Он был полностью разря
жен. Утренний Ветер оглянулся. Было все еще темно, и город светился остыва
ющими строениями, и в мертвенном свете была холодная угроза. Он быстро см
енил аккумулятор товарищу Ц благо теперь у них был запас новых, Ц и они
продолжили путь.
Ц Дайте его мне, Ц сказал Рассвет, когда они добрались уже на рассвете д
о лагеря. Ц Я постараюсь выходить его.
Ц Он… Ц хотел было сказать что-то Иней, но Рассвет перебил его:
Ц Как вы не понимаете? Он же деф. Наверное, он еще не осознал это, не осозна
л себя, но в решающую минуту сделал выбор. Ц Он посмотрел на стражника, ко
торый лежал подле него на земле. Ц Давайте дадим ему имя Выбор. Согласны?
Ц Конечно, Ц кивнул Утренний Ветер.
Только теперь он начал чувствовать страх. Раньше прислушиваться к нему б
ыло некогда, а сейчас он содрогался от ужаса, вспоминая бой, спасение, бегс
тво. Сколько раз все могло бы пойти не так, как случилось, сколько раз они д
олжны были споткнуться на бесчисленных опасностях, сколько раз шансы на
удачу готовы были пасть под ударами стражников… Ему казалось, что они бе
жали над пропастью по неверной паутине тонких дощечек. Дощечки скрипел
и, прогибались, трещали. Они не могли перебраться через пропасть, но они ве
рнулись.
Рассвет сделал все, что мог. Целыми днями он возился с бывшим стражником, в
ыхаживая его, пытаясь вернуть к бытию. Но, очевидно, повреждения были слиш
ком серьезны.
Выбор так и не заговорил. Он стоял, слегка покачиваясь, и смотрел на камни
развалин, на дефов, и в уцелевших его глазах, казалось, стояло какое-то зас
тывшее удивление, какой-то немой вопрос.
У Утреннего Ветра было ощущение, что бедный Выбор узнает его. Он подолгу с
тоял около него. Иногда он молчал, а иногда что-то тихонько бормотал. Он не
мог потом вспомнить, что именно говорил он Выбору, потому что слова были н
е важны, важны были те чувства, что он пытался вложить в них.
Как-то раз Ц это было в полдень, когда желтые облака разбегаются, и оранж
евое солнце греет особенно ласково, и все замирает в тихом довольстве, да
же жесткая красноватая трава, которая в это время перестает шуршать под
ногами, Ц он стоял около Выбора и, по своему обыкновению, что-то тихонько
и ласково говорил ему. Бывший стражник вдруг посмотрел на него и сказал:
Ц Я… Ц Он замолчал, словно собираясь с силами, потом добавил: Ц Все…
Больше он не произнес ни слова. Через два дня он погрузился в вечное небыт
ие. Все знали, что он тяжко ранен, все видели, как терпеливо возился с ним Ра
ссвет, как подолгу ему что-то ласково бормотал Утренний Ветер, и понимали
, что разум едва мерцает в его поврежденном мозгу. И конец его не был неожи
данным. Но одна деталь потрясла Утреннего Ветра. Утром, когда кто-то увиде
л, что Выбор недвижим, обнаружили, что у него нажата кнопка отключения соз
нания. Сначала его пытались вернуть к бытию, но тщетно. И тогда все задумал
ись: кто же нажал на кнопку? Все смотрели друг на друга, и все качали голова
ми. И все верили друг другу. И потому, что дефы никогда не обманывают друг д
руга, и потому, что все любили бедного Выбора и знали, чем обязаны ему.
Утренний Ветер сказал тогда:
Ц Друзья, он сам отключил сознание. Мы никогда не узнаем, что именно прои
сходило в его бедном полуразрушенном мозгу, но мне кажется, я догадываюс
ь. Он понимал значительно больше, чем нам казалось, он не хотел быть нам в т
ягость. Он знал, какой ценой достается нам энергия. И он решил сам уйти от н
ас…
Печаль, которую он испытывал, была так тяжела, так остро и болезненно зиял
а рана в нем, что он не мог продолжать.
Прошло уже много времени. Кто-то из дефов погиб под вспышками трубок стра
жников, пришли из города новые дефы, память о Выборе перестала причинять
боль и приносила с собой лишь легкую грусть, и Утренний Ветер все чаще лов
ил себя на том, что посещают его неведомые раньше сомнения. Куда они идут?
