Каждое рождение ребенка - это отдельное и обосо
бленное событие с нулевой статистикой, и отсчет должен вестись каждый р
аз с нуля, то есть с допущения всех возможных шансов. И в каждом отдельном
случае шансов на тот или иной пол всегда столько же, сколько в любом друго
м, что говорит о том, что никакая вероятность не должна здесь не только про
являться, но и применяться. Но вероятность пола детей неумолимо реализуе
тся пятьдесят на пятьдесят, и задним числом применяется для описания. Хо
тя какой-то скрытый параметр, обеспечивающий данную вероятность, опять ж
е не объясняется. Но все успокаиваются на том, что он описывается. А раз оп
исывается, то уже как бы и не скрытый.
А ведь если взять несколько семей изолированного поселе
ния в составе большой массы населения области или края, то согласно имен
но этому хваленому вероятностному описанию, в составе такого процентно-
малого количества семей должны быть как раз те самые перекосы, которые з
атем выравниваются согласно вероятностной картине во всем остальном
многочисленном народе региона! Однако Ц нет. Никогда никаких
перекосов! Даже в островных государствах с населением около с
та с небольшим человек. А в отсутствие больших чисел, которые можно было б
ы запустить сюда для их перетасовки в вероятностные математические опе
рации, нельзя не только объяснить этого научно, но даже и описать коррект
но не получается через эти любимые большие числа. Описывается просто по
факту, по конечному итогу . А «как», да «почему», наука объяс
нить не берется. Ей это не нужно.
А не нужно ей это потому, что сложилось дурное положение, при котором наук
а отвечает только на некие «правильные» вопросы, то есть на те, которые мо
гут быть сформулированы в системе распознаваемых ею научных методов. Не
правильными же считаются все те вопросы, которые нельзя этими научными м
етодами решить. И всё это было бы совершенно не страшно, если бы наукой выс
окомерно не считалось, что правильные научные вопросы относятся к дейст
вительно бытийствующему, а неправильные Ц к выдумкам и дилетантским фа
нтазиям. Однако даже на этом судейско-третейском принципе, даже у самой н
ауки, никак не получается четко разг раничить нашу действительност
ь на заслуживающую внимания, куда наука смотрит, и на остаточно-сомн
ительную, куда наука смотреть даже не намерена. Потому что уже в пределах
самой науки, при рассмотрении несомненно действительных явлений мира, м
ожно задавать любые вопросы, которые будут правильными, но наступит поро
г, за которым какой-то вопрос уже будет неправильным. Например - броуновск
ое движение молекул. Задавай любой вопрос, и тебе на него ответят. Один тол
ько вопрос не задавай, а именно Ц «что заставляет двигаться молекулы»? Э
то будет неправильный вопрос. На него тебе ответят (возмущенно) Ц «ничто!
». То есть, порог реальности, который отграничивается наукой, и за которым
какая-либо иная реальность ею уже отрицается, самой же наукой может быть
определен и отграничен очень легко даже в тех пределах, в которых она оби
тает по роду своих обязанностей. Это одна из особенностей именно науки и
только науки - способность совершать подобные умственные подвиги, когда
удается разрывать что-то реально неразрывно е
в природе . Ведь в природе, если реально существуют су
бъекты движения (молекулы), то таким же реальным должен быть
источник их движения. Как будто мы должны поверить, что молекулы дви
гаются сами. Неизвестно, насколько сами ученые верят в это, но еще никто не
сказал, вместо «ничто» Ц «нечто, не распознаваемое наукой». То есть, всё,
не распознаваемое наукой, считается сразу же нереальным. И в этом со
стоит основа ее метода, который сам себе присвоил полномочия
выступать критерием реальности.
