Ты же сам з
наешь. А за участие Ц спасибо.
Ц А ну тебя, Ц махнул рукой Чумаченко и, круто повернувшись, зашагал к тр
амвайной остановке, смешно размахивая портфелем.
12
Бунчужный посмотрел на часы и попросил переводчика извиниться перед го
стем:
Ц Скажи ему, Лорд, что я по делам, всего на час.
Джеггерс понимающе улыбнулся, стал набивать свою трубку. Ничего, он пока
с мистером Лордкипанидзе походит. Мистер Лордкипанидзе великолепно зн
ает завод.
Бунчужный вышел из цеха и увидел свою «Волгу». Она стояла у газона. Дима за
пустил двигатель и поспешил открыть дверцу.
Ц В обком, Ц бросил Бунчужный, усаживаясь.
Ц Поехали, Ц спокойно согласился Дима.
Когда машина вышла за ворота, Дима спросил:
Ц Ну как иностранец?
Ц Этот иностранец, брат, большой мастак в корабельном деле.
Ц Говорят, миллионер?
Ц Не это главное, Дима, Ц вздохнул Бунчужный. Ц Его завод обрабатывает
в полтора раза больше корабельной стали, чем наш, а народу столько же, даже
поменьше.
Ц Потогонщик, значит, он?
Ц Потогонщик. Но у него на заводе порядка больше. И нам бы у него поучитьс
я.
Ц Так за чем же остановка, Тарас Игнатьевич? Махнули к нему на выучку Ц и
дело с концом… Потом у себя наладим.
Ц И без него наладим, дай срок.
Несколько секунд они ехали молча, потом Дима спросил:
Ц К Ватажкову?
Бунчужный кивнул.
Ц Это правда, что вы с ним еще до войны на одном заводе работали?
Ц Правда.
Ц И воевали вместе?
Ц Вместе.
Ц Расскажите когда-нибудь?
Ц О чем?
Ц Как воевали.
Ц Да помолчи ты хоть минуту, дай подумать. В обком еду. К первому секретар
ю на прием. Не к теще на блины. Надо мне подумать или не надо?
Ц Надо, Ц неохотно согласился Дима.
Теперь он вел машину молча, но Бунчужному уже трудно было собраться с мыс
лями. «Разбередил прошлое, черт полосатый… А ведь и в самом деле много с ни
м пережито, с Ватажковым.
Великую Отечественную вместе начинали… Да, вместе начинали».
…Война шла уже второй месяц, когда их, молодых инженеров, сформировали в о
тряд и направили. Куда?.. Это знал только старшина, весь в новеньком Ц от са
пог до фуражки с блестящим козырьком Ц обмундировании. В этом старшине
больше всего не нравилась Бунчужному тонкая, жилистая, смешно торчащая и
з гимнастерки с целлулоидным подворотничком шея. И глаза не нравились
Ц маленькие, настороженно бегающие. Его сразу же окрестили Старшим. И на
чал этот Старшой с того, что отобрал у всех документы, аккуратно сложил их
и затолкал в свою полевую сумку… Шли на восток. Тянулись и тянулись бежен
цы Ц женщины, старики, дети… Иногда в противоположном направлении прох
одила воинская часть Ц солдаты, машины, Ц и тогда на душе становилось л
егче. Куда идем? И почему он отобрал документы?.. Решил спросить. Подсел на п
ривале.
Ц Послушай, друг, может быть, все же скажешь, куда идем.
Ц Я командир, а не друг. «Куда идем?» Военная тайна это.
Ц Документы придется вернуть, командир.
Ц Это с какой же радости?
Ц А вдруг отстал кто? Как без документов?
Ц Сейчас нету такого слова «отстал». Теперь есть одно Ц «дезертировал
». А за это Ц расстрел.
Ц Уж не ты ли будешь расстреливать?
Ц Надо будет, и я смогу.
Ц Однако же и дерьмо ты. Ц Бунчужный поднялся, пошел.
Ц Ну, ну! Поговори у меня! Ц крикнул ему вслед Старшой.
Бунчужный не обернулся.
Ц Ты с ним не связывайся, Ц сказал Ватажков, когда отряд снова тронулся.
Ц Он все же командир наш. А по закону военного времени…
Ц По закону военного времени я его, стервеца, теперь денно и нощно стереч
ь буду, как сейф с драгоценностями, чтоб он сдох!
…Запомнилась первая бомбежка. Самолеты шли куда-то на юго-восток. Потом п
овернули к шоссе, зловеще черные в лучах заходящего солнца. Сделали круг.
Зашли на цель. Слева от шоссе упала бомба. Вторая, третья… Запомнилось Ц
летящая наискось в небо верхушка телеграфного столба с фарфоровыми чаш
ечками и обрывками проводов на них. Все шарахнулись вправо, к лесной поло
се. Бунчужный тоже побежал. Это была первая в его жизни бомбежка. Взрывы бо
мб. Крики людей. Конское ржанье. Детский плач… Скорее от этого хаоса!