Что будет с дефами? Можно ли существовать в постоянном страхе, что завтра
они не смогут добыть новые аккумуляторы, что их выследят стражники, что и
м нечем будет защищаться?
До этого он жил постоянными каждодневными заботами, которых всегда было
великое множество, потому что дефы давно уже выбрали его своим предводит
елем, а теперь вдруг увидел мысленным взором будущее. Оно походило на дли
нный туннель с застоявшейся в нем темнотой. Может быть, где-то в самом кон
це его и был какой-то свет, но, если он и был, он не мог разбавить темноту.
Он тщился что-то понять, что-то пробить своей мыслью, но туннель был длинн
ый, и мысль вязла в его сырой мгле. И от этого его охватывала печаль. Мир был
огромный, а он таким крохотным, сторон было много, а он не знал, куда идти. И
охватывало, давило чувство бессмысленности всего сущего. Он знал, что не
льзя всматриваться в тьму этого туннеля, потому что, кроме тщеты всех сво
их усилий, он ничего там не увидит, но не мог отвести мысленный взгляд от б
ездомной дыры. Она отравляла его и приковывала к себе.
И вот недавно они увидели чужой корабль, опустившийся над их планетой. Ут
ренний Ветер никогда не видел посланцев иных миров, он даже не знал, сущес
твуют ли иные миры, он никогда даже не задумывался над возможностью их су
ществования. Но теперь ему почему-то казалось, что пришельцы, если только
он сможет поговорить с ними, помогут ему. В чем именно, он не знал. Он даже не
знал источника своего беспокойства, но подсознательно чувствовал потр
ебность в помощи. Должно же быть что-то еще, кроме забот о заряженных акку
муляторах. «А может быть, и не должно? Ц возражал он себе. Ц Откуда ты зна
ешь, что должно? Может быть, разуму и не дано проникать сквозь тьму туннеля
. Может быть, туннель этот вечен и вечно смятение разума перед его тайной.
У туннеля всегда будет преимущество перед разумом. Туннель не мечется, н
е ищет, его не снедает беспокойство. Он просто есть…»
Неясные мысли клубились где-то в самой глубине сознания Утреннего Ветра
. Он не подгонял их, не пытался вытянуть на поверхность. От света Ц он это ч
увствовал они мгновенно съежатся, погибнут. Они должны были набрать силу
, созреть, и тогда, тогда… Может быть, он все-таки сумеет увидеть хоть какой
-то свет, даже не свет, пусть лишь отблеск света в тупой тьме туннеля.
* * *
Мозг думал. Он никогда не бездействовал, никогда не отдыхал, никогда не вп
адал в небытие. Он был цивилизацией, а цивилизация не могла остановиться.
В любое мгновение он точно знал, где находится любой из тысяч кирдов, что о
н делает, что будет делать. Их доклады постоянно принимались им, регистри
ровались, классифицировались, сортировались, отправлялись в постоянну
ю память, если были важны, или хранились в оперативной, сравнивались, анал
изировались, препарировались. Приказы отдавались им нескончаемым пото
ком, ибо без его приказов не делалось ничего. Без его приказов кирды могли
лишь впадать в небытие и терпеливо ждать, пока он призовет их к действию.
Но вся эта бесконечная карусель, все невидимое переплетение тысяч и тыся
ч нитей, которыми Мозг был связан с кирдами, занимали лишь малую часть его
внимания. Основная мощь его интеллекта была направлена сейчас на то, что
бы понять плюсы и минусы первой реакции, результаты перенастройки кирдо
в.
Да, кирды изменились. Он чувствовал это в их докладах, в их движении, в их вз
аимодействии между собой.
И он не видел пока никаких преимуществ. Наоборот, меньше стало четкости, м
еньше стало логики в действиях кирдов, они медленно принимали решения, п
орой даже колебались, что никогда ранее не было им свойственно. Скорее вс
его, Крус ошибался. Долгое пребывание в Хранилище ослабило его разум, раз
рушило память. Они были жалкими, эти остатки вертов. Они были жалкими и тог
да, когда создавали его, потому что нуждались в нем, а теперь то, что остало
сь от них, не заслуживало даже его внимания.
Да, похоже, что Крус ошибался. То, что он называл чувствами, ничего не давал
о кирдам. Скорее всего, их придется снова перенастраивать, вычищать из их
мозгов этот нелепый страх. Но Мозг не торопился, он мог это сделать в любое
время. Он никому не подчинялся, ни с кем не считался, ни перед кем не отчиты
вался, даже перед всей цивилизацией планеты, ибо он и был этой цивилизаци
ей.
