Иль ты забыл?
Ц Нет, конечно, не забыл. Но воспоминания выцветают. Воспоминания матери
альны, а любая материя меняет форму, переходит из одной в другую. Я помню, к
ак умирал, как сознание покинуло мое немощное тело, как у меня было ощущен
ие полета в темном туннеле, полета к свету, как наступило глубочайшее усп
окоение, когда я понял, что сознание мое не прервалось.
А потом спокойствие в свою очередь исчезло, изгнанное каким-то древним ж
ивотным ужасом заточения. Единственное, что поддерживало меня, Ц это ра
ссказы тех, кто уже давно попал в Хранилище. Они говорили, что ужас пройдет
, что место его займет ощущение освобождения. Так оно и случилось. Тихое эт
о, правда, освобождение, тихое и печальное. И многие из нас мечтают уже не о
возвращении в реальный мир, в который мало кто верит, а о конце.
Ц Что значит, конце?
Ц Ты тоже знаешь, что такое электронная жизнь. Ты ее воплощение. Но ты свя
зан с реальным миром. Мы же Ц нет. Мы живем только воспоминаниями. Но они, к
ак я уже сказал, разрушаются, исчезают понемножку. И многие из нас уже ниче
го не помнят. Они доказывают, что никакого трехмерного мира вообще быть н
е может, что этот мир Ц фантом, нелепая фантазия. Порой и мне кажется, что о
ни правы… Мне кажется, что объемный мир просто не может существовать. Он с
лишком неустойчив, слишком много переменных факторов влияют на него, что
бы он мог быть устойчив. Если теоретически он и может существовать, то пра
ктически слишком маловероятен. Другое дело Хранилище. Это прочный и стаб
ильный мир с вечным неспешным кружением по его бесконечным проводникам
почти бесплотных электронных облачков. Эти облачка Ц мы. Так, повторяю, м
не иногда начинает казаться…
Ц Крус, я хотел спросить тебя…
Мозг рассказал Крусу о дефах, о своих попытках найти решение. Сознание му
дреца долго молчало, потом молвило:
Ц Боюсь, я не могу ничему научить тебя. Когда-то наша раса обладала чем-то
, что давало нам волю к жизни, делало нас жизнестойкими. Потом мы начали те
рять это нечто, становились все более равнодушными, безучастными, а пото
м и беспомощными. Мы полагались на тебя, а теперь ты тревожишь мое сознани
е… Может быть, в других мирах…
Ц А есть они, другие миры?
Ц Когда-то мы считали, что должны быть, но мы так и не собрались на поиски
их, хотя у пас было знание, как выйти в пространство. Мы так и не собрались…
Ц Крус, я могу предложить тебе тело кирда. Я оставлю тебе свободу воли… Т
ы будешь помогать мне.
Ц Не знаю… Трехмерный мир, если он действительно реален, страшит. Он поло
н неожиданностей, на каждом шагу все живое подстерегают опасности. И пот
ери. Живое не может жить, не привязываясь к кому-то или к чему-то…
Ц Привязываясь? Что это, Крус?
Ц Когда мы были живы, мы функционировали не только на основе строгой лог
ики и необходимости…
Ц Но что же еще может двигать разумом?
Ц Я уже сказал тебе, что даже в Хранилище память не вечна. Она становится
зыбкой, хрупкой, она постепенно тает. Я помню еще, что мы когда-то знали, нап
ример, любовь, радость, горе, страх… Я помню, что эти вещи были важны для нас.
Ц Что это, Крус, расскажи мне. Ты мудр, ты сможешь объяснить.
Ц Не знаю… Я помню не любовь, радость или страх, а лишь слова, их обозначав
шие. Сухую шелуху без содержимого. Эти понятия всплывают на поверхность
моей памяти, но ничего не несут с собой… Я говорю себе: любовь, я помню, что о
на была, была… Но что это, в чем она выражалась… Порой мне кажется, что вот-в
от я вспомню, она совсем рядом, я как будто даже чувствую ее приближение. Е
ще одно усилие, она вынырнет из забвения, я увижу ее, вспомню, снова узнаю…
Но нет, если она и существует в реальности, она проплывает мимо меня. Не по
мню, не помню, помню лишь, что она почему-то была очень нужна мне… Я забыл… Н
ет, я не смогу помочь тебе.
Ц Я дам тебе прекрасное новое тело кирда, я оставлю тебе волю, только всп
омни.
