Если сегодня вечером он все-таки хочет найти себе цыпочку, то надо как можно скорее избавляться от Ричарда с Ритой и искать какой-нибудь другой бар.
Впрочем, хорошо бы еще покурить травки. Они с Ричардом вышли на улицу, чтобы выкурить сигарету с марихуаной на двоих. У Ричарда было с собой много хорошей травки, что с лихвой компенсировало многие его недостатки. Рита плелась рядом. Она накурилась более чем достаточно и понятия не имела о существовании Скотта, что его вполне устраивало.
На улице было жарко, майка плотно облегала ее сиськи, просвечивая насквозь, как во время конкурсов, когда девицы выходят на всеобщее обозрение в промокших майках, под которыми ничего больше не надето. Он был вынужден признать, что сиськи у нее классные, ничего не скажешь. Но в остальном она ниже всякой критики, в ней нет и намека на загадочность.
Они с Ричардом выкурили на пару сигарету с травкой, травка оказалась что надо, перед глазами все поплыло. Время было не позднее, спать ему еще не хотелось, но других развлечений, кроме щепотки марихуаны, не было, поэтому он решил сматываться, когда услышал рев приближающихся мотоциклов. Это были «харлеи».
Взвивая фонтанчики гравия из-под колес, рокеры заехали на стоянку и заглушили моторы своих гигантов, поставив их в геометрически правильный ряд. Какие машины! Как, наверное, здорово ездить на такой вот малышке! Но не здесь и не сейчас.
Скотту и в голову не пришло подойти поближе и рассмотреть их, он знал, что туда лучше не соваться, с такими ребятами, как эти, шутки плохи. Торгуя наркотиками, он сталкивался с рокерами из преступных банд. Если у тебя есть котелок на плечах, обходи их стороной.
Он уже сказал Ричарду, что уезжает, и направился к своей машине, но, еще не открыв дверцу, услышал, что Ричард о чем-то заговорил с рокерами. Он стоит в тени, видит Ричарда и рокеров, слышит, как Ричард беседует с этими парнями. Он так и не разобрал, о чем именно они говорили. Но потом Ричард, видимо, говорит что-то не так, и один из них повышает голос, а другой вдруг ни с того ни с чего наотмашь бьет Ричарда в зубы – удар сильный, шлепок от него прозвучал не хуже выстрела. Еще один исподтишка бьет Ричарда по почкам, тот падает ничком, они начинают хохотать и издеваться над ним. Тогда Ричард отползает в сторону, встает на ноги и пускается наутек – первое умное решение, которое он принял за весь вечер.
Потом все они заходят в бар (Рита уже там, она убежала, как только снаружи послышались крики). Скотт быстренько заводит машину и пускается наутек по шоссе, но, отъехав ярдов пятьдесят от бара, видит Ричарда, который бредет так, будто у него сломаны ребра. Скотт притормаживает и предлагает сесть в машину, он высадит его около мотеля.
Они несутся на полной скорости по шоссе, и тогда Скотт спрашивает, из-за чего вышла ссора.
– Из-за наркотиков, – отвечает Ричард.
– Ты что, – шутит Скотт, – хотел, чтобы они тебя угостили?
– Да нет, черт побери, сам хотел продать! У меня в горах спрятано пять кило мексиканской травки, только что с поля. Ты думаешь, откуда эта шикарная травка, которой я тебя угощал? Надо поскорее раздобыть денег, чтобы забрать машину из ремонта и оплатить кучу счетов, на торговле этим делом можно заработать кучу бабок!
Мозг Скотта сразу начал работать с лихорадочной быстротой. Пять килограммов первоклассной мексиканской травки, в Денвере можно толкнуть ее тысяч за пятнадцать-восемнадцать.
– Сколько ты за нее просишь?
– За все про все – две с половиной штуки. Скотт не раздумывал ни секунды.
– По рукам.
Ричард посмотрел на него.
– А у тебя такие деньги-то есть?
– Есть и не такие.
– Дай посмотреть.
Не медля ни секунды, Скотт сунул руку в карман и достал пачку банкнотов. Посмотрев на них, Ричард улыбнулся.
– Ну, тогда к делу!
Скотт уже так давно говорит, что в горле у него пересохло. Он просит стакан воды. Подойдя к столу, за которым расположились представители защиты, я наклоняюсь к подсудимым.
– Вы помните что-нибудь из того, о чем он говорит?
Одинокий Волк пожимает плечами.
– Смутно помню, как один кретин нес какую-то чушь на стоянке. Может, все и было так, как он говорит. Но, что бы он ни говорил, когда мы зашли в бар, никого еще не убили.
– А как насчет него самого? – Я киваю в сторону Скотта.