Он перепрыгивал через канавы, путался в мелком кустарнике. Сердце колоти
лось не в груди уже, а где-то в горле. Темнело в глазах. Не хватало дыхания. А
самолеты, казалось, были везде, покрыли собой все небо, затмили солнце… По
том до сознания дошло, что это Ц паника. И надо во что бы то ни стало преодо
леть ее. Сейчас. Сию минуту.
Он сделал над собой усилие. Остановился. Огляделся, хватая воздух пересо
хшим ртом. И вдруг увидел, как там, на той лесополосе, куда он так стремился,
почти одновременно взорвалось несколько бомб. Одна за одной. В ряд… Он уп
ал на землю, приник всем телом к ней, чувствуя, как над головой со свистом п
роносятся обломки деревьев и комья земли. Потом поднялся. С удивлением о
тметил, что самолетов немного Ц всего три. И вовсе не трудно определить,
куда они идут, куда сбрасывают бомбы, когда грозят опасностью, а когда мож
но стоять и спокойно смотреть на них. Досадуя на себя, стараясь преодолет
ь неловкость, он уже неторопливо зашагал к шоссе, где находился перед бом
бежкой отряд и где бросил свой вещевой мешок. Как же далеко он успел убежа
ть! Самолеты сделали еще один заход, постучали пулеметами и убрались. Ват
ажков сидел на краю небольшой канавы у шоссе и курил… Более безопасного
места не сыскать… Это Бунчужный понял. И еще понял, что Ватажков видел все
: и то, как Тарас в панике перемахнул через эту спасительную канаву, и то, ка
к мчался к лесопосадке, навстречу взрывам. Спросил:
Ц Ты все время здесь?.. А я совсем ошалел от страха.
Ц У меня поначалу тоже так вышло. Соскочил с платформы и бежал, пока башк
ой о березу не стукнулся.
Умел нужные слова найти Яков Михайлович. Всегда умел.
Когда отряд собрался, недосчитались двух. Начальника механического цех
а и Старшого. Начальника цеха скоро нашли… Неподалеку от лесной полосы. М
ертвого. А Старшой как в воду канул. И утром не вернулся… Посоветовавшись,
решили держаться все вместе. Командиром избрали Бунчужного.
Ц Прибьемся к воинской части какой-нибудь и станем воевать, как все, Ц в
ысказал общее мнение Ватажков.
«Прибиться к воинской части» оказалось нелегко. Командиры требовали оф
ормления через военкомат. Военкоматы отмахивались Ц без документов лю
ди.
Ц Да свяжитесь вы с нашим городом, расспросите все на заводе, Ц не выдер
жал наконец Бунчужный.
Однако звонить было поздно, в городе уже хозяйничали немцы.
…Переправа. Десятки тысяч беженцев и военных. И всего Ц две баржи с катер
ком. Всем и до второго пришествия не переправиться. И вдруг Ц Багрий. Их д
ивизия сейчас переправляется… Штаб этой дивизии. Короткий разговор с ко
мандиром, и отряд зачислен в один из потрепанных уже в боях полков. Бунчуж
ного назначили командиром взвода. А через короткое время пришлось уже ро
той командовать… Дивизия двигалась то на запад, сталкиваясь с врагом, то
на восток, чтобы через короткое время снова развернуться и принять бой.
После очередного тяжелого боя дивизия вдруг оказалась в глубоком тылу у
немцев…
Он еще плохо соображал, что случилось. Шагал по пыльной дороге, босой, в ра
стерзанной гимнастерке, без оружия. Справа Ц Яков Михайлович. Слева Ц С
таршой. Откуда он взялся, Старшой? На обочинах Ц немцы. Нацеленные на кол
онну автоматы.
…Никогда не забыть этой картины. Солнце ярко освещает стену. Чернеют заб
ранные колючей проволокой узкие, под самой крышей Ц окошки. За амбаром, н
а горизонте, громоздятся облака. Коренастый немец с голубыми глазами пре
длагает мирным голосом евреям и коммунистам сделать два шага вперед. Нес
колько человек, помешкав немного, выходят.
Ц Идиоты! Ц шепчет Ватажков.
Бунчужный трогает его локтем Ц да помолчи ты, ради бога.
Немец предупреждает, что каждый, кто знает о коммунистах и евреях и не выд
аст, тоже будет расстрелян. Делает знак рукой автоматчикам. Короткие оче
реди. Тяжело оседают у стены тела.
Сарай. Сумерки. Рядом Ц Ватажков.
Ц Неужели это конец, Яков Михайлович?
Ц Это начало, Тарас Игнатьевич. Неразбериха первых дней. Все, что они дел
ают, Ц бессмысленно. Сегодняшний расстрел уже сам по себе обрекает их.
