Оставалась пустопорожняя болтовня с рассуждениями вообще обо всем, но
ни о чем вообще. Но при этом каждый все равно остерегался и хотел быть пра
вее самого Папы Римского, буквально к месту и не к месту выкрикивая догма
тические лозунги (на всякий случай, ибо времена были суровые, а расправа к
ороткая). Вот для примера обстановки того времени еще одна «показательна
я муха», а именно сетования Григория Нисского: «Всё полно таких людей, кот
орые рассуждают о непостижимых предметах; спросишь, сколько нужно запла
тить оболов Ц философствуют о рожденном и нерожденном; хочешь узнать о
цене хлеба, отвечают: Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, - говоря
т: Сын произошел из ничего…»
И вот здесь европейская мысль, войдя в эру схоластики, могла просто вырод
иться, скатившись до какого-либо европейского аналога даосизма, где мода
отвечать на вопросы не в тему, а как попало, привела бы к жреческому по фор
ме и шулерскому по сути образу духовной практики, когда от учителей ниче
го умного не добьешься до тех пор, пока не «просветлишься», и не поймешь, ч
то стать учителем легко и самому Ц достаточно так же таинственно произн
осить неосязаемые умом глупости. На этот путь попадала схоластика, но с э
того пути ее увели сами же схоласты, потому что мужественно взяли на себя,
казалось бы, непосильное Ц даже досужее и абсурдное формировать в закон
ах логики. Из этих схоластических школ («схоластика» от латинского «скол
а», школа) возникли университеты, где крепла и наливалась силой великая и
пронзительная европейская логическая мысль, которая, подхваченная Воз
рождением (возвратом к античным достижениям) вывела на Новое Время (внец
ерковное осмысление действительности), и далее задала инерцию философс
кому здравомыслию, которое не гаснет и по сию пору, несмотря на то, что вне
этой логицистской дисциплины, начиная с XIX века, филосо
фия стала выдыхаться и хиреть.
И зачахла она сейчас до такой степени, что появились уже какие-то отр
аслевые философии Ц религии, искусства, права, экономики, управления и т.
д. Философия по определению не может быть отраслевой! Она долж
на не только охватывать весь мир, она должна охватывать его именно
не в системе частной точки зрения какой-то
отрасли, она должна попытаться понять мир вообще, вне любых систем позна
вательной организации. И, тем более, «отраслевая философия», это ни в коем
случае не философия, поскольку она не только разрывает мир на разные «от
расли», но и теряет свой высокий дух, отказываясь от прорыва за пределы бы
тия и все больше и больше погружаясь только в это бытие отдельных «отрас
лей». И уж если называть какую-то философию «служанкой», то, несомненно, ны
нешнюю, которая берется доказывать, например, что все те безумства с извр
ащениями, которые возобладали в современном искусстве, имеют под собой н
е просто хоть какой-то смысл, но даже являются неким новым эстетическим п
рорывом. В итоге с попустительства подобных, взволнованных увиденным фи
лософов, мы имеем поп-арт, лэнд-арт, хепенинг, боди-арт, инсталляцию, перфом
анс, абстрактное искусство и прочее и прочее из всего того, что мы не можем
теперь назвать просто симптомами душевной болезни, а должны расцениват
ь как новые культурные концепции. Несмотря на то, например,
что боди-арт не вызвал бы у автора возражения, если стереть с женског
о тела всю эту краску, но, все-таки, сама основополагающая концепция всех э
тих направлений Ц так называемая «сниженная эстетика» - удивляет более
всего. Зачем это в искусство протаскивать? Этого и без искусства хватает.
Искусство Ц это как раз и есть высокая эстетика, оно этим и отличается от
не искусства, то есть от явлений сниженной эстетики. Но философы протаск
ивают. При этом подобное положение вещей просто очень напоминает ситуац
ию вынужденного разрыва с основной задачей философии, когда доступна то
лько форма деятельности, а смысл этой деятельности уже не под силу.