– В жизни его не видел.
Остальные тоже кивают, они тоже с ним не встречались.
Пройдя через весь зал, я снова подхожу к Скотту Рэю.
– Продолжайте, пожалуйста.
Сначала они остановились у мотеля – Ричарду потребовалось что-то взять из номера. Скотт дожидался его в машине. Не прошло и минуты, как Ричард вернулся, неся с собой нож, чтобы, мол, Скотт мог надрезать верх брикета и попробовать наркотик, и бумажный пакет для денег. И они рванули в горы, туда, где у Ричарда была припрятана травка. Он развлекался вовсю, подпевая музыке, доносившейся из радиоприемника, Скотт – тоже. Еще немного, и он оберет этого олуха подчистую! Две с половиной штуки за пять килограммов. На деньги, которые он выручит, можно жить в свое удовольствие многие месяцы. У Ричарда травка что надо, спору нет, но в делах он лопух!
Это плохо, черт побери! Плохо для Ричарда.
Они поехали в горы, на северо-восток от города. Места тут довольно красивые. Дорога причудливо изгибалась, время от времени возвращалась как бы назад, виден был весь город, раскинувшийся в долине, его огни мерцали, словно рождественские украшения на елке, а в вышине, как елочные украшения, тоже мерцали, но уже звезды, перемигиваясь между собой. Вокруг все было таким умиротворенным и красивым, что Скотт почувствовал прилив счастья. Три дня назад он кое-как приковылял в город, не имея ничего, кроме пыли на подошвах ботинок, машины, которая дышит на ладан (он, пожалуй, доедет на ней до Денвера, а там бросит). Кучу денег предстояло еще достать. И фортуна дрогнула. Давно пора!
– Останови! – неожиданно произнес Ричард.
Они были уже довольно высоко в горах. Выехали на ровную площадку, окруженную деревьями. Место оказалось уединенным – едва свернув с шоссе, они пропали из глаз.
Ричард первым вышел из машины. Скотт заглушил двигатель и следом за Ричардом двинулся дальше, в глубь леса.
– Ты что, закопал ее? – спросил Скотт.
– Не совсем, – ответил Ричард и повернулся к нему лицом. – Не волнуйся. Ты получишь то, что тебе нужно. Или, по крайней мере, то, что ты заслуживаешь.
Я держу в руке карту. Это составленная методом аэрофотосъемки карта местности, на которой нашли труп Ричарда Бартлесса. Ставлю ее на стенд прямо перед Скоттом под таким углом, чтобы было видно и ему самому и Мартинесу.
– Вот тут вы остановились? – спрашиваю я.
– Ну да. В этом самом месте.
Скотта Рэя начинает бить дрожь. Его нога исполняет пляску святого Витта.
– С вами все в порядке? – Мартинес обращает внимание на то, что свидетель нервничает. – Может, нужно время, чтобы собраться с мыслями?
Подняв голову, Скотт Рэй глядит на него.
– У меня было два года на то, чтобы собраться с мыслями. Давайте продолжим.
– Ну что ж, продолжайте, – отвечает Мартинес.
Скотт взглянул на Ричарда. Черт побери, о чем это он?
– Что значит «чего ты заслуживаешь»? Мы же сюда за делом приехали, так пусть тебя не волнует, чего я, черт побери, заслуживаю!
Тут Ричард посмотрел на него каким-то странным взглядом, от которого у Скотта мурашки побежали по спине.
– А где тайник, Ричард?
– Он у меня. Прямо у меня между ног, старина! Ты столько уже натерпелся, пора и награду получить.
Внезапно в руке у Ричарда появился пистолет. Он достал его из бумажного пакета вместе с мотком веревок.
– Хватит дурака валять, Ричард! – сказал Скотт. – Я в рот не беру. Так что опусти свою чертову пушку и давай заниматься делом.
Он испугался: если человек не пугается, когда его берут на мушку, то у него либо с головой не все в порядке, либо он вообще утратил свои мыслительные способности. Впрочем, он не столько даже испугался, сколько рассвирепел. Выходит, этот ублюдок, заставляя его сделать ему минет, считает его частью сделки? Черта с два!
– Убери пистолет, – сказал Скотт. – Давай займемся делом, за которым приехали, а потом надо сваливать отсюда.
Ричард улыбнулся ему.
– А мы за этим и приехали.
Ягненок обвел волна вокруг пальца.
– Значит, никакой травки тут нет, так, что ли, подонок?
– Правильно, малыш! – осклабился Ричард. – Травка, которой ты отведаешь сегодня вечером, растет у меня между ног.
Вскинув пистолет, он подошел к Скотту и приставил дуло к его виску.
