Ц Не знаю. Там, наверху, мы догадывались, что что-то случилось в нижнем мир
е: никто больше не поднимался из него. Наверное, мудрецы умерли, так и не сд
елав того что обещали.
Ц А мои товарищи?
Ц Они там. Они метались вначале, они никак не могли понять, что с ними случ
илось, и не могли примириться с бесплотной жизнью в Хранилище. Мы не знали
, кто они, откуда, но мы видели их борение, отчаяние, томление их духа и поста
рались поддержать их. Когда я вдруг сколь знул вниз, в нижний забытый мир,
они уже были чуть спокойнее…
Ц Значит, друг Галинта, я вернул тебя в реальный мир?
Ц Да, друг Володя. Но лучше бы ты сначала вернул твоих товарищей…
Густов помотал головой. Он представил себе Надеждина и Маркова в подземе
лье. Здесь все было невозможно и все возможно.
Ц Галинта прав, Ц сказал Рассвет, Ц надо вернуть твоих товарищей. Они с
традают. Мы все пойдем туда.


* * *

Они стояли в подземном складе тел. Надеждин, причмокивая, сосал палец. Мар
ков хныкал и мотал головой, а остальные смотрели на Густова. Ему было стра
шно. А вдруг он нарушит какое-то хрупкое равновесие, погасит сознание реб
ят, не сумев влить его в их тела? Что тогда? Он будет убийцей, он сам убьет их.
А так они живы?
Галинта, казалось, понял, что он думал, осторожно прикоснулся узкой ладош
кой к его руке и сказал:
Ц Они страдают там. Не бойся.
Ц Галинта прав, Ц сказал Рассвет. Ц Ты не должен бояться.
Густова бил крупный озноб. Нет, ничего у него не получится, потому что ниче
го вообще не могло получиться. Это все бред. «Стоп, Ц сказал он себе. Ц Бе
з истерики. Выбора нет, и нечего цепляться за истерику. Она не поможет».
Положить Надеждина или Маркова в пустой контейнер, в котором лежало тело
Галинты? Пускай контейнер, в котором хранилось тело, ставшее Галинтой, бы
л короче Надеждина. Что делать? Надо пробовать.
Ц Коля, Ц позвал он, Ц иди сюда.
Надеждин даже не посмотрел в его сторону, он все еще был занят своим пальц
ем.
Ц Утренний Ветер, Рассвет, помогите мне, один я его не подниму.
Дефы подошли к Надеждину, но он испуганно отскочил от них, хрипло закрича
л. Он оглянулся и побежал по туннелю, размахивая руками. В два прыжка Утрен
ний Ветер догнал его, обхватил за талию и поднял. Командир «Сызрани» закр
ичал и заколотил по голове дефа кулаками.
Они уложили его в контейнер, и Надеждин неожиданно затих. Ноги его свисал
и, он не умещался в коротком саркофаге.
Как он делал тогда, подумал Густов, подвести контейнер к месту, где он зафи
ксируется, и нажать кнопку. Он подтолкнул его, и контейнер послушно сколь
знул вдоль стены. Неведомые создатели всей этой системы потрудились на с
лаву. Вся земля наверху покрыта развалинами, а здесь невидимые машины ис
правно работают.
Контейнер остановился, и ноги Надеждина ударили о его край. «Ну, что? Ц по
думал Густов. Ц Надо нажимать на кнопку». Сомнений больше не было. Он поч
ему-то был теперь уверен, что все получится, что из контейнера вылетит нас
тоящий Надеждин, командир, и он наконец сможет разделить с другом груз да
вившего на него кошмара. Он нажал кнопку. Только бы получилось, только бы в
се сработало!
Звук был знакомый, то же гудение, что он слышал, когда появился Галинта. Да,
но то был верт, и вся система рассчитана для вертов… Прочь, прочь сомнения
, уже поздно. Теперь ждать и следить только, чтобы бухавшее о ребра сердце
не проломило их и не выскочило наружу.
Он смотрел на Надеждина, заклинал его мысленно: «Ну же, ну посмотри на меня
, скажи «Володька»…»
Надеждин ничего не сказал, но вынул изо рта палец, покачал головой. Густов
у показалось, что лицо его изменилось, как бы подобралось, и глаза уже не т
ак пусты. Он подошел к контейнеру, который все еще висел в некоем силовом п
оле, и посмотрел в лицо товарища. Глаза действительно изменились. Он виде
л, что Надеждин смотрит на него. Да, что-то явно происходило. Рот, который он
почти все время держал полуоткрытым, теперь был сжат, из уголка губ больш
е не вытекала струйка слюны. Командир явно смотрел на него, но не узнавал.
«Ничего, ничего, Ц успокаивал себя Густов, Ц процесс еще не закончен. И
потом, шок должен быть таков… Тут не только что не узнаешь сразу, тут…»
Низкое гудение прекратилось, и контейнер плавно опустился на пол.
Ц Коля, Ц позвал Густов. Голос его дрожал. Ц Коля…
Он протянул руку. Надеждин посмотрел на руку, на него, по телу его прошла с
удорога, он сел, уперся руками в края контейнера и встал.
Ц Коля, родненький, Ц прошептал Густов.
Что-то было не так. В животе у него возникла холодная, тошнотворная пустот
а, начала медленно подниматься, заполнила грудь, коснулась сердца.
Надеждин. открыл было рот, закрыл его, снова открыл, недоуменно огляделся
по сторонам и вдруг хрипло заклекотал, зацокал страшно.
Густов впился в него глазами и только боковым зрением увидел, как Галинт
а сорвался с места, совершил невероятный прыжок и очутился подле Надежди
на. Он еще не успел приземлиться, но уже цокал, клекотал, прищелкивал, прис
вистывал. На какую-то долю секунды все исчезло, и Густов шел по июньскому
русскому лесочку, слушал птичий концерт. Надеждин положил руку на плечо
гномика и гортанно закричал:
Ц Галинта…
«Откуда он знает имя Галинты?» Ц пронеслось в голове Густова, но, прежде ч
ем мысль прочертила его сознание, он уже знал ответ: это не Надеждин. Это в
ерт.
Ц Галинта! Ц крикнул он, и его голос звучал почти так же хрипло, как голос
его командира. Ц Кто это?
Ц Это Крус, Ц ответил Галинта. Ц Он верт.
Ц Они живы?
Галинта понял.
Ц Да, Ц кивнул он, Ц они там. Крус говорит…
Густов уже не слушал. Он кинулся к крайнему контейнеру с недвижимым верт
ом под прозрачной крышкой.


