На это спб. Окружной Суд в своем определении весьма резко
ответил, назвав мнение Совета голословным, и заявил, что если в некоторых
случаях Суд представлял неправильные действия присяжных поверенных,
которые были преимущественно неприличны со стороны присяжных пове-
ренных, усмотрению их Совета, то в этом он не руководствовался пред-
полагаемым правилом, а действовал, таким образом, исключительно
по доверию к правильности действий Совета прис. поверенных округа
спб. Суд. Палаты>. В этих мотивах ясно слышатся отзвуки полицейского
режима и произвола, который должен был уступить свое место началу
законности и прочным юридическим отношениям.
устно то, что я могу сказать в свою пользу>. Председатель не разрешил подсудимому читать, и
В.О. Люстих начал свою защиту так: <Незнание закона, невежливость не наносили никогда никому
бесчестья. Сократ говорил, что он знал только одно то, что ничего не знает, и не находил в этом
ничего для себя оскорбительного. Точно так же наш народ не считает незнание оскорблением и бес-
честием и требует, чтобы мы постоянно учились. Век живи, век учись, - говорит народ, очно так
же обвинение в невежливости не может быть оскорбительно. Невежливость не бесчестит никого>
(<Судебный Вестник>, 1866, № 18). - Прим. авт.
Ст. 134 \чр. суд. уст, - <Все находящиеся в публичном заседании судебного места обязаны
строго соблюдать правила благопристойности, порядок и тишину, беспрекословно повинуясь в сем
Tошении распоряжениям председателя или первоприсутствующего>.
Ст. 137 \чр. суд. уст. - <За нарушение постановлений, означенных выше в 154 статье, во
время доклада дела кем-либо из участвующих в деле лиц или их поверенных председатель или пер-
воприсутствующий вправе сделать виновному предостережение или выговор, предупредив, что в случае
повторения сего он будет удален из присутствия и дело решится без его словесных объяснений. Затем,
при повторении тех же нарушений, виновный может быть удален из присутствия.>
Ст. 138 чр. суд. уст. - <Правила, постановленные в предшедшей 17 статье, наблюдаются
случае когда участвующий в дле или его поверенный, находясь при докладе дела, употребит
выражение против личности, частной или семейной жизни своего противника или же
У оглашать предосудительные для него обстоятельства без всякой в том надобности для разъяс-
нения дела..)
Нужно, впрочем, заметить, что хотя Совет и протестовал решительно
против такого взгляда (<доверие или недоверие окружного суда к личному
составу Совета не должно иметь никакого влияния на отношения между
этими учреждениями>), но, как уже выше упомянуто, Советы и сами со-
скальзывали на этот опасный путь, возложив, например, в Петербурге на
председателя Совета обязанность частным образом сообщить стар-
шему председателю Судебной Палаты сведения, заставившие Совет отка-
зать аспиранту на звание присяжного поверенного по ст. 380 Учр. суд.
установлений.
Адвокатура, как мы видели, не переставала доказывать, что возложен-
ные на нее обязанности не соответствуют ее правам, и на этом основании
ходатайствовала то об установлении комплекта, то об облегчении условий
вступления в присяжные поверенные. А между тем, судебные учреждения
делали попытки дальнейшего стеснения прав присяжных поверенных в поль-
зу частных ходатаев. Так, Великолуцкий Окружной Суд возбудил вопрос
о запрещении присяжным поверенным одного округа ходатайствовать по
делам в судебных учреждениях другого округа, хотя до установления ком-
плекта такое право принадлежало вообще всем желающим. Для присяжных
поверенных устанавливалась, таким образом, ргiуiiееiит осiiоаит . Мос-
ковская Судебная Палата не только возбудила, но и решила в 1872 г. этот
вопрос по отношению к присяжному поверенному округа спб. Судебной
Палаты А. Герке, предъявившему иск в Нижегородском окружном суде
и поддерживавшему затем интересы своего доверителя в московской Су-
дебной Палате. Палата отвергла возражения А.А. Герке, сославшегося на
то, что он не пользовался званием присяжного поверенного, а выступал
как частное лицо, и указала, что <такое расширение прав присяжного по-
веренного было бы несогласно с интересами доверителей его и, кроме того,
отнимало бы у Совета присяжных поверенных, которому он подчинен, воз-
можность наблюдать за действиями его, и обременяло бы и затрудняло бы
Совет, находящийся при округе Судебной Палаты, при которой присяжный
поверенный приписан, в исполнении непосредственно лежащих на нем обя-
занностей>. Правительствующий Сенат, правда, решение Палаты отменил
и разъяснил, что до введения табели, которая установит монополию для
присяжной адвокатуры на ведение дел, присяжный поверенный не может
Ст. 380 \чр. суд. уст. - <Совет присяжных понсренных. рассмотрев документы... (пред-
ставленные лицом АЛЯ принятия в число присяжных поверенных - прим. сост.) и приняв в сообра-
жение все сведения, которые признает нужным, постановляет или о принятии просите в число при-
сяжных поверенных, о чем выдается ему надлегкашее свидетельство, или же об отказе в принятии>.