– На колени, дружок, пора приступать к делу, – приказал он.
Выбора не было, Скотт послушно опустился на колени.
– Руки за голову!
Он завел руки за голову, и Ричард крепко связал их одной из веревок.
Зажмурив глаза, Скотт твердил себе: «Этого не может быть, все это просто страшный сон».
– Открой глазки, дружок! Вот тот отросток, который ты мечтаешь поскорее взять в рот. Сейчас я доставлю тебе такое удовольствие, какого ты еще никогда не испытывал.
Скотт открыл глаза. У него перед глазами был член Ричарда. Может, вчера вечером в постели с женщиной он и подкачал, однако теперь стоял прямо, как шест.
– Поцелуй его, – сказал Ричард и сунул дуло пистолета Скотту в ухо. – Представь, что ничего более вкусного в жизни тебе пробовать не приходилось. – Он широко, противно улыбнулся. – Заставь себя самого в это поверить, старина. Ты же педик, такой же, как и я. Так что не упрямься, а давай начинай, против себя не попрешь.
Скотт губами коснулся головки члена Ричарда и принялся посасывать его.
Ричард застонал. Он стонал, как девушка, как та шлюха, с которой Скотт развлекался прошлой ночью, когда языком ласкал ей киску.
По этой части Скотту не было равных, как утверждали женщины. У него это так здорово получалось потому, что он любил этим заниматься. Но то было с женщинами, ему никогда еще не приходилось делать минет. Пока не приходилось.
– Еще! – попросил Ричард. – Возьми его в рот побольше. Тебе же нравится, черт побери, возьми его целиком!
Он продолжал стонать, извиваясь всем телом. Свободной рукой схватив Скотта сзади за волосы, он притянул его к себе. Сейчас он вел себя точно так же, как Скотт двумя днями раньше в туалете гей-клуба. Так же, как он вел себя с тем несчастным педиком, которого потом ограбил.
Ричард стал кончать, брызгая спермой прямо в рот Скотту. Поперхнувшись, Скотт попытался сплюнуть.
– Глотай! – Дуло пистолета больно вонзилось в ухо Скотту.
И тогда он заплакал. Он не знал, как у него это вышло, но он плакал, как ребенок.
– Почему вы плачете, госпожа? – спросил Ричард с издевкой.
Подняв голову, Скотт посмотрел на него в упор. Что за дурацкий вопрос, черт побери...
– Почему вы плачете? – повторил Ричард. – Тебе же понравилось. Понравилось же, черт побери, разве нет? Признайся, что понравилось!
– Пошел к черту!
– А не пошел бы ты сам!
Присев на корточки, Ричард приблизил свое лицо вплотную к Скотту.
– Тебе очень понравилось. – Его член все стоял, струйки спермы паутинками брызгали в стороны. – Ты плачешь потому , что тебе понравилось. Ты гомик, Скотт. Такой же гомик, как и я. Просто ни за что не хочешь себе в этом признаться. Но теперь, теперь ты должен это сделать.
Ричард засмеялся.
– Такой самец, подумать только! Ты такой же голубой, как и любой педик на 42-й улице в Нью-Йорке. Законченный педик и лишь с виду похож на мужика. Самый настоящий педик, только выдаешь себя за другого. – Нетвердо держась на ногах, он стоял перед Скоттом, тряся перед лицом своим фаллосом, который скрючивался все больше и больше.
– Теперь ты вышел из сортира и больше туда войти уже не сможешь.
Ричард принялся расхаживать, спотыкаясь, взад-вперед, то и дело заливаясь смехом. Он размахивал пистолетом, как пьяный в стельку матрос. Добившись нужного от Скотта, он снова стал самим собой.
– А теперь я хочу доставить удовольствие тебе. Я хочу дать тебе возможность трахнуть меня. Прямо по накатанной дорожке. Готов побиться об заклад, что в этом деле у тебя большая практика.
Руки у Скотта по-прежнему были связаны, и он ничего не мог поделать.
– Представь, что я – одна из тех шлюх, которых ты любишь трахать, закрой глаза и подумай, что на ее месте должен был бы быть мужик. Признайся, что это так, Скотт.
Он был вынужден делать все так, как говорил Ричард. Это испугало Скотта, потому что Ричард был педиком и наркоманом, в голове у него шевельнулась мысль насчет СПИДа, но Ричард все держал пистолет наставленным на него.
Он трахнул Ричарда почем зря. Так, как трахнул бы целочку, которой только исполнилось четырнадцать.
Когда он отошел от Ричарда, тот снова стал задирать его.
– Не говори, что я не шел тебе навстречу. Я только что помог тебе тряхнуть стариной, сынок.
Он уселся прямо голой задницей на землю и хохотал до слез.