Где же располагается тот порог, за которым всё реальное уже называется н
аукой нереальным? Если вернуться к броуновскому движению в качестве бли
зкого нам примера, то, учитывая, что эти самые молекулы движутся хаотично
и беспорядочно, то есть, случайно, можно определенно сделать вывод, что ка
к только что-то теряет предсказуемость именно в качестве последствий
известных причин и становится случайным , наука опускает
занавес представления. Так и должно быть. На то она и наука. В самих ее прин
ципах уже заложена эта идея выделения наиболее общих ,
повторяющихся и практически важных особенностей наблюд
аемых объектов. Только для таких явлений наука вводит научные поня
тия , которые при этом обязательно должны выражаться количественно
, то есть быть доступными измерению. Все, что измерению не поддается, счита
ется несущественным для научного метода и не признается своим. Таким обр
азом, несмотря на саму сложность науки, в ее основе лежит метод упро
щения реальных обстоятельств за счет исключения явлений, не вписыв
ающихся в подвластные методы исследования , или не поддающиес
я измерению. Строго говоря, наука Ц это статистическая идеали
зация действительности . Вне зоны науки остается слишком многое, чт
обы признать саму науку зеркалом даже только физического мира. Причем, ф
изика, главная из естественных наук, даже в своих декларациях о собствен
ных задачах, не стесняется подчеркивать, что сужает свой же обзор рассма
триваемых процессов мира за счет отсечения от них явлений слу
чайных и нестабильных . Таким образом, по сложившемуся положению ве
щей, Случай наукой отсекается в качестве не исследуемого феномена
и становится в принципе не исследуемым, потому что не соответствует
основным задачам и методам исследований.
Однако не только наука выбрасывает, как не подлежащие обработке, случайн
ые аспекты действительности. Философия, которая по некоторым слухам мож
ет объяснять всё, также проходит мимо них. Здесь надо немного уточнить, чт
о мы имеем в виду под философией. В последнее время философия все более на
чинает пониматься как некое удивление от самого себя умного, или как без
остановочно скачущее по собственным же думкам состояние сознания, или ж
е, как неудержимая склонность души к обобщениям. Вот, шел человек на работ
у, споткнулся, упал, разбил баночку с обедом и остался на перерыве голодны
м. Сидит он и думает Ц «да-а-а… как много, все-таки, еще на земле несправедли
вости осталось…». Философ. Такого порядка философии сейчас много, но фил
ософией это называется только по самоназванию подобных авторов. На само
м же деле философия - это строгая система теоретических знаний, которая о
перирует такими же строгими понятиями, как и наука. В основе строгого язы
ка этой теоретической системы лежат основные понятийные единицы, котор
ые называются «категориями». Категории для философии - это то же самое, чт
о «физические понятия» для физики. Это - основа. Если наука видит мир научн
ыми понятиями, то философии видит этот мир категориями. Они - составные ча
сти любых логических построений. Из них, как из стыковых опорных пунктов,
складывается всё философское исследование. Так вот, эти философские кат
егории характеризуются тем, что содержат в себе всеобщее о еди
ничном . Звание категории в философии может получить только то поня
тие, которое можно применить универсально к любому разнообразию единич
ных явлений (движение, изменение, причина, материя, бытие, форма, содержани
е, объект, развитие, качество, количество и т.д.). Естественной здесь будет м
ысль о том, что философия - это также своего рода специфическая
фильтрующая статистика , впускающая нечто единично
е в свой дом через проходную, где сидят категории, которые открывают двер
и только т о му, в ком узнают что-то знакомое для себя. Таким образ
ом, как и любая статистика, данная статистика также не вбирает в себя нечт
о эксклюзивное или не присутствующее повсеместно. Часть действительно
сти опять не освещается. И Случай тоже. Хотя в философии и рассматриваетс
я такое явление, как «случайное», оно понимается ею только в противопост
авлении «необходимому». Для философии «случайное» существует только в
дуальной паре с «необходимым», и трактуется только как «не необходимое»
, а «необходимое» понимается, как «не случайное». На этой очевидности вся
мудрость философии захлебывается, не прояснив ни того, ни другого, а лишь
сравнив их друг с другом, противопоставив их друг другу для
их же сравнения.
