Могли и другого пришвартовать. Меня, например. Или начальника цеха, в
котором этот метод внедрялся впервые. А то и бригадира лучшей бригады эт
ого цеха. Не знаешь ты разве, как у нас это иногда делается?
Бунчужный вернулся на свое место. Сидел, курил, глядел на Матвея Семенови
ча. «До чего же он похож на своего брата. И надо же, чтобы я сначала с тем схл
естнулся, теперь с этим».
Романов неторопливо прочитал письмо. Еще раз. Так же неторопливо сложил,
затолкал в боковой карман своего легкого, ладно пригнанного по фигуре пи
джака и только после этого спросил таким тоном, словно это не министр, а он
, Бунчужный, подписал приказ о слиянии заводов:
Ц А меня куда?
Ц Оставайся на прежнем месте, Ц сказал Бунчужный. Ц Не хочется мне, что
бы такой ответственный участок попал в руки другого. Пока освоится, пока
…
Ц Вот именно Ц участок, Ц не дал ему закончить Романов. Ц Доработался
Матвей Семенович до начальника участка. Можно и с повышением поздравить.
Эта язвительная реплика заставила Бунчужного нахмуриться.
Ц Дело не в названии, Матвей Семенович. Ты знаешь: дело не в названии. Впро
чем, если не хочешь Ц лаборатория электросварки у нас, сам знаешь, одна и
з лучших в Союзе. Сейчас начинаем освоение гравитационной электросварк
и по нашему, русскому, методу. А впереди Ц лазер… С тобой мы все это провер
нем куда быстрее.
Ц Провернем, Ц язвительно усмехнулся Романов. Ц Я проверну, а ты за это
вторую Звезду получишь.
Ц Да очнись ты, Матвей Семенович. Ведь не я раздаю ордена и присваиваю зв
ания лауреатов. Если бы от меня зависело…
Ц Мне бы первому присвоил? Знаю эту побасенку.
Ц Как хочешь, Ц уже сухо произнес Бунчужный.
Романов не заметил ни этого отчужденного тона, ни подчеркнуто сухой инто
нации. Ему важно было узнать от Бунчужного все, чтобы не наломать дров сго
ряча, не накуролесить. Он взял себя в руки, потянулся за сигаретой, закурил
. Помолчал.
Ц Ну а если я, скажем, не соглашусь и на прежнем месте остаться, и к тебе в л
абораторию идти! Кто я теперь для вас? Разжалованный директор. Не понимае
шь, как мне обидно?
Ц Не понимаю, Ц резко ответил Бунчужный. Ц Но министр понял. Есть у него
для тебя место Ц в Прибалтике. Директором судостроительного. А только я
не советую. Ц И, отвечая на недоуменно-вопросительный взгляд Романова, п
родолжал: Ц Не потянешь.
Ц Какого же черта ты рекомендовал меня директором «Тороса»? Какого чер
та, спрашиваю?! Ц взорвался Романов.
Ц Маху дал. Не учел, что ты с людьми работать не можешь.
Ц У тебя учился.
Ц Не тому учился. Ты ведь с людьми Ц вот как.
Бунчужный показал крепко стиснутый кулак.
Ц И этому у тебя учился, Ц упрямо повторил Романов.
Ц Конечно, иногда нужно и так, Ц согласился Бунчужный, разжав и опять кр
епко стиснув кулак. Ц Завод не детский садик. Тут иногда нужно как на фро
нте Ц не мои слова: Скибу цитирую. Я вот сегодня лучшего сварщика выгнал
за то, что вчера выпил больше нормы. Думаешь, он работать не мог?.. Мог. Думае
шь, у нас электросварщиков Ц бери не хочу?.. Нет, не хватает. А выставил я ег
о, чтобы другим неповадно было. Себе в убыток выставил. Конечно, иногда нуж
но и так. А вообще-то к людям надо с душой. А ты ко всем с одной меркой. Ц Он с
делал паузу и продолжал своим ровным, чуть приглушенным голосом: Ц Ты се
йчас огорошен. Давай подождем два-три дня, потом поговорим.
Романов коротким движением большой руки воткнул в пепельницу недокуре
нную и до половины сигарету, крутнул так, что она лопнула, стряхнул приста
вшие к пальцам крошки табака и спросил:
Ц Завод когда сдавать?
Ц Сегодня.
Ц А повременить, пока я в Москву слетаю?
Ц Я тянуть не люблю. Это у меня с фронта Ц приказ есть приказ. И потом, с ми
нистром можешь и тут поговорить. Во вторник обещал быть, если ничего не по
мешает.
Ц Так, может быть, с передачей до его приезда и подождем?
Ц Тянуть не буду.
Ц Торопишься, значит. Боишься, чтобы там не переиграли.
Бунчужный почувствовал, как у него холодеют губы и по затылку забегали м
урашки. «Довел-таки, сукин сын!» Ц подумал он не столько со злостью на Ром
анова, сколько на самого себя.