Ц Я не смогу вспомнить, потому что… я уже сказал тебе…
Ц Ты вспомнишь, я смогу подключить к твоему сознанию дополнительные сх
емы, я оживлю твою память.
Ц Нет… я не вспомню, потому что… не хочу вспоминать.
Ц Но почему, Крус? Я не понимаю тебя. Ты считался мудрецом, и ты не раз помо
гал мне разумными советами.
Ц Мы говорим на разных языках.
Ц Мы говорим на одном языке Ц языке разума и логики. Другого языка у мыс
лящих существ быть не может.
Ц Может, Мозг, может. Ты знаешь, что такое страх?
Ц Страх? Что это?
Ц Это чувство, которое…
Ц Что такое чувство?
Ц Это… я все забыл, забыл…
Ц Вспомни.
Ц Ты мыслишь логически. Ты получаешь информацию и на основании ее делае
шь наиболее логичное заключение. Мы же, когда были живы, тоже получали инф
ормацию из окружающего мира, но относились к ней, оценивали ее индивидуа
льно…
Ц Разве информация не однозначна?
Ц Для живых Ц нет.
Ц Ты упомянул слово «страх»…
Ц Допустим, кирд видит, что он попал в опасное положение. Как он реагируе
т?
Ц Стремится выйти из него.
Ц А если он знает, видит, что выхода нет?
Ц Он ждет конца.
Ц Спокойно?
Ц Не понимаю. А как еще можно ждать? Какова альтернатива понятию «спокой
но»?
Ц Альтернатива спокойствию и есть чувство.
Ц Ты ничего не объяснил, Крус. Вернись в настоящий мир, Крус, ты вспомнишь.
Ц Нет, я боюсь… Здесь, в Хранилище, мы спокойны. Мы тихо скользим по заморо
женным цепям, маленькие облачка электронов, которые несут в своем узоре
то, что осталось от нас. Это движение в вечной тишине, этот медленный беззв
учный танец, когда мы неторопливо в тысячный или миллионный раз пережевы
ваем то, что осталось от нашей прежней жизни, стало уже привычным. Большой
мир страшен. Он обрушится на меня бессчетными раздражениями, постоянной
необходимостью видеть, думать и решать… А память вернет горе.
Ц Я не понимаю тебя, Крус. Когда создавалось Хранилище, вы сами назвали е
го Временным. Вы умирали, зная, что ваше сознание сможет вернуться к жизни
, как только появятся подходящие для вас тела.
Ц Да, мы назвали Хранилище Временным, но, попав в него, все чаще начинали н
азывать его вечным.
Ц Почему?
Ц Потому что самые мудрые из нас поняли, что мертвые не могут вернуться к
жизни.
Ц Но почему? Раз сознание не прервалось…
Ц Ты предлагаешь мне тело. Я пытаюсь представить себе, как я выйду из Хра
нилища, выйду в трехмерный мир. И я… содрогаюсь от ужаса.
Ц Ужаса?
Ц Я увижу мир, в котором когда-то жил. Теплый мир, который когда-то был нас
елен другими вертами. Близкими мне существами. Прекрасный мир, ставший п
устым и бессмысленным. Я буду бродить по нему, заключенный в громыхающую
металлическую оболочку, один. И это одиночество будет давить мне на плеч
и тяжким бременем. Я знаю, что тела кирдов прочны. Но и мое новое металличе
ское тело не выдержит такой ноши. Я знаю, что стал бы стремиться назад в Хр
анилище, в тихий хоровод моих товарищей. Нет, Мозг, я не хочу возвращаться
в мир, в который не верю, которого боюсь, которому я не нужен…
Ц Я не понимаю тебя, Крус, но я подумаю над тем, что ты сказал о других мира
х. Возвращайся в Хранилище.
Ц До свидания…
* * *
И вот длительная охота принесла, наконец, результаты. Гравитационный луч
, почти исчерпавший все запасы энергии, принес в конце концов добычу. Три н
еведомых существа из другого мира уже второй день изучались на круглом с
тенде.
Накануне Двести семьдесят четвертый доложил об их четкой реакции на опа
сность. Он опускал потолок, создавая у существ впечатление, что они будут
раздавлены, а приборы, вмонтированные в стены, изучали работу их мозга. Оч
евидно, эта реакция и была тем страхом, может быть, даже ужасом, о котором к
огда-то говорил ему Крус.
Это была странная, нелогичная реакция. Пришельцы не хотели погибать. Кир
д тоже наделен инстинктом самосохранения, он тоже стремится избегать оп
асности, но, когда он видит, что выхода нет, он просто знает, что выхода нет.