В это время веревка с одного конца лопнула, и Скотт почувствовал, как ослаб шнур, стягивающий его запястья.
Он двинулся на Ричарда, а тот в радостном возбуждении не отдавал себе отчета в том, что происходит, что его пленник освободился от пут. У Скотта было такое ощущение, будто он медленно погружается под воду, вот он встал с колен, оттолкнулся руками от земли, и тут Ричард его увидел; на его лице отразился ужас, и он порывисто вскинул пистолет.
– Он направил на меня пистолет, – тихо, дрожащим голосом говорит Скотт, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Он собирался застрелить вас, – подхватываю я.
– И застрелил бы. Вне всяких сомнений.
– Почему же он этого не сделал?
– Потому что я его опередил. Он не мог среагировать так быстро, как я.
– Вам удалось выхватить у него пистолет.
Скотт кивает.
– Я вырвал у него пистолет. Я ничего не думал! Я только знал: если я этого не сделаю, он убьет меня.
– И что вы сделали потом?
Подняв голову, он смотрит на меня, по щекам у него ручьем текут слезы.
– Я убил его, старик. Одним выстрелом вышиб ему все мозги.
Он смотрит мимо меня, всем взглядом умоляя понять его.
– Я был вынужден это сделать. Он трахнул меня. Трахнул меня! Я же не педик, старик! Он трахнул меня! Я не педик! И никогда им не стану!
Мартинес объявляет перерыв, чтобы дать Скотту Рэю время прийти в себя. Скотт садится на скамейку в углу пустого коридора, у входа в зал суда, и принимается читать Библию. Стоя поодаль и наблюдая за ним, я слежу, чтобы его никто не беспокоил.
– Что произошло потом? – спрашиваю я, когда зал снова полон.
– После того как я застрелил его?
– Да.
– Точно не помню. Я был сам не свой, я же не собирался его убивать. Похоже, я утратил контроль над собой... вообще, над всем на свете.
Он снова заводится, снова переживает те события, которые случились в горах.
– Не торопитесь, – советую я. – Не торопитесь и постарайтесь рассуждать ясно.
– Я сломался. Помню, как раздалось еще несколько выстрелов, я еще задался вопросом, откуда они, а потом опустил голову, посмотрел на пистолет и подумал: «Почему этот пистолет стреляет?» И тогда я понял, что это я стреляю в него, и я стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Не знаю даже, попал ли в него еще, я не отдавал себе отчета в том, что делал.
Подняв голову, он с мольбой глядит на Мартинеса.
– Я не знаю, что тогда делал. У меня было такое ощущение, что на моем месте кто-то другой, что кто-то меня использует.
– Понимаю, – говорит Мартинес.
Я – весь внимание, то же можно сказать обо всех присутствующих. Мартинес, Робертсон, Мэри-Лу, рокеры – все они сейчас в горах, вместе со Скоттом Рэем.
– Ну а что было дальше? – спрашиваю я, мягко понукая его.
– Я сел на землю. Ноги у меня подкосились.
– Вы сели на землю рядом с трупом.
– Ну да.
– А почему не убежали?
– Я не мог двинуться с места.
– Значит, сели на землю. И сколько вы просидели?
Он качает головой.
– Час?
– Как минимум. Может, и дольше.
– А что стали делать потом?
– Я снова почувствовал, что становлюсь сам не свой. Смотрел и видел, что лицо у него стало бледнеть, словно у мертвой рыбы, знаете, такой бледноватый оттенок, как бывает у мертвой рыбы, – и тогда я снова стал сердиться на него. Сердиться по-настоящему. Я не хотел убивать его. Я просто хотел провернуть с ним сделку и отправиться дальше по своим делам. В жизни мне приходилось совершать дурные поступки, не отрицаю, но никогда еще не приходилось никого убивать. Клянусь. Вы ведь верите мне, правда?
– Да, верю, – отвечаю я, затем, выдержав секундную паузу, прошу: – Продолжайте. Что было потом?
– Я схватил нож, который он привез с собой, и принялся колоть его. Я плакал и ругал его за то, что он вынудил меня убить его без всякой на то причины.
– Вы стали колоть его ножом уже после того, как он умер?
– Он умер в ту секунду, когда прозвучал первый выстрел.
– То есть более чем за час до этого.
– Да.
– У него сильно шла кровь от ножевых ран?
Он качает головой.
– Крови почти не было. Кровь практически и не шла. Она к тому времени уже начала свертываться.
– О'кей. Продолжайте.