Страх ничего не дал кирдам. Почему? Может быть, потому, думал он, что страх и
х был абстрактным. Может быть, что-то конкретное должно вызывать у них пер
вую реакцию. Чего боялись пришельцы? Небытия. Но что это могло дать кирдам
? Они и без того избегали опасности, если только приказ не требовал обратн
ого. Заставить их бояться дефов? Нелепость. Наоборот, страх сделает их бес
помощными перед этими жалкими выродками.
И все же, все же… Мозг еще не понимал, но начинал смутно догадываться, что в
страхе была все-таки скрыта некая сила, которая могла помочь его застыва
ющей цивилизации.
Он думал, и его гигантская интеллектуальная мощь снова и снова перемалыв
ала подобно жерновам всю информацию, которой он располагал. Он думал и ду
мал, пока наконец в нем не появился крошечный центр кристаллизации. Это б
ыл обычно самый важный момент в его мыслительном процессе. Теперь нужно
было время, чтобы первый проблеск новой мысли мог выкристаллизоваться и
обрести четкость.
Их цивилизация, его цивилизация держалась только на нем. Кирды были его и
сполнительными органами. Быстрыми, послушными, но не более того.
Да, однажды он уже намеревался наделить их свободой воли, но свобода эта в
несла бы лишь хаос. Может быть, хаос возник бы потому, что свобода воли не з
нает ограничений? Не исключено, что именно страх может быть тем руслом, ко
торое направит большую свободу воли в нужном направлении. Да, страх долж
ен быть ограничителем. Но он должен быть конкретным.
Теперь Мозг работал спокойно и быстро. Новая мысль созрела, приобрела фо
рму, и теперь он рассматривал ее со всех сторон, и со всех сторон она казал
ась одинаково плодотворной. Кирды должны бояться ЕГО. А для этого они дол
жны знать его. Нельзя бояться того, о существовании чего не имеешь ясного
представления.
Это была на редкость интересная мысль. Она обладала неким магнитным свой
ством Ц притягивала к себе другие мысли. Вот и сейчас она тянула к себе ве
сь ворох фактов, собранных им с момента, когда трое пришельцев оказались
в круглом стенде.
Двести семьдесят четвертый, изучавший их, докладывал накануне о странно
й реакции двух пришельцев, когда он сжимал руку третьего. Третий подверг
ался угрозе, и его реакции были более или менее понятны: он пытался избежа
ть опасности и для этого стремился воздействовать на источник опасност
и. Но почему два других пришельца бросились ему на помощь? Их же кирд не тр
огал. Мало того, они бросились на помощь, не зная, что сделает кирд. Не могли
же они всерьез думать, что сумеют совладать с кирдом. Все-таки они разумн
ые существа, раз они странствуют в космосе, управляют своим кораблем, обм
ениваются между собой информацией. Значит, в них запрограммировано стре
мление любой ценой защищать друг друга.
Упрощение. Он вызвал из оперативной памяти доклад Двести семьдесят четв
ертого об анализе памяти пришельцев и воссоздании некоторых образов, хр
анившихся в ней. Если пришельцы разумны (а это уже можно считать фактом), о
ни должны были понимать, что образы, воссозданные машинами, Ц фантомы, не
более того. Но реакции всех троих на их появление были бурны. Почему? Очев
идно, образы эти обладают в их сознании высокой ценностью.
Все становилось на свои места. Кирды должны знать, что существует Мозг, ко
торый управляет ими, их Создатель. Он должен внушать им первую реакцию, то
есть страх. Но один страх будет оказывать лишь тормозящее действие, нужн
о, чтобы в сознании кирдов он, Мозг, обладал очень высокой ценой. Чтобы кир
ды боялись его и стремились защитить любой ценой. Чтобы образ Мозга вызы
вал в них такие же реакции, какие воссозданные машинами в круглом стенде
образы вызывали у пришельцев.
Это была сложная программа, Мозг понимал это. Он направлял цивилизацию в
новое, неведомое русло. Да, конечно, была опасность, что новые программы ок
ажутся неработоспособными, но нужно было пробовать.
Возможно, часть кирдов нужно было оставить в их обычном состоянии. Мало т
ого, стоит убрать у них и страх, чтобы в случае неудачи было на кого положи
ться. Даже если перенастроенные кирды не смогут функционировать так, как
он планирует, неперенастроенные всегда вернут их по его команде к обычн
ому состоянию.