Лапi. - привилегия неприятная, недостойная.
щен тех прав, которые принадлежат любому частному ходатаю. Но
дденция стеснить права адвокатуры свыше меры, установленной в
оце, представляется чрезвычайно характерной.
Были случаи и более мелкие, но обращавшие на себя внимание именно
атриваемой точки зрения ненормальных отношений к адвокатуре.
Т в 1873 г. в той же Москве возникла мысль об учреждении в здании
,да Библиотеки Московского Судебного Округа. <Русские Ведомости>
вращали внимание, что по уставу этой библиотеки членами могут быть
все липа судебного ведомства, начиная от председателя Судебной Палаты
до последнего вольнонаемного писца, за исключением присяжных поверен-
д Московского Округа. <Чем руководствовались, - спрашивает газе-
__ составители устава, осуждая на исключение из судебного ведомства
всех присяжных поверенных, - неизвестно>.
14. ПЕРВЫЕ ШАГИ АДВОКАТУРЫ
Не приводя дальнейших доказательств, можно с полным основанием
утверждать, что Советы приступали к своей деятельности в условиях, далеко
не благоприятных для правильной и спокойной работы. А между тем работа
предстояла трудная и весьма ответственная, потому что все нужно было
создавать заново. Никаких традиций накоплено не было, никакого фунда-
мента не существовало, не на чем было поэтому укрепиться в первое время.
Необходимы были серьезные усилия, чтобы сразу взять твердый и опре-
деленный курс. Главная опасность была в том, что недружелюбное отно-
шение грозило вызвать реакцию и столкнуть Совет с прямого и опреде-
ленного пути. И такая тенденция, действительно, пробивалась. Так, на-
пример, неоднократно делались попытки поставить обязанности защиты
по назначению и ведения дел пользующихся правом бедности в зависимость
от установления комплекта, но Советы весьма решительно против этого
восстали. В первом отчете своем спб. Совет высказал по этому поводу,
что <ходатайство по делам не было до сих пор у нас в России ни правильной
профессией, ни уважаемым занятием. Ходатаи по делам были большею
частью лишены необходимого приготовительного образования, действовали
без всякого контроля, без всякой ответственности, среди неблагоприятной
оостановки, при которой не всегда было возможно идти прямым путем.
Вновь организующемуся сословию присяжных поверенных предстоит не
полько действовать наперекор этим преданиям, но и изгладить их из памяти
141
общества, поставить себя на один уровень с новыми судебными учрежде-
ниями>.