Ц Все. Разговор окончен. Через час комиссию пришлю.
Романов несколько секунд смотрел на Бунчужного, потом резко поднялся, бы
стрым шагом направился к выходу. Сильным ударом носка толкнул дверь, выш
ел, громко хлопнул ею.
Бунчужный досадливо поморщился. Посмотрел на часы. Половина десятого. Уд
алось ли связаться с больницей?
Он потянулся к трубке, но телефон в это время зазвонил.
Ц Багрий на проводе, Тарас Игнатьевич, Ц доложила секретарь.
Бунчужный поздоровался, спросил:
Ц Как там Валентина моя?
Ц Сегодня немного лучше.
Ц Галина говорила. Не нравится она мне.
Ц Кто? Ц спросил Багрий, понизив голос.
Ц Галина. Я сегодня встретил ее. Утром. Не понравилась.
Ц Устала она очень. Больше ничего.
Ц Может, отправить ее на два-три дня в Заозерное, к бабушке? Поговорите с н
ей, Андрей Григорьевич. У меня ничего не выйдет.
Ц Вы полагаете, у меня выйдет?
Ц Попытайтесь, пожалуйста. Я в четыре буду.
Он положил трубку, несколько секунд сидел задумавшись, потом снова позво
нил секретарю. Спросил как обычно:
Ц Что у нас там?
Ц Сейчас вам кофе принесут и чего-нибудь поесть.
Ц Не надо. Закончу прием, приду в буфет. Что у нас там?
Ц Было трое. По поводу жилья. Я их к Ширину отправила… Волошина пришла. Дв
е минуты просит.
«Волошина Ц и две минуты», Ц усмехнулся Бунчужный, а вслух сказал:
Ц Давайте ее сюда.
Волошина вошла и направилась к столу своей на редкость легкой походкой.
Лицо ее было затуманено не то печалью, не то заботой и в то же время освеща
лось теплой, приветливой улыбкой.
«Она очень пластична, Ц подумал Бунчужный. Ц Не только внешне пластичн
а, но и внутренне».
Людмила Владиславовна до того, как стала главным врачом девятой больниц
ы, несколько лет возглавляла заводскую поликлинику здесь, на судостроит
ельном. Она была красива той особой красотой, какой обычно расцветают ла
дно скроенные женщины в тридцать четыре, тридцать пять лет. Умела держат
ься с подкупающей простотой и достоинством, что всегда вызывает чувство
уважения и симпатию. Начальники цехов охотно выполняли все ее просьбы, н
ередко расходуя для ремонта поликлиники остродефицитные, предназначен
ные для отделки кораблей материалы.
Тарас Игнатьевич знал, что она еще студенткой вышла замуж за какого-то до
цента, что у нее дочь от этого брака, что вскоре вышла замуж вторично, за Ши
рина, у которого за год до этого умерла жена. Узнав о свадьбе, Лордкипанидз
е не удержался:
Ц Как?.. В одной упряжке Костя Ширин и эта трепетная лань?..
Ц Кто лань? Ц спросил Бунчужный. Ц Ты бы поостерегался, Лорд. Если она у
знает, как ты ее обозвал…
Тарас Игнатьевич посмотрел на ее тонко очерченное лицо, чуть покатые, оч
ень женственные плечи и подумал, что Константин Иннокентьевич не ровня е
й и что брак у них, наверно, не из счастливых, но вот живут же. Спокойно, тихо.
Иногда их можно было встретить в театре, на пикнике. Всегда вместе. Всегда
какие-то умиротворенные, спокойные, очень дружески расположенные. Видим
о, сумел же подобрать ключ к ее сердцу Константин Иннокентьевич?
Она любила внедрять в практику своей поликлиники все новое. Проведав об
очередной новинке в Москве, Ленинграде или ином городе, она тут же собира
лась и ехала, чтобы ознакомиться. Бунчужному нравилась эта ее деловитост
ь. И то, что поликлиника на его заводе считалась самой лучшей в области, то
же нравилось. Людмилу Владиславовну он величал начальником цеха здоров
ья. Хорошим начальником. Однако против перевода ее главным врачом укрупн
енной девятой больницы не возражал: нельзя становиться поперек дороги ч
еловеку, если он в гору идет.
Легкий туман печали, который придавал красивому лицу Волошиной что-то о
бщее с лицом скорбящей богоматери, не понравился Бунчужному.
«Конечно, клянчить пришла», Ц подумал он и поднялся навстречу. Она протя
нула ему свою белую, узкую в кисти, с длинными, тонкими пальцами руку. Он по
жал ее, потом указал на кресло и произнес:
Ц Я весь внимание, Людмила Владиславовна.
«Она безусловно пришла клянчить, Ц снова подумал Бунчужный, Ц но прежд
е она станет интересоваться моим здоровьем».