Во всем это нет никакой философии Ц есть лишь околофилософское оправда
ние того или иного душевного выверта того или иного деятеля, под которог
о сразу же создается новая «школа». И главное, в этом нет никакого движени
я вперед Ц отходит мода на ту или иную личность, и уходит навсегда соотве
тствующая ей «философская школа».
Все развитие философи и , котор ое хо
ть как-то существует после Канта-Гегеля Ц это
философия науки. Эти ведут себя активно. Но это - тоже не философия. Фи
лософия (еще раз повторим) Ц это наука о всеобщем и о мире, как целом. А фило
софия науки Ц это лихорадочный и безуспешный поиск обоснования правил
ьности и достоверности научного познания. За пределы специфики науки и н
аучной деятельности эта философия не выходит. Это даже и не отраслевая ф
илософия, потому что у науки не может быть никакой своей философии, как и у
любой другой отдельной деятельности. Подобная «философия» лишь посред
нически разбирается с тем, что происходит в науке с точки зрения процесс
ов познания. При этом джастификационисты борются с внелогистами, их пере
бивают и орут благим матом о своем о кровном пробабилисты, отдирая от сво
их уст стесняющие речь руки фальсификационистов, которые тоже что-то ска
зали бы, но шум, поднятый пассивистами и активистами, заглушает все, потом
у что этим рвут волосы на голове симплицисты, которым крутят руки методо
логические фальсификационисты, а конвенционалисты пытаются со всеми д
оговориться, но им не дают вставить слово эмпирицисты, которые вскарабка
лись на их спины, спасаясь здесь от нагрянувших из засады фаллибилистов.
Все они хотят положительно решить один единственный вопрос Ц почему на
учное знание не имеет в себе исторической логики и достаточных внутренн
их или внешних критериев, чтобы считаться правильным? Однако самое потеш
ное в философии науки - это то, что все ее специалисты по научному открытию
не имеют за собой ни одного собственного научного открытия и никакой по
вседневной научной практики . При этом они строго судят и дают г
лубокие рекомендации, как следует делать научные открытия. Как всегда по
добные шоу в философии и в ее околофилософских сферах весьма популярны,
но философии от этого не легче. Она или в коме, или затаилась.
Зачем мы все это вспомнили? Затем, что именно философия науки как нельзя л
учше своим содержанием отразила то, что произошло с человечеством за пос
ледние сто с лишним лет. А произошло очень важное Ц научное знание перес
тало быть понятным. На каком-то этапе, поднимаясь вместе с наукой в самооц
енке своих возможностей, философия науки вообще объявила, что истинным м
ожет быть только то знание, которое в итоге можно выразить в предложения
х науки физики. И как всегда, щелчок по носу последовал практически вслед
за самовоодружением себя на пьедестал. Выяснилось, что теперь именно физ
ика, а не философия, Ц это перетолковывание пустых парадоксов, а также иг
ра отвлеченными понятиями. Выяснилось, что физика больше не может показа
ть пальцем на то, о чем она говорит, и что знаменитый физический экспериме
нт теперь возможен только мысленно ; что физика, определяя что-
то, определяет тем самым не это, а то, чем оно и может быть, и чем ни
как не может быть; выяснилось, что все утверждения физики
находятся в зоне необходимой ошибки , которая обязательно ест
ь в этих утверждениях. Выяснилось, что в философии худо-бедно, но тысячи ле
т никто никого не переспрашивает, что имеется в виду под понятиями время,
пространство, движение, взаимодействие, причина, одновременность, траек
тория и т.п.. Спорят потихонечку о нюансах этих понятий, но, в общем и целом,
Ц знают, о чем говорят. А физикам приходится теперь выяснять друг у друга
, что именно они имеют в виду, когда употребляют эти простые слова. Физика
стала создавать мифические сущности Ц логически-абстрактные конструк
ции, математические модели, виртуальные частицы и, буквально, демонов, пе
ребирающих молекулы газа, черные ящики, котов в этих ящиках, одновременн
о живых и неживых по принципу суперпозиции; братьев-близнецов, летающих
на фотонных ракетах, лифты, падающие в бездне безвоздушного пространств
а, какие-то диковинные и только предполагаемые силы
и свойства природы; волны-пилоты, сказочные зеркала, в которых человек мо
жет увидеть самого себя молодеющего на глазах, и дедушек, которых, вернув
шись в прошлое, можно, зачем-то, именно убить.