Пришельцы видели, что будут раздавлены. Они понимали, что не смогут остан
овить потолок. Но не хотели мириться с такой уверенностью. Их мозг работа
л в странном режиме, в котором было мало логики. Главное Ц они не хотели с
миряться с неизбежным.
Мозг думал. Может быть, это то, о чем говорил Крус. Может быть, логика не всес
ильна. Может быть, именно поэтому ничтожные дефы, жалкие существа с наруш
енной работой логических схем, сплошь и рядом одерживали верх над кирдам
и. Это была нелепая мысль. Дефы, то есть кирды с дефектами управляющих и ан
ализирующих устройств, в таком случае оказывались совершеннее неповре
жденных собратьев. Это был абсурд, но абсурд, от которого нельзя было отма
хиваться.
Мозг не ведал страха, он не был привержен какой-либо догме, кроме стремлен
ия сделать свою цивилизацию совершеннее. И он был готов экспериментиров
ать.
Может быть, стоит попробовать наделить кирдов такой же реакцией, что про
демонстрировали пришельцы. Крус называл ее страхом. Двести семьдесят че
твертый доложил ему, что эта первая реакция очень четка, что приборы запи
сали и проанализировали ее.
Мозг проверил, кто из кирдов, имевших опыт работы на центральной проверо
чной станции, сейчас свободен. После этого он отдал приказ Шестьдесят во
сьмому и Двадцать второму подготовить программы, включавшие в себя нову
ю реакцию, зафиксированную приборами на круглом стенде, подготовить нов
ые головы и начать смену их.
* * *
Шестьдесят восьмой и Двадцать второй одновременно получили команды, вы
ведшие их из небытия, и они тут же направились из своих загончиков на цент
ральную проверочную станцию. Было раннее утро, совсем темно, светило еще
не показалось из-за горизонта, но кирды видели одинаково хорошо и залиты
м светом днем, и ночью, в темноте, ибо их глаза воспринимали весь спектр из
лучений.
Они шли быстро, деловито, потому что выполняли приказ, а кирд, получивший п
риказ, просто не может не спешить. Приказ Ц это то, что пробуждало его к жи
зни, что заставляло двигаться, что давало цель и смысл существования. При
каз был жизнью, и пока кирд был жив, приказ был для него священен. Не случай
но каждый кирд всегда держал открытым один канал связи, соединявший его
с источником приказов. Ни один кирд не знал, откуда исходят приказы, и ни о
дин кирд никогда не задумывался над этим, ибо источник приказов был вне и
х уровня интеллекта, как был вне их понимания и сам смысл их существовани
я, а нормально функционирующий интеллект никогда не будет пытаться реша
ть задачи выше его понимания. Приказы были главной данностью в программа
х, получаемых ими при рождении, и потому священны. Выполнение приказа и бы
ло жизнью.
Шестьдесят восьмой добрался до центральной проверочной станции чуть р
аньше. Его загончик был ближе. Но не успел он пройти в настроечный зал, как
к нему присоединился и Двадцать второй.
Они не поздоровались, потому что кирды никогда не здоровались и не проща
лись. С момента получения приказа они просто вошли в контакт друг с друго
м, распределили обязанности и теперь углубились в работу. Шестьдесят вос
ьмой начал вводить информацию о первой реакции, полученную с круглого ст
енда, в кодировочную машину, а Двадцать второй дал команду одному из анал
изаторов определить, нужны ли будут новые головы или можно будет ввести
новую реакцию в существующие программы.
Пока автоматы работали, оба кирда замерли, перейдя в режим ожидания. Когд
а кирд не идет, не работает, не погружен в небытие, он всегда переходит в ре
жим ожидания Ц состояние промежуточное между работой и небытием.
Они ни о чем не думали, ничего не вспоминали, не обменивались друг с другом
никакой информацией. Они просто ждали, пока автоматы не закончат работу
и не придет их черед действовать.
При этом они вовсе не были жалкими тугодумами. Мозг их был совершенен, пам
ять огромна и быстродействие невообразимо. Просто настоящий кирд никог
да не будет размышлять над проблемой, над которой он не должен размышлят
ь. Так он устроен. Но стоило ему получить приказ, как он тут же направлял на
выполнение его всю свою интеллектуальную мощь.
Первым закончил работу анализатор. Он сообщил Двадцать второму, что перв
ую реакцию можно ввести в действующие программы, не меняя голов. А у Шесть
десят восьмого вскоре была готова кодировка этой реакции.