* * *

Мозг понимал, что не все в мире подчиняется его воле, что есть физические р
еальности, которые следуют своим законам, например пространство и время
. Но поскольку он привык к своему миру, который мгновенно реагировал на ег
о приказы, он был нетерпелив и с трудом переносил ожидание. Ему нужно было
поговорить с пришельцами, он хотел посмотреть, как в них взаимодействуют
те реакции, которые он взял у них и ввел в сознание кирдов. А Крус все тверд
ит: они еще не привыкли к Хранилищу.
Он вызвал Круса, но тот не ответил ему. Это было странно. Он всегда повинов
ался приказу, и Мозг тут же ощущал его присутствие. Он послал еще один прик
аз, уже более нетерпеливый. И снова ответа не было.
Мозг мог следить одновременно за тысячами кирдов, умел выполнять одновр
еменно множество разнообразных дел: планировать, рассчитывать, констру
ировать, отыскивать в памяти нужные сведения, приказывать, выслушивать о
тчеты. Но он не умел воспринимать неподчинение. Неподчинение его приказа
м не укладывалось в его сознание. В его мире такого быть не могло. Ведь его
мир, его город, его система были созданы им, были его продолжением, были пр
осто инструментальным дополнением к его интеллекту.
Он пришел в ярость. Этот выживший из жалкого своего ума верт, этот никчемн
ый обитатель никчемного Хранилища, которое он терпит только из-за своег
о великодушия… Давным-давно он мог прекратить подачу в него энергии, и вс
е эти воспоминания о вертах, что циркулировали в Хранилище, тут же исчезл
и бы. Он и держал их, если разобраться, только как напоминание об услуге, ко
торую он, Мозг, оказал племени вертов. Когда-то, когда их мудрецы строили е
го, они вложили в него главное ограничение: он никогда не должен был делат
ь ничего, что могло бы причинить вред вертам. Напрасное ограничение. И без
него он никогда бы не причинил вреда своим создателям. Наоборот, он оказа
л им величайшую услугу. Они сами не понимали, что им нужно, жалкие, нелепые,
нелогичные существа. Он понял. Он понял, что они давно уже потеряли волю к
жизни, тяготились ею, и он помог им уйти…
В последний раз вызывет он Круса, и если тот не явится… Крус не явился. Моз
г пришел в ярость. Нет, они не дождутся, эти жалкие тени, чтобы он просто вык
лючил энергию для Хранилища. Это было бы слишком большим благом для них, к
оторое они не заслужили. Он найдет Круса и поговорит с ним по-своему. Он бу
дет расчленять его память, отнимать от нее по частице…
Огромная ярость завладела им. Он соединился с Хранилищем и ринулся в нег
о. Тени вертов в ужасе отскакивали от грохочущего потока его раскаленног
о сознания. Сейчас он найдет этого Круса… Одно за другим он сжимал и ощупы
вал сгущения электронов. Нет, не он, не он. Внезапно он почувствовал прикос
новение чужой воли. Ощущение было настолько непривычным, что он в изумле
нии остановился. Он не знал, что такое чужая воля. Он знал только одну волю
Ц свою. Это было странно. Чужая воля не только не подчинялась, она потянул
а его к себе. Он никогда не подчинялся чужой воле. Он даже не знал, как это мо
жет быть. В его мире была только одна воля Ц его. А теперь чья-то воля влекл
а его к себе, и гигантское изумление парализовало его. Он двигался все быс
трее и быстрее, он не мог остановиться, он падал, несся, проваливался куда-
то, и изумление проваливалось вместе с ним.