Он мгновенно спланировал все, что было связано с перенастройкой, и начал
отдавать приказы. Он отдавал их стремительно, как выстрелы, и десятки и со
тни кирдов, вызванных из временного небытия его волей, включали двигател
и, покидали свои жилища и торопились переделывать мир.
4
Ц Я больше не могу сидеть в этой светящейся клоаке, Ц сказал Густов. Ц Я
схожу с ума. Честно, ребята, я больше не могу. Бездействие убьет нас, поверь
те мне.
Ц Что делать, Володенька, Ц вздохнул Марков, Ц нужно потерпеть. Или ты д
умаешь, что нам приятно валяться в этом вонючем аквариуме?
Ц Я не хочу терпеть. Я не могу терпеть. Я теряю контроль над собой. Я хочу в
ырваться из этой соковыжималки, пока они не превратили ее во что-нибудь е
ще, например в мясорубку.
Ц Образно, но не слишком разумно, Ц сказал Надеждин.
Ц Почему, почему ты уверен, что в конце концов они нас отпустят? Ц крикну
л Густов. Ц Откуда этот нелепый юношеский оптимизм? Или он просто предпи
сан тебе штатным расписанием командира корабля? Больше всего на свете не
навижу казенный оптимизм.
Ц Володя, не заводись. Без истерик.
Ц Хорошо, командир, но что делать, что делать?
Ц Ничего. Ждать.
Ц Опять все то же.
Ц Я согласен с Николаем, Ц сказал Марков. Ц Нас изучают, это факт, в кото
ром мы уже имели возможность убедиться. Если бы они хотели нас уничтожит
ь, они могли бы сделать это сто раз. К тому же у тебя есть варианты? Или тебе
просто приятно постонать? Ах, какой я нетерпеливый, ах, как!..
Ц Ребята, хватит, Ц вздохнул Надеждин. Ц И как вам не надоест грызться т
ак часами!
Они замолчали. Конечно, думал Надеждин, на его стороне здравый смысл и лог
ика. Но черт его знает, каков здравый смысл и логика у здешних обитателей.
Разве здравый смысл и логика не могут быть такими же разнообразными, как
и формы жизни во Вселенной? И разве на старушке-Земле старый добрый здрав
ый смысл не менялся на протяжении веков? Было же время, например, когда здр
авый смысл подсказывал, что тот или та, кто думал или поступал не так, как т
ы, связан с дьяволом и потому для всеобщего, и их в том числе, блага следует
немедля сжечь их живьем…
Да, конечно, их изучают, но почему никто не пытается вступить с ними в наст
оящий двусторонний контакт? Есть же у них машины, которые помогали им коп
аться в их мозгах и даже воссоздавать образы из их памяти. Неужели же они н
е могли освоить хоть какие-то начатки их языка? Чушь какая-то. Да, Володька
прав, бездействие убивает их, но выбора не было. В конце концов, бывают сит
уации, когда для терпеливого ожидания требуется величайшее мужество. Ск
олько раз вдалбливали им это в голову в Школе звездоплавания! Да, учителя
были мудрые: сохранять спокойствие, терпение и оптимизм важнее и труднее
, чем кидаться с гиканьем в обреченный кавалерийский наскок.
Густов встал и начал медленно двигаться вдоль стены, внимательно рассма
тривая ее поверхность.
Ц Напрасно, Ц сказал Марков.
Ц Что напрасно?
Ц Ты напрасно ищешь дверь. Я уже искал ее. Даже зазоров не видно.
Густов с отвращением ударил кулаком по светящейся поверхности.
* * *
Иней деловито шел по городу, направляясь к круглому стенду. Главное, дума
л он, не отличаться от других кирдов. Тот же сосредоточенный вид, та же нев
озмутимость кирда, выполняющего приказ, та же уверенность машины, двигаю
щейся по заданной ей траектории.
Он давно не был в городе, и что-то казалось ему не таким, как обычно, но что и
менно Ц он не понимал. Может быть, просто он не помнил, чтобы такое количе
ство кирдов одновременно спешило по улицам.
Он почти не боялся. Нет, не так, поправил он себя. Конечно, он боялся. Слишком
много опасностей таилось вокруг, и каждая значила лишь одно Ц вечное не
бытие. Но он научился удерживать страх в узде. Он представлял себе страх в
виде маленького зверька, наподобие туня, что так любят греться на солнце
на камнях развалин. Он приказывал зверьку: «Сиди смирно и не поднимай гол
овки». Пока это ему удавалось. Он не раз бывал в городе, и никогда у него не в
озникало трудностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
жен. Утренний Ветер оглянулся. Было все еще темно, и город светился остыва
ющими строениями, и в мертвенном свете была холодная угроза. Он быстро см
енил аккумулятор товарищу Ц благо теперь у них был запас новых, Ц и они
продолжили путь.