Когда Ватажков лег, подсел Старшой.
Ц Я там смолчал. Но если они проведают, что я знаю. А они проведают…
Ц Куда сумку с документами задевал? Ц спросил Бунчужный.
Ц Спрятал. Надежно спрятал. Может, это и лучше, что документов нет. Я-то зн
аю, кто коммунист и кто… А вот если они проведают, что я знаю, а они проведаю
т…
Ц Я тут старший сейчас, и мое это дело теперь. Все! Будем спать.
Укладываясь, нащупал у стены небольшой ломик. Под окошком, что над голово
й, между ракушечником Ц щель. Если вывернуть хотя бы один камень…
Погромыхивает. Вспышки молний время от времени зловеще освещают сарай. Т
олько бы не прошла мимо гроза, только бы не прошла.
Она разразилась около полуночи. Стучал по крыше дождь. Ярко вспыхивала м
олния, и сразу же Ц раскат. Один камень вывернут, второй, третий… Наконец-
то!.. Теперь надо убрать часового.
Взблеск молнии осветил черную, с остроконечным капюшоном, фигуру. Громов
ой раскат заглушил вскрик. Отобрал у часового автомат. Нащупал засов. Ста
раясь не шуметь, отодвинул его. Открыл дверь:
Ц Выходи!
Как тени, один за другим выскальзывают из сарая люди. Кто это замешкался? С
таршой?.. Давай за всеми! Быстро!
До утра успели пройти километров двадцать. Крадучись пересекали шоссе, п
о которому с небольшими интервалами двигались на восток немецкие машин
ы и танки. Углубились в лес.
Только теперь стало ясно, какая трагедия разыгралась здесь: блиндажи, ок
опы, интендантские склады с продуктами, обмундированием, боеприпасами и
везде Ц трупы, трупы, трупы. К вечеру отряд был приведен в полную боевую г
отовность. Старшого решили судить судом трибунала. Председателем назна
чили Ватажкова. Приговор Ц короткий.
Ц Кому приводить в исполнение?
Ц Тебе, Бунчужный.
Ц Пошли!
…Утром натолкнулись на скопление военных в лесу, на просторной поляне. В
атажков и еще двое отправились на разведку. Вернулись мрачные. Сколько н
ароду скопилось тут, неизвестно. Может быть, тысяча. А может быть, и полтор
ы. Вчера пролетал немецкий самолет. Листовки сбрасывал.
Ц Оружия много, Ц продолжал Ватажков. Ц Несколько грузовых машин. Тан
кетка. Четыре пушки. Только вот рации все выведены из строя. И еще: кто-то «в
ышибает» комсостав. Особенно старший. Настроение у большинства Ц панич
еское.
Ц Что делать? Ц спросил Бунчужный.
Ц Власть брать.
Умел всегда найти нужное решение Ватажков.
…Трибуна на двух полуторках, сдвинутых одна к другой задками. Борта опущ
ены. Яков Михайлович стучит согнутым пальцем по микрофону, прислушивает
ся, как этот звук отдается в трех выдвинутых вперед больших репродуктора
х. Когда на поляне стихло, начал:
Ц Товарищи, обстановка требует чрезвычайных мер. Слово командиру сводн
ого отряда Бунчужному.
Бунчужный:
Ц Кое-кто полагает, что война проиграна. Нет, товарищи, она только начина
ется. Задача Ц пробиться через линию фронта…
На трибуну выскакивает уже немолодой красноармеец. Шинель окровавлена.
Лицо черное. Глаза безумные. В руке зеленая бумажка. Он оттирает от микроф
она Бунчужного и кричит сумасшедшим голосом:
Ц Не слушайте его! Нету Красной Армии. Нету фронта. Вот! Ц Он выбрасывает
вперед руку с бумажкой. Ц Нам гарантируют жизнь, возвращение домой. Вспо
мните о своих детях и женах, вспомните…
Бунчужный стреляет в упор. Красноармеец оседает на помост. Ватажков толч
ком сапога сбрасывает его с машины. Глухой ропот проходит по толпе.
Коротким движением Ц пистолет в кобуру. И опять Ц в микрофон как ни в че
м не бывало:
Ц Повторяю: будем пробиваться к фронту. Командование беру на себя…
Выстрел. Обожгло щеку. Тронул пальцами. Кровь. Спокойно вытер платком. Люд
и его отряда уже волокут того, кто стрелял. Втаскивают на трибуну здорове
нного парня.
Ц Что ж это, братцы, Ц взмолился красноармеец, с ужасом глядя, как Бунчуж
ный снова тянется за пистолетом.
Но тот вдруг делает шаг вперед и резким движением разрывает ему гимнасте
рку надвое. Под ней Ц другая. Черная. Со свастикой на рукаве.