Отвлеченные «философические» рассуждения, о которых мы сказали нескол
ько выше, могут, конечно же, коснуться поднимаемых нами проблем. Но сам хар
актер этих полетов разума в никуда происходит в непритязательном в жанр
е простых пересудов о тайнах случая и совпадений, когда ни по манере, ни по
методу, ни по сути, никто не стремится провести тщательный анализ или лог
ический разбор предмета. Здесь почему-то постоянно рассказывается одна
и та же история о том, как кирпич упал на голову некоему несчастному прохо
жему, и на этом примере разбирается: что тут случайно, что не случайно, что
совпало, а ведь могло и не совпасть. И делается простой вывод, что всё случ
айно только на вид, потому что кирпич падает не случайно, (его кто-то урони
л), человек шел под кирпич не случайно, (он шел осмысленным маршрутом по ка
ким-то своим делам), а вот совпало по времени всё случайно, и, следовательн
о, только наличие этого совпадения придает всему характер случайности о
тносительно смысла происшедшего (потому что никто не ожидал), и это всё вы
думки про тайны случая и не стоит этим заниматься. Ей-богу для такого прос
того вывода не стоило столько раз кидать этот кирпич на голову этому зас
луженному человеку, которому даже памятника, как неизвестному эксперим
ентатору науки, еще нигде не стоит.
Для раскрытия тайн случая и совпадений у нас есть еще эзотерика, которая
смело берется решать все, что угодно, и эта ее смелость вполне оправдана, п
оскольку методы у эзотерики вполне универсальны как у философии, и вполн
е моделирующие, как у науки. Эзотерика абсолютно универсально может из н
ичего смоделировать любую теорию мира, которая хоть и будет ни про что, но
всегда всё будет успешно объяснять, поскольку для любой новой загадки э
зотерика избирательно придумает какую-нибудь новую сущность тонкого м
ира и задействует ее для оправдания оплотов своей концепции. А если что-т
о не заладится, то эзотерика тут же придумает какую-либо вредну
ю тонкую сущность, которую и обвинит в препонах так хорошо задуманному т
онкому порядку природы. Эзотерика так же, как и математика, создает отвле
ченную от реальности модель. Но возможности у нее еще шире, чем у математи
ки, поскольку даже самоочевидных истин и приоритетных первоэлементов, к
ак у математики, у нее нет, и она никогда не озабочивается соответствием в
нутренней логики своих моделей хотя бы каким-то реально существующим об
стоятельствам не тонкого мира
Впрочем, несмотря на это, эзотерика охотно обращается к проблеме случая,
и никогда не упускает из виду всякие необходимые мероприятия, чтобы этот
случай задействовать в нужном направлении. В ее распоряжении всегда ест
ь необозримое поле для различного рода применительных процедур, направ
ленных на то, чтобы склонить случай к послушанию и появлению в нужном вид
е и в нужное время.
Во всем этом отношение к случаю очень простое Ц всегда извест
но кто за ним стоит. Но поскольку изучение случая в данном случае переход
ит в изучение той личности, или того тайного механизма, который этот случ
ай производит, то дело, получается, совсем не в случае, если все это правил
ьно понимать. Дело в тайных (для нас) хороших или нехороших (опять для нас) п
ланах тех, кто этот случай организует, или того, что за этот случай отвечае
т, и тут уже нет ничего случайного. Здесь нам с нашим промыслом делать нече
го. И, кроме того, их всех (эзотерических хозяев случая) не только не переиз
учишь, но даже и не перечислишь , начиная от древнегреческих нереид, и
заканчивая современными кармическими заправилами . И, главно
е , где взять из них хотя бы только одного для предметного изучения? В
ся эта многовековая неразбериха с персоналом в эзотерике как раз этим са
мым и объясняется Ц будь хоть один кто реальный, всех остальных уже не бы
ло бы, потому что появился бы прецедент на достоверность, и любому претен
дующему на реальность пришлось бы сделать что-то аналогичное для доказа
тельства собственной реальности. А кто не смог бы этого сделать, тот сраз
у должен был бы попасть в подраздел «Придуманные и несуществующие». Поск
ольку пока никто ничего подобного в эзотерике не сделал, то в этот подраз
дел мы запишем вообще сразу всех, и будем считать, что шансы проявить себя
остаются, опять же, за всеми сразу. А пока эти шансы никем из претендентов
не реализовались, нам у них о природе случая в данной напряженной обстан
овке ничего не выведать.