Ц Дайте его мне, Ц сказал Рассвет, когда они добрались уже на рассвете д
о лагеря. Ц Я постараюсь выходить его.
Ц Он… Ц хотел было сказать что-то Иней, но Рассвет перебил его:
Ц Как вы не понимаете? Он же деф. Наверное, он еще не осознал это, не осозна
л себя, но в решающую минуту сделал выбор. Ц Он посмотрел на стражника, ко
торый лежал подле него на земле. Ц Давайте дадим ему имя Выбор. Согласны?
Ц Конечно, Ц кивнул Утренний Ветер.
Только теперь он начал чувствовать страх. Раньше прислушиваться к нему б
ыло некогда, а сейчас он содрогался от ужаса, вспоминая бой, спасение, бегс
тво. Сколько раз все могло бы пойти не так, как случилось, сколько раз они д
олжны были споткнуться на бесчисленных опасностях, сколько раз шансы на
удачу готовы были пасть под ударами стражников… Ему казалось, что они бе
жали над пропастью по неверной паутине тонких дощечек. Дощечки скрипел
и, прогибались, трещали. Они не могли перебраться через пропасть, но они ве
рнулись.
Рассвет сделал все, что мог. Целыми днями он возился с бывшим стражником, в
ыхаживая его, пытаясь вернуть к бытию. Но, очевидно, повреждения были слиш
ком серьезны.
Выбор так и не заговорил. Он стоял, слегка покачиваясь, и смотрел на камни
развалин, на дефов, и в уцелевших его глазах, казалось, стояло какое-то зас
тывшее удивление, какой-то немой вопрос.
У Утреннего Ветра было ощущение, что бедный Выбор узнает его. Он подолгу с
тоял около него. Иногда он молчал, а иногда что-то тихонько бормотал. Он не
мог потом вспомнить, что именно говорил он Выбору, потому что слова были н
е важны, важны были те чувства, что он пытался вложить в них.
Как-то раз Ц это было в полдень, когда желтые облака разбегаются, и оранж
евое солнце греет особенно ласково, и все замирает в тихом довольстве, да
же жесткая красноватая трава, которая в это время перестает шуршать под
ногами, Ц он стоял около Выбора и, по своему обыкновению, что-то тихонько
и ласково говорил ему. Бывший стражник вдруг посмотрел на него и сказал:
Ц Я… Ц Он замолчал, словно собираясь с силами, потом добавил: Ц Все…
Больше он не произнес ни слова. Через два дня он погрузился в вечное небыт
ие. Все знали, что он тяжко ранен, все видели, как терпеливо возился с ним Ра
ссвет, как подолгу ему что-то ласково бормотал Утренний Ветер, и понимали
, что разум едва мерцает в его поврежденном мозгу. И конец его не был неожи
данным. Но одна деталь потрясла Утреннего Ветра. Утром, когда кто-то увиде
л, что Выбор недвижим, обнаружили, что у него нажата кнопка отключения соз
нания. Сначала его пытались вернуть к бытию, но тщетно. И тогда все задумал
ись: кто же нажал на кнопку? Все смотрели друг на друга, и все качали голова
ми. И все верили друг другу. И потому, что дефы никогда не обманывают друг д
руга, и потому, что все любили бедного Выбора и знали, чем обязаны ему.
Утренний Ветер сказал тогда:
Ц Друзья, он сам отключил сознание. Мы никогда не узнаем, что именно прои
сходило в его бедном полуразрушенном мозгу, но мне кажется, я догадываюс
ь. Он понимал значительно больше, чем нам казалось, он не хотел быть нам в т
ягость. Он знал, какой ценой достается нам энергия. И он решил сам уйти от н
ас…
Печаль, которую он испытывал, была так тяжела, так остро и болезненно зиял
а рана в нем, что он не мог продолжать.
Прошло уже много времени. Кто-то из дефов погиб под вспышками трубок стра
жников, пришли из города новые дефы, память о Выборе перестала причинять
боль и приносила с собой лишь легкую грусть, и Утренний Ветер все чаще лов
ил себя на том, что посещают его неведомые раньше сомнения. Куда они идут?
Что будет с дефами? Можно ли существовать в постоянном страхе, что завтра
они не смогут добыть новые аккумуляторы, что их выследят стражники, что и
м нечем будет защищаться?