Молча и сосредоточенно, не теряя ни мгновения, они начали готовить новую
программу и, как только она была готова, доложили об этом по главному кана
лу связи. Новый приказ гласил: немедленно начать перенастройку кирдов.
* * *
Двести семьдесят четвертый снова получил приказ продолжать изучение т
рех пришельцев и теперь торопился на центральную проверочную станцию. К
аждый кирд начинал рабочий день с проверки своей головы. Когда-то такие п
роверки проводились нечасто, но, с тех пор как число дефов начало увеличи
ваться. Мозг ввел ежедневные проверки. Не пройдя проверки, ни один кирд не
мог начать выполнение приказов. И, только пройдя проверку, получив дневн
ой разрешающий штамп, кирд мог нормально функционировать.
Двести семьдесят четвертый вошел в длинный зал и стал в очередь из десят
ка кирдов. Обычно очереди не было, разве что одинЦ два кирда ожидали пров
ерки своих голов. Но Двести семьдесят четвертый не удивился задержке. Он
просто ждал. Он не удивился бы и очереди в три раза длиннее. Раз не было при
каза разобраться в причине задержки, то и не было оснований раздумывать
о том, сколько кирдов ждет проверки.
Двести семьдесят четвертый думал о пришельцах. Не из любопытства, не пот
ому, что ему хотелось думать о них. Был приказ продолжать изучение, и он об
думывал тактику дальнейших исследований.
Спускавшийся потолок вызвал у всех троих более или менее одинаковую реа
кцию, первую реакцию, как он ее назвал. Более или менее одинаковую, потому
что все трое находились в одном и том же положении: все трое должны были по
гибнуть, как им казалось. Надо попробовать вызвать первую реакцию у одно
го, причем так, чтобы остальные видели, что с ним происходит, и посмотреть
на их ответ.
К тому же, думал Двести семьдесят четвертый, поскольку пришельцы Ц суще
ства низшего типа, биологического происхождения и энергию получают явн
о не от аккумуляторов (приборы, просвечивающие их тела, ничего похожего н
а аккумуляторы не отметили), им, скорее всего, потребуются какие-то источн
ики энергии, и нужно будет отыскать их на корабле…
Ц Голову в гнездо, Ц скомандовал кирд, работавший на проверке.
Двести семьдесят четвертый привычным движением вставил голову в фикса
тор, и его проверочные клеммы замкнули контрольные цепи. Сотни импульсов
разнообразной формы промчались мгновенно по всем закоулкам его мозга, п
одтверждая, что он как две капли воды похож на всех других кирдов, что ни в
его долгосрочной памяти, ни в оперативной нет ни одной мысли или образа, к
оторые были бы индивидуальны, а стало быть, потенциально опасны. Они все с
оответствовали стандартам.
Он почувствовал, как к голове его прикоснулся магнитный штамп, подтвержд
авший на день его право выполнять приказы. Можно было идти теперь на круг
лый стенд, он и так потерял здесь много времени.
Ц Налево, Ц коротко гаркнул проверявший кирд. Ц Смена программы. Нача
ть снимать голову.
Двести семьдесят четвертому еще никогда не меняли программу, а стало быт
ь, еще никогда не снимали голову. Но предстоящая процедура нисколько не о
беспокоила его. Раз нужно было сменить программу, Ц значит, нужно было см
енить программу. Если для этого нужно было снять голову, Ц значит, нужно
было снять голову. Все в мире идет по заведенному порядку, и все исходит от
источника приказов.
Он никогда не снимал головы и посмотрел вокруг. Несколько кирдов рядом с
ним отстегивали запоры, которые крепили голову к туловищу. Запоры сухо щ
елкали.
Он поднял руки и начал делать те же самые движения.
Ц Сюда, Ц приказал еще один проверяющий. Ц Сесть.
Садиться было непривычно и неудобно, потому что кирды почти никогда не с
идят, но он покорно сел. «Очевидно, при снятой голове туловище может упаст
ь», Ц подумал он.
Проверяющий отсоединил еще несколько фиксаторов и снял голову Двести с
емьдесят четвертого. В тот момент, когда он поднял ее, она отключилась от а
ккумуляторов в его теле, и кирд перестал существовать. Он ничего не почув
ствовал, он просто перестал быть. Но если бы у него и было время для анализ
а ощущения, он отметил бы, что эта процедура по существу ничем не отличала
сь от ежедневного выключения сознания и погружения в небытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Ц Нет, конечно, не забыл. Но воспоминания выцветают. Воспоминания матери
альны, а любая материя меняет форму, переходит из одной в другую. Я помню, к
ак умирал, как сознание покинуло мое немощное тело, как у меня было ощущен
ие полета в темном туннеле, полета к свету, как наступило глубочайшее усп
окоение, когда я понял, что сознание мое не прервалось.
