Но о
н предоставил Гейзенбергу возможность по
работать . Когда , через несколько недель ,
Гейзенберг принес руководителю свои расчеты, Борну плохо стал
о Ц он увидел, как его слабо образованный сотрудник… отк
рыл и создал з аново матричное исчисление! Борн тут же дал
ему в помощь четырех математиков Ц ты не считай больше, за тебя другие по
считают, зачем велосипеды изобретать ? Р аз
уж ты такой умный , то веди тему, а эти пусть на тебя работают
. В наши бы времена такой либерализм научных руководителей!
Но мы о конце физики. За 22 года до этих событий, в 1904 году ,
Пуанкаре на международном конгрессе физиков в Сент-Луисе
сделал пророческий доклад, который назвал «Настоящее и будущ
ее математической физики» . Он оценил сост
ояние этой самой «математической физики» как фазу
глубокого кризиса. Пуанкаре был математиком, но его всегда при
глашали туда, где собирались разные важные физики. Потому что физик
и уже не могл и без математики не только в расчет
ах, они вообще ничего не могли уже без математики
. Более того, физика стала плестись в хвосте у математики, п
отому что е сли раньше вс ё проверялось эксперим
ентом, то теперь все проверялось расчетами в пределах мат
ематической модели мысленного эксперимента , к
оторый в реалии был неосуществим. Пуанкаре вс ё прощали, по
тому что без него и без других математиков тогда уже прожить не смогли бы.
Поэтому никто с ним не стал спорить по поводу оценки своей науки, н
о название «математическая физика» , все же ,
заменили в дальнейшем на «теоретическая физик
а». Так приятнее звучит. Но смысл один и тот же, потому что Ц какая ж
это физика, если в ней вместо наблюдения и эксперимента за осно
ву берется математическое моделирование ненаблюдаемого
? Но звучит-то приятнее, в самом -то деле. Итог
через двадцать два года мы у видели.
Но этот итог говорит не только о беспомощности физики. То
же самое можно сказать и о беспомощности математики для физик
и . «Чудо» 1926 года - это одинаковый позор и для физики и для «матема
тики для физики». И это не удивительно, давайте вообще попытаемся по
нять , как можно выразить в формулах высшей математики реально
движущийся электрон ? Хотя бы даже простую идею движения ч
астицы , давайте, выразим в формулах. При самых успешных ре
зультатах такой модели Ц это никогда не будет
то же самое , что реальность . Кроме того, все эти матема
тические модели, не могут самого главного Ц они не могут порождать из се
бя движения. Ни одна математическая модель не обнаружит в самой себе, что
вот тут-то и вот тут-то было инспирировано обстоятельствами такое-то дви
жение с такими-то характеристиками. Модель мертва. Природа Ц жива. Эту пр
опасть не перешагнуть.
Поэтому вот так напрямую смотреть в созданный наукой квантовый мир
, и пытаться понять, как в нем живет и работает Случай, переходящий в Закон,
совершенно бесперспективно. Потому что этот мир ужат до сухой схемы возм
ожностей математического моделирования с одной стороны, и выплескивае
тся в неограниченные ничем математические конструкции с другой сторон
ы. Н евероятные успехи квантовой механики должны расцениватьс
я именно как невероятные успехи теории квантовой механики только
для теории квантовой механики. Отношение к реально происходящ
ему в природе Случая эти успехи имеют самое отдаленное.
Какие бы споры вокруг квантовой физики не возникали
, объективно следует признать, что это один из самых удивительных отдело
в физического знания, потому что в нем до сих пор не создано ни одного физи
ческого закона. И ничего бы страшного, но с квантовой физики стали брать п
ример все другие физики. И в этой науке воцарилось просто математическо
е фантазирование. И в этих фантазиях стало появляться черт-те что.