Другая сторона, которой эзотерика поворачивается к случаю, также не пред
ставляет особо большой тайны. Она состоит в способах организовать случа
й по своему веленью и разуменью. Например, если тридцать дней подряд пред
ставлять себе в ярких и цветных картинах, с запахами и ощущениями, с шелес
том в ушах и с шорохом на подушечках пальцев, то, как вы пересчитываете соб
ственный миллион долларов, то случаю, который должен предоставить вам эт
от миллион, просто некуда уже будет деться. И он вам его предоставит, этот
миллион. Можете даже не пересчитывать. Но и здесь, как таковое случайное, о
стается для нас все той же непроявленной тайной Ц потому что у подобной
организуемой случайности уже есть известная нам причина
, и она (случайность), в таком случае, уже не случайность. А причина - это маги
чески тужащийся человек, который хочет этот случай вызвать. Если этот сл
учай произойдет, то он уже не будет случаем, потому что он детально и тщате
льно спланирован. А если этого случая не состоится, то это, тем более, совс
ем уже не случайно, поскольку всем участникам эксперимента должно же быт
ь ясно, наверное, что поводов для подобного случая никаких и не было.
Как видим, ни одно из направлений знания никак не хочет и совсем не может в
недряться в тайны случая и совпадений. Господствует некая ситуация само
отказа (философия), самоуспокоения (наука) и самообольщения (эзотерика). Он
о так и считается, что случайное и не системное не только не подлежит изуч
ению, но и не заслуживает никаких затрат на это, поскольку мир познается к
ак система, а все, что вне системы Ц это несущественные и побоч
ные проявления несущественного и побочного. Может быть это и так, но при э
том надо честно признать, что именно данная часть системы, (случай и совпа
дения), остается постоянной загадкой, к которой человечество так и не под
ступилось вплотную. Это заключение и будет первым ответом на наш главный
вопрос нынешнего этапа Ц зачем нам это надо? Нам это надо, потому что мы п
ро это ничего не знаем, и нам бы хотелось узнать побольше, а узнать про все
это нам больше не у кого, кроме как у самих себя.
Однако хороши бы мы были, если бы нами двигало только простое любопытств
о и не более. На самом деле причина не в любопытстве и не в романтике поиск
а неизведанного. Просто, если вдуматься в эту проблему не традиционными
методами (которые мы перечислили), а хотя бы на стыке этих методов, то вопр
осы случая и совпадений сразу же увидятся нами совсем по-другому, более з
начительными и, несомненно, очень важными.
Начнем хотя бы с того простого факта, что элемент случайности, пусть даже
и возникающий нестабильно и не очень часто, но, все-таки, проникает в систе
му взаимодействия физических или других процессов мира, и осу
ществля ет там определенное воздействие. Раз случай произошел
, то он произвел какие-то последствия. При этом сам случай статистически с
брасывается со всех счетов, как мы видели это раньше. Но, то, что мы статист
ически его отбрасываем, совершенно не означает при этом, что мы реально о
тбросили и те последствия , которые произведены случайны
м действием. То, что мы включаем эти последствия в имеющуюся у нас «де факт
о» итоговую картину в качестве уже стабил ьно
й системы, также не означает, что в прошлом ничего не было, и что эта ка
ртина не содержит в себе последствий неопределенностей, заданных
случайным взаимодействием . Таким образом, ту систему, которую мы сч
итаем стабильной и существующей по общему результату прогнозируемых п
ричин, мы уже должны рассматривать, как полученную при некотором
воздействии случайных обстоятельств, поскольку в ней уже кое-что оп
ределилось последствиями случая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37