Ц Как ваше здоровье, Тарас Игнатьевич?
Она выразила искреннее удовлетворение по поводу хорошего здоровья дир
ектора, несмотря на длительную командировку и хлопоты, которых у того по
лон рот. После этого перешла к Валентине Лукиничне:
Ц Мы вчера консилиум собирали. Лучшие специалисты…
Она стала перечислять членов консилиума, называя должность и научное зв
ание каждого, но Бунчужный вежливо оборвал ее.
Ц Знаю, Ц сказал он. И, отвечая на удивленный взгляд, пояснил: Ц Я ведь уж
е с Галиной беседовал и с Андреем Григорьевичем. И что утешительного мал
о, тоже знаю. Какая нужда у вас? Давайте выкладывайте, пока добрый.
Волошина улыбнулась. Ей нужен линолеум. Желательно голубой. И пластик. Же
лательно белый. Лучше с бирюзовым отливом…
Зазвонил секретарский телефон.
Ц Приехал Дэвид Джеггерс, Ц сообщила секретарь.
Ц Ах и некстати, Ц бросил с досадой Бунчужный в микрофон и спросил: Ц Гд
е он сейчас? В гостинице?.. К десяти? Этот если сказал, будет минута в минуту.
Ладно, давайте кофе. Ц Он положил трубку и обратился к Людмиле Владислав
овне: Ц Да, так что у вас там?
Ц Пластик, Тарас Игнатьевич. Для отделки панелей. В столовой хирургичес
кого корпуса. И еще: очень хотелось бы мне установить микрофоны с усилите
лем в конференц-зале. Нигде не достать сейчас такой установки, а у вас ест
ь, говорил мне Константин Иннокентьевич.
Бунчужный потянул к себе ее заявление и, не просматривая, наложил резолю
цию. Людмила Владиславовна пожалела, что не попросила пластика раза в дв
а больше. А клея Ц всего тридцать килограммов.
Ц Я попрошу Константина Иннокентьевича, чтобы он все оформил.
Ц Я его послал в Отрадное.
Ц Надолго?
Ц Завтра вернется. Вы уж извините.
Ц Полноте, Ц улыбнулась она, и Бунчужному показалось, что неожиданная к
омандировка мужа не только не опечалила ее, а даже обрадовала. Ц Я поручу
своему завхозу. Вы уж простите, Тарас Игнатьевич, если я по старой памяти
и дальше к вашей помощи прибегать буду.
Ц Я всегда к вашим услугам, Людмила Владиславовна, всегда к вашим услуга
м.
Ему не терпелось оборвать этот визит. В другое время он охотно поболтал б
ы с ней, но сейчас… Этот настырный англичанин Дэвид Джеггерс…
Людмила Владиславовна интуитивно почувствовала нетерпение Бунчужног
о и поднялась. Он проводил ее взглядом. Подумал: «И все же как это ее угораз
дило за Ширинкина выскочить?»
Принесли кофе. Тарас Игнатьевич потянулся к чашке, пододвинул ближе таре
лочку с бутербродом. Теперь он уже не думал ни о ком, только о Джеггерсе. Не
кстати его принесло. Хотя, с другой стороны… Он посмотрел на часы и принял
ся за кофе.
6
Распоряжение Бунчужного уволить Каретникова с работы ошеломило сварщи
ка. В душе накипала злость. А тут еще и мастер напустился:
Ц Идол чертов! Понесло тебя с перепоя директору на глаза. Ты бы еще поруч
кался с ним. Или целоваться стал. Ц Он выругался зло, длинно, с выкрутасам
и. Умел ругаться мастер. Ц Ну, что торчишь тут? Ц снова набросился он на К
аретникова. Ц Давай топай в отдел кадров. Все планы из-за тебя кувырком, ч
тоб ты пропал.
Ц Идите вы со своими планами и директором знаете куда?.. Ему там, в министе
рстве, наверно, хвоста накрутили, вот он и сорвал зло на первом встречном.
Ц Первым-то я был, Ц спокойно заметил Скиба.
Ц Тебя он ругать не посмел. И уволить Ц руки коротки: Герой Труда, член об
кома. И вообще цаца. А я?.. Ну, кто я такой?
Ц Ты лучший сварщик. Корифей, можно сказать. А только дурак: ради подлой с
ивухи таким авторитетом жертвуешь. Надо было тебе вчера еще набираться.
Мало выходных.
Ц В общем все, Ц сказал мастер. Ц Валяй в отдел кадров, Назар Фомич. Прав
Скиба: дурак ты, как есть дурак. Ц И он безнадежно махнул рукой.
Ц Ну и катитесь вы все к едрене Фене, Ц вскипел Каретников и ушел, громко
стуча каблуками.