Математическая переработка физических величи
н в математические знаки приводит к тому, например, что дл
я плодотворного ведения заумных расчет
ов вдруг требуется четырехмерная формулировка. И вот
математическая необходимость системы расчетов тре
бует введения четвертого измерения, которое физически этому миру не то,
чтобы не нужно с той же очевидностью, но которого вообще нет в физическом
мире. У мира вообще всего лишь одно измерение Ц форма своего собственно
го единого существования, явленного нам в ширине, высоте и длине (вспомни
м Канта Ц мир является нам в явлениях, созданных нашими врожденными ста
ндартами сознания). На самом же деле в мире нет ничего
ни одномерного , ни двухмерного, потому что все в
нем имеет объем, то есть трехмерно. Но это не вмещается в нашу голову
единым феноменом и заставляет выдумывать для э
того мира различные степени мерности ниже третьей. И это при чисто физич
еском описании. Чего ж е удивляться, когда в математике еще
и четвертое появляется? Удивляться приходится другому Ц авторитет сов
ременной математико-физ ики настолько высок, что в мире
начинает кое-где призна ваться реально сущ
ествующ им и четвертое измерение. Чтобы убедиться в р
еальности четвертого измерения , достаточно , очевидно, пр
осто выглянуть в окно и повнимательнее посмотреть . Так на
до полагать?
Причем для названия этого нелепого четвертого измерения
используется несчастное и безответное «Время», которое не может за себя
постоять или подать против этого голос. Вообще сейчас укрепилась с
транная привычка хватать «Время» за лацканы и требовать от него исполне
ния той или иной функции в качестве некоей материальной субстанции, кото
рая еще не найдена ни в одном шкафу физически, но везде подозревается мат
ематически. И вот все эти псевдокоординаты с мнимым и
значени я м и в расчетах вешают се
бе на грудь табличку с надписью «Время», и никакой суд не поможет Времени
подать на возмещение морального ущерба. Причем , в са
мом Времени совсем нет ничего такого , провоцирующего на п
одобное грубое с ним обращение . Но ищ ут -то,
ведь, не свойства В ремени . Ищут название системам ра
зличных математических операторов, ведущих расчеты в нужную (задум
анную) сторону. И находят. И называют.
В этом методе очень много удобного Ц как только в модели появляется что-
то реально физически неопределимое, но хорошо математически спасающее
какую-то идею, так сразу же приказ дежурному по части Ц а подать-ка, мне, Вр
емя, есть работа для него… И логика прозрачная Ц ведь, что, если не Время? О
но , ведь , где-то тут, всегда рядом валандается, пусть х
оть что-то для науки сделает. И логика - удивительная! Например, теория тор
сионных полей появилась из факта различных математических фокусов с ещ
е одним математическим фокусом Ц с уравнением теории гравитации Гильб
ерта-Эйнштейна. В результате этих фокусов итоговые формулы говорят, что
массивный материальный объект при вращении должен искривлять вокруг с
ебя пространство, да не просто так, а еще и таким безумным образом, чтобы
, отразившись в зеркале, показа ть совершенно обратн
ое тому, что происходит на самом деле. Ну, как не спасти такую красивую тео
рию? И для таких чрезвычайных ситуаций сразу же привлекается Время, и вот
оно уже летит к месту происшествия на самолете, «и одно лишь слово тверди
т: «Лимпопо, Лимпомо, Лимпопо…». И вот оно прилетело и сразу же уже станови
тся материальным, а затем оно уже переходит в иное состояние и
становится информацией и т.д. И при этом, ни в Сахаре, ни в Калахаре, никого у
же не волнует, что, если сделать Время материальным, то в этом случае, ведь,
материальное время переходит в информацию , и то
гда информация тоже Ц материальна! А на простой вопрос Ц а разве бывает
информация без сознания? Ц никто не отвечает, потому что если ответить у
твердительно, то это признать, что при фразе жены, например, «у нас кофе за
кончился», от нее к мужу некоторым интересным для физики образом перенос
ится некое количество материи. А также из всех телевизоров по всему миру
ежесекундно… Или с каждой страницы каждой книги.
Если же ответить отрицательно, то есть, что информация не может быть мате
риальной, то материальное время, не нарушив таким же интересным для физи
ки образом закона сохранения вещества, не может перейти из своего матери
ального состояния в нечто нематериальное. Куда же тогда исчезла бы эта м
атерия в составе материального Времени? Куда б осыпалась? А ве
дь весь абсурд начался с простого и такого любимого в среде теоретиков д
ействия Ц Время сделать материальной субстанцией.