Таким образом, опасность узкого и сухого профессионализма встретила
серьезный отпор. Но, с другой стороны, при том повышенном и несколько
романтическом настроении, которое характеризует шестидесятые годы, не-
трудно было извратить задачи адвокатуры и в направлении противополож-
ной односторонности - игнорирования профессиональных задач. В одном
из первых заседаний московского Окружного Суда, при разборе дела о
бродягах, присяжный поверенный Рихтер, защищавший по назначению,
заявил присяжным заседателям, что <в настоящем случае право мое, как
защитника, есть соблюдение простой формальности. Я и не могу ничего
сказать в его (т.е. подсудимого) оправдание> . Любопытный случай про-
изошел в московском Суде с известным впоследствии присяжным пове-
ренным Л.А. Куперником. Назначенный защищать кр. Прокофьева, убив-
шего вдвоем с Лебедевым четырех человек и давшего на суде весьма ци-
ничные объяснения, Л.А. Куперник, между прочим, в речи своей сказал:
<Я считаю показания его (Прокофьева) здесь на суде ложными, изобре-
тенными в остроге, а главное, стоящими в разрезе с тем единственным
проявлением человеческого чувства, которое он обнаруживал прежде>. Вы-
ясняя, затем, противоречия между нынешними и прежними показаниями
и безусловно доверяя прежним, Л. Куперник так закончил свою речь: <Если
закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю
и себя в праве и обязанности отказаться от защиты... Раз вменение признано,
раз известная система наказания существует, я могу только сказать: да
свершится правосудие!> Московский Совет признал поведение Л.А. Ку-
перника неуместным, и К. К. Арсеньев по этому поводу пишет в своей
книге: <Мы не понимаем снисходительности московского Совета присяж-
ных поверенных, который не признал возможным подвергнуть дисципли-
нарному взысканию присяжного поверенного, произнесшего на суде обви-
нительную речь против клиента своего. Мы позволяем себе выразить уве-
ренность, что с.-петербургский Совет отнесся бы к этому поступку
совершенно иначе>.
В своих воспоминаниях А.Ф. Кони, в связи с громким делом миллионера
Овсянникова, обвинявшегося в поджоге мельницы, рассказывает, что когда
Овсянников был арестован, он <принес жалобы в Окружный Суд и затем
в Судебную Палату. Жалобы эти были написаны хотя и кратко, но искусно
умелою рукой. Оказалось, что их писал известный талантливый цивилист
<Судебный Вестник>, 1866, ЛЇ 16. __ При
р овиковский, незадолго перед тем перешедший в адвокатуру из товари-
- прокурора петербургского Окружного Суда. За этот свой небольшой
ьменный труд. - так как по жалобам такого рода поверенные не до-
гкалчсь к личным объяснениям, - Боровиковский получил от Овсян-
дра пять тысяч рублей. Известие об этом произвело некоторое волнение
пр-теобургском обществе, очень чутко относившемся ко всему, что касалось
е\а Овсянникова. Некоторые применяли к поверенному обвиняемого стихи
уркоасою: <Получив гонорар неумеренный, восклицал мой присяжный
поверенным: перед вами стоит гражданин чище снега альпийских вершин>.
д доходило до Боровиковского и действовало на его впечатлительную
натуру удручающим образом, так что он пришел, наконец, ко мне - своему
старому сослуживцу и бывшему начальнику - и заявил, что жалобы на-
писаны им потому, что его убедили в невиновности Овсянникова, сделав-
шегося жертвой общественного предубеждения, но что он готов возвратить
деньги для избежания дальнейших упреков. Я сказал ему, что огласкою
возвращения этих денег назад Боровиковский бросит лишний груз на чашу
обвинения, во вред доверившемуся ему клиенту, так как это возвращение
будет, без сомнения, истолковано как признание им, Боровиковским, ви-
новности последнего... Взволнованный Боровиковский не без труда согла-
сился последовать этому совету> .
Дело Овсянникова вообще оказалось для адвокатуры тяжелым испы-
танием. По словам А.Ф. Кони, <после окончания дела Овсянникова, ми-
нистр юстиции собрал у себя лиц, возбудивших дело, т.е. меня (хотя я был
уже вице-директором Департамента Министерства Юстиции), подгото-
вивших его до суда, т.е. товарища прокурора Маркова и следователя Кни-
рима, и проведших это дело на суде, т.е. Жуковского, для передачи о том,
что им доведено до Высочайшего сведения об их успешных действиях и
трудах, вызвавших обвинительный приговор против подсудимого, который
по своим средствам и связям считал себя стоящим на недосягаемой для
судебной власти высоте> .
Для адвокатуры же, помимо приведенного инцидента с Боровиковским,
это громкое дело кончилось привлечением к дисциплинарной ответствен-
ности двух выдающихся присяжных поверенных: П.А. Потехина, защит-
ника Овсянникова, и В.Н. Герарда, который должен был выступить по-
веренным гражданского истца, но в последнюю минуту был вызван По-
, Кони А.Ф. <На жизненном пути>. Т. 1, с. 14. - Прим. шт.