В отделе кадров он сначала повздорил с ожидавшими в очереди, потом с нача
льником отдела. «Завел» его так, что тот, подписывая «бегунок», продыряви
л бумагу авторучкой.
Ц Валяй к распронатакой бабушке, Ц бросил он со злостью. Ц На заводе бе
з тебя чище воздух будет.
Ц Ладно, проживу без вас, Ц бросил ему на прощанье Каретников. Ц Нужны в
ы мне, как чиряк на заднице. Собралась тут шайка-лейка, над рабочим классо
м измывается.
Начальник пригрозил вызвать кого следует.
Ц Это вы можете! Давай, давай сюда милицию, пожарников, охранников!.. А толь
ко мне плевать на твою охрану.
Он вышел, хлопнув дверью с такой силой, что стекла в рамах зазвенели. Кусок
штукатурки у притолоки отвалился, упал на пол, рассыпался на мелкие кусо
чки.
Опрятная женщина средних лет осуждающе покачала головой. Ну, повздорил т
ы с человеком, а двери при чем?
Каретников глянул на нее уже мутными глазами, обозвал старой дурой и, не с
лушая протеста окружающих, пошел дальше оформлять «бегунок».
Со всеми формальностями он покончил быстро, сдал пропуск, получил расчет
и через короткое время уже шагал на базар, к винному ряду, шелестя в карма
не новенькими десятками. Он взял у знакомой торговки кружку вина, потом е
ще одну. Затем, уже в магазине, купил три бутылки белого крепкого и направи
лся домой, радуясь, что там сейчас никого: мальчонка в саду, дочь в школе, а С
аша на работе.
Пристроился он на кухне. Пил не торопясь, почти не закусывал, прислушивал
ся, как хмель начинает кружить голову, и вспоминал. В такие минуты на памят
ь всегда приходило одно и то же Ц допрос в гестапо и полицай: толстоморды
й, здоровый, седые волосы на голове ежиком, с резиновым жгутом в руках.
Когда пришли немцы, Каретникову только-только исполнилось десять. Отец
куда-то исчез. После войны узнали, что он был убит во время схватки с карат
елями. И о том, что он был не просто рядовым солдатом, а командиром крупног
о партизанского отряда, тоже узнали. Имя его было занесено на большую бро
нзовую плиту мраморного обелиска, который возвышался на круче, у самого
берега Вербовой, и был виден далеко по реке. На заводе, когда корили за гру
бость и пьянство, всегда напоминали о том, что Назар Каретников не просто
рабочий, а сын известного партизанского вожака, героя, имя которого не пр
истало позорить.
Пил он, как правило, только по выходным. Иногда принимался хулиганить, до с
мерти пугая старшую дочь, тонкую, стройную, как горянка, Женьку и крепеньк
ого светловолосого Кольку.
Ц Ты бы к докторам обратился, что ли, Ц сказал ему как-то Скиба.
Ц Обращался, Ц хмуро ответил Каретников. Ц Они говорят, что это у меня о
т контузии. Били меня в гестапо. Так били…
Его действительно били. До потери сознания. Жгутом. Сложенным вдвое твер
дым резиновым жгутом: на одной стороне металлическая цепочка, на другой
Ц крючок.
Бил толстомордый полицай. Допрашивал немец. Спокойный, вежливый, чистень
кий. Он попросил Назара сказать, кому давал мины, которые подбирал на сосе
дних островах.
Острова были заминированы еще нашими саперами при отступлении. Населен
ие Крамольного было предупреждено об этом, и мальчишкам строго-настрого
запрещалось забираться туда. Но когда река замерзла, ребята стали перех
одить по льду и на ближние, и на дальние острова. Мины их не пугали: Володьк
а Очеретюк, пятнадцатилетний паренек, научил, как находить их и как обезв
реживать. Назар внимательно смотрел и слушал, потом сразу разобрал и сно
ва собрал мину так ловко, словно всегда только этим и занимался. И в гестап
о ему предложили «обезвредить» такую же мину. Он проделал это виртуозно,
с каким-то бахвальством, полагая по простоте душевной, что чем лучше он эт
о проделает, тем скорее его отпустят. Полицай даже присвистнул.
Ц Ах ты, сукин-распронасукин сын! Ц выругался он беззлобно.
Да, Назарка умел обезвреживать мины. И находить их умел, как никто другой.
Когда его спрашивали, как это у него получается, он только недоуменно раз
водил руками. Он их просто чувствует, эти мины: когда приближается, цепене
ет весь.
На этих минах подорвалось много ребят. Двое насмерть, а другие поплатили
сь кто чем Ц оторванной рукой, вышибленным глазом или изуродованным ли
цом. Назар же работал без осечки. Он извлекал взрыватель и мины с безопасн
ой уже взрывчаткой отдавал соседям Ц Витьке и Володьке Очеретюкам. У ни
х было много всякой всячины Ц толовые шашки, бикфордов шнур, даже немецк
ий автомат с большим запасом патронов к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
котором этот метод внедрялся впервые. А то и бригадира лучшей бригады эт
ого цеха. Не знаешь ты разве, как у нас это иногда делается?