И что же получается? Если мы хотим понять Случай, то мы понимаем,
что нам надо идти именно сюда, в кванты и микромир , поскольку зд
есь его Царство и его Владения. Но, учитывая всё вышесказанное, мы должны п
онять и то, что при таком подходе к этому Царству (в стиле свободных фантаз
ий , где даже Время мнится материальной субстанцией ), мы по
падаем туда слепыми и вообще безо всяких органов чувств.
Но надо понять и физиков. Сложнее тех проблем, которые пер
ед ними сейчас стоят, наука еще не знала. Они Ц умнейшие люди. Но
у них нет иного пути. Потому что объект познания стал нена
блюдаем. Микромир не видим человек ом . А если вид им
… то не вид им. Для того чтобы увидеть то
, что происходит в микромире, создание оптики нуж
ной степени увеличения и разрешения со временем не составило бы особого
труда. Беда в том, что за этими степенями увеличения никогда не будут увел
ичиваться сами микрочастицы. Что в этом страшного? Страшное заложено в с
амой технологи и наблюдения микромира , кот
орая проста Ц чтобы увидеть, надо осветить. То есть, п усти
ть на наблюдаемый объект поток света, то есть - поток фотон
ов. Масса же фотонов достаточна для того, чтобы превратит
ь процесс освещения микромира просто в фугасную
бомбардировку. Один из физиков сравнил эт о с
тем , как если бы в толпу прогуливающихся в парке людей на по
лном ходу врезался мотоциклист. Поэтично, конечно, и даже изысканно,
но происходит еще хуже Ц говоря о толпе, мы знаем ,
хотя бы , исходную расстановку положения людей н
а дорожках парка. Говоря о микромире Ц мы не може м опреде
лить даже исходного состояния и начальных характеристик
частиц , потому что сам момент начала наблюдения
уже является моментом разрушения всякого поря
дка. Представим себе абсолютно темную комнату, свет в которой специ
альной автоматикой включается на звук удара биллиардного шара о другой
шар. Мы видим только бьющий шар и кий в собственных руках, остальное в полн
ой темноте, но мы знаем, что на каком-то направлении нашего будущего удара
расположены в каком-то порядке другие биллиардные шары. Мы бьем по нашем
у видимому шару и он, столкнувшись в темноте с одним из невидимых нам шаро
в, включает звуком удара свет, и мы сразу же наблюдаем, как по столу мечутс
я в разные стороны биллиардные шары. Так мы наблюдаем микромир, пытаясь о
пределить Ц что же в нем было до нашего шара, который навел этот самый кав
ардак?
Вторая проблема это й беды состоит в том, что данное разруш
ение характеристик «наблюдаемого» происходит абсолютн
о случайным, непредсказуемым образом и не имеет обратимости для восстан
овления исходной картины. Главный принцип физического эксперимента Ц
независимость характеристик объекта наблюдения от проц
едуры измерения - здесь не просто навсегда нарушается, он
здесь издевательски превращается в полное искажение картины наблюдени
я. Наблюдать элементарный мир в его собственном, не нарушенном наблюд
ением со стоянии , человек никогда не сможет.
Но наблюдать приходится. И х отя бы то, что остается от
расколошмаченной картины мира микрочастиц, приходится фикси
ровать и анализировать. Здесь , помимо полностью искаженн
ой исходной картины , есть еще и другая заноза
Ц наблюдает по большому счету не человек, а прибор. У этого приб
ора также всегда простая технология наблюдения Ц послать сигнал и полу
чить ответ на этот сигнал. Здесь опять получается только дополнительное
искажение действительного положения дел , так как частиц
а наблюдается всегда только во взаимодействии
с прибором, а не в чистом взаимодействии с другими частицами и силам
и . Если это сложить с предыдущим, то совершенно о
чевидно, что без математики тут ничего не сделать. Причем без математики
именно статистической . Т о е
сть все, что эта математика будет выводить Ц будет име
ть вероятностный и гадательный характер
. При этом мы механически переносим характ
ер этой случа й ностно-вероятностной методики исследован
ия на характер самого микромира, и заявляем, что его природа случайна и ст
атистична всего лишь потому, что наши знания о ней опираются на статисти
ческие методы.