В человеческом племени снова появилась некая мифология
в научных терминах .
Физики стали говорить Ц как страшно жить, почему я не умер двадцать лет р
аньше, когда еще не знал ничего такого! Какой кошмар - каждое новое открыти
е ввергает в ужас, лучше бы я этого никогда не открывал, и как хорошо было б
ы, если бы хоть одна из этих двух теорий была бы неправильной, иначе смысл
жизни теряет любой смысл и т.д.
Что произошло? Утгард накатил…
Как инки говорили.
Посмотрим, как это было.
К ак это было
Само собой разумеется, что всю историю этого процесса во всех подробност
ях мы рассмотреть не сможем. Это го и не нужно. Кроме всего п
рочего Ц это невозможно. В настоящее время не найдется ни одного специа
листа, досконально знающего все направ ления современных научных
исследовани й в их достаточно квалифицированно
й глубине. Более того, даже в своей ограниченной профильной сфере любой с
пециалист постоянно сталкивается с неизмеримой глубиной сопутствующи
х и ли вспомогательных дисциплин, которые он призыва
ет даже только для узкого вспомогательног
о назначения . Мы выберем для себя лишь то, что нам
непосредственно пригодится в дальнейшем для исследования Случая.
Потому что произошло слишком многое из того, что очень важно дл
я человечества, но не сейчас для нас и не для нас сейчас.
В общих чертах произошло примерно следующее Ц представим
себе человека, у которого есть музыкальный центр. Он им пре
красно умеет пользоваться, знает, как работает какая кнопка или сенсор
, и что они производят своим действием. Табло, дископриемни
ки, настройки, штекера, эквалайзеры, регистры - все исследовано, изучено и
понят н о. Это можно сравнить с процессом создания классич
еской физики. Затем человек вскрывает панель и к своему ужасу видит, что з
а простой и понятной функциональностью панели управления скрыва ю
тся «миллион» разноцветных проводов, схем ы с
серебристыми полосками, контакты тоньше волоса, уходящи
е куда-то в мистику плат с детальками непон
ятного назначения и всем остальным прочим. У него рябит в глазах, и он в ле
гком шоке начинает от уже знакомых кнопок и других инстру
ментов управления прослеживать, куда и как идут пров
ода, где они замыкаются или выходят на другие элементы схемы, что с чем сое
динено, и что через что с чем связано. Посте
пенно и смутно , частями он начинает от
даленно понимать, как идут внутренние взаимодействия и осущес
твляются взаимосвязи деталей цельного организма. Это - доатомный и доква
нтовый период физики после ее классического этапа .
Затем человек начинает расковыривать сами платы и корпуса ми
кроскопических электронных деталей, и ничего не понимает Ц внутри уже н
ет знакомых проводков, контактов, соединений, выключателей и включателе
й. Как все это работает? Разглядеть ничего совершенно нево
зможно, можно только осуществлять логические догадки и прове
рять их математическими аналогами предполагаемых процессов .