Бунчужный вернулся на свое место. Сидел, курил, глядел на Матвея Семенови
ча. «До чего же он похож на своего брата. И надо же, чтобы я сначала с тем схл
естнулся, теперь с этим».
Романов неторопливо прочитал письмо. Еще раз. Так же неторопливо сложил,
затолкал в боковой карман своего легкого, ладно пригнанного по фигуре пи
джака и только после этого спросил таким тоном, словно это не министр, а он
, Бунчужный, подписал приказ о слиянии заводов:
Ц А меня куда?
Ц Оставайся на прежнем месте, Ц сказал Бунчужный. Ц Не хочется мне, что
бы такой ответственный участок попал в руки другого. Пока освоится, пока
…
Ц Вот именно Ц участок, Ц не дал ему закончить Романов. Ц Доработался
Матвей Семенович до начальника участка. Можно и с повышением поздравить.
Эта язвительная реплика заставила Бунчужного нахмуриться.
Ц Дело не в названии, Матвей Семенович. Ты знаешь: дело не в названии. Впро
чем, если не хочешь Ц лаборатория электросварки у нас, сам знаешь, одна и
з лучших в Союзе. Сейчас начинаем освоение гравитационной электросварк
и по нашему, русскому, методу. А впереди Ц лазер… С тобой мы все это провер
нем куда быстрее.
Ц Провернем, Ц язвительно усмехнулся Романов. Ц Я проверну, а ты за это
вторую Звезду получишь.
Ц Да очнись ты, Матвей Семенович. Ведь не я раздаю ордена и присваиваю зв
ания лауреатов. Если бы от меня зависело…
Ц Мне бы первому присвоил? Знаю эту побасенку.
Ц Как хочешь, Ц уже сухо произнес Бунчужный.
Романов не заметил ни этого отчужденного тона, ни подчеркнуто сухой инто
нации. Ему важно было узнать от Бунчужного все, чтобы не наломать дров сго
ряча, не накуролесить. Он взял себя в руки, потянулся за сигаретой, закурил
. Помолчал.
Ц Ну а если я, скажем, не соглашусь и на прежнем месте остаться, и к тебе в л
абораторию идти! Кто я теперь для вас? Разжалованный директор. Не понимае
шь, как мне обидно?
Ц Не понимаю, Ц резко ответил Бунчужный. Ц Но министр понял. Есть у него
для тебя место Ц в Прибалтике. Директором судостроительного. А только я
не советую. Ц И, отвечая на недоуменно-вопросительный взгляд Романова, п
родолжал: Ц Не потянешь.
Ц Какого же черта ты рекомендовал меня директором «Тороса»? Какого чер
та, спрашиваю?! Ц взорвался Романов.
Ц Маху дал. Не учел, что ты с людьми работать не можешь.
Ц У тебя учился.
Ц Не тому учился. Ты ведь с людьми Ц вот как.
Бунчужный показал крепко стиснутый кулак.
Ц И этому у тебя учился, Ц упрямо повторил Романов.
Ц Конечно, иногда нужно и так, Ц согласился Бунчужный, разжав и опять кр
епко стиснув кулак. Ц Завод не детский садик. Тут иногда нужно как на фро
нте Ц не мои слова: Скибу цитирую. Я вот сегодня лучшего сварщика выгнал
за то, что вчера выпил больше нормы. Думаешь, он работать не мог?.. Мог. Думае
шь, у нас электросварщиков Ц бери не хочу?.. Нет, не хватает. А выставил я ег
о, чтобы другим неповадно было. Себе в убыток выставил. Конечно, иногда нуж
но и так. А вообще-то к людям надо с душой. А ты ко всем с одной меркой. Ц Он с
делал паузу и продолжал своим ровным, чуть приглушенным голосом: Ц Ты се
йчас огорошен. Давай подождем два-три дня, потом поговорим.
Романов коротким движением большой руки воткнул в пепельницу недокуре
нную и до половины сигарету, крутнул так, что она лопнула, стряхнул приста
вшие к пальцам крошки табака и спросил:
Ц Завод когда сдавать?
Ц Сегодня.
Ц А повременить, пока я в Москву слетаю?
Ц Я тянуть не люблю. Это у меня с фронта Ц приказ есть приказ. И потом, с ми
нистром можешь и тут поговорить. Во вторник обещал быть, если ничего не по
мешает.
Ц Так, может быть, с передачей до его приезда и подождем?
Ц Тянуть не буду.
Ц Торопишься, значит. Боишься, чтобы там не переиграли.
Бунчужный почувствовал, как у него холодеют губы и по затылку забегали м
урашки. «Довел-таки, сукин сын!» Ц подумал он не столько со злостью на Ром
анова, сколько на самого себя.