Говоря ближе к некоей сути этого процесса, можно сказать, что зд
есь объект исследования (микромир) и субъе
кт исследования (прибор) становятся неотделимы друг
от друга . Все это приводит к тому, что исслед уемый мир
становится полностью неотделимым от самого исследователя, ко
торый создал этот прибор, и теперь исследователь
довольствуется тем набором сведений, весь воз
можный пакет которых он сам же и заложил в известную ему
измерительную технологию . Дикость такого исследов
ательского метода совершенно очевидна : что может прибор, то ис
следователь и увидит , а прибор может то, что в него заложи
л исследователь . А что же заложил в прибор
исследователь ? Исследователь заложил в прибор то, что он
хочет увидеть , то есть то, о чем он и так уже знает .
То, чего он не знает, и о чем даже не подозревает, он искать не может, так
как не может создавать приборы, просто наблюдающие независимую и объект
ивную картину, как она есть. В итоге исследователь никогда не увидит и не у
знает о том, что же там есть на самом деле. В этом случае ему действительно
остаются лишь игры в дифференциальные уравнения второго порядка, лишен
ные всякого физического смысла.
Теперь посмотрим, что будет, когда исследователь наконец-то узнает от пр
ибора то, что он и предполагал узнать. Прибор Ц объект м а к
ромира, который исследует м и кромир. Параметры прибора из
этого мира, из нашего, из макроскопического, как и получаемые д
анные . Эти макроскопические данные будут только теми, которые могу
т распознаваться в макромире. В итоге прибор даст информацию лишь о тех ч
астях м и кромира, которые могут отзываться на зов прибора
в тех сигналах, которые могут существовать в макромире . Прибо
р как в зеркале увидит самого себя, то есть работу своих сигналов, и не бол
ьше. Все зоны м и кромира, не воспринимающие данных сигнало
в, будут для прибора просто прозрачными и пустыми. Для исследователя тож
е. Остается и дальше проводить только мысленное экспериментирование, аб
страктно-логическое конструирование и математическое моделирование. И
вс ё это на базе уровня собственных знаний, собственных ожидан
ий и на основании только того, что сигналы прибора каким-то безобразным о
бразом могут сопрягаться с реальным миром разбитых вдребезги
микрочастиц в характеристиках абсолютно ино
го им мира макроскопических явлений . Сильный метод.
Ну, и, наконец, все данные собраны, систематизированы, подвержены расчета
м и подлежат обобщению и анализу. Чем и как это будет делать исследовател
ь? Он это будет делать шаблонными классическими понятиями мак
ромира , потому что других понятий у человека просто нет. У него нет м
ыслительных категорий и логических элементов даже для элементарн
ого представления процессов, реально происходящих в квантовом мир
е. Все наши научные образы являются макроскопическими , и выход
за них опять же возможен только через математическую абстракцию, в преде
лах которой нет уже ни исходного макромира (он пропадает в пучине мертвы
х формул), ни искомого м и кромира (он остался еще ранее вне н
ашего наблюдения). Совершив блистательный виток по математиче
ской абстракции м и кромира, сверстанной в хара
ктеристиках макромира, исследователь вновь обработает
полученные данные м и кромира
в шаблонах классической физики м а кромира
. Такая череда предельно логических соответствий здраво
му смыслу в современных методах исследований, конечно же, не может не вну
шать к полученным результатам самого благоговейного уважения. Со сторо
ны тех, кто эти исследования проводит, естественно.
Но и это еще не все беды, которые сомкнулись над «теоретической физикой».