До этого он жил постоянными каждодневными заботами, которых всегда было
великое множество, потому что дефы давно уже выбрали его своим предводит
елем, а теперь вдруг увидел мысленным взором будущее. Оно походило на дли
нный туннель с застоявшейся в нем темнотой. Может быть, где-то в самом кон
це его и был какой-то свет, но, если он и был, он не мог разбавить темноту.
Он тщился что-то понять, что-то пробить своей мыслью, но туннель был длинн
ый, и мысль вязла в его сырой мгле. И от этого его охватывала печаль. Мир был
огромный, а он таким крохотным, сторон было много, а он не знал, куда идти. И
охватывало, давило чувство бессмысленности всего сущего. Он знал, что не
льзя всматриваться в тьму этого туннеля, потому что, кроме тщеты всех сво
их усилий, он ничего там не увидит, но не мог отвести мысленный взгляд от б
ездомной дыры. Она отравляла его и приковывала к себе.
И вот недавно они увидели чужой корабль, опустившийся над их планетой. Ут
ренний Ветер никогда не видел посланцев иных миров, он даже не знал, сущес
твуют ли иные миры, он никогда даже не задумывался над возможностью их су
ществования. Но теперь ему почему-то казалось, что пришельцы, если только
он сможет поговорить с ними, помогут ему. В чем именно, он не знал. Он даже не
знал источника своего беспокойства, но подсознательно чувствовал потр
ебность в помощи. Должно же быть что-то еще, кроме забот о заряженных акку
муляторах. «А может быть, и не должно? Ц возражал он себе. Ц Откуда ты зна
ешь, что должно? Может быть, разуму и не дано проникать сквозь тьму туннеля
. Может быть, туннель этот вечен и вечно смятение разума перед его тайной.
У туннеля всегда будет преимущество перед разумом. Туннель не мечется, н
е ищет, его не снедает беспокойство. Он просто есть…»
Неясные мысли клубились где-то в самой глубине сознания Утреннего Ветра
. Он не подгонял их, не пытался вытянуть на поверхность. От света Ц он это ч
увствовал они мгновенно съежатся, погибнут. Они должны были набрать силу
, созреть, и тогда, тогда… Может быть, он все-таки сумеет увидеть хоть какой
-то свет, даже не свет, пусть лишь отблеск света в тупой тьме туннеля.
* * *
Мозг думал. Он никогда не бездействовал, никогда не отдыхал, никогда не вп
адал в небытие. Он был цивилизацией, а цивилизация не могла остановиться.
В любое мгновение он точно знал, где находится любой из тысяч кирдов, что о
н делает, что будет делать. Их доклады постоянно принимались им, регистри
ровались, классифицировались, сортировались, отправлялись в постоянну
ю память, если были важны, или хранились в оперативной, сравнивались, анал
изировались, препарировались. Приказы отдавались им нескончаемым пото
ком, ибо без его приказов не делалось ничего. Без его приказов кирды могли
лишь впадать в небытие и терпеливо ждать, пока он призовет их к действию.
Но вся эта бесконечная карусель, все невидимое переплетение тысяч и тыся
ч нитей, которыми Мозг был связан с кирдами, занимали лишь малую часть его
внимания. Основная мощь его интеллекта была направлена сейчас на то, что
бы понять плюсы и минусы первой реакции, результаты перенастройки кирдо
в.
Да, кирды изменились. Он чувствовал это в их докладах, в их движении, в их вз
аимодействии между собой.
И он не видел пока никаких преимуществ. Наоборот, меньше стало четкости, м
еньше стало логики в действиях кирдов, они медленно принимали решения, п
орой даже колебались, что никогда ранее не было им свойственно. Скорее вс
его, Крус ошибался. Долгое пребывание в Хранилище ослабило его разум, раз
рушило память. Они были жалкими, эти остатки вертов. Они были жалкими и тог
да, когда создавали его, потому что нуждались в нем, а теперь то, что остало
сь от них, не заслуживало даже его внимания.
Да, похоже, что Крус ошибался. То, что он называл чувствами, ничего не давал
о кирдам. Скорее всего, их придется снова перенастраивать, вычищать из их
мозгов этот нелепый страх. Но Мозг не торопился, он мог это сделать в любое
время. Он никому не подчинялся, ни с кем не считался, ни перед кем не отчиты
вался, даже перед всей цивилизацией планеты, ибо он и был этой цивилизаци
ей.