– Я понял, что мне надо спрятать его где-нибудь в стороне от дороги, потому что его довольно скоро найдут, а кто-то, может, и видел, как я привез его, или подкинул до мотеля, или еще что-нибудь, вот я и решил оттащить его в кусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Впрочем, хорошо бы еще покурить травки. Они с Ричардом вышли на улицу, чтобы выкурить сигарету с марихуаной на двоих. У Ричарда было с собой много хорошей травки, что с лихвой компенсировало многие его недостатки. Рита плелась рядом. Она накурилась более чем достаточно и понятия не имела о существовании Скотта, что его вполне устраивало.
На улице было жарко, майка плотно облегала ее сиськи, просвечивая насквозь, как во время конкурсов, когда девицы выходят на всеобщее обозрение в промокших майках, под которыми ничего больше не надето. Он был вынужден признать, что сиськи у нее классные, ничего не скажешь. Но в остальном она ниже всякой критики, в ней нет и намека на загадочность.
Они с Ричардом выкурили на пару сигарету с травкой, травка оказалась что надо, перед глазами все поплыло. Время было не позднее, спать ему еще не хотелось, но других развлечений, кроме щепотки марихуаны, не было, поэтому он решил сматываться, когда услышал рев приближающихся мотоциклов. Это были «харлеи».
Взвивая фонтанчики гравия из-под колес, рокеры заехали на стоянку и заглушили моторы своих гигантов, поставив их в геометрически правильный ряд. Какие машины! Как, наверное, здорово ездить на такой вот малышке! Но не здесь и не сейчас.
Скотту и в голову не пришло подойти поближе и рассмотреть их, он знал, что туда лучше не соваться, с такими ребятами, как эти, шутки плохи. Торгуя наркотиками, он сталкивался с рокерами из преступных банд. Если у тебя есть котелок на плечах, обходи их стороной.
Он уже сказал Ричарду, что уезжает, и направился к своей машине, но, еще не открыв дверцу, услышал, что Ричард о чем-то заговорил с рокерами. Он стоит в тени, видит Ричарда и рокеров, слышит, как Ричард беседует с этими парнями. Он так и не разобрал, о чем именно они говорили. Но потом Ричард, видимо, говорит что-то не так, и один из них повышает голос, а другой вдруг ни с того ни с чего наотмашь бьет Ричарда в зубы – удар сильный, шлепок от него прозвучал не хуже выстрела. Еще один исподтишка бьет Ричарда по почкам, тот падает ничком, они начинают хохотать и издеваться над ним. Тогда Ричард отползает в сторону, встает на ноги и пускается наутек – первое умное решение, которое он принял за весь вечер.
Потом все они заходят в бар (Рита уже там, она убежала, как только снаружи послышались крики). Скотт быстренько заводит машину и пускается наутек по шоссе, но, отъехав ярдов пятьдесят от бара, видит Ричарда, который бредет так, будто у него сломаны ребра. Скотт притормаживает и предлагает сесть в машину, он высадит его около мотеля.
Они несутся на полной скорости по шоссе, и тогда Скотт спрашивает, из-за чего вышла ссора.
– Из-за наркотиков, – отвечает Ричард.
– Ты что, – шутит Скотт, – хотел, чтобы они тебя угостили?
– Да нет, черт побери, сам хотел продать! У меня в горах спрятано пять кило мексиканской травки, только что с поля. Ты думаешь, откуда эта шикарная травка, которой я тебя угощал? Надо поскорее раздобыть денег, чтобы забрать машину из ремонта и оплатить кучу счетов, на торговле этим делом можно заработать кучу бабок!
Мозг Скотта сразу начал работать с лихорадочной быстротой. Пять килограммов первоклассной мексиканской травки, в Денвере можно толкнуть ее тысяч за пятнадцать-восемнадцать.
– Сколько ты за нее просишь?
– За все про все – две с половиной штуки. Скотт не раздумывал ни секунды.
– По рукам.
Ричард посмотрел на него.
– А у тебя такие деньги-то есть?
– Есть и не такие.
– Дай посмотреть.
Не медля ни секунды, Скотт сунул руку в карман и достал пачку банкнотов. Посмотрев на них, Ричард улыбнулся.
– Ну, тогда к делу!
Скотт уже так давно говорит, что в горле у него пересохло. Он просит стакан воды. Подойдя к столу, за которым расположились представители защиты, я наклоняюсь к подсудимым.
– Вы помните что-нибудь из того, о чем он говорит?
Одинокий Волк пожимает плечами.
– Смутно помню, как один кретин нес какую-то чушь на стоянке. Может, все и было так, как он говорит. Но, что бы он ни говорил, когда мы зашли в бар, никого еще не убили.
– А как насчет него самого? – Я киваю в сторону Скотта.
– В жизни его не видел.
Остальные тоже кивают, они тоже с ним не встречались.
