен-
ный Ордынский, предъявил к Элькину, который у него и состоял помощ-
ником, три иска в гражданском суде: 1) о взыскании с него 15 тысяч рублей.
занятых у Поповой по нотариальному условию. Этот иск окончательным
судебным решением удовлетворен; 2) об уничтожении купчей крепости на
дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59