внуковский, - прибавляет А.Ф. Кони, - остался верен себе и нарушил оптимистическое
Рение ядовитыми словами: <Да, мы, ведь, именно этим и отличаемся от администрации: мы
всегда цьом стоячего, а они всегда лежачего>. - Прим. непi
техиным как свидетель по делу. Это-то и послужило поводом к привлечению
П.А. Потехина, а В.Н. Герард обвинялся в том, что был поверенным
сначала одной, а потом другой стороны. Один получил выговор, а другой -
строгий выговор, и оба вышли из Совета, к составу которого тогда при-
надлежали.
Сказывались от времени до времени и старые навыки. <Привычки, -
говорит Спб. Совет в одном из своих первых отчетов (за 1869-70 гг.), -
образовавшиеся при таком (прежнем) порядке вещей, не могли исчезнуть
вдруг; печальные проступки проявлялись иногда и в деятельности присяж-
ных поверенных>. Так, против В.Д. Спасовича, бывшего товарищем пред-
седателя Совета, было возбуждено дисциплинарное дело по обвинению его
в написании всеподданнейшего прошения об отмене решения гражданского
кассационного департамента Правительствующего Сената. Еще резче само-
го факта бросается в глаза способ защиты В.Д. Спасовича, который, между
прочим, ссылался на то, что он действовал не как присяжный поверенный,
по доверенности, и потому его поведение не подлежит компетенции Совета.
Но Совет, указав, что ему подсудны все действия присяжных поверенных,
совершенные ими, как адвокатами, в самом обширном смысле этого слова,
категорически разъяснил, что <всякая жалоба на кассационное решение,
всякая просьба об его отмене, со стороны частного лица является неуместной,
а со стороны присяжных поверенных, обязанных охранять достоинство суда
и неприкосновенность окончательного судебного решения, она должна быть
признана не только неуместной, но и крайне предосудительной> .
Не менее характерен, как отзвук старых порядков, другой случай. Двое
присяжных поверенных, тоже принадлежавших к составу Совета, - Са-
марский-Быховец и Остряков разослали сенаторам записку из дела, которое
они вели в Кассационном Департаменте Правительствующего Сената. По
этому поводу петербургский Совет поставил общий вопрос и разъяснил,
что, защищая право и охраняя интересы своих верителей, присяжные по-
веренные должны употреблять для достижения этой цели только законные
и честные средства. Рассылка частных записок членам и прокурорам новых
судебных установлений, как до, так и после слушания дела, имеет характер
негласного ходатайства по делу, совершенно противный духу Судебных
уставов 20 ноября 1864 г. и введенного ими состязательного процесса.
Обычай рассылки частных записок установился при действии прежнего
порядка судопроизводства, отличительными чертами коего были письмен-
ность и канцелярская тайна... Но обычай, соответствовавший одному по-
ядку, является совершенно несовместимым с другим, прямо противопо-
пяiньм> Выясняя далее, в чем сущность нового порядка состоит, Совет
оодолжает: <Точное соблюдение этих правил, столь важное для успешного
"з правосудия и для укрепления в обществе уважения к суду и закону,
особенности обязательно для присяжных поверенных, главное назначение
оорi,iх состоит в содействии к осуществлению высоких целей и задач
суда.. Всякое противодействие этим целям, исходящее от присяжных по-
веренных, всякое возвращение их к обычаям прежнего времени, несогласным
духом нового судебного устройства, должно быть преследуемо или, по
крайней мере, останавливаемо Советом не только в интересах корпорации,
но и в интересах целого общества>.
В Москве присяжные поверенные проявляли слабость к публикациям,
имеющим характер реклам. В 1873 г. Совет, обратив внимание на этот
факт, нашел необходимым формальным постановлением выразить неодоб-
рение подобным рекламам и объявить о том гг. присяжным поверенным,
прося их в то же время не дозволять их помощникам прибегать к таким
рекламам.
