Ц Не может быть! Ц вырвалось у Галины.
Ц Почему не может? Ц насмешливо спросила девушка. Ц Ты ведь Бунчужная.
Принцесса. Попробовал бы он поставить меньше. Директор его живьем съел б
ы. С потрошками.
Губы у Галины задеревенели. В горле пересохло. Однако она сдержалась, нич
его не сказала. А та продолжала:
Ц Девочки! Она ничего не знает. Она святая, девочки. Она даже представлен
ия не имеет, что ее отец, директор судостроительного, шефствует над нашей
школой. Она не знает, что и краску для полов, и линолеум для классных досок,
даже мебель для учительской раздобыли на этом заводе милостью ее папаши.

Ц Ты дура, дура! Ц бросила Галина и, чтобы не расплакаться, выбежала.
Она знала, что ее любят в классе. Любят искренне. И не за то, что она дочь Бун
чужного, а потому, что простая, может быть немного своевольная и гордая, но
в общем очень искренняя девушка, готовая за друзей в огонь и воду… Однако
она была уже достаточно взрослой, чтобы не понять правды. Ей и Мише Богушу
Ц одинаковая оценка! Гадко, гнусно!
На следующем уроке физики, когда все уселись и слышно было только, как шел
естят страницы классного журнала, Галина поднялась и громко, может быть
излишне громко, спросила:
Ц Какую отметку вы поставили мне в прошлый раз?
Преподаватель, подняв свою круглую, начинающую лысеть голову, удивленно
посмотрел на Галину и ответил:
Ц Пятерка у тебя, Галочка. Не беспокойся, пятерка.
Ц Это нечестно, Ц произнесла она и, отвечая на удивленный взгляд педаго
га, добавила: Ц Я не заслужила.
Ц Что же надо было тебе поставить? Ц спросил физик.
Ц Не знаю. Знаю только, что пятерку не заслужила. И вы переделаете, Ц доба
вила она решительно.
Ц А если нет? Ц спросил ее преподаватель, стараясь шуткой скрыть охвати
вшую его неловкость.
Ц Я пойду к директору.
Ц Вот как? Ц произнес преподаватель все в том же насмешливом тоне. Ц Ди
ректор у нас очень милый человек, и мне вовсе не хотелось бы огорчать его.
Хорошо, уладим дело полюбовно. Двойка тебя устраивает?
В классе засмеялись. Галина поняла, что ставит себя в смешное положение, н
о от этого чувство протеста только усилилось.
Ц Двойки я не заслужила. Я знаю материал, но не на «отлично».
Кто-то позади Галины прошептал громко:
Ц Вот балда!..
Ц Если на тройку переправлю, не возражаешь?
Ц Не возражаю, Ц уже со злостью, еле сдерживая слезы, ответила Галина и с
ела.
Вечером отец спросил:
Ц Ты что это преподавателям дерзишь?
Ц Кому я дерзила?
Ц С физиком на уроке торговлю завела. К чему это? Или забыла, чья дочь?
Ц Не забыла. Директора судостроительного, благодетеля нашей школы.
У них тогда вышел серьезный разговор. Отец согласился: она поступила пра
вильно. Она не нуждается в поблажках. И это хорошо, когда у человека гордос
ть. Но такие вопросы надо решать иначе. Можно ведь было зайти в учительску
ю и там поговорить. Или после урока, но не при всем классе. А теперь… Вся шко
ла гудит.
Ц А мне надо было при всем классе, Ц сказала Галина. Ц И что по этому пов
оду болтают в школе, мне плевать. Не хочу никаких поблажек. И хочу, чтобы об
этом знали все. Все! И так будет всегда. Всегда!
Отец посмотрел на нее непривычно суровым взглядом и, не промолвив больше
ни слова, ушел к себе.
Нет, она любила отца. Любила и уважала. Прислушивалась к его советам. Но ча
ще поступала самостоятельно, на свой страх и риск.
Тарас Игнатьевич настаивал, чтобы она пошла в кораблестроительный, стал
а конструктором. Строить корабли Ц самое почетное дело. Но ей нравилась
медицина. И она подала заявление в медицинский. Не прошла по конкурсу. Оте
ц предложил ей работу оператора в информационно-вычислительном центре.
Интересно ведь. Но Галина пошла в больницу. Санитаркой.
Ц Не передумаешь?
Ц Не передумаю! Ц ответила Галина. Ц Ты ведь тоже корабелом стал не пос
ле института. Я же знаю: дедушка хотел, чтобы ты врачом стал, а ты на завод
Ц простым слесарем. Даже из дому ушел. Школу бросил. Перебрался в общежит
ие, хотя у дедушки такой дом. А ведь тебе тогда было всего пятнадцать лет.