Завершает эту беду тот самый принцип неопределенности. Напомним Ц этот
принцип просто делает все эти вероятностные расчеты хоть как-то коррект
ными заботами упоминаемого нами Вернера Гейзенберга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
н предоставил Гейзенбергу возможность по
работать . Когда , через несколько недель ,
Гейзенберг принес руководителю свои расчеты, Борну плохо стал
о Ц он увидел, как его слабо образованный сотрудник… отк
рыл и создал з аново матричное исчисление! Борн тут же дал
ему в помощь четырех математиков Ц ты не считай больше, за тебя другие по
считают, зачем велосипеды изобретать ? Р аз
уж ты такой умный , то веди тему, а эти пусть на тебя работают
. В наши бы времена такой либерализм научных руководителей!
Но мы о конце физики. За 22 года до этих событий, в 1904 году ,
Пуанкаре на международном конгрессе физиков в Сент-Луисе
сделал пророческий доклад, который назвал «Настоящее и будущ
ее математической физики» . Он оценил сост
ояние этой самой «математической физики» как фазу
глубокого кризиса. Пуанкаре был математиком, но его всегда при
глашали туда, где собирались разные важные физики. Потому что физик
и уже не могл и без математики не только в расчет
ах, они вообще ничего не могли уже без математики
. Более того, физика стала плестись в хвосте у математики, п
отому что е сли раньше вс ё проверялось эксперим
ентом, то теперь все проверялось расчетами в пределах мат
ематической модели мысленного эксперимента , к
оторый в реалии был неосуществим. Пуанкаре вс ё прощали, по
тому что без него и без других математиков тогда уже прожить не смогли бы.
Поэтому никто с ним не стал спорить по поводу оценки своей науки, н
о название «математическая физика» , все же ,
заменили в дальнейшем на «теоретическая физик
а». Так приятнее звучит. Но смысл один и тот же, потому что Ц какая ж
это физика, если в ней вместо наблюдения и эксперимента за осно
ву берется математическое моделирование ненаблюдаемого
? Но звучит-то приятнее, в самом -то деле. Итог
через двадцать два года мы у видели.
Но этот итог говорит не только о беспомощности физики. То
же самое можно сказать и о беспомощности математики для физик
и . «Чудо» 1926 года - это одинаковый позор и для физики и для «матема
тики для физики». И это не удивительно, давайте вообще попытаемся по
нять , как можно выразить в формулах высшей математики реально
движущийся электрон ? Хотя бы даже простую идею движения ч
астицы , давайте, выразим в формулах. При самых успешных ре
зультатах такой модели Ц это никогда не будет
то же самое , что реальность . Кроме того, все эти матема
тические модели, не могут самого главного Ц они не могут порождать из се
бя движения. Ни одна математическая модель не обнаружит в самой себе, что
вот тут-то и вот тут-то было инспирировано обстоятельствами такое-то дви
жение с такими-то характеристиками. Модель мертва. Природа Ц жива. Эту пр
опасть не перешагнуть.
Поэтому вот так напрямую смотреть в созданный наукой квантовый мир
, и пытаться понять, как в нем живет и работает Случай, переходящий в Закон,
совершенно бесперспективно. Потому что этот мир ужат до сухой схемы возм
ожностей математического моделирования с одной стороны, и выплескивае
тся в неограниченные ничем математические конструкции с другой сторон
ы. Н евероятные успехи квантовой механики должны расцениватьс
я именно как невероятные успехи теории квантовой механики только
для теории квантовой механики. Отношение к реально происходящ
ему в природе Случая эти успехи имеют самое отдаленное.
Какие бы споры вокруг квантовой физики не возникали
, объективно следует признать, что это один из самых удивительных отдело
в физического знания, потому что в нем до сих пор не создано ни одного физи
ческого закона. И ничего бы страшного, но с квантовой физики стали брать п
ример все другие физики. И в этой науке воцарилось просто математическо
е фантазирование. И в этих фантазиях стало появляться черт-те что.