В 1870 г. до сведения московского Совета дошло, что некоторые при-
сяжные поверенные представляют в Коммерческий Суд векселя ко взыс-
канию не по доверенностям, а по бланковым надписям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
ответил, назвав мнение Совета голословным, и заявил, что если в некоторых
случаях Суд представлял неправильные действия присяжных поверенных,
которые были преимущественно неприличны со стороны присяжных пове-
ренных, усмотрению их Совета, то в этом он не руководствовался пред-
полагаемым правилом, а действовал, таким образом, исключительно
по доверию к правильности действий Совета прис. поверенных округа
спб. Суд. Палаты>. В этих мотивах ясно слышатся отзвуки полицейского
режима и произвола, который должен был уступить свое место началу
законности и прочным юридическим отношениям.
устно то, что я могу сказать в свою пользу>. Председатель не разрешил подсудимому читать, и
В.О. Люстих начал свою защиту так: <Незнание закона, невежливость не наносили никогда никому
бесчестья. Сократ говорил, что он знал только одно то, что ничего не знает, и не находил в этом
ничего для себя оскорбительного. Точно так же наш народ не считает незнание оскорблением и бес-
честием и требует, чтобы мы постоянно учились. Век живи, век учись, - говорит народ, очно так
же обвинение в невежливости не может быть оскорбительно. Невежливость не бесчестит никого>
(<Судебный Вестник>, 1866, № 18). - Прим. авт.
Ст. 134 \чр. суд. уст, - <Все находящиеся в публичном заседании судебного места обязаны
строго соблюдать правила благопристойности, порядок и тишину, беспрекословно повинуясь в сем
Tошении распоряжениям председателя или первоприсутствующего>.
Ст. 137 \чр. суд. уст. - <За нарушение постановлений, означенных выше в 154 статье, во
время доклада дела кем-либо из участвующих в деле лиц или их поверенных председатель или пер-
воприсутствующий вправе сделать виновному предостережение или выговор, предупредив, что в случае
повторения сего он будет удален из присутствия и дело решится без его словесных объяснений. Затем,
при повторении тех же нарушений, виновный может быть удален из присутствия.>
Ст. 138 чр. суд. уст. - <Правила, постановленные в предшедшей 17 статье, наблюдаются
случае когда участвующий в дле или его поверенный, находясь при докладе дела, употребит
выражение против личности, частной или семейной жизни своего противника или же
У оглашать предосудительные для него обстоятельства без всякой в том надобности для разъяс-
нения дела..)
Нужно, впрочем, заметить, что хотя Совет и протестовал решительно
против такого взгляда (<доверие или недоверие окружного суда к личному
составу Совета не должно иметь никакого влияния на отношения между
этими учреждениями>), но, как уже выше упомянуто, Советы и сами со-
скальзывали на этот опасный путь, возложив, например, в Петербурге на
председателя Совета обязанность частным образом сообщить стар-
шему председателю Судебной Палаты сведения, заставившие Совет отка-
зать аспиранту на звание присяжного поверенного по ст. 380 Учр. суд.
установлений.
Адвокатура, как мы видели, не переставала доказывать, что возложен-
ные на нее обязанности не соответствуют ее правам, и на этом основании
ходатайствовала то об установлении комплекта, то об облегчении условий
вступления в присяжные поверенные. А между тем, судебные учреждения
делали попытки дальнейшего стеснения прав присяжных поверенных в поль-
зу частных ходатаев. Так, Великолуцкий Окружной Суд возбудил вопрос
о запрещении присяжным поверенным одного округа ходатайствовать по
делам в судебных учреждениях другого округа, хотя до установления ком-
плекта такое право принадлежало вообще всем желающим. Для присяжных
поверенных устанавливалась, таким образом, ргiуiiееiит осiiоаит . Мос-
ковская Судебная Палата не только возбудила, но и решила в 1872 г. этот
вопрос по отношению к присяжному поверенному округа спб. Судебной
Палаты А. Герке, предъявившему иск в Нижегородском окружном суде
и поддерживавшему затем интересы своего доверителя в московской Су-
дебной Палате. Палата отвергла возражения А.А. Герке, сославшегося на
то, что он не пользовался званием присяжного поверенного, а выступал
как частное лицо, и указала, что <такое расширение прав присяжного по-
веренного было бы несогласно с интересами доверителей его и, кроме того,
отнимало бы у Совета присяжных поверенных, которому он подчинен, воз-
можность наблюдать за действиями его, и обременяло бы и затрудняло бы
Совет, находящийся при округе Судебной Палаты, при которой присяжный
поверенный приписан, в исполнении непосредственно лежащих на нем обя-
занностей>. Правительствующий Сенат, правда, решение Палаты отменил
и разъяснил, что до введения табели, которая установит монополию для
присяжной адвокатуры на ведение дел, присяжный поверенный не может
Ст. 380 \чр. суд. уст. - <Совет присяжных понсренных. рассмотрев документы... (пред-
ставленные лицом АЛЯ принятия в число присяжных поверенных - прим. сост.) и приняв в сообра-
жение все сведения, которые признает нужным, постановляет или о принятии просите в число при-
сяжных поверенных, о чем выдается ему надлегкашее свидетельство, или же об отказе в принятии>.