А потом спокойствие в свою очередь исчезло, изгнанное каким-то древним ж
ивотным ужасом заточения. Единственное, что поддерживало меня, Ц это ра
ссказы тех, кто уже давно попал в Хранилище. Они говорили, что ужас пройдет
, что место его займет ощущение освобождения. Так оно и случилось. Тихое эт
о, правда, освобождение, тихое и печальное. И многие из нас мечтают уже не о
возвращении в реальный мир, в который мало кто верит, а о конце.
Ц Что значит, конце?
Ц Ты тоже знаешь, что такое электронная жизнь. Ты ее воплощение. Но ты свя
зан с реальным миром. Мы же Ц нет. Мы живем только воспоминаниями. Но они, к
ак я уже сказал, разрушаются, исчезают понемножку. И многие из нас уже ниче
го не помнят. Они доказывают, что никакого трехмерного мира вообще быть н
е может, что этот мир Ц фантом, нелепая фантазия. Порой и мне кажется, что о
ни правы… Мне кажется, что объемный мир просто не может существовать. Он с
лишком неустойчив, слишком много переменных факторов влияют на него, что
бы он мог быть устойчив. Если теоретически он и может существовать, то пра
ктически слишком маловероятен. Другое дело Хранилище. Это прочный и стаб
ильный мир с вечным неспешным кружением по его бесконечным проводникам
почти бесплотных электронных облачков. Эти облачка Ц мы. Так, повторяю, м
не иногда начинает казаться…
Ц Крус, я хотел спросить тебя…
Мозг рассказал Крусу о дефах, о своих попытках найти решение. Сознание му
дреца долго молчало, потом молвило:
Ц Боюсь, я не могу ничему научить тебя. Когда-то наша раса обладала чем-то
, что давало нам волю к жизни, делало нас жизнестойкими. Потом мы начали те
рять это нечто, становились все более равнодушными, безучастными, а пото
м и беспомощными. Мы полагались на тебя, а теперь ты тревожишь мое сознани
е… Может быть, в других мирах…
Ц А есть они, другие миры?
Ц Когда-то мы считали, что должны быть, но мы так и не собрались на поиски
их, хотя у пас было знание, как выйти в пространство. Мы так и не собрались…
Ц Крус, я могу предложить тебе тело кирда. Я оставлю тебе свободу воли… Т
ы будешь помогать мне.
Ц Не знаю… Трехмерный мир, если он действительно реален, страшит. Он поло
н неожиданностей, на каждом шагу все живое подстерегают опасности. И пот
ери. Живое не может жить, не привязываясь к кому-то или к чему-то…
Ц Привязываясь? Что это, Крус?
Ц Когда мы были живы, мы функционировали не только на основе строгой лог
ики и необходимости…
Ц Но что же еще может двигать разумом?
Ц Я уже сказал тебе, что даже в Хранилище память не вечна. Она становится
зыбкой, хрупкой, она постепенно тает. Я помню еще, что мы когда-то знали, нап
ример, любовь, радость, горе, страх… Я помню, что эти вещи были важны для нас.
Ц Что это, Крус, расскажи мне. Ты мудр, ты сможешь объяснить.
Ц Не знаю… Я помню не любовь, радость или страх, а лишь слова, их обозначав
шие. Сухую шелуху без содержимого. Эти понятия всплывают на поверхность
моей памяти, но ничего не несут с собой… Я говорю себе: любовь, я помню, что о
на была, была… Но что это, в чем она выражалась… Порой мне кажется, что вот-в
от я вспомню, она совсем рядом, я как будто даже чувствую ее приближение. Е
ще одно усилие, она вынырнет из забвения, я увижу ее, вспомню, снова узнаю…
Но нет, если она и существует в реальности, она проплывает мимо меня. Не по
мню, не помню, помню лишь, что она почему-то была очень нужна мне… Я забыл… Н
ет, я не смогу помочь тебе.
Ц Я дам тебе прекрасное новое тело кирда, я оставлю тебе волю, только всп
омни.