Математическая переработка физических величи
н в математические знаки приводит к тому, например, что дл
я плодотворного ведения заумных расчет
ов вдруг требуется четырехмерная формулировка. И вот
математическая необходимость системы расчетов тре
бует введения четвертого измерения, которое физически этому миру не то,
чтобы не нужно с той же очевидностью, но которого вообще нет в физическом
мире. У мира вообще всего лишь одно измерение Ц форма своего собственно
го единого существования, явленного нам в ширине, высоте и длине (вспомни
м Канта Ц мир является нам в явлениях, созданных нашими врожденными ста
ндартами сознания). На самом же деле в мире нет ничего
ни одномерного , ни двухмерного, потому что все в
нем имеет объем, то есть трехмерно. Но это не вмещается в нашу голову
единым феноменом и заставляет выдумывать для э
того мира различные степени мерности ниже третьей. И это при чисто физич
еском описании. Чего ж е удивляться, когда в математике еще
и четвертое появляется? Удивляться приходится другому Ц авторитет сов
ременной математико-физ ики настолько высок, что в мире
начинает кое-где призна ваться реально сущ
ествующ им и четвертое измерение. Чтобы убедиться в р
еальности четвертого измерения , достаточно , очевидно, пр
осто выглянуть в окно и повнимательнее посмотреть . Так на
до полагать?
Причем для названия этого нелепого четвертого измерения
используется несчастное и безответное «Время», которое не может за себя
постоять или подать против этого голос. Вообще сейчас укрепилась с
транная привычка хватать «Время» за лацканы и требовать от него исполне
ния той или иной функции в качестве некоей материальной субстанции, кото
рая еще не найдена ни в одном шкафу физически, но везде подозревается мат
ематически. И вот все эти псевдокоординаты с мнимым и
значени я м и в расчетах вешают се
бе на грудь табличку с надписью «Время», и никакой суд не поможет Времени
подать на возмещение морального ущерба. Причем , в са
мом Времени совсем нет ничего такого , провоцирующего на п
одобное грубое с ним обращение . Но ищ ут -то,
ведь, не свойства В ремени . Ищут название системам ра
зличных математических операторов, ведущих расчеты в нужную (задум
анную) сторону. И находят. И называют.
В этом методе очень много удобного Ц как только в модели появляется что-
то реально физически неопределимое, но хорошо математически спасающее
какую-то идею, так сразу же приказ дежурному по части Ц а подать-ка, мне, Вр
емя, есть работа для него… И логика прозрачная Ц ведь, что, если не Время? О
но , ведь , где-то тут, всегда рядом валандается, пусть х
оть что-то для науки сделает. И логика - удивительная! Например, теория тор
сионных полей появилась из факта различных математических фокусов с ещ
е одним математическим фокусом Ц с уравнением теории гравитации Гильб
ерта-Эйнштейна. В результате этих фокусов итоговые формулы говорят, что
массивный материальный объект при вращении должен искривлять вокруг с
ебя пространство, да не просто так, а еще и таким безумным образом, чтобы
, отразившись в зеркале, показа ть совершенно обратн
ое тому, что происходит на самом деле. Ну, как не спасти такую красивую тео
рию? И для таких чрезвычайных ситуаций сразу же привлекается Время, и вот
оно уже летит к месту происшествия на самолете, «и одно лишь слово тверди
т: «Лимпопо, Лимпомо, Лимпопо…». И вот оно прилетело и сразу же уже станови
тся материальным, а затем оно уже переходит в иное состояние и
становится информацией и т.д. И при этом, ни в Сахаре, ни в Калахаре, никого у
же не волнует, что, если сделать Время материальным, то в этом случае, ведь,
материальное время переходит в информацию , и то
гда информация тоже Ц материальна! А на простой вопрос Ц а разве бывает
информация без сознания? Ц никто не отвечает, потому что если ответить у
твердительно, то это признать, что при фразе жены, например, «у нас кофе за
кончился», от нее к мужу некоторым интересным для физики образом перенос
ится некое количество материи. А также из всех телевизоров по всему миру
ежесекундно… Или с каждой страницы каждой книги.
Если же ответить отрицательно, то есть, что информация не может быть мате
риальной, то материальное время, не нарушив таким же интересным для физи
ки образом закона сохранения вещества, не может перейти из своего матери
ального состояния в нечто нематериальное. Куда же тогда исчезла бы эта м
атерия в составе материального Времени? Куда б осыпалась? А ве
дь весь абсурд начался с простого и такого любимого в среде теоретиков д
ействия Ц Время сделать материальной субстанцией.