Ц В трибунал, Ц коротко и глухо бросает Бунчужный и поворачивается к ми
крофону. Ц Желающих воспользоваться немецкими пропусками предупрежд
аю: боковому охранению дан приказ стрелять. Провокаторов и паникеров тож
е будем расстреливать. Командиры всех рангов и политработники Ц ко мне.
Все!
Потом… Это «потом» тянулось более двух месяцев. Лишь в ноябре остаткам п
олка с помощью командира партизанского отряда Василия Скибы удалось вы
йти из окружения. Ватажкова среди вышедших не оказалось. Только спустя д
венадцать лет повстречались. В Ленинграде. Вечером сидели в номере Бунчу
жного. Ужинали. Вспоминали. Ватажков, оказывается, ранен был, подобрали па
ртизаны. Так и разминулись.
Он работал на севере. Пожаловался, что тамошний климат убивает жену Ц ре
вматизм, хронический бронхит…
Ц Давай ко мне. Золотых гор не обещаю. Но квартира будет. И работа Ц не ху
же той, на какой сейчас работаешь. Начальника стапельного цеха забирают
у меня главным инженером на другой завод. Вот и пойдешь на его место… Нело
вко уходить? У тебя уважительная причина. Завод, конечно, не чета вашему, н
о с перспективой. Океанские сухогрузы будем строить. И большинство «коро
бочек» Ц на экспорт. Давай! А в министерстве я все улажу.
И Ватажков согласился. Два года командовал стапельным. Потом «комиссари
л» на заводе. А еще через два года его избрали первым секретарем обкома…
Дима остановил машину у подъезда, подождал, пока Тарас Игнатьевич выйдет
, и, включив задний ход, лихо втиснул свою «вороную» между двумя такими же
в длинном ряду. Заглушил двигатель, извлек из кармана позади сиденья пот
репанную книжку и углубился в нее.
Бунчужный вошел в прохладный вестибюль, предъявил партбилет и поднялся
по широкой мраморной лестнице на второй этаж.
Ватажков ждал его. Вышел из-за стола. Невысокий, худощавый, с аскетическим
лицом. Белые до голубизны волосы зачесаны назад. На правом виске Ц косой
шрам. Закурили.
Ватажков слушал и все время настороженно поглядывал на Бунчужного. Когд
а Тарас Игнатьевич закончил, сказал:
Ц Я тут в четыре решил собрать кое-кого Ц прессу, журналистов, писателе
й, не каждый день ведь заводы орденом Ленина награждают. Подготовиться н
адо, чтоб лицом в грязь не ударить.
Ц Я тебе своего «комиссара» пришлю, Ц сказал Бунчужный. Ц А мне надо Дж
еггерса проводить.
Ц Ладно, давай своего «комиссара», Ц согласился Ватажков. Он встал, обо
шел стол и сел в кресло напротив Бунчужного. Ц Не нравишься ты мне, Тарас
Игнатьевич, хмурый и похудел будто.
Ц Устал, наверное, Ц попытался усмехнуться Бунчужный, но улыбка вышла н
арочитая.
Ц Нет, это не усталость у тебя, Ц положил свою ладонь на его колено Ватаж
ков. Ц Давай выкладывай.
Ц Гнетет меня что-то… В командировке спокоен был. И когда возвращался, ч
увствовал себя сравнительно спокойно. А вот как повстречался с Галиной,
защемило сердце. Терпеть не могу, когда сердце вот так щемить начинает. Ми
стики не терплю. Всегда боялся непонятной тревоги. Помню, когда из окруже
ния выходили, как только защемит сердце, того и гляди немцы нагрянут отку
да не ждешь.
Ц Ну ничего, Тарас Игнатьевич, ничего. Еще денька три помаешься, пока вся
эта кутерьма с награждением закончится, потом отдохнешь. А завтра, как до
говорились, в Отрадном встретимся.
Они простились. Ватажков несколько секунд смотрел на дверь, которая закр
ылась за Тарасом Игнатьевичем, потом снял трубку и позвонил в больницу. П
опросил к телефону Багрия. Ему сказали, что Андрей Григорьевич на совеща
нии.
Ц Ладно, я ему позже позвоню. Ц Положил трубку. Задумался, не снимая с нее
руки.
13
Девятая городская больница состояла из нескольких корпусов. Один Ц ста
рый. Его так и называли Ц старый корпус. Это было крепкое здание, с толсты
ми узкими окнами и нелепой колоннадой у парадного входа.
Здесь размещались терапевтическое отделение, рентгеновские кабинеты,
лаборатории, библиотека и мастерские для ремонта аппаратуры.
Два новых корпуса Ц восточный и западный, высокие, с широкими окнами Ц
располагались в глубине двора и гордо поблескивали металлом и стеклом. В
каждом Ц по два лифта: один Ц для носилок с больными, другой Ц для сотр
удников. Особенно хорош был восточный, хирургический.