Но этому человеку легче, потому что какой-то другой человек некогда
спроектировал этот его музыкальный центр, и уж сам-то конструк
тор, точно знает, как все это работает и почему. На крайний случай - даже у не
го можно спросить. Но с появлением атомной и квантовой физики больше нет
ни кого , кто знал бы, как
это собрано , и как оно работает. Произошло страшное для ис
пытанных методов физического исследования Ц образовался разрыв между
теорией и экспериментом. Исследуемый мир теперь недоступен ни рассмотр
ению, ни измерению, ни физическому моделированию, ни вообще даже
самому простому эксперименту. Остается только осущ
ествлять логические догадки и … см. выше. Спросить не у кого. Дос
товерных знаний об этом ни у кого нигде нет. Вот для нашей будущей работы
со Случайным мы и выберем из этой посл
едовательности вскрыти я зафасадных систем ми
ра только одну нужную нам линию.
Выберем , и посмотрим историю этих открытий и свершений. Ср
азу оговоримся, что нас будет меньше всего интересовать каждая подробно
сть научной составляющей всех элементов и ли подлинная о
бъемность выведенных законов и формул. Нам важен только основной смысл к
аждого шага пути науки к последним известным ей тайнам материи. И на
м важны даже не столько сами эти шаги, сколько логика этих откры
тий и достижений. На определенном этапе физика стала постигать свой пред
мет не наблюдением и экспериментом, а именно логикой. А это -
логика отдельных людей и выдающихся личностей. Кроме того, (и эт
о очень отрадный факт), само то, что мир стал постигаться логикой, говорит
о том, что в структуре феноменов и взаимодействий материи присутствует к
акая-то логика. Потому что подобное познается подобным, и если это
познается логикой, то человек тем самым находит логику в матери
и, то есть своим разумом находит в материи присутствие иного себе разума.
Итак, как это было.
Все началось с Ньютона, который сказал: «Уважаемое научное сообщество, л
еди, джентльмены и люди земли! Свет Ц это поток частиц, которые я называю
корпускулами».
Научное сообщество, леди, джентльмены и люди земли сказали: «А ч
ем докажешь »? Ньютон ответил Ц пока ничем, но это так.
1675 год, Ремер сказал Ц скорость света конечна.
Ученые сказали Ц «Будем знать».
1690 год. Гюйгенс сказал Ц свет не частица- корпускула, к
ак говорит Ньютон, а волна.
Ученые сказали Ц « дорогие Гюйгенс и Ньютон, проверить кт
о из вас прав , можно только каким-либо достоверным опытом.
Например, сведениями о прохождени и света
через тела с различной плотностью, где волна и частица ведут себя против
оположным образом. Дерзайте » .
1740 год, Пьер Луи Моро де Мопертюи сказал Ц если в природе происходит само п
о себе какое-нибудь действие, то необходимое для этого количество действ
ия есть наименьшее возможное. Природа всегда совершает минимально
необходимое усилие! Такое природой не объяснить, и
на основании этого я утверждаю , как ученый, что е
сть Бог.
Ученые сказали Ц «Фу! У нас здесь серьезный разговор . Мож
ет , сан еще примешь ? Между прочим Ц век Просвещения н
а дворе! » .
1850 год, Фуко сказал Ц свет это, конечно же, волна, потому что его с
корость в воде меньше, чем воздухе. Так только волна себя ведет.
Ученые сказали Ц « молодец, Фуко! Объяснил про свет, а то Нь
ютон нам тут голову морочил » … Но при этом о
ни сказали еще кое что Ц « если свет, как выясняется ,
волна, то, извините, любая волна может распространяться только
в какой-либо конкретной физической среде ! Это частицы-корпускулы м
огут лететь в пустоте, а для волны нужна среда, волнующаяся волнообразно!
В какой среде, например, идут к нам волны света от Солнца? Какая-т
о среда обязательно должна быть! Давайте эту среду введем в систему
физических объектов и назовем эфиром »
! И назвали. Это они «пятый элемент» Аристотеля вспомнили.