И что же получается? Если мы хотим понять Случай, то мы понимаем,
что нам надо идти именно сюда, в кванты и микромир , поскольку зд
есь его Царство и его Владения. Но, учитывая всё вышесказанное, мы должны п
онять и то, что при таком подходе к этому Царству (в стиле свободных фантаз
ий , где даже Время мнится материальной субстанцией ), мы по
падаем туда слепыми и вообще безо всяких органов чувств.
Но надо понять и физиков. Сложнее тех проблем, которые пер
ед ними сейчас стоят, наука еще не знала. Они Ц умнейшие люди. Но
у них нет иного пути. Потому что объект познания стал нена
блюдаем. Микромир не видим человек ом . А если вид им
… то не вид им. Для того чтобы увидеть то
, что происходит в микромире, создание оптики нуж
ной степени увеличения и разрешения со временем не составило бы особого
труда. Беда в том, что за этими степенями увеличения никогда не будут увел
ичиваться сами микрочастицы. Что в этом страшного? Страшное заложено в с
амой технологи и наблюдения микромира , кот
орая проста Ц чтобы увидеть, надо осветить. То есть, п усти
ть на наблюдаемый объект поток света, то есть - поток фотон
ов. Масса же фотонов достаточна для того, чтобы превратит
ь процесс освещения микромира просто в фугасную
бомбардировку. Один из физиков сравнил эт о с
тем , как если бы в толпу прогуливающихся в парке людей на по
лном ходу врезался мотоциклист. Поэтично, конечно, и даже изысканно,
но происходит еще хуже Ц говоря о толпе, мы знаем ,
хотя бы , исходную расстановку положения людей н
а дорожках парка. Говоря о микромире Ц мы не може м опреде
лить даже исходного состояния и начальных характеристик
частиц , потому что сам момент начала наблюдения
уже является моментом разрушения всякого поря
дка. Представим себе абсолютно темную комнату, свет в которой специ
альной автоматикой включается на звук удара биллиардного шара о другой
шар. Мы видим только бьющий шар и кий в собственных руках, остальное в полн
ой темноте, но мы знаем, что на каком-то направлении нашего будущего удара
расположены в каком-то порядке другие биллиардные шары. Мы бьем по нашем
у видимому шару и он, столкнувшись в темноте с одним из невидимых нам шаро
в, включает звуком удара свет, и мы сразу же наблюдаем, как по столу мечутс
я в разные стороны биллиардные шары. Так мы наблюдаем микромир, пытаясь о
пределить Ц что же в нем было до нашего шара, который навел этот самый кав
ардак?
Вторая проблема это й беды состоит в том, что данное разруш
ение характеристик «наблюдаемого» происходит абсолютн
о случайным, непредсказуемым образом и не имеет обратимости для восстан
овления исходной картины. Главный принцип физического эксперимента Ц
независимость характеристик объекта наблюдения от проц
едуры измерения - здесь не просто навсегда нарушается, он
здесь издевательски превращается в полное искажение картины наблюдени
я. Наблюдать элементарный мир в его собственном, не нарушенном наблюд
ением со стоянии , человек никогда не сможет.
Но наблюдать приходится. И х отя бы то, что остается от
расколошмаченной картины мира микрочастиц, приходится фикси
ровать и анализировать. Здесь , помимо полностью искаженн
ой исходной картины , есть еще и другая заноза
Ц наблюдает по большому счету не человек, а прибор. У этого приб
ора также всегда простая технология наблюдения Ц послать сигнал и полу
чить ответ на этот сигнал. Здесь опять получается только дополнительное
искажение действительного положения дел , так как частиц
а наблюдается всегда только во взаимодействии
с прибором, а не в чистом взаимодействии с другими частицами и силам
и . Если это сложить с предыдущим, то совершенно о
чевидно, что без математики тут ничего не сделать. Причем без математики
именно статистической . Т о е
сть все, что эта математика будет выводить Ц будет име
ть вероятностный и гадательный характер
. При этом мы механически переносим характ
ер этой случа й ностно-вероятностной методики исследован
ия на характер самого микромира, и заявляем, что его природа случайна и ст
атистична всего лишь потому, что наши знания о ней опираются на статисти
ческие методы.