Лапi. - привилегия неприятная, недостойная.
щен тех прав, которые принадлежат любому частному ходатаю. Но
дденция стеснить права адвокатуры свыше меры, установленной в
оце, представляется чрезвычайно характерной.
Были случаи и более мелкие, но обращавшие на себя внимание именно
атриваемой точки зрения ненормальных отношений к адвокатуре.
Т в 1873 г. в той же Москве возникла мысль об учреждении в здании
,да Библиотеки Московского Судебного Округа. <Русские Ведомости>
вращали внимание, что по уставу этой библиотеки членами могут быть
все липа судебного ведомства, начиная от председателя Судебной Палаты
до последнего вольнонаемного писца, за исключением присяжных поверен-
д Московского Округа. <Чем руководствовались, - спрашивает газе-
__ составители устава, осуждая на исключение из судебного ведомства
всех присяжных поверенных, - неизвестно>.
14. ПЕРВЫЕ ШАГИ АДВОКАТУРЫ
Не приводя дальнейших доказательств, можно с полным основанием
утверждать, что Советы приступали к своей деятельности в условиях, далеко
не благоприятных для правильной и спокойной работы. А между тем работа
предстояла трудная и весьма ответственная, потому что все нужно было
создавать заново. Никаких традиций накоплено не было, никакого фунда-
мента не существовало, не на чем было поэтому укрепиться в первое время.
Необходимы были серьезные усилия, чтобы сразу взять твердый и опре-
деленный курс. Главная опасность была в том, что недружелюбное отно-
шение грозило вызвать реакцию и столкнуть Совет с прямого и опреде-
ленного пути. И такая тенденция, действительно, пробивалась. Так, на-
пример, неоднократно делались попытки поставить обязанности защиты
по назначению и ведения дел пользующихся правом бедности в зависимость
от установления комплекта, но Советы весьма решительно против этого
восстали. В первом отчете своем спб. Совет высказал по этому поводу,
что <ходатайство по делам не было до сих пор у нас в России ни правильной
профессией, ни уважаемым занятием. Ходатаи по делам были большею
частью лишены необходимого приготовительного образования, действовали
без всякого контроля, без всякой ответственности, среди неблагоприятной
оостановки, при которой не всегда было возможно идти прямым путем.
Вновь организующемуся сословию присяжных поверенных предстоит не
полько действовать наперекор этим преданиям, но и изгладить их из памяти
141
общества, поставить себя на один уровень с новыми судебными учрежде-
ниями>.