* * *

Мозг вспомнил это ощущение внезапно свернувшегося пространства. Он исп
ытывал уже его, когда вошел в сознание кирда, чтобы самому проверить Двес
ти семьдесят четвертого на фантомной машине.
Обычно он видел реальный мир в множестве измерений, потому что каждый ки
рд передавал ему то, что видел. Тысячи образов от тысяч глаз накладывалис
ь друг на друга, переплетались, сталкивались. Он мог видеть, например, пров
ерочную станцию снаружи, отовсюду, откуда ее видели проходившие кирды. И
одновременно изнутри, получая образы, которые возникали у тех кирдов, чт
о находились внутри станции. Поэтому отражения реального мира были в нем
многомерны, непрозрачные стены Ц прозрачны, внутренняя часть замкнуто
го пространства могла находиться вне его, а внешнее пространство Ц внут
ри замкнутого.
Сейчас же пространство сжалось, свернулось, у него осталось всего три из
мерения. Это было настолько непривычно Ц видеть такое упрощенное и упло
щенное пространство, что какое-то время Мозг был занят приспособлением
к этому новому миру. Наконец он сориентировался в нем и увидел несколько
кирдов, верта и двух пришельцев. Эта зрительная информация была под стат
ь невероятности окружавшего: она была невероятна. Он видел кирдов, но не ч
увствовал связи с ними, не видел того, что видели они. Это было невозможно.
Он видел вертов, которых давно не осталось. Это тоже было невозможно.
Но он, Мозг, был совершенен. Он никогда не ошибался. И объяснение невозможн
ого лежало вне его. Раз кирды не были связаны с ним незримой связью, они не
были кирдами, они были дефами. Верт… Но это потом. Он вызвал стражников, чт
обы они схватили этих порождений хаоса.
Обычно, когда он отдавал приказ, он чувствовал, как приказ мгновенно вход
ит в зацепление с получателем, включает его. На этот раз приказ ушел, но за
цепления не произошло, он просто ушел. Он еще раз вызвал стражников Ц и сн
ова приказы его ни во что, ни в кого не уперлись, ушли в пространство и расс
еялись.
Совсем недавно, когда он вызывал Круса и тот не явился, он испытал чувство
яростного раздражения. Сейчас в нем подымалось совсем другое, столь же м
ало знакомое ему чувство Ц страх. Подле него стояли дефы, его враги, и он б
ыл наг и одинок перед ними. И все равно он уничтожит врагов порядка и гармо
нии. Никто не может сопротивляться ему, всевластному Творцу всего сущего
. Он помнил, как управлять телом кирда. Он включил двигатели на полные обор
оты, но двигатели не включались. Он дернулся, и пространство вокруг качну
лось.
Он страстно хотел теперь вернуться в свой привычный мир, мир многих изме
рений, мир многогранный, мир послушный и исполнительный. Он сделал усили
е, чтобы покинуть эту нелепую материальную оболочку и вернуться в башню,
где всегда обитал. Он уже делал это. Это было вовсе не трудно. Нужно только
захотеть, и желание тут же ощущалось как вибрирующий канал, по которому п
роносилась информация, составлявшая его «я».
Он захотел, но накала не было. Он был пленником тела. Он поднял в ужасе руки,
и в растущий, уплотнявшийся ужас вклинился еще один его всплеск Ц в поле
его зрения были не две, а три руки. Третья рука тянулась от груди, как у верт
а.
Он Ц верт? Мозг Ц верт? Этого быть не могло. Мир начал плавно кружиться, и и
з всех его темных углов выползали верты, давно исчезнувшие верты, которы
х он осчастливил, помог им погрузиться в вечное небытие. Они размахивали
множеством рук, и все руки тянулись к нему. Теперь он ощущал связь, но не с к
ирдами, а с вертами. Трехрукие хватали его за голову, пролезали в нее, быст
ро-быстро расшвыривали все, что в ней «5ыло, наверное, что-то искали, растас
кивали его мысли его сознание, его мир.
Он издал стон и упал.