1859 год, Максвелл сказал Ц я тут исследую электромагнитное поле, так
вот - оно распространяется в пространстве точно со скоростью света! Поэт
ому я утверждаю, что у света Ц электромагнитная природа! Потому что, хоть
режьте меня, хоть ешьте, но скорость какого-либо физического явления Ц э
то результат взаимодействия внутренних свойств данного явления со все
ми внешними факторами окружающего мира. Внешние факторы Ц одни и те же и
для света и для электромагнитного поля, следовательно, при одной скорост
и у них должны быть одинаковы внутренние свойства. То есть, они Ц одно и т
оже. Таким образом - свет это волна, потому что он
не что иное, как колебание электромагнитного поля.
Ученые сказали Ц «Дорогой, ты наш! То, что свет волна, мы уже знае
м. Но, смотри, как бы не доиграться, потому что электромагнитное колебание
может и без эфира обойтись»!
Максвелл ответил Ц и то… Чтобы не доиграться, давайте считать световую
волну особой формой эфира.
Ученые сказали Ц «А, давайте». И так и считали.
1877 год, Герц сказал Ц ультрафиолет, когда попадает на металл, вызывает поя
вление в металле электрического тока. Давайте назовем это «фотоэлектри
ческим эффектом» (фотоэффектом).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
ни о чем вообще. Но при этом каждый все равно остерегался и хотел быть пра
вее самого Папы Римского, буквально к месту и не к месту выкрикивая догма
тические лозунги (на всякий случай, ибо времена были суровые, а расправа к
ороткая). Вот для примера обстановки того времени еще одна «показательна
я муха», а именно сетования Григория Нисского: «Всё полно таких людей, кот
орые рассуждают о непостижимых предметах; спросишь, сколько нужно запла
тить оболов Ц философствуют о рожденном и нерожденном; хочешь узнать о
цене хлеба, отвечают: Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, - говоря
т: Сын произошел из ничего…»
И вот здесь европейская мысль, войдя в эру схоластики, могла просто вырод
иться, скатившись до какого-либо европейского аналога даосизма, где мода
отвечать на вопросы не в тему, а как попало, привела бы к жреческому по фор
ме и шулерскому по сути образу духовной практики, когда от учителей ниче
го умного не добьешься до тех пор, пока не «просветлишься», и не поймешь, ч
то стать учителем легко и самому Ц достаточно так же таинственно произн
осить неосязаемые умом глупости. На этот путь попадала схоластика, но с э
того пути ее увели сами же схоласты, потому что мужественно взяли на себя,
казалось бы, непосильное Ц даже досужее и абсурдное формировать в закон
ах логики. Из этих схоластических школ («схоластика» от латинского «скол
а», школа) возникли университеты, где крепла и наливалась силой великая и
пронзительная европейская логическая мысль, которая, подхваченная Воз
рождением (возвратом к античным достижениям) вывела на Новое Время (внец
ерковное осмысление действительности), и далее задала инерцию философс
кому здравомыслию, которое не гаснет и по сию пору, несмотря на то, что вне
этой логицистской дисциплины, начиная с XIX века, филосо
фия стала выдыхаться и хиреть.
И зачахла она сейчас до такой степени, что появились уже какие-то отр
аслевые философии Ц религии, искусства, права, экономики, управления и т.
д. Философия по определению не может быть отраслевой! Она долж
на не только охватывать весь мир, она должна охватывать его именно
не в системе частной точки зрения какой-то
отрасли, она должна попытаться понять мир вообще, вне любых систем позна
вательной организации. И, тем более, «отраслевая философия», это ни в коем
случае не философия, поскольку она не только разрывает мир на разные «от
расли», но и теряет свой высокий дух, отказываясь от прорыва за пределы бы
тия и все больше и больше погружаясь только в это бытие отдельных «отрас
лей». И уж если называть какую-то философию «служанкой», то, несомненно, ны
нешнюю, которая берется доказывать, например, что все те безумства с извр
ащениями, которые возобладали в современном искусстве, имеют под собой н
е просто хоть какой-то смысл, но даже являются неким новым эстетическим п
рорывом. В итоге с попустительства подобных, взволнованных увиденным фи
лософов, мы имеем поп-арт, лэнд-арт, хепенинг, боди-арт, инсталляцию, перфом
анс, абстрактное искусство и прочее и прочее из всего того, что мы не можем
теперь назвать просто симптомами душевной болезни, а должны расцениват
ь как новые культурные концепции. Несмотря на то, например,
что боди-арт не вызвал бы у автора возражения, если стереть с женског
о тела всю эту краску, но, все-таки, сама основополагающая концепция всех э
тих направлений Ц так называемая «сниженная эстетика» - удивляет более
всего. Зачем это в искусство протаскивать? Этого и без искусства хватает.