В нижнем этаже этого корпуса размещался красный уголок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
наешь. А за участие Ц спасибо.
Ц А ну тебя, Ц махнул рукой Чумаченко и, круто повернувшись, зашагал к тр
амвайной остановке, смешно размахивая портфелем.
12
Бунчужный посмотрел на часы и попросил переводчика извиниться перед го
стем:
Ц Скажи ему, Лорд, что я по делам, всего на час.
Джеггерс понимающе улыбнулся, стал набивать свою трубку. Ничего, он пока
с мистером Лордкипанидзе походит. Мистер Лордкипанидзе великолепно зн
ает завод.
Бунчужный вышел из цеха и увидел свою «Волгу». Она стояла у газона. Дима за
пустил двигатель и поспешил открыть дверцу.
Ц В обком, Ц бросил Бунчужный, усаживаясь.
Ц Поехали, Ц спокойно согласился Дима.
Когда машина вышла за ворота, Дима спросил:
Ц Ну как иностранец?
Ц Этот иностранец, брат, большой мастак в корабельном деле.
Ц Говорят, миллионер?
Ц Не это главное, Дима, Ц вздохнул Бунчужный. Ц Его завод обрабатывает
в полтора раза больше корабельной стали, чем наш, а народу столько же, даже
поменьше.
Ц Потогонщик, значит, он?
Ц Потогонщик. Но у него на заводе порядка больше. И нам бы у него поучитьс
я.
Ц Так за чем же остановка, Тарас Игнатьевич? Махнули к нему на выучку Ц и
дело с концом… Потом у себя наладим.
Ц И без него наладим, дай срок.
Несколько секунд они ехали молча, потом Дима спросил:
Ц К Ватажкову?
Бунчужный кивнул.
Ц Это правда, что вы с ним еще до войны на одном заводе работали?
Ц Правда.
Ц И воевали вместе?
Ц Вместе.
Ц Расскажите когда-нибудь?
Ц О чем?
Ц Как воевали.
Ц Да помолчи ты хоть минуту, дай подумать. В обком еду. К первому секретар
ю на прием. Не к теще на блины. Надо мне подумать или не надо?
Ц Надо, Ц неохотно согласился Дима.
Теперь он вел машину молча, но Бунчужному уже трудно было собраться с мыс
лями. «Разбередил прошлое, черт полосатый… А ведь и в самом деле много с ни
м пережито, с Ватажковым.
Великую Отечественную вместе начинали… Да, вместе начинали».
…Война шла уже второй месяц, когда их, молодых инженеров, сформировали в о
тряд и направили. Куда?.. Это знал только старшина, весь в новеньком Ц от са
пог до фуражки с блестящим козырьком Ц обмундировании. В этом старшине
больше всего не нравилась Бунчужному тонкая, жилистая, смешно торчащая и
з гимнастерки с целлулоидным подворотничком шея. И глаза не нравились
Ц маленькие, настороженно бегающие. Его сразу же окрестили Старшим. И на
чал этот Старшой с того, что отобрал у всех документы, аккуратно сложил их
и затолкал в свою полевую сумку… Шли на восток. Тянулись и тянулись бежен
цы Ц женщины, старики, дети… Иногда в противоположном направлении прох
одила воинская часть Ц солдаты, машины, Ц и тогда на душе становилось л
егче. Куда идем? И почему он отобрал документы?.. Решил спросить. Подсел на п
ривале.
Ц Послушай, друг, может быть, все же скажешь, куда идем.
Ц Я командир, а не друг. «Куда идем?» Военная тайна это.
Ц Документы придется вернуть, командир.
Ц Это с какой же радости?
Ц А вдруг отстал кто? Как без документов?
Ц Сейчас нету такого слова «отстал». Теперь есть одно Ц «дезертировал
». А за это Ц расстрел.
Ц Уж не ты ли будешь расстреливать?
Ц Надо будет, и я смогу.
Ц Однако же и дерьмо ты. Ц Бунчужный поднялся, пошел.
Ц Ну, ну! Поговори у меня! Ц крикнул ему вслед Старшой.
Бунчужный не обернулся.
Ц Ты с ним не связывайся, Ц сказал Ватажков, когда отряд снова тронулся.
Ц Он все же командир наш. А по закону военного времени…
Ц По закону военного времени я его, стервеца, теперь денно и нощно стереч
ь буду, как сейф с драгоценностями, чтоб он сдох!
…Запомнилась первая бомбежка. Самолеты шли куда-то на юго-восток. Потом п
овернули к шоссе, зловеще черные в лучах заходящего солнца. Сделали круг.
Зашли на цель. Слева от шоссе упала бомба. Вторая, третья… Запомнилось Ц
летящая наискось в небо верхушка телеграфного столба с фарфоровыми чаш
ечками и обрывками проводов на них. Все шарахнулись вправо, к лесной поло
се. Бунчужный тоже побежал. Это была первая в его жизни бомбежка. Взрывы бо
мб. Крики людей. Конское ржанье. Детский плач… Скорее от этого хаоса!