Ц Четырнадцать, Ц засмеялся Тарас Игнатьевич. Ц Ладно. Если решила в м
едицинский, то и впрямь лучше начинать с больницы. И санитаркой.
Она стала работать санитаркой. Нелегко было. Не ахти какая радость больн
ых перестилать да подсовы таскать. Но Галина добросовестно выполняла вс
е. На следующий год поступила-таки.
Тарасу Игнатьевичу нравилась эта самостоятельность Галины. Только вот
замужеством ее был недоволен. Он представлял себе зятя совсем другим Ц
молодым, энергичным, неутомимым, как Лордкипанидзе. Он никак не мог отдел
аться от ощущения, что Сергей Гармаш «охмурил» Галину. Какая-то вертихво
стка не захотела жить с ним, а Галина «подхватила».
Ц Я его люблю, Ц сказала она. Ц Неужели ты не понимаешь, что я люблю его. И
это Ц до смерти.
Ц До чьей смерти? Ц спросил он, пытаясь иронией скрыть свою досаду.
Ц До моей. Даже если это произойдет в девяносто лет. И если с ним случится
что-нибудь страшное, непоправимое… После него мне никого не нужно.
Ц Громкие слова.
Ц Ты никогда не любил, Ц сказала она страстно. Ц Пойми ты, он Ц во мне. Д
а, человек может войти в другого и раствориться в нем, оставаясь рядом. Он
Ц только хорошее, доброе, самое лучшее из всего, что вокруг. Ц Она увидел
а его глаза. Спокойные, чуть насмешливые. И замолкла. Вот сейчас его губы д
рогнут в улыбке, умной, ласковой, но снисходительной и потому нестерпимо
обидной. Ц Нет, ты никогда не знал настоящей любви, Ц голос ее уже зазвен
ел. Ц И мне жаль тебя. До слез. До кома в горле.
Насмешливые огоньки в его глазах погасли.
Ц Это у тебя из книг, Ц сказал он жестко. Ц «Растворенный в себе и наход
ящийся рядом… И жалость Ц до слез, до кома в горле». Ты меня жалеешь, а я, зн
аешь, о чем думаю?.. Дай бог тебе такую любовь, какая выпала на мою долю.
Она сразу овладела собой, сказала тихо, спокойно:
Ц Прости меня, Ц и добавила: Ц Свадьба через две недели. Надеюсь, ты буд
ешь?
Ц Совсем взрослая… Ц с печальной задумчивостью произнес Бунчужный.
Ц Буду, конечно, Ц сказал он нерешительно, Ц если… ничего не помешает.

На свадьбу он не пришел Ц уехал по срочному вызову в Москву. Галина никак
не могла отделаться от мысли, что эта «срочная командировка» была приду
мана.
Формально отношения отца и Сергея были хорошими. Однако Тарас Игнатьеви
ч так и не выбрался к ним в гости. Нет, после того памятного разговора с доч
ерью Бунчужный ни разу не обмолвился плохим словом о Сергее. Иногда звон
ил. Если к телефону подходил Сергей, Тарас Игнатьевич вежливо здоровался
, обращаясь к нему на «ты», и просил позвать к телефону Галину. А когда ее не
было дома, заканчивал разговор суховатым «извини уж». Встречаясь со свои
м зятем на улице или на каком-нибудь совещании, Тарас Игнатьевич всегда п
одходил к Сергею первым, крепко пожимал руку, произносил несколько ничег
о не значащих слов. Лицо его при этом оставалось деловым, без намека на лиц
емерную улыбку или родственную привязанность. Чтобы у окружающих созда
валось впечатление о добрых, товарищеских отношениях с зятем, вполне дос
таточно было и этого приветствия, и тех слов, которые он говорил во время р
укопожатия… Впрочем, он и к дочери своей, и к жене, да и к другим родственни
кам никогда не проявлял чрезмерной нежности. Галина давно смирилась с эт
им. Ничего не поделаешь, отец ее Ц человек деловой, вечно занят, вечно оза
бочен. Он мог уехать в командировку на несколько дней бог весть в какую да
ль, ограничившись коротким звонком кому-нибудь из домочадцев. И в загран
ичную командировку уезжал без торжественных сборов. Звонил домой, проси
л собрать чемодан, наспех переодевался и, даже не присев на дорогу, уезжал
. Иногда на три-четыре недели. И, возвратившись из такой командировки, пер
еодевался и, поев наспех, уезжал на свой завод. В общем, он хороший. Немного
не похожий на других Ц и только. И его отношение к Сергею тоже связано с э
той особенностью. Мама Ц совсем другое дело. Сергея она приняла сразу бу
дто родного.