Пройдя через весь зал, я снова подхожу к Скотту Рэю.
– Продолжайте, пожалуйста.
Сначала они остановились у мотеля – Ричарду потребовалось что-то взять из номера. Скотт дожидался его в машине. Не прошло и минуты, как Ричард вернулся, неся с собой нож, чтобы, мол, Скотт мог надрезать верх брикета и попробовать наркотик, и бумажный пакет для денег. И они рванули в горы, туда, где у Ричарда была припрятана травка. Он развлекался вовсю, подпевая музыке, доносившейся из радиоприемника, Скотт – тоже. Еще немного, и он оберет этого олуха подчистую! Две с половиной штуки за пять килограммов. На деньги, которые он выручит, можно жить в свое удовольствие многие месяцы. У Ричарда травка что надо, спору нет, но в делах он лопух!
Это плохо, черт побери! Плохо для Ричарда.
Они поехали в горы, на северо-восток от города. Места тут довольно красивые. Дорога причудливо изгибалась, время от времени возвращалась как бы назад, виден был весь город, раскинувшийся в долине, его огни мерцали, словно рождественские украшения на елке, а в вышине, как елочные украшения, тоже мерцали, но уже звезды, перемигиваясь между собой. Вокруг все было таким умиротворенным и красивым, что Скотт почувствовал прилив счастья. Три дня назад он кое-как приковылял в город, не имея ничего, кроме пыли на подошвах ботинок, машины, которая дышит на ладан (он, пожалуй, доедет на ней до Денвера, а там бросит). Кучу денег предстояло еще достать. И фортуна дрогнула. Давно пора!
– Останови! – неожиданно произнес Ричард.
Они были уже довольно высоко в горах. Выехали на ровную площадку, окруженную деревьями. Место оказалось уединенным – едва свернув с шоссе, они пропали из глаз.
Ричард первым вышел из машины. Скотт заглушил двигатель и следом за Ричардом двинулся дальше, в глубь леса.
– Ты что, закопал ее? – спросил Скотт.
– Не совсем, – ответил Ричард и повернулся к нему лицом. – Не волнуйся. Ты получишь то, что тебе нужно. Или, по крайней мере, то, что ты заслуживаешь.
Я держу в руке карту. Это составленная методом аэрофотосъемки карта местности, на которой нашли труп Ричарда Бартлесса. Ставлю ее на стенд прямо перед Скоттом под таким углом, чтобы было видно и ему самому и Мартинесу.
– Вот тут вы остановились? – спрашиваю я.
– Ну да. В этом самом месте.
Скотта Рэя начинает бить дрожь. Его нога исполняет пляску святого Витта.
– С вами все в порядке? – Мартинес обращает внимание на то, что свидетель нервничает. – Может, нужно время, чтобы собраться с мыслями?
Подняв голову, Скотт Рэй глядит на него.
– У меня было два года на то, чтобы собраться с мыслями. Давайте продолжим.
– Ну что ж, продолжайте, – отвечает Мартинес.
Скотт взглянул на Ричарда. Черт побери, о чем это он?
– Что значит «чего ты заслуживаешь»? Мы же сюда за делом приехали, так пусть тебя не волнует, чего я, черт побери, заслуживаю!
Тут Ричард посмотрел на него каким-то странным взглядом, от которого у Скотта мурашки побежали по спине.
– А где тайник, Ричард?
– Он у меня. Прямо у меня между ног, старина! Ты столько уже натерпелся, пора и награду получить.
Внезапно в руке у Ричарда появился пистолет. Он достал его из бумажного пакета вместе с мотком веревок.
– Хватит дурака валять, Ричард! – сказал Скотт. – Я в рот не беру. Так что опусти свою чертову пушку и давай заниматься делом.
Он испугался: если человек не пугается, когда его берут на мушку, то у него либо с головой не все в порядке, либо он вообще утратил свои мыслительные способности. Впрочем, он не столько даже испугался, сколько рассвирепел. Выходит, этот ублюдок, заставляя его сделать ему минет, считает его частью сделки? Черта с два!
– Убери пистолет, – сказал Скотт. – Давай займемся делом, за которым приехали, а потом надо сваливать отсюда.
Ричард улыбнулся ему.
– А мы за этим и приехали.
Ягненок обвел волна вокруг пальца.
– Значит, никакой травки тут нет, так, что ли, подонок?
– Правильно, малыш! – осклабился Ричард. – Травка, которой ты отведаешь сегодня вечером, растет у меня между ног.
Вскинув пистолет, он подошел к Скотту и приставил дуло к его виску.
– На колени, дружок, пора приступать к делу, – приказал он.
Выбора не было, Скотт послушно опустился на колени.