Он перепрыгивал через канавы, путался в мелком кустарнике. Сердце колоти
лось не в груди уже, а где-то в горле. Темнело в глазах. Не хватало дыхания. А
самолеты, казалось, были везде, покрыли собой все небо, затмили солнце… По
том до сознания дошло, что это Ц паника. И надо во что бы то ни стало преодо
леть ее. Сейчас. Сию минуту.
Он сделал над собой усилие. Остановился. Огляделся, хватая воздух пересо
хшим ртом. И вдруг увидел, как там, на той лесополосе, куда он так стремился,
почти одновременно взорвалось несколько бомб. Одна за одной. В ряд… Он уп
ал на землю, приник всем телом к ней, чувствуя, как над головой со свистом п
роносятся обломки деревьев и комья земли. Потом поднялся. С удивлением о
тметил, что самолетов немного Ц всего три. И вовсе не трудно определить,
куда они идут, куда сбрасывают бомбы, когда грозят опасностью, а когда мож
но стоять и спокойно смотреть на них. Досадуя на себя, стараясь преодолет
ь неловкость, он уже неторопливо зашагал к шоссе, где находился перед бом
бежкой отряд и где бросил свой вещевой мешок. Как же далеко он успел убежа
ть! Самолеты сделали еще один заход, постучали пулеметами и убрались. Ват
ажков сидел на краю небольшой канавы у шоссе и курил… Более безопасного
места не сыскать… Это Бунчужный понял. И еще понял, что Ватажков видел все
: и то, как Тарас в панике перемахнул через эту спасительную канаву, и то, ка
к мчался к лесопосадке, навстречу взрывам. Спросил:
Ц Ты все время здесь?.. А я совсем ошалел от страха.
Ц У меня поначалу тоже так вышло. Соскочил с платформы и бежал, пока башк
ой о березу не стукнулся.
Умел нужные слова найти Яков Михайлович. Всегда умел.
Когда отряд собрался, недосчитались двух. Начальника механического цех
а и Старшого. Начальника цеха скоро нашли… Неподалеку от лесной полосы. М
ертвого. А Старшой как в воду канул. И утром не вернулся… Посоветовавшись,
решили держаться все вместе. Командиром избрали Бунчужного.
Ц Прибьемся к воинской части какой-нибудь и станем воевать, как все, Ц в
ысказал общее мнение Ватажков.
«Прибиться к воинской части» оказалось нелегко. Командиры требовали оф
ормления через военкомат. Военкоматы отмахивались Ц без документов лю
ди.
Ц Да свяжитесь вы с нашим городом, расспросите все на заводе, Ц не выдер
жал наконец Бунчужный.
Однако звонить было поздно, в городе уже хозяйничали немцы.
…Переправа. Десятки тысяч беженцев и военных. И всего Ц две баржи с катер
ком. Всем и до второго пришествия не переправиться. И вдруг Ц Багрий. Их д
ивизия сейчас переправляется… Штаб этой дивизии. Короткий разговор с ко
мандиром, и отряд зачислен в один из потрепанных уже в боях полков. Бунчуж
ного назначили командиром взвода. А через короткое время пришлось уже ро
той командовать… Дивизия двигалась то на запад, сталкиваясь с врагом, то
на восток, чтобы через короткое время снова развернуться и принять бой.
После очередного тяжелого боя дивизия вдруг оказалась в глубоком тылу у
немцев…
Он еще плохо соображал, что случилось. Шагал по пыльной дороге, босой, в ра
стерзанной гимнастерке, без оружия. Справа Ц Яков Михайлович. Слева Ц С
таршой. Откуда он взялся, Старшой? На обочинах Ц немцы. Нацеленные на кол
онну автоматы.
…Никогда не забыть этой картины. Солнце ярко освещает стену. Чернеют заб
ранные колючей проволокой узкие, под самой крышей Ц окошки. За амбаром, н
а горизонте, громоздятся облака. Коренастый немец с голубыми глазами пре
длагает мирным голосом евреям и коммунистам сделать два шага вперед. Нес
колько человек, помешкав немного, выходят.
Ц Идиоты! Ц шепчет Ватажков.
Бунчужный трогает его локтем Ц да помолчи ты, ради бога.
Немец предупреждает, что каждый, кто знает о коммунистах и евреях и не выд
аст, тоже будет расстрелян. Делает знак рукой автоматчикам. Короткие оче
реди. Тяжело оседают у стены тела.
Сарай. Сумерки. Рядом Ц Ватажков.
Ц Неужели это конец, Яков Михайлович?
Ц Это начало, Тарас Игнатьевич. Неразбериха первых дней. Все, что они дел
ают, Ц бессмысленно. Сегодняшний расстрел уже сам по себе обрекает их.