Ц Все. Разговор окончен. Через час комиссию пришлю.
Романов несколько секунд смотрел на Бунчужного, потом резко поднялся, бы
стрым шагом направился к выходу. Сильным ударом носка толкнул дверь, выш
ел, громко хлопнул ею.
Бунчужный досадливо поморщился. Посмотрел на часы. Половина десятого. Уд
алось ли связаться с больницей?
Он потянулся к трубке, но телефон в это время зазвонил.
Ц Багрий на проводе, Тарас Игнатьевич, Ц доложила секретарь.
Бунчужный поздоровался, спросил:
Ц Как там Валентина моя?
Ц Сегодня немного лучше.
Ц Галина говорила. Не нравится она мне.
Ц Кто? Ц спросил Багрий, понизив голос.
Ц Галина. Я сегодня встретил ее. Утром. Не понравилась.
Ц Устала она очень. Больше ничего.
Ц Может, отправить ее на два-три дня в Заозерное, к бабушке? Поговорите с н
ей, Андрей Григорьевич. У меня ничего не выйдет.
Ц Вы полагаете, у меня выйдет?
Ц Попытайтесь, пожалуйста. Я в четыре буду.
Он положил трубку, несколько секунд сидел задумавшись, потом снова позво
нил секретарю. Спросил как обычно:
Ц Что у нас там?
Ц Сейчас вам кофе принесут и чего-нибудь поесть.
Ц Не надо. Закончу прием, приду в буфет. Что у нас там?
Ц Было трое. По поводу жилья. Я их к Ширину отправила… Волошина пришла. Дв
е минуты просит.
«Волошина Ц и две минуты», Ц усмехнулся Бунчужный, а вслух сказал:
Ц Давайте ее сюда.
Волошина вошла и направилась к столу своей на редкость легкой походкой.
Лицо ее было затуманено не то печалью, не то заботой и в то же время освеща
лось теплой, приветливой улыбкой.
«Она очень пластична, Ц подумал Бунчужный. Ц Не только внешне пластичн
а, но и внутренне».
Людмила Владиславовна до того, как стала главным врачом девятой больниц
ы, несколько лет возглавляла заводскую поликлинику здесь, на судостроит
ельном. Она была красива той особой красотой, какой обычно расцветают ла
дно скроенные женщины в тридцать четыре, тридцать пять лет. Умела держат
ься с подкупающей простотой и достоинством, что всегда вызывает чувство
уважения и симпатию. Начальники цехов охотно выполняли все ее просьбы, н
ередко расходуя для ремонта поликлиники остродефицитные, предназначен
ные для отделки кораблей материалы.
Тарас Игнатьевич знал, что она еще студенткой вышла замуж за какого-то до
цента, что у нее дочь от этого брака, что вскоре вышла замуж вторично, за Ши
рина, у которого за год до этого умерла жена. Узнав о свадьбе, Лордкипанидз
е не удержался:
Ц Как?.. В одной упряжке Костя Ширин и эта трепетная лань?..
Ц Кто лань? Ц спросил Бунчужный. Ц Ты бы поостерегался, Лорд. Если она у
знает, как ты ее обозвал…
Тарас Игнатьевич посмотрел на ее тонко очерченное лицо, чуть покатые, оч
ень женственные плечи и подумал, что Константин Иннокентьевич не ровня е
й и что брак у них, наверно, не из счастливых, но вот живут же. Спокойно, тихо.
Иногда их можно было встретить в театре, на пикнике. Всегда вместе. Всегда
какие-то умиротворенные, спокойные, очень дружески расположенные. Видим
о, сумел же подобрать ключ к ее сердцу Константин Иннокентьевич?
Она любила внедрять в практику своей поликлиники все новое. Проведав об
очередной новинке в Москве, Ленинграде или ином городе, она тут же собира
лась и ехала, чтобы ознакомиться. Бунчужному нравилась эта ее деловитост
ь. И то, что поликлиника на его заводе считалась самой лучшей в области, то
же нравилось. Людмилу Владиславовну он величал начальником цеха здоров
ья. Хорошим начальником. Однако против перевода ее главным врачом укрупн
енной девятой больницы не возражал: нельзя становиться поперек дороги ч
еловеку, если он в гору идет.
Легкий туман печали, который придавал красивому лицу Волошиной что-то о
бщее с лицом скорбящей богоматери, не понравился Бунчужному.
«Конечно, клянчить пришла», Ц подумал он и поднялся навстречу. Она протя
нула ему свою белую, узкую в кисти, с длинными, тонкими пальцами руку. Он по
жал ее, потом указал на кресло и произнес:
Ц Я весь внимание, Людмила Владиславовна.
«Она безусловно пришла клянчить, Ц снова подумал Бунчужный, Ц но прежд
е она станет интересоваться моим здоровьем».