Таким образом, опасность узкого и сухого профессионализма встретила
серьезный отпор. Но, с другой стороны, при том повышенном и несколько
романтическом настроении, которое характеризует шестидесятые годы, не-
трудно было извратить задачи адвокатуры и в направлении противополож-
ной односторонности - игнорирования профессиональных задач. В одном
из первых заседаний московского Окружного Суда, при разборе дела о
бродягах, присяжный поверенный Рихтер, защищавший по назначению,
заявил присяжным заседателям, что <в настоящем случае право мое, как
защитника, есть соблюдение простой формальности. Я и не могу ничего
сказать в его (т.е. подсудимого) оправдание> . Любопытный случай про-
изошел в московском Суде с известным впоследствии присяжным пове-
ренным Л.А. Куперником. Назначенный защищать кр. Прокофьева, убив-
шего вдвоем с Лебедевым четырех человек и давшего на суде весьма ци-
ничные объяснения, Л.А. Куперник, между прочим, в речи своей сказал:
<Я считаю показания его (Прокофьева) здесь на суде ложными, изобре-
тенными в остроге, а главное, стоящими в разрезе с тем единственным
проявлением человеческого чувства, которое он обнаруживал прежде>. Вы-
ясняя, затем, противоречия между нынешними и прежними показаниями
и безусловно доверяя прежним, Л. Куперник так закончил свою речь: <Если
закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю
и себя в праве и обязанности отказаться от защиты... Раз вменение признано,
раз известная система наказания существует, я могу только сказать: да
свершится правосудие!> Московский Совет признал поведение Л.А. Ку-
перника неуместным, и К. К. Арсеньев по этому поводу пишет в своей
книге: <Мы не понимаем снисходительности московского Совета присяж-
ных поверенных, который не признал возможным подвергнуть дисципли-
нарному взысканию присяжного поверенного, произнесшего на суде обви-
нительную речь против клиента своего. Мы позволяем себе выразить уве-
ренность, что с.-петербургский Совет отнесся бы к этому поступку
совершенно иначе>.
В своих воспоминаниях А.Ф. Кони, в связи с громким делом миллионера
Овсянникова, обвинявшегося в поджоге мельницы, рассказывает, что когда
Овсянников был арестован, он <принес жалобы в Окружный Суд и затем
в Судебную Палату. Жалобы эти были написаны хотя и кратко, но искусно
умелою рукой. Оказалось, что их писал известный талантливый цивилист
<Судебный Вестник>, 1866, ЛЇ 16. __ При
р овиковский, незадолго перед тем перешедший в адвокатуру из товари-
- прокурора петербургского Окружного Суда. За этот свой небольшой
ьменный труд. - так как по жалобам такого рода поверенные не до-
гкалчсь к личным объяснениям, - Боровиковский получил от Овсян-
дра пять тысяч рублей. Известие об этом произвело некоторое волнение
пр-теобургском обществе, очень чутко относившемся ко всему, что касалось
е\а Овсянникова. Некоторые применяли к поверенному обвиняемого стихи
уркоасою: <Получив гонорар неумеренный, восклицал мой присяжный
поверенным: перед вами стоит гражданин чище снега альпийских вершин>.
д доходило до Боровиковского и действовало на его впечатлительную
натуру удручающим образом, так что он пришел, наконец, ко мне - своему
старому сослуживцу и бывшему начальнику - и заявил, что жалобы на-
писаны им потому, что его убедили в невиновности Овсянникова, сделав-
шегося жертвой общественного предубеждения, но что он готов возвратить
деньги для избежания дальнейших упреков. Я сказал ему, что огласкою
возвращения этих денег назад Боровиковский бросит лишний груз на чашу
обвинения, во вред доверившемуся ему клиенту, так как это возвращение
будет, без сомнения, истолковано как признание им, Боровиковским, ви-
новности последнего... Взволнованный Боровиковский не без труда согла-
сился последовать этому совету> .
Дело Овсянникова вообще оказалось для адвокатуры тяжелым испы-
танием. По словам А.Ф. Кони, <после окончания дела Овсянникова, ми-
нистр юстиции собрал у себя лиц, возбудивших дело, т.е. меня (хотя я был
уже вице-директором Департамента Министерства Юстиции), подгото-
вивших его до суда, т.е. товарища прокурора Маркова и следователя Кни-
рима, и проведших это дело на суде, т.е. Жуковского, для передачи о том,
что им доведено до Высочайшего сведения об их успешных действиях и
трудах, вызвавших обвинительный приговор против подсудимого, который
по своим средствам и связям считал себя стоящим на недосягаемой для
судебной власти высоте> .
Для адвокатуры же, помимо приведенного инцидента с Боровиковским,
это громкое дело кончилось привлечением к дисциплинарной ответствен-
ности двух выдающихся присяжных поверенных: П.А. Потехина, защит-
ника Овсянникова, и В.Н. Герарда, который должен был выступить по-
веренным гражданского истца, но в последнюю минуту был вызван По-
, Кони А.Ф. <На жизненном пути>. Т. 1, с. 14. - Прим. шт.