Ц Я не смогу вспомнить, потому что… я уже сказал тебе…
Ц Ты вспомнишь, я смогу подключить к твоему сознанию дополнительные сх
емы, я оживлю твою память.
Ц Нет… я не вспомню, потому что… не хочу вспоминать.
Ц Но почему, Крус? Я не понимаю тебя. Ты считался мудрецом, и ты не раз помо
гал мне разумными советами.
Ц Мы говорим на разных языках.
Ц Мы говорим на одном языке Ц языке разума и логики. Другого языка у мыс
лящих существ быть не может.
Ц Может, Мозг, может. Ты знаешь, что такое страх?
Ц Страх? Что это?
Ц Это чувство, которое…
Ц Что такое чувство?
Ц Это… я все забыл, забыл…
Ц Вспомни.
Ц Ты мыслишь логически. Ты получаешь информацию и на основании ее делае
шь наиболее логичное заключение. Мы же, когда были живы, тоже получали инф
ормацию из окружающего мира, но относились к ней, оценивали ее индивидуа
льно…
Ц Разве информация не однозначна?
Ц Для живых Ц нет.
Ц Ты упомянул слово «страх»…
Ц Допустим, кирд видит, что он попал в опасное положение. Как он реагируе
т?
Ц Стремится выйти из него.
Ц А если он знает, видит, что выхода нет?
Ц Он ждет конца.
Ц Спокойно?
Ц Не понимаю. А как еще можно ждать? Какова альтернатива понятию «спокой
но»?
Ц Альтернатива спокойствию и есть чувство.
Ц Ты ничего не объяснил, Крус. Вернись в настоящий мир, Крус, ты вспомнишь.
Ц Нет, я боюсь… Здесь, в Хранилище, мы спокойны. Мы тихо скользим по заморо
женным цепям, маленькие облачка электронов, которые несут в своем узоре
то, что осталось от нас. Это движение в вечной тишине, этот медленный беззв
учный танец, когда мы неторопливо в тысячный или миллионный раз пережевы
ваем то, что осталось от нашей прежней жизни, стало уже привычным. Большой
мир страшен. Он обрушится на меня бессчетными раздражениями, постоянной
необходимостью видеть, думать и решать… А память вернет горе.
Ц Я не понимаю тебя, Крус. Когда создавалось Хранилище, вы сами назвали е
го Временным. Вы умирали, зная, что ваше сознание сможет вернуться к жизни
, как только появятся подходящие для вас тела.
Ц Да, мы назвали Хранилище Временным, но, попав в него, все чаще начинали н
азывать его вечным.
Ц Почему?
Ц Потому что самые мудрые из нас поняли, что мертвые не могут вернуться к
жизни.
Ц Но почему? Раз сознание не прервалось…
Ц Ты предлагаешь мне тело. Я пытаюсь представить себе, как я выйду из Хра
нилища, выйду в трехмерный мир. И я… содрогаюсь от ужаса.
Ц Ужаса?
Ц Я увижу мир, в котором когда-то жил. Теплый мир, который когда-то был нас
елен другими вертами. Близкими мне существами. Прекрасный мир, ставший п
устым и бессмысленным. Я буду бродить по нему, заключенный в громыхающую
металлическую оболочку, один. И это одиночество будет давить мне на плеч
и тяжким бременем. Я знаю, что тела кирдов прочны. Но и мое новое металличе
ское тело не выдержит такой ноши. Я знаю, что стал бы стремиться назад в Хр
анилище, в тихий хоровод моих товарищей. Нет, Мозг, я не хочу возвращаться
в мир, в который не верю, которого боюсь, которому я не нужен…
Ц Я не понимаю тебя, Крус, но я подумаю над тем, что ты сказал о других мира
х. Возвращайся в Хранилище.
Ц До свидания…
* * *
И вот длительная охота принесла, наконец, результаты. Гравитационный луч
, почти исчерпавший все запасы энергии, принес в конце концов добычу. Три н
еведомых существа из другого мира уже второй день изучались на круглом с
тенде.
Накануне Двести семьдесят четвертый доложил об их четкой реакции на опа
сность. Он опускал потолок, создавая у существ впечатление, что они будут
раздавлены, а приборы, вмонтированные в стены, изучали работу их мозга. Оч
евидно, эта реакция и была тем страхом, может быть, даже ужасом, о котором к
огда-то говорил ему Крус.
Это была странная, нелогичная реакция. Пришельцы не хотели погибать. Кир
д тоже наделен инстинктом самосохранения, он тоже стремится избегать оп
асности, но, когда он видит, что выхода нет, он просто знает, что выхода нет.