Действительно, при малейшей возможности Валентина Лукинична приходила
в гости, любила посидеть у них, отдохнуть. Она охотно беседовала с Сергеем
о трудностях школьной работы, о программах, которые почти каждый год мен
яются, о чрезмерной нагрузке, сетовала по поводу того, что в школе больше з
анимаются обучением и так мало остается времени для воспитания. Сергей л
юбил Валентину Лукиничну за мягкий характер, своеобразную мудрость и ещ
е за то, что она была матерью Галины. Его любовь к Галине распространялась
на всех, кто был ей близок. Иногда, поболтав немного, Валентина Лукинична п
ринималась за уборку, беззлобно ворча что-то по адресу дочери, которая и п
редставления не имеет о домашнем хозяйстве, не знает, что такое семейный
уют… Галина смеялась. Уют, хозяйство… Какое это хозяйство. Во всех комнат
ах паркет. Они натирают его раз в месяц. Больше и не нужно. И мебели у них сов
сем немного. Только самое необходимое. Даже безделушек нет. Сергей терпе
ть не может безделушек.
Комнаты и в самом деле были просторные, светлые, не загроможденные мебел
ью. На окнах простые шторы. Но Валентина Лукинична принималась за уборку,
наводила свой порядок Ц тщательно вылизывала каждый уголок и, к удивле
нию Галины, обнаруживала пыль там, где, казалось, ее быть не могло.
Она никогда не хворала, очень гордилась этим, утверждая, что проживет дол
го. Бабушке вот уже за семьдесят, а все еще работает в своем колхозе, не уст
упает молодым. Галина тоже всегда так думала. И потому болезнь матери вос
приняла с такой тревогой. Но опасного, к счастью, ничего нет.
…Отец, успокоенный Галиной, отправился к себе в кабинет. У него всегда был
а какая-то неотложная работа. Галина присела возле матери. Она любила поб
олтать с ней. Валентина Лукинична поинтересовалась, как идет работа у Се
ргея. Она знала, что он сдал рукопись еще в прошлом году, что его роман полу
чил хороший отзыв, был включен в издательский план. Потом вышла задержка
и тянется, тянется.
Галина рассказала, что Сергей взялся за доработку своей книги. Долго не с
оглашался, потом решился. Многое удалось доказать, убедить редактора, но
кое с чем пришлось и согласиться. Теперь надо работать. И он работает. Иног
да ночи напролет. Рукопись надо сдать в срок.
Потом они ужинали. Галина с отцом выпили по бокалу вина. И мать пригубила.
Когда легли спать, у Галины было легко на сердце. А около полуночи…
Сначала Галина испугалась. Потом успокоилась. Да это же приступ бронхиал
ьной астмы. Обыкновенная бронхиальная астма. Вспрыснуть адреналина с ат
ропином Ц и все как рукой снимет. Она позвонила на станцию «скорой помощ
и». Отец вышел встретить машину. Врач «неотложки», молодой, со сходящимис
я над переносицей широкими бровями, одобряюще улыбнулся. Действительно,
приступ бронхиальной астмы.
Сестра с подчеркнутой аккуратностью Ц так всегда бывает, когда больной
сам врач или родственник врача Ц сделала инъекцию.
Прошло несколько секунд. И вдруг Валентина Лукинична закричала. Казалос
ь, вместо лекарства ей вспрыснули боль, страшную, невыносимую. Она была вс
юду Ц в животе, в спине, в сердце, молотом ударяла в голову…
Галина метнулась к столу, схватила пустые ампулы. То ли лекарство? Все пра
вильно. А между тем…
Врач «неотложки» тоже растерялся. С больной действительно творилось чт
о-то непонятное. Пульс напряжен до предела, скачет под пальцами Ц не сос
читать. Наложили манжетку аппарата для измерения давления. Ртуть в маном
етре добралась до трехсот, а в трубке фонендоскопа все стучит и стучит. Со
знание то исчезает, то появляется. Отец стоял в сторонке, стараясь не меша
ть. Он понимал: происходит что-то из ряда вон выходящее. Ни Галина, ни этот в
зъерошенный сейчас, похожий на мальчишку после взбучки молодой доктор н
е могут понять, что случилось. И надо что-то делать, не откладывая. При любо
й аварии на судне он знал, что делать, но тут…
Ц Позвони Андрею Григорьевичу, Ц предложил он.
Ц Конечно, надо позвонить Андрею Григорьевичу, Ц обрадовалась Галина.
Ц Как же это мне сразу не пришло в голову? Ц Она позвонила Багрию и расск
азала все, стараясь быть краткой и ничего не упустить, не перепутать от во
лнения.