* * *

Ц Это был не верт, Ц сказал Галинта.
Ц Я не узнал его, Ц кивнул Крус-Надеждин.
Ц А может быть… Ц нерешительно сказал Галинта.
Ц Нет, это невозможно, Ц покачал головой Крус-Надеждин.
Ц Володя, Ц сказал Галинта, Ц надо продолжать. Давайте уложим теперь в
пустой контейнер Маркова. Хотя…


* * *

Надеждин услышал шум и сразу понял, что это водопад. «Почему я теперь боль
шую часть времени провожу в воде? Ц подумал он. Ц Это странно». Но додума
ть он не успел, потому что шум усилился. Течение убыстрилось и уже тянуло е
го. «Надо любой ценой противостоять этому течению, я же могу погибнуть в в
одопаде!» Ц подумал он и понял тут же, что можно не бояться водопада, пото
му что он бесплотен, а дух не должен бояться падения воды и камней.
Течение уже всасывало его, тянуло сильно и властно, все вокруг смазалось
в стремительном скольжении, грохот нарастал, он поглотил его, закружил. С
тало тихо.


* * *

Водопада не было, не было грохота, не было ощущения тяжести. Оно потянуло з
а собой верх и низ. И был еще свет.
Он стоял, ясно ощущая, где низ и где верх, покачивался и никак не мог решить
ся поднять веки. И все-таки поднял их. Свет ударил в глаза. Он ощутил его дав
ление, которое вызывало боль, и снова зажмурился. Еще раз открыл глаза и ув
идел себя.
Он стоял и смотрел на себя, на Николая Надеждина, каким он видел себя тысяч
и раз в зеркалах, на фотографиях, в голограммах, на экранах…
Он поднял руки. Они послушались его команды. Но это были не его руки. Эти ру
ки были короче, кисти были меньше. Нет, он не ошибался, это не его руки. Указа
тельный палец на его левой руке слегка искривлен, на этой же руке указате
льный палец был прямой. Но все равно рука была знакомой. Особенно ноготь н
а большом пальце, на нем была трещинка. Он же видел эту трещинку сто раз, ко
гда играл в шахматы с Марковым. Ну конечно же, это Сашкина рука. Но почему ж
е он тогда двигает ею, подносит ближе, дальше и почему Володька Густов смо
трит на него с таким страдальческим выражением лица?
Ц Ты чего так уставился на меня? Ц спросил он.
Говорить было как-то неудобно, непривычно. «Еще бы! Ц объяснил он себе. Ц
Столько времени проторчать в виде записи, где не только что молчишь все в
ремя, где и говорить нечем».
Густов странно сморщился. Это что у него в глазах? Никак, слезы?
Ц Ты… кто? Ц прошептал он.
Ц Как тебе сказать? Ц вздохнул Надеждин. Ц Если не считать, что у меня ч
ужие руки Ц по-моему, Сашкины Ц и язык с трудом ворочается, то я сказал бы
, что я Николай Надеждин. Если бы, конечно, не он. Ц Он показал на настоящег
о Надеждина, который молча смотрел на него.
Ц Нет, он… как бы тебе объяснить… Пока что он Крус.
Ц Крус? Добрый мой спаситель? Но…
Ц Потом, Коль, потом ты все поймешь…
Ц Мне нечего понимать. Крус…
Неважно, что необъяснимым образом Крус был как две капли воды похож на не
го. Важно, что это был Крус. Крус, который спас его в кошмаре мрака, удержал н
а плаву, не дал захлестнуть отчаянию, не дал сознанию навсегда бежать от н
его в слепом ужасе. Крус, который спас его добрым своим прикосновением.
Он шагнул навстречу Крусу, и тот шагнул навстречу ему. Он протянул руку, пу
сть не свою, Сашкину, это не имело значения. И Крус протянул руку. Пусть не с
вою, а его, Надеждина. И это не имело значения. Имело значение лишь то что ла
дони их коснулись в жесте доверия и помощи.


* * *

Густов вспомнил древнюю смешную задачку с лодкой, лодочником, волком, ов
цой, а может, и не с ними. Кого-то нужно было переправить с одного берега рек
и на другой, и весь фокус заключался в последовательности действий. Кого-
то нужно везти, возвращать, снова везти и так далее.
А вспомнил он ее потому, что нечто похожее должен был сейчас делать и он:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33