Говоря ближе к некоей сути этого процесса, можно сказать, что зд
есь объект исследования (микромир) и субъе
кт исследования (прибор) становятся неотделимы друг
от друга . Все это приводит к тому, что исслед уемый мир
становится полностью неотделимым от самого исследователя, ко
торый создал этот прибор, и теперь исследователь
довольствуется тем набором сведений, весь воз
можный пакет которых он сам же и заложил в известную ему
измерительную технологию . Дикость такого исследов
ательского метода совершенно очевидна : что может прибор, то ис
следователь и увидит , а прибор может то, что в него заложи
л исследователь . А что же заложил в прибор
исследователь ? Исследователь заложил в прибор то, что он
хочет увидеть , то есть то, о чем он и так уже знает .
То, чего он не знает, и о чем даже не подозревает, он искать не может, так
как не может создавать приборы, просто наблюдающие независимую и объект
ивную картину, как она есть. В итоге исследователь никогда не увидит и не у
знает о том, что же там есть на самом деле. В этом случае ему действительно
остаются лишь игры в дифференциальные уравнения второго порядка, лишен
ные всякого физического смысла.
Теперь посмотрим, что будет, когда исследователь наконец-то узнает от пр
ибора то, что он и предполагал узнать. Прибор Ц объект м а к
ромира, который исследует м и кромир. Параметры прибора из
этого мира, из нашего, из макроскопического, как и получаемые д
анные . Эти макроскопические данные будут только теми, которые могу
т распознаваться в макромире. В итоге прибор даст информацию лишь о тех ч
астях м и кромира, которые могут отзываться на зов прибора
в тех сигналах, которые могут существовать в макромире . Прибо
р как в зеркале увидит самого себя, то есть работу своих сигналов, и не бол
ьше. Все зоны м и кромира, не воспринимающие данных сигнало
в, будут для прибора просто прозрачными и пустыми. Для исследователя тож
е. Остается и дальше проводить только мысленное экспериментирование, аб
страктно-логическое конструирование и математическое моделирование. И
вс ё это на базе уровня собственных знаний, собственных ожидан
ий и на основании только того, что сигналы прибора каким-то безобразным о
бразом могут сопрягаться с реальным миром разбитых вдребезги
микрочастиц в характеристиках абсолютно ино
го им мира макроскопических явлений . Сильный метод.
Ну, и, наконец, все данные собраны, систематизированы, подвержены расчета
м и подлежат обобщению и анализу. Чем и как это будет делать исследовател
ь? Он это будет делать шаблонными классическими понятиями мак
ромира , потому что других понятий у человека просто нет. У него нет м
ыслительных категорий и логических элементов даже для элементарн
ого представления процессов, реально происходящих в квантовом мир
е. Все наши научные образы являются макроскопическими , и выход
за них опять же возможен только через математическую абстракцию, в преде
лах которой нет уже ни исходного макромира (он пропадает в пучине мертвы
х формул), ни искомого м и кромира (он остался еще ранее вне н
ашего наблюдения). Совершив блистательный виток по математиче
ской абстракции м и кромира, сверстанной в хара
ктеристиках макромира, исследователь вновь обработает
полученные данные м и кромира
в шаблонах классической физики м а кромира
. Такая череда предельно логических соответствий здраво
му смыслу в современных методах исследований, конечно же, не может не вну
шать к полученным результатам самого благоговейного уважения. Со сторо
ны тех, кто эти исследования проводит, естественно.
Но и это еще не все беды, которые сомкнулись над «теоретической физикой».
Завершает эту беду тот самый принцип неопределенности. Напомним Ц этот
принцип просто делает все эти вероятностные расчеты хоть как-то коррект
ными заботами упоминаемого нами Вернера Гейзенберга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37