Пришельцы видели, что будут раздавлены. Они понимали, что не смогут остан
овить потолок. Но не хотели мириться с такой уверенностью. Их мозг работа
л в странном режиме, в котором было мало логики. Главное Ц они не хотели с
миряться с неизбежным.
Мозг думал. Может быть, это то, о чем говорил Крус. Может быть, логика не всес
ильна. Может быть, именно поэтому ничтожные дефы, жалкие существа с наруш
енной работой логических схем, сплошь и рядом одерживали верх над кирдам
и. Это была нелепая мысль. Дефы, то есть кирды с дефектами управляющих и ан
ализирующих устройств, в таком случае оказывались совершеннее неповре
жденных собратьев. Это был абсурд, но абсурд, от которого нельзя было отма
хиваться.
Мозг не ведал страха, он не был привержен какой-либо догме, кроме стремлен
ия сделать свою цивилизацию совершеннее. И он был готов экспериментиров
ать.
Может быть, стоит попробовать наделить кирдов такой же реакцией, что про
демонстрировали пришельцы. Крус называл ее страхом. Двести семьдесят че
твертый доложил ему, что эта первая реакция очень четка, что приборы запи
сали и проанализировали ее.
Мозг проверил, кто из кирдов, имевших опыт работы на центральной проверо
чной станции, сейчас свободен. После этого он отдал приказ Шестьдесят во
сьмому и Двадцать второму подготовить программы, включавшие в себя нову
ю реакцию, зафиксированную приборами на круглом стенде, подготовить нов
ые головы и начать смену их.
* * *
Шестьдесят восьмой и Двадцать второй одновременно получили команды, вы
ведшие их из небытия, и они тут же направились из своих загончиков на цент
ральную проверочную станцию. Было раннее утро, совсем темно, светило еще
не показалось из-за горизонта, но кирды видели одинаково хорошо и залиты
м светом днем, и ночью, в темноте, ибо их глаза воспринимали весь спектр из
лучений.
Они шли быстро, деловито, потому что выполняли приказ, а кирд, получивший п
риказ, просто не может не спешить. Приказ Ц это то, что пробуждало его к жи
зни, что заставляло двигаться, что давало цель и смысл существования. При
каз был жизнью, и пока кирд был жив, приказ был для него священен. Не случай
но каждый кирд всегда держал открытым один канал связи, соединявший его
с источником приказов. Ни один кирд не знал, откуда исходят приказы, и ни о
дин кирд никогда не задумывался над этим, ибо источник приказов был вне и
х уровня интеллекта, как был вне их понимания и сам смысл их существовани
я, а нормально функционирующий интеллект никогда не будет пытаться реша
ть задачи выше его понимания. Приказы были главной данностью в программа
х, получаемых ими при рождении, и потому священны. Выполнение приказа и бы
ло жизнью.
Шестьдесят восьмой добрался до центральной проверочной станции чуть р
аньше. Его загончик был ближе. Но не успел он пройти в настроечный зал, как
к нему присоединился и Двадцать второй.
Они не поздоровались, потому что кирды никогда не здоровались и не проща
лись. С момента получения приказа они просто вошли в контакт друг с друго
м, распределили обязанности и теперь углубились в работу. Шестьдесят вос
ьмой начал вводить информацию о первой реакции, полученную с круглого ст
енда, в кодировочную машину, а Двадцать второй дал команду одному из анал
изаторов определить, нужны ли будут новые головы или можно будет ввести
новую реакцию в существующие программы.
Пока автоматы работали, оба кирда замерли, перейдя в режим ожидания. Когд
а кирд не идет, не работает, не погружен в небытие, он всегда переходит в ре
жим ожидания Ц состояние промежуточное между работой и небытием.
Они ни о чем не думали, ничего не вспоминали, не обменивались друг с другом
никакой информацией. Они просто ждали, пока автоматы не закончат работу
и не придет их черед действовать.
При этом они вовсе не были жалкими тугодумами. Мозг их был совершенен, пам
ять огромна и быстродействие невообразимо. Просто настоящий кирд никог
да не будет размышлять над проблемой, над которой он не должен размышлят
ь. Так он устроен. Но стоило ему получить приказ, как он тут же направлял на
выполнение его всю свою интеллектуальную мощь.
Первым закончил работу анализатор. Он сообщил Двадцать второму, что перв
ую реакцию можно ввести в действующие программы, не меняя голов. А у Шесть
десят восьмого вскоре была готова кодировка этой реакции.