– Руки за голову!
Он завел руки за голову, и Ричард крепко связал их одной из веревок.
Зажмурив глаза, Скотт твердил себе: «Этого не может быть, все это просто страшный сон».
– Открой глазки, дружок! Вот тот отросток, который ты мечтаешь поскорее взять в рот. Сейчас я доставлю тебе такое удовольствие, какого ты еще никогда не испытывал.
Скотт открыл глаза. У него перед глазами был член Ричарда. Может, вчера вечером в постели с женщиной он и подкачал, однако теперь стоял прямо, как шест.
– Поцелуй его, – сказал Ричард и сунул дуло пистолета Скотту в ухо. – Представь, что ничего более вкусного в жизни тебе пробовать не приходилось. – Он широко, противно улыбнулся. – Заставь себя самого в это поверить, старина. Ты же педик, такой же, как и я. Так что не упрямься, а давай начинай, против себя не попрешь.
Скотт губами коснулся головки члена Ричарда и принялся посасывать его.
Ричард застонал. Он стонал, как девушка, как та шлюха, с которой Скотт развлекался прошлой ночью, когда языком ласкал ей киску.
По этой части Скотту не было равных, как утверждали женщины. У него это так здорово получалось потому, что он любил этим заниматься. Но то было с женщинами, ему никогда еще не приходилось делать минет. Пока не приходилось.
– Еще! – попросил Ричард. – Возьми его в рот побольше. Тебе же нравится, черт побери, возьми его целиком!
Он продолжал стонать, извиваясь всем телом. Свободной рукой схватив Скотта сзади за волосы, он притянул его к себе. Сейчас он вел себя точно так же, как Скотт двумя днями раньше в туалете гей-клуба. Так же, как он вел себя с тем несчастным педиком, которого потом ограбил.
Ричард стал кончать, брызгая спермой прямо в рот Скотту. Поперхнувшись, Скотт попытался сплюнуть.
– Глотай! – Дуло пистолета больно вонзилось в ухо Скотту.
И тогда он заплакал. Он не знал, как у него это вышло, но он плакал, как ребенок.
– Почему вы плачете, госпожа? – спросил Ричард с издевкой.
Подняв голову, Скотт посмотрел на него в упор. Что за дурацкий вопрос, черт побери...
– Почему вы плачете? – повторил Ричард. – Тебе же понравилось. Понравилось же, черт побери, разве нет? Признайся, что понравилось!
– Пошел к черту!
– А не пошел бы ты сам!
Присев на корточки, Ричард приблизил свое лицо вплотную к Скотту.
– Тебе очень понравилось. – Его член все стоял, струйки спермы паутинками брызгали в стороны. – Ты плачешь потому , что тебе понравилось. Ты гомик, Скотт. Такой же гомик, как и я. Просто ни за что не хочешь себе в этом признаться. Но теперь, теперь ты должен это сделать.
Ричард засмеялся.
– Такой самец, подумать только! Ты такой же голубой, как и любой педик на 42-й улице в Нью-Йорке. Законченный педик и лишь с виду похож на мужика. Самый настоящий педик, только выдаешь себя за другого. – Нетвердо держась на ногах, он стоял перед Скоттом, тряся перед лицом своим фаллосом, который скрючивался все больше и больше.
– Теперь ты вышел из сортира и больше туда войти уже не сможешь.
Ричард принялся расхаживать, спотыкаясь, взад-вперед, то и дело заливаясь смехом. Он размахивал пистолетом, как пьяный в стельку матрос. Добившись нужного от Скотта, он снова стал самим собой.
– А теперь я хочу доставить удовольствие тебе. Я хочу дать тебе возможность трахнуть меня. Прямо по накатанной дорожке. Готов побиться об заклад, что в этом деле у тебя большая практика.
Руки у Скотта по-прежнему были связаны, и он ничего не мог поделать.
– Представь, что я – одна из тех шлюх, которых ты любишь трахать, закрой глаза и подумай, что на ее месте должен был бы быть мужик. Признайся, что это так, Скотт.
Он был вынужден делать все так, как говорил Ричард. Это испугало Скотта, потому что Ричард был педиком и наркоманом, в голове у него шевельнулась мысль насчет СПИДа, но Ричард все держал пистолет наставленным на него.
Он трахнул Ричарда почем зря. Так, как трахнул бы целочку, которой только исполнилось четырнадцать.
Когда он отошел от Ричарда, тот снова стал задирать его.
– Не говори, что я не шел тебе навстречу. Я только что помог тебе тряхнуть стариной, сынок.
Он уселся прямо голой задницей на землю и хохотал до слез.