Ц Как ваше здоровье, Тарас Игнатьевич?
Она выразила искреннее удовлетворение по поводу хорошего здоровья дир
ектора, несмотря на длительную командировку и хлопоты, которых у того по
лон рот. После этого перешла к Валентине Лукиничне:
Ц Мы вчера консилиум собирали. Лучшие специалисты…
Она стала перечислять членов консилиума, называя должность и научное зв
ание каждого, но Бунчужный вежливо оборвал ее.
Ц Знаю, Ц сказал он. И, отвечая на удивленный взгляд, пояснил: Ц Я ведь уж
е с Галиной беседовал и с Андреем Григорьевичем. И что утешительного мал
о, тоже знаю. Какая нужда у вас? Давайте выкладывайте, пока добрый.
Волошина улыбнулась. Ей нужен линолеум. Желательно голубой. И пластик. Же
лательно белый. Лучше с бирюзовым отливом…
Зазвонил секретарский телефон.
Ц Приехал Дэвид Джеггерс, Ц сообщила секретарь.
Ц Ах и некстати, Ц бросил с досадой Бунчужный в микрофон и спросил: Ц Гд
е он сейчас? В гостинице?.. К десяти? Этот если сказал, будет минута в минуту.
Ладно, давайте кофе. Ц Он положил трубку и обратился к Людмиле Владислав
овне: Ц Да, так что у вас там?
Ц Пластик, Тарас Игнатьевич. Для отделки панелей. В столовой хирургичес
кого корпуса. И еще: очень хотелось бы мне установить микрофоны с усилите
лем в конференц-зале. Нигде не достать сейчас такой установки, а у вас ест
ь, говорил мне Константин Иннокентьевич.
Бунчужный потянул к себе ее заявление и, не просматривая, наложил резолю
цию. Людмила Владиславовна пожалела, что не попросила пластика раза в дв
а больше. А клея Ц всего тридцать килограммов.
Ц Я попрошу Константина Иннокентьевича, чтобы он все оформил.
Ц Я его послал в Отрадное.
Ц Надолго?
Ц Завтра вернется. Вы уж извините.
Ц Полноте, Ц улыбнулась она, и Бунчужному показалось, что неожиданная к
омандировка мужа не только не опечалила ее, а даже обрадовала. Ц Я поручу
своему завхозу. Вы уж простите, Тарас Игнатьевич, если я по старой памяти
и дальше к вашей помощи прибегать буду.
Ц Я всегда к вашим услугам, Людмила Владиславовна, всегда к вашим услуга
м.
Ему не терпелось оборвать этот визит. В другое время он охотно поболтал б
ы с ней, но сейчас… Этот настырный англичанин Дэвид Джеггерс…
Людмила Владиславовна интуитивно почувствовала нетерпение Бунчужног
о и поднялась. Он проводил ее взглядом. Подумал: «И все же как это ее угораз
дило за Ширинкина выскочить?»
Принесли кофе. Тарас Игнатьевич потянулся к чашке, пододвинул ближе таре
лочку с бутербродом. Теперь он уже не думал ни о ком, только о Джеггерсе. Не
кстати его принесло. Хотя, с другой стороны… Он посмотрел на часы и принял
ся за кофе.
6
Распоряжение Бунчужного уволить Каретникова с работы ошеломило сварщи
ка. В душе накипала злость. А тут еще и мастер напустился:
Ц Идол чертов! Понесло тебя с перепоя директору на глаза. Ты бы еще поруч
кался с ним. Или целоваться стал. Ц Он выругался зло, длинно, с выкрутасам
и. Умел ругаться мастер. Ц Ну, что торчишь тут? Ц снова набросился он на К
аретникова. Ц Давай топай в отдел кадров. Все планы из-за тебя кувырком, ч
тоб ты пропал.
Ц Идите вы со своими планами и директором знаете куда?.. Ему там, в министе
рстве, наверно, хвоста накрутили, вот он и сорвал зло на первом встречном.
Ц Первым-то я был, Ц спокойно заметил Скиба.
Ц Тебя он ругать не посмел. И уволить Ц руки коротки: Герой Труда, член об
кома. И вообще цаца. А я?.. Ну, кто я такой?
Ц Ты лучший сварщик. Корифей, можно сказать. А только дурак: ради подлой с
ивухи таким авторитетом жертвуешь. Надо было тебе вчера еще набираться.
Мало выходных.
Ц В общем все, Ц сказал мастер. Ц Валяй в отдел кадров, Назар Фомич. Прав
Скиба: дурак ты, как есть дурак. Ц И он безнадежно махнул рукой.
Ц Ну и катитесь вы все к едрене Фене, Ц вскипел Каретников и ушел, громко
стуча каблуками.
В отделе кадров он сначала повздорил с ожидавшими в очереди, потом с нача
льником отдела. «Завел» его так, что тот, подписывая «бегунок», продыряви
л бумагу авторучкой.