Когда Ватажков лег, подсел Старшой.
Ц Я там смолчал. Но если они проведают, что я знаю. А они проведают…
Ц Куда сумку с документами задевал? Ц спросил Бунчужный.
Ц Спрятал. Надежно спрятал. Может, это и лучше, что документов нет. Я-то зн
аю, кто коммунист и кто… А вот если они проведают, что я знаю, а они проведаю
т…
Ц Я тут старший сейчас, и мое это дело теперь. Все! Будем спать.
Укладываясь, нащупал у стены небольшой ломик. Под окошком, что над голово
й, между ракушечником Ц щель. Если вывернуть хотя бы один камень…
Погромыхивает. Вспышки молний время от времени зловеще освещают сарай. Т
олько бы не прошла мимо гроза, только бы не прошла.
Она разразилась около полуночи. Стучал по крыше дождь. Ярко вспыхивала м
олния, и сразу же Ц раскат. Один камень вывернут, второй, третий… Наконец-
то!.. Теперь надо убрать часового.
Взблеск молнии осветил черную, с остроконечным капюшоном, фигуру. Громов
ой раскат заглушил вскрик. Отобрал у часового автомат. Нащупал засов. Ста
раясь не шуметь, отодвинул его. Открыл дверь:
Ц Выходи!
Как тени, один за другим выскальзывают из сарая люди. Кто это замешкался? С
таршой?.. Давай за всеми! Быстро!
До утра успели пройти километров двадцать. Крадучись пересекали шоссе, п
о которому с небольшими интервалами двигались на восток немецкие машин
ы и танки. Углубились в лес.
Только теперь стало ясно, какая трагедия разыгралась здесь: блиндажи, ок
опы, интендантские склады с продуктами, обмундированием, боеприпасами и
везде Ц трупы, трупы, трупы. К вечеру отряд был приведен в полную боевую г
отовность. Старшого решили судить судом трибунала. Председателем назна
чили Ватажкова. Приговор Ц короткий.
Ц Кому приводить в исполнение?
Ц Тебе, Бунчужный.
Ц Пошли!
…Утром натолкнулись на скопление военных в лесу, на просторной поляне. В
атажков и еще двое отправились на разведку. Вернулись мрачные. Сколько н
ароду скопилось тут, неизвестно. Может быть, тысяча. А может быть, и полтор
ы. Вчера пролетал немецкий самолет. Листовки сбрасывал.
Ц Оружия много, Ц продолжал Ватажков. Ц Несколько грузовых машин. Тан
кетка. Четыре пушки. Только вот рации все выведены из строя. И еще: кто-то «в
ышибает» комсостав. Особенно старший. Настроение у большинства Ц панич
еское.
Ц Что делать? Ц спросил Бунчужный.
Ц Власть брать.
Умел всегда найти нужное решение Ватажков.
…Трибуна на двух полуторках, сдвинутых одна к другой задками. Борта опущ
ены. Яков Михайлович стучит согнутым пальцем по микрофону, прислушивает
ся, как этот звук отдается в трех выдвинутых вперед больших репродуктора
х. Когда на поляне стихло, начал:
Ц Товарищи, обстановка требует чрезвычайных мер. Слово командиру сводн
ого отряда Бунчужному.
Бунчужный:
Ц Кое-кто полагает, что война проиграна. Нет, товарищи, она только начина
ется. Задача Ц пробиться через линию фронта…
На трибуну выскакивает уже немолодой красноармеец. Шинель окровавлена.
Лицо черное. Глаза безумные. В руке зеленая бумажка. Он оттирает от микроф
она Бунчужного и кричит сумасшедшим голосом:
Ц Не слушайте его! Нету Красной Армии. Нету фронта. Вот! Ц Он выбрасывает
вперед руку с бумажкой. Ц Нам гарантируют жизнь, возвращение домой. Вспо
мните о своих детях и женах, вспомните…
Бунчужный стреляет в упор. Красноармеец оседает на помост. Ватажков толч
ком сапога сбрасывает его с машины. Глухой ропот проходит по толпе.
Коротким движением Ц пистолет в кобуру. И опять Ц в микрофон как ни в че
м не бывало:
Ц Повторяю: будем пробиваться к фронту. Командование беру на себя…
Выстрел. Обожгло щеку. Тронул пальцами. Кровь. Спокойно вытер платком. Люд
и его отряда уже волокут того, кто стрелял. Втаскивают на трибуну здорове
нного парня.
Ц Что ж это, братцы, Ц взмолился красноармеец, с ужасом глядя, как Бунчуж
ный снова тянется за пистолетом.
Но тот вдруг делает шаг вперед и резким движением разрывает ему гимнасте
рку надвое. Под ней Ц другая. Черная. Со свастикой на рукаве.