Молча и сосредоточенно, не теряя ни мгновения, они начали готовить новую
программу и, как только она была готова, доложили об этом по главному кана
лу связи. Новый приказ гласил: немедленно начать перенастройку кирдов.
* * *
Двести семьдесят четвертый снова получил приказ продолжать изучение т
рех пришельцев и теперь торопился на центральную проверочную станцию. К
аждый кирд начинал рабочий день с проверки своей головы. Когда-то такие п
роверки проводились нечасто, но, с тех пор как число дефов начало увеличи
ваться. Мозг ввел ежедневные проверки. Не пройдя проверки, ни один кирд не
мог начать выполнение приказов. И, только пройдя проверку, получив дневн
ой разрешающий штамп, кирд мог нормально функционировать.
Двести семьдесят четвертый вошел в длинный зал и стал в очередь из десят
ка кирдов. Обычно очереди не было, разве что одинЦ два кирда ожидали пров
ерки своих голов. Но Двести семьдесят четвертый не удивился задержке. Он
просто ждал. Он не удивился бы и очереди в три раза длиннее. Раз не было при
каза разобраться в причине задержки, то и не было оснований раздумывать
о том, сколько кирдов ждет проверки.
Двести семьдесят четвертый думал о пришельцах. Не из любопытства, не пот
ому, что ему хотелось думать о них. Был приказ продолжать изучение, и он об
думывал тактику дальнейших исследований.
Спускавшийся потолок вызвал у всех троих более или менее одинаковую реа
кцию, первую реакцию, как он ее назвал. Более или менее одинаковую, потому
что все трое находились в одном и том же положении: все трое должны были по
гибнуть, как им казалось. Надо попробовать вызвать первую реакцию у одно
го, причем так, чтобы остальные видели, что с ним происходит, и посмотреть
на их ответ.
К тому же, думал Двести семьдесят четвертый, поскольку пришельцы Ц суще
ства низшего типа, биологического происхождения и энергию получают явн
о не от аккумуляторов (приборы, просвечивающие их тела, ничего похожего н
а аккумуляторы не отметили), им, скорее всего, потребуются какие-то источн
ики энергии, и нужно будет отыскать их на корабле…
Ц Голову в гнездо, Ц скомандовал кирд, работавший на проверке.
Двести семьдесят четвертый привычным движением вставил голову в фикса
тор, и его проверочные клеммы замкнули контрольные цепи. Сотни импульсов
разнообразной формы промчались мгновенно по всем закоулкам его мозга, п
одтверждая, что он как две капли воды похож на всех других кирдов, что ни в
его долгосрочной памяти, ни в оперативной нет ни одной мысли или образа, к
оторые были бы индивидуальны, а стало быть, потенциально опасны. Они все с
оответствовали стандартам.
Он почувствовал, как к голове его прикоснулся магнитный штамп, подтвержд
авший на день его право выполнять приказы. Можно было идти теперь на круг
лый стенд, он и так потерял здесь много времени.
Ц Налево, Ц коротко гаркнул проверявший кирд. Ц Смена программы. Нача
ть снимать голову.
Двести семьдесят четвертому еще никогда не меняли программу, а стало быт
ь, еще никогда не снимали голову. Но предстоящая процедура нисколько не о
беспокоила его. Раз нужно было сменить программу, Ц значит, нужно было см
енить программу. Если для этого нужно было снять голову, Ц значит, нужно
было снять голову. Все в мире идет по заведенному порядку, и все исходит от
источника приказов.
Он никогда не снимал головы и посмотрел вокруг. Несколько кирдов рядом с
ним отстегивали запоры, которые крепили голову к туловищу. Запоры сухо щ
елкали.
Он поднял руки и начал делать те же самые движения.
Ц Сюда, Ц приказал еще один проверяющий. Ц Сесть.
Садиться было непривычно и неудобно, потому что кирды почти никогда не с
идят, но он покорно сел. «Очевидно, при снятой голове туловище может упаст
ь», Ц подумал он.
Проверяющий отсоединил еще несколько фиксаторов и снял голову Двести с
емьдесят четвертого. В тот момент, когда он поднял ее, она отключилась от а
ккумуляторов в его теле, и кирд перестал существовать. Он ничего не почув
ствовал, он просто перестал быть. Но если бы у него и было время для анализ
а ощущения, он отметил бы, что эта процедура по существу ничем не отличала
сь от ежедневного выключения сознания и погружения в небытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33