внуковский, - прибавляет А.Ф. Кони, - остался верен себе и нарушил оптимистическое
Рение ядовитыми словами: <Да, мы, ведь, именно этим и отличаемся от администрации: мы
всегда цьом стоячего, а они всегда лежачего>. - Прим. непi
техиным как свидетель по делу. Это-то и послужило поводом к привлечению
П.А. Потехина, а В.Н. Герард обвинялся в том, что был поверенным
сначала одной, а потом другой стороны. Один получил выговор, а другой -
строгий выговор, и оба вышли из Совета, к составу которого тогда при-
надлежали.
Сказывались от времени до времени и старые навыки. <Привычки, -
говорит Спб. Совет в одном из своих первых отчетов (за 1869-70 гг.), -
образовавшиеся при таком (прежнем) порядке вещей, не могли исчезнуть
вдруг; печальные проступки проявлялись иногда и в деятельности присяж-
ных поверенных>. Так, против В.Д. Спасовича, бывшего товарищем пред-
седателя Совета, было возбуждено дисциплинарное дело по обвинению его
в написании всеподданнейшего прошения об отмене решения гражданского
кассационного департамента Правительствующего Сената. Еще резче само-
го факта бросается в глаза способ защиты В.Д. Спасовича, который, между
прочим, ссылался на то, что он действовал не как присяжный поверенный,
по доверенности, и потому его поведение не подлежит компетенции Совета.
Но Совет, указав, что ему подсудны все действия присяжных поверенных,
совершенные ими, как адвокатами, в самом обширном смысле этого слова,
категорически разъяснил, что <всякая жалоба на кассационное решение,
всякая просьба об его отмене, со стороны частного лица является неуместной,
а со стороны присяжных поверенных, обязанных охранять достоинство суда
и неприкосновенность окончательного судебного решения, она должна быть
признана не только неуместной, но и крайне предосудительной> .
Не менее характерен, как отзвук старых порядков, другой случай. Двое
присяжных поверенных, тоже принадлежавших к составу Совета, - Са-
марский-Быховец и Остряков разослали сенаторам записку из дела, которое
они вели в Кассационном Департаменте Правительствующего Сената. По
этому поводу петербургский Совет поставил общий вопрос и разъяснил,
что, защищая право и охраняя интересы своих верителей, присяжные по-
веренные должны употреблять для достижения этой цели только законные
и честные средства. Рассылка частных записок членам и прокурорам новых
судебных установлений, как до, так и после слушания дела, имеет характер
негласного ходатайства по делу, совершенно противный духу Судебных
уставов 20 ноября 1864 г. и введенного ими состязательного процесса.
Обычай рассылки частных записок установился при действии прежнего
порядка судопроизводства, отличительными чертами коего были письмен-
ность и канцелярская тайна... Но обычай, соответствовавший одному по-
ядку, является совершенно несовместимым с другим, прямо противопо-
пяiньм> Выясняя далее, в чем сущность нового порядка состоит, Совет
оодолжает: <Точное соблюдение этих правил, столь важное для успешного
"з правосудия и для укрепления в обществе уважения к суду и закону,
особенности обязательно для присяжных поверенных, главное назначение
оорi,iх состоит в содействии к осуществлению высоких целей и задач
суда.. Всякое противодействие этим целям, исходящее от присяжных по-
веренных, всякое возвращение их к обычаям прежнего времени, несогласным
духом нового судебного устройства, должно быть преследуемо или, по
крайней мере, останавливаемо Советом не только в интересах корпорации,
но и в интересах целого общества>.
В Москве присяжные поверенные проявляли слабость к публикациям,
имеющим характер реклам. В 1873 г. Совет, обратив внимание на этот
факт, нашел необходимым формальным постановлением выразить неодоб-
рение подобным рекламам и объявить о том гг. присяжным поверенным,
прося их в то же время не дозволять их помощникам прибегать к таким
рекламам.
В 1870 г. до сведения московского Совета дошло, что некоторые при-
сяжные поверенные представляют в Коммерческий Суд векселя ко взыс-
канию не по доверенностям, а по бланковым надписям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59