Ц В трибунал, Ц коротко и глухо бросает Бунчужный и поворачивается к ми
крофону. Ц Желающих воспользоваться немецкими пропусками предупрежд
аю: боковому охранению дан приказ стрелять. Провокаторов и паникеров тож
е будем расстреливать. Командиры всех рангов и политработники Ц ко мне.
Все!
Потом… Это «потом» тянулось более двух месяцев. Лишь в ноябре остаткам п
олка с помощью командира партизанского отряда Василия Скибы удалось вы
йти из окружения. Ватажкова среди вышедших не оказалось. Только спустя д
венадцать лет повстречались. В Ленинграде. Вечером сидели в номере Бунчу
жного. Ужинали. Вспоминали. Ватажков, оказывается, ранен был, подобрали па
ртизаны. Так и разминулись.
Он работал на севере. Пожаловался, что тамошний климат убивает жену Ц ре
вматизм, хронический бронхит…
Ц Давай ко мне. Золотых гор не обещаю. Но квартира будет. И работа Ц не ху
же той, на какой сейчас работаешь. Начальника стапельного цеха забирают
у меня главным инженером на другой завод. Вот и пойдешь на его место… Нело
вко уходить? У тебя уважительная причина. Завод, конечно, не чета вашему, н
о с перспективой. Океанские сухогрузы будем строить. И большинство «коро
бочек» Ц на экспорт. Давай! А в министерстве я все улажу.
И Ватажков согласился. Два года командовал стапельным. Потом «комиссари
л» на заводе. А еще через два года его избрали первым секретарем обкома…
Дима остановил машину у подъезда, подождал, пока Тарас Игнатьевич выйдет
, и, включив задний ход, лихо втиснул свою «вороную» между двумя такими же
в длинном ряду. Заглушил двигатель, извлек из кармана позади сиденья пот
репанную книжку и углубился в нее.
Бунчужный вошел в прохладный вестибюль, предъявил партбилет и поднялся
по широкой мраморной лестнице на второй этаж.
Ватажков ждал его. Вышел из-за стола. Невысокий, худощавый, с аскетическим
лицом. Белые до голубизны волосы зачесаны назад. На правом виске Ц косой
шрам. Закурили.
Ватажков слушал и все время настороженно поглядывал на Бунчужного. Когд
а Тарас Игнатьевич закончил, сказал:
Ц Я тут в четыре решил собрать кое-кого Ц прессу, журналистов, писателе
й, не каждый день ведь заводы орденом Ленина награждают. Подготовиться н
адо, чтоб лицом в грязь не ударить.
Ц Я тебе своего «комиссара» пришлю, Ц сказал Бунчужный. Ц А мне надо Дж
еггерса проводить.
Ц Ладно, давай своего «комиссара», Ц согласился Ватажков. Он встал, обо
шел стол и сел в кресло напротив Бунчужного. Ц Не нравишься ты мне, Тарас
Игнатьевич, хмурый и похудел будто.
Ц Устал, наверное, Ц попытался усмехнуться Бунчужный, но улыбка вышла н
арочитая.
Ц Нет, это не усталость у тебя, Ц положил свою ладонь на его колено Ватаж
ков. Ц Давай выкладывай.
Ц Гнетет меня что-то… В командировке спокоен был. И когда возвращался, ч
увствовал себя сравнительно спокойно. А вот как повстречался с Галиной,
защемило сердце. Терпеть не могу, когда сердце вот так щемить начинает. Ми
стики не терплю. Всегда боялся непонятной тревоги. Помню, когда из окруже
ния выходили, как только защемит сердце, того и гляди немцы нагрянут отку
да не ждешь.
Ц Ну ничего, Тарас Игнатьевич, ничего. Еще денька три помаешься, пока вся
эта кутерьма с награждением закончится, потом отдохнешь. А завтра, как до
говорились, в Отрадном встретимся.
Они простились. Ватажков несколько секунд смотрел на дверь, которая закр
ылась за Тарасом Игнатьевичем, потом снял трубку и позвонил в больницу. П
опросил к телефону Багрия. Ему сказали, что Андрей Григорьевич на совеща
нии.
Ц Ладно, я ему позже позвоню. Ц Положил трубку. Задумался, не снимая с нее
руки.
13
Девятая городская больница состояла из нескольких корпусов. Один Ц ста
рый. Его так и называли Ц старый корпус. Это было крепкое здание, с толсты
ми узкими окнами и нелепой колоннадой у парадного входа.
Здесь размещались терапевтическое отделение, рентгеновские кабинеты,
лаборатории, библиотека и мастерские для ремонта аппаратуры.
Два новых корпуса Ц восточный и западный, высокие, с широкими окнами Ц
располагались в глубине двора и гордо поблескивали металлом и стеклом. В
каждом Ц по два лифта: один Ц для носилок с больными, другой Ц для сотр
удников. Особенно хорош был восточный, хирургический.
В нижнем этаже этого корпуса размещался красный уголок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38