Страх ничего не дал кирдам. Почему? Может быть, потому, думал он, что страх и
х был абстрактным. Может быть, что-то конкретное должно вызывать у них пер
вую реакцию. Чего боялись пришельцы? Небытия. Но что это могло дать кирдам
? Они и без того избегали опасности, если только приказ не требовал обратн
ого. Заставить их бояться дефов? Нелепость. Наоборот, страх сделает их бес
помощными перед этими жалкими выродками.
И все же, все же… Мозг еще не понимал, но начинал смутно догадываться, что в
страхе была все-таки скрыта некая сила, которая могла помочь его застыва
ющей цивилизации.
Он думал, и его гигантская интеллектуальная мощь снова и снова перемалыв
ала подобно жерновам всю информацию, которой он располагал. Он думал и ду
мал, пока наконец в нем не появился крошечный центр кристаллизации. Это б
ыл обычно самый важный момент в его мыслительном процессе. Теперь нужно
было время, чтобы первый проблеск новой мысли мог выкристаллизоваться и
обрести четкость.
Их цивилизация, его цивилизация держалась только на нем. Кирды были его и
сполнительными органами. Быстрыми, послушными, но не более того.
Да, однажды он уже намеревался наделить их свободой воли, но свобода эта в
несла бы лишь хаос. Может быть, хаос возник бы потому, что свобода воли не з
нает ограничений? Не исключено, что именно страх может быть тем руслом, ко
торое направит большую свободу воли в нужном направлении. Да, страх долж
ен быть ограничителем. Но он должен быть конкретным.
Теперь Мозг работал спокойно и быстро. Новая мысль созрела, приобрела фо
рму, и теперь он рассматривал ее со всех сторон, и со всех сторон она казал
ась одинаково плодотворной. Кирды должны бояться ЕГО. А для этого они дол
жны знать его. Нельзя бояться того, о существовании чего не имеешь ясного
представления.
Это была на редкость интересная мысль. Она обладала неким магнитным свой
ством Ц притягивала к себе другие мысли. Вот и сейчас она тянула к себе ве
сь ворох фактов, собранных им с момента, когда трое пришельцев оказались
в круглом стенде.
Двести семьдесят четвертый, изучавший их, докладывал накануне о странно
й реакции двух пришельцев, когда он сжимал руку третьего. Третий подверг
ался угрозе, и его реакции были более или менее понятны: он пытался избежа
ть опасности и для этого стремился воздействовать на источник опасност
и. Но почему два других пришельца бросились ему на помощь? Их же кирд не тр
огал. Мало того, они бросились на помощь, не зная, что сделает кирд. Не могли
же они всерьез думать, что сумеют совладать с кирдом. Все-таки они разумн
ые существа, раз они странствуют в космосе, управляют своим кораблем, обм
ениваются между собой информацией. Значит, в них запрограммировано стре
мление любой ценой защищать друг друга.
Упрощение. Он вызвал из оперативной памяти доклад Двести семьдесят четв
ертого об анализе памяти пришельцев и воссоздании некоторых образов, хр
анившихся в ней. Если пришельцы разумны (а это уже можно считать фактом), о
ни должны были понимать, что образы, воссозданные машинами, Ц фантомы, не
более того. Но реакции всех троих на их появление были бурны. Почему? Очев
идно, образы эти обладают в их сознании высокой ценностью.
Все становилось на свои места. Кирды должны знать, что существует Мозг, ко
торый управляет ими, их Создатель. Он должен внушать им первую реакцию, то
есть страх. Но один страх будет оказывать лишь тормозящее действие, нужн
о, чтобы в сознании кирдов он, Мозг, обладал очень высокой ценой. Чтобы кир
ды боялись его и стремились защитить любой ценой. Чтобы образ Мозга вызы
вал в них такие же реакции, какие воссозданные машинами в круглом стенде
образы вызывали у пришельцев.
Это была сложная программа, Мозг понимал это. Он направлял цивилизацию в
новое, неведомое русло. Да, конечно, была опасность, что новые программы ок
ажутся неработоспособными, но нужно было пробовать.
Возможно, часть кирдов нужно было оставить в их обычном состоянии. Мало т
ого, стоит убрать у них и страх, чтобы в случае неудачи было на кого положи
ться. Даже если перенастроенные кирды не смогут функционировать так, как
он планирует, неперенастроенные всегда вернут их по его команде к обычн
ому состоянию.