В это время веревка с одного конца лопнула, и Скотт почувствовал, как ослаб шнур, стягивающий его запястья.
Он двинулся на Ричарда, а тот в радостном возбуждении не отдавал себе отчета в том, что происходит, что его пленник освободился от пут. У Скотта было такое ощущение, будто он медленно погружается под воду, вот он встал с колен, оттолкнулся руками от земли, и тут Ричард его увидел; на его лице отразился ужас, и он порывисто вскинул пистолет.
– Он направил на меня пистолет, – тихо, дрожащим голосом говорит Скотт, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Он собирался застрелить вас, – подхватываю я.
– И застрелил бы. Вне всяких сомнений.
– Почему же он этого не сделал?
– Потому что я его опередил. Он не мог среагировать так быстро, как я.
– Вам удалось выхватить у него пистолет.
Скотт кивает.
– Я вырвал у него пистолет. Я ничего не думал! Я только знал: если я этого не сделаю, он убьет меня.
– И что вы сделали потом?
Подняв голову, он смотрит на меня, по щекам у него ручьем текут слезы.
– Я убил его, старик. Одним выстрелом вышиб ему все мозги.
Он смотрит мимо меня, всем взглядом умоляя понять его.
– Я был вынужден это сделать. Он трахнул меня. Трахнул меня! Я же не педик, старик! Он трахнул меня! Я не педик! И никогда им не стану!
Мартинес объявляет перерыв, чтобы дать Скотту Рэю время прийти в себя. Скотт садится на скамейку в углу пустого коридора, у входа в зал суда, и принимается читать Библию. Стоя поодаль и наблюдая за ним, я слежу, чтобы его никто не беспокоил.
– Что произошло потом? – спрашиваю я, когда зал снова полон.
– После того как я застрелил его?
– Да.
– Точно не помню. Я был сам не свой, я же не собирался его убивать. Похоже, я утратил контроль над собой... вообще, над всем на свете.
Он снова заводится, снова переживает те события, которые случились в горах.
– Не торопитесь, – советую я. – Не торопитесь и постарайтесь рассуждать ясно.
– Я сломался. Помню, как раздалось еще несколько выстрелов, я еще задался вопросом, откуда они, а потом опустил голову, посмотрел на пистолет и подумал: «Почему этот пистолет стреляет?» И тогда я понял, что это я стреляю в него, и я стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Не знаю даже, попал ли в него еще, я не отдавал себе отчета в том, что делал.
Подняв голову, он с мольбой глядит на Мартинеса.
– Я не знаю, что тогда делал. У меня было такое ощущение, что на моем месте кто-то другой, что кто-то меня использует.
– Понимаю, – говорит Мартинес.
Я – весь внимание, то же можно сказать обо всех присутствующих. Мартинес, Робертсон, Мэри-Лу, рокеры – все они сейчас в горах, вместе со Скоттом Рэем.
– Ну а что было дальше? – спрашиваю я, мягко понукая его.
– Я сел на землю. Ноги у меня подкосились.
– Вы сели на землю рядом с трупом.
– Ну да.
– А почему не убежали?
– Я не мог двинуться с места.
– Значит, сели на землю. И сколько вы просидели?
Он качает головой.
– Час?
– Как минимум. Может, и дольше.
– А что стали делать потом?
– Я снова почувствовал, что становлюсь сам не свой. Смотрел и видел, что лицо у него стало бледнеть, словно у мертвой рыбы, знаете, такой бледноватый оттенок, как бывает у мертвой рыбы, – и тогда я снова стал сердиться на него. Сердиться по-настоящему. Я не хотел убивать его. Я просто хотел провернуть с ним сделку и отправиться дальше по своим делам. В жизни мне приходилось совершать дурные поступки, не отрицаю, но никогда еще не приходилось никого убивать. Клянусь. Вы ведь верите мне, правда?
– Да, верю, – отвечаю я, затем, выдержав секундную паузу, прошу: – Продолжайте. Что было потом?
– Я схватил нож, который он привез с собой, и принялся колоть его. Я плакал и ругал его за то, что он вынудил меня убить его без всякой на то причины.
– Вы стали колоть его ножом уже после того, как он умер?
– Он умер в ту секунду, когда прозвучал первый выстрел.
– То есть более чем за час до этого.
– Да.
– У него сильно шла кровь от ножевых ран?
Он качает головой.
– Крови почти не было. Кровь практически и не шла. Она к тому времени уже начала свертываться.
– О'кей. Продолжайте.
– Я понял, что мне надо спрятать его где-нибудь в стороне от дороги, потому что его довольно скоро найдут, а кто-то, может, и видел, как я привез его, или подкинул до мотеля, или еще что-нибудь, вот я и решил оттащить его в кусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59