Искусство Ц это как раз и есть высокая эстетика, оно этим и отличается от
не искусства, то есть от явлений сниженной эстетики. Но философы протаск
ивают. При этом подобное положение вещей просто очень напоминает ситуац
ию вынужденного разрыва с основной задачей философии, когда доступна то
лько форма деятельности, а смысл этой деятельности уже не под силу.
Во всем это нет никакой философии Ц есть лишь околофилософское оправда
ние того или иного душевного выверта того или иного деятеля, под которог
о сразу же создается новая «школа». И главное, в этом нет никакого движени
я вперед Ц отходит мода на ту или иную личность, и уходит навсегда соотве
тствующая ей «философская школа».
Все развитие философи и , котор ое хо
ть как-то существует после Канта-Гегеля Ц это
философия науки. Эти ведут себя активно. Но это - тоже не философия. Фи
лософия (еще раз повторим) Ц это наука о всеобщем и о мире, как целом. А фило
софия науки Ц это лихорадочный и безуспешный поиск обоснования правил
ьности и достоверности научного познания. За пределы специфики науки и н
аучной деятельности эта философия не выходит. Это даже и не отраслевая ф
илософия, потому что у науки не может быть никакой своей философии, как и у
любой другой отдельной деятельности. Подобная «философия» лишь посред
нически разбирается с тем, что происходит в науке с точки зрения процесс
ов познания. При этом джастификационисты борются с внелогистами, их пере
бивают и орут благим матом о своем о кровном пробабилисты, отдирая от сво
их уст стесняющие речь руки фальсификационистов, которые тоже что-то ска
зали бы, но шум, поднятый пассивистами и активистами, заглушает все, потом
у что этим рвут волосы на голове симплицисты, которым крутят руки методо
логические фальсификационисты, а конвенционалисты пытаются со всеми д
оговориться, но им не дают вставить слово эмпирицисты, которые вскарабка
лись на их спины, спасаясь здесь от нагрянувших из засады фаллибилистов.
Все они хотят положительно решить один единственный вопрос Ц почему на
учное знание не имеет в себе исторической логики и достаточных внутренн
их или внешних критериев, чтобы считаться правильным? Однако самое потеш
ное в философии науки - это то, что все ее специалисты по научному открытию
не имеют за собой ни одного собственного научного открытия и никакой по
вседневной научной практики . При этом они строго судят и дают г
лубокие рекомендации, как следует делать научные открытия. Как всегда по
добные шоу в философии и в ее околофилософских сферах весьма популярны,
но философии от этого не легче. Она или в коме, или затаилась.
Зачем мы все это вспомнили? Затем, что именно философия науки как нельзя л
учше своим содержанием отразила то, что произошло с человечеством за пос
ледние сто с лишним лет. А произошло очень важное Ц научное знание перес
тало быть понятным. На каком-то этапе, поднимаясь вместе с наукой в самооц
енке своих возможностей, философия науки вообще объявила, что истинным м
ожет быть только то знание, которое в итоге можно выразить в предложения
х науки физики. И как всегда, щелчок по носу последовал практически вслед
за самовоодружением себя на пьедестал. Выяснилось, что теперь именно физ
ика, а не философия, Ц это перетолковывание пустых парадоксов, а также иг