Ц Валяй к распронатакой бабушке, Ц бросил он со злостью. Ц На заводе бе
з тебя чище воздух будет.
Ц Ладно, проживу без вас, Ц бросил ему на прощанье Каретников. Ц Нужны в
ы мне, как чиряк на заднице. Собралась тут шайка-лейка, над рабочим классо
м измывается.
Начальник пригрозил вызвать кого следует.
Ц Это вы можете! Давай, давай сюда милицию, пожарников, охранников!.. А толь
ко мне плевать на твою охрану.
Он вышел, хлопнув дверью с такой силой, что стекла в рамах зазвенели. Кусок
штукатурки у притолоки отвалился, упал на пол, рассыпался на мелкие кусо
чки.
Опрятная женщина средних лет осуждающе покачала головой. Ну, повздорил т
ы с человеком, а двери при чем?
Каретников глянул на нее уже мутными глазами, обозвал старой дурой и, не с
лушая протеста окружающих, пошел дальше оформлять «бегунок».
Со всеми формальностями он покончил быстро, сдал пропуск, получил расчет
и через короткое время уже шагал на базар, к винному ряду, шелестя в карма
не новенькими десятками. Он взял у знакомой торговки кружку вина, потом е
ще одну. Затем, уже в магазине, купил три бутылки белого крепкого и направи
лся домой, радуясь, что там сейчас никого: мальчонка в саду, дочь в школе, а С
аша на работе.
Пристроился он на кухне. Пил не торопясь, почти не закусывал, прислушивал
ся, как хмель начинает кружить голову, и вспоминал. В такие минуты на памят
ь всегда приходило одно и то же Ц допрос в гестапо и полицай: толстоморды
й, здоровый, седые волосы на голове ежиком, с резиновым жгутом в руках.
Когда пришли немцы, Каретникову только-только исполнилось десять. Отец
куда-то исчез. После войны узнали, что он был убит во время схватки с карат
елями. И о том, что он был не просто рядовым солдатом, а командиром крупног
о партизанского отряда, тоже узнали. Имя его было занесено на большую бро
нзовую плиту мраморного обелиска, который возвышался на круче, у самого
берега Вербовой, и был виден далеко по реке. На заводе, когда корили за гру
бость и пьянство, всегда напоминали о том, что Назар Каретников не просто
рабочий, а сын известного партизанского вожака, героя, имя которого не пр
истало позорить.
Пил он, как правило, только по выходным. Иногда принимался хулиганить, до с
мерти пугая старшую дочь, тонкую, стройную, как горянка, Женьку и крепеньк
ого светловолосого Кольку.
Ц Ты бы к докторам обратился, что ли, Ц сказал ему как-то Скиба.
Ц Обращался, Ц хмуро ответил Каретников. Ц Они говорят, что это у меня о
т контузии. Били меня в гестапо. Так били…
Его действительно били. До потери сознания. Жгутом. Сложенным вдвое твер
дым резиновым жгутом: на одной стороне металлическая цепочка, на другой
Ц крючок.
Бил толстомордый полицай. Допрашивал немец. Спокойный, вежливый, чистень
кий. Он попросил Назара сказать, кому давал мины, которые подбирал на сосе
дних островах.
Острова были заминированы еще нашими саперами при отступлении. Населен
ие Крамольного было предупреждено об этом, и мальчишкам строго-настрого
запрещалось забираться туда. Но когда река замерзла, ребята стали перех
одить по льду и на ближние, и на дальние острова. Мины их не пугали: Володьк
а Очеретюк, пятнадцатилетний паренек, научил, как находить их и как обезв
реживать. Назар внимательно смотрел и слушал, потом сразу разобрал и сно
ва собрал мину так ловко, словно всегда только этим и занимался. И в гестап
о ему предложили «обезвредить» такую же мину. Он проделал это виртуозно,
с каким-то бахвальством, полагая по простоте душевной, что чем лучше он эт
о проделает, тем скорее его отпустят. Полицай даже присвистнул.
Ц Ах ты, сукин-распронасукин сын! Ц выругался он беззлобно.
Да, Назарка умел обезвреживать мины. И находить их умел, как никто другой.
Когда его спрашивали, как это у него получается, он только недоуменно раз
водил руками. Он их просто чувствует, эти мины: когда приближается, цепене
ет весь.
На этих минах подорвалось много ребят. Двое насмерть, а другие поплатили
сь кто чем Ц оторванной рукой, вышибленным глазом или изуродованным ли
цом. Назар же работал без осечки. Он извлекал взрыватель и мины с безопасн
ой уже взрывчаткой отдавал соседям Ц Витьке и Володьке Очеретюкам. У ни
х было много всякой всячины Ц толовые шашки, бикфордов шнур, даже немецк
ий автомат с большим запасом патронов к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38