Багрий несколько секунд молчал. Потом сказал:
Ц Пришлите за мной машину.
Когда он приехал, у дома стояла еще одна машина «скорой помощи», специали
зированная. Полная женщина протянула ему кардиограмму. Андрей Григорье
вич просмотрел ее, неторопливо пропуская меж пальцев. Подошел к больной.
Стал обследовать с той тщательностью, которая уже сама по себе успокаива
ет и больного, и окружающих.
Ц Пока можно говорить о ненормальной реакции на лекарство. Если не возр
ажаете, мы заберем ее к себе. Откладывать не стоит. Ц И, не дожидаясь ответ
а, бросил санитарам: Ц Несите в машину.
К утру матери стало легче. Боли прошли. Выровнялась сердечная деятельнос
ть. Андрей Григорьевич в первый же день подумал об опухоли в области солн
ечного сплетения. Потом его предположение подтвердилось на рентгене, и в
о время операции, и в лаборатории.
От Тараса Игнатьевича истинный диагноз решено было скрыть. Воспалитель
ный процесс. Болезнь серьезная, но для жизни не опасная. Однако лечения тр
ебует длительного.

8

Мистер Джеггерс Ц потомственный аристократ, подтянутый, стройный Ц с
очетал в себе конструктора, корабельных дел мастера и капитана дальнего
плавания высшего класса. Суда своей конструкции он испытывал сам, тщател
ьно выискивал недостатки, вносил исправления, снова испытывал, опять нах
одил недостатки, исправлял и начинал сначала. Так продолжалось до тех по
р, пока он окончательно не убеждался в добротности новой модели. Только п
осле этого давал согласие на серийное производство. Кораблестроительн
ым заводом Бунчужного он заинтересовался после знаменательной встречи
в Суэцком заливе. Лордкипанидзе считал Джеггерса своей находкой. Гармаш
как-то записал рассказ жизнерадостного грузина об этой встрече.
Ц Наше судно с большим грузом взрывчатки в трюмах направлялось в Южную
Африку к таинственному Берегу Слоновой Кости. Взрывчатка предназначал
ась якобы для горнорудных работ. Может быть, и для горнорудных, не знаю. Су
дно строилось у нас по заказу крупной греческой фирмы. Представитель фир
мы назвал судно «Пелопоннес». По договору с фирмой группа наших специали
стов должна была в течение определенного времени обеспечивать нормаль
ную эксплуатацию сложного оборудования, обучать ее специалистов. На мою
долю выпало обслуживание электронной автоматики. Вообще-то я инженер-к
орпусник. Электроника в то время была моим «хобби».
Я мечтал о таком плавании. Хотелось повидать мир. С капитаном «Пелопонне
са», очень красивым, общительным, немного заносчивым человеком, я быстро
сдружился. Звали его Луи Костанакис. С первых же дней нашего знакомства Л
уи рассказал мне свою романтическую биографию.
Отец его тоже служил капитаном на торговом корабле, а мать Ц француженк
а. Отец умыкнул ее во время стоянки в Марселе. И вот, чтобы восстановить до
брые отношения со своими французскими родственниками, первенца решено
было назвать в честь отца жены Ц Луи. До того как стать капитаном «Пелопо
ннеса», Луи служил на легком крейсере. Потому, нужно думать, в нашем корабл
е ему больше всего нравилась устремленность его вперед и благородные ли
нии, которые очень походили на обводы легкого крейсера. Электронное обор
удование сейчас дает возможность даже в самый непроницаемый туман отче
тливо видеть любое препятствие задолго до его приближения и управлять в
семи двигателями. Сложная электроника насторожила Костанакиса. Он коси
лся даже на простой автомат, который регулирует натяжение причальных тр
осов. Когда корабль стоит в океанском порту, на его положение у пирса сказ
ываются погрузки и разгрузки, приливы и отливы… Причальные тросы приход
ится то подтягивать, то попускать. Когда-то это делали вахтенные матросы.
Сейчас Ц автоматические приспособления.
«Автоматика Ц это хорошо, Ц говорил Костанакис, Ц но если она вдруг от
кажет… Людей-то у нас из-за этой автоматики раз-два и обчелся».
Но вернемся к рейсу. Капитан очень спешил. Фирма была заинтересована дос
тавить груз вовремя, даже немного раньше срока. Это была солидная фирма. Б
ольше всего боялся Луи задержки при переправе через Суэцкий канал. Надея
лся поспеть в Порт-Саид к формированию каравана, однако не успел.
«Теперь жди, пока те, что ушли, доберутся до большой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38