Он мгновенно спланировал все, что было связано с перенастройкой, и начал
отдавать приказы. Он отдавал их стремительно, как выстрелы, и десятки и со
тни кирдов, вызванных из временного небытия его волей, включали двигател
и, покидали свои жилища и торопились переделывать мир.
4
Ц Я больше не могу сидеть в этой светящейся клоаке, Ц сказал Густов. Ц Я
схожу с ума. Честно, ребята, я больше не могу. Бездействие убьет нас, поверь
те мне.
Ц Что делать, Володенька, Ц вздохнул Марков, Ц нужно потерпеть. Или ты д
умаешь, что нам приятно валяться в этом вонючем аквариуме?
Ц Я не хочу терпеть. Я не могу терпеть. Я теряю контроль над собой. Я хочу в
ырваться из этой соковыжималки, пока они не превратили ее во что-нибудь е
ще, например в мясорубку.
Ц Образно, но не слишком разумно, Ц сказал Надеждин.
Ц Почему, почему ты уверен, что в конце концов они нас отпустят? Ц крикну
л Густов. Ц Откуда этот нелепый юношеский оптимизм? Или он просто предпи
сан тебе штатным расписанием командира корабля? Больше всего на свете не
навижу казенный оптимизм.
Ц Володя, не заводись. Без истерик.
Ц Хорошо, командир, но что делать, что делать?
Ц Ничего. Ждать.
Ц Опять все то же.
Ц Я согласен с Николаем, Ц сказал Марков. Ц Нас изучают, это факт, в кото
ром мы уже имели возможность убедиться. Если бы они хотели нас уничтожит
ь, они могли бы сделать это сто раз. К тому же у тебя есть варианты? Или тебе
просто приятно постонать? Ах, какой я нетерпеливый, ах, как!..
Ц Ребята, хватит, Ц вздохнул Надеждин. Ц И как вам не надоест грызться т
ак часами!
Они замолчали. Конечно, думал Надеждин, на его стороне здравый смысл и лог
ика. Но черт его знает, каков здравый смысл и логика у здешних обитателей.
Разве здравый смысл и логика не могут быть такими же разнообразными, как
и формы жизни во Вселенной? И разве на старушке-Земле старый добрый здрав
ый смысл не менялся на протяжении веков? Было же время, например, когда здр
авый смысл подсказывал, что тот или та, кто думал или поступал не так, как т
ы, связан с дьяволом и потому для всеобщего, и их в том числе, блага следует
немедля сжечь их живьем…
Да, конечно, их изучают, но почему никто не пытается вступить с ними в наст
оящий двусторонний контакт? Есть же у них машины, которые помогали им коп
аться в их мозгах и даже воссоздавать образы из их памяти. Неужели же они н
е могли освоить хоть какие-то начатки их языка? Чушь какая-то. Да, Володька
прав, бездействие убивает их, но выбора не было. В конце концов, бывают сит
уации, когда для терпеливого ожидания требуется величайшее мужество. Ск
олько раз вдалбливали им это в голову в Школе звездоплавания! Да, учителя
были мудрые: сохранять спокойствие, терпение и оптимизм важнее и труднее
, чем кидаться с гиканьем в обреченный кавалерийский наскок.
Густов встал и начал медленно двигаться вдоль стены, внимательно рассма
тривая ее поверхность.
Ц Напрасно, Ц сказал Марков.
Ц Что напрасно?
Ц Ты напрасно ищешь дверь. Я уже искал ее. Даже зазоров не видно.
Густов с отвращением ударил кулаком по светящейся поверхности.
* * *
Иней деловито шел по городу, направляясь к круглому стенду. Главное, дума
л он, не отличаться от других кирдов. Тот же сосредоточенный вид, та же нев
озмутимость кирда, выполняющего приказ, та же уверенность машины, двигаю
щейся по заданной ей траектории.
Он давно не был в городе, и что-то казалось ему не таким, как обычно, но что и
менно Ц он не понимал. Может быть, просто он не помнил, чтобы такое количе
ство кирдов одновременно спешило по улицам.
Он почти не боялся. Нет, не так, поправил он себя. Конечно, он боялся. Слишком
много опасностей таилось вокруг, и каждая значила лишь одно Ц вечное не
бытие. Но он научился удерживать страх в узде. Он представлял себе страх в
виде маленького зверька, наподобие туня, что так любят греться на солнце
на камнях развалин. Он приказывал зверьку: «Сиди смирно и не поднимай гол
овки». Пока это ему удавалось. Он не раз бывал в городе, и никогда у него не в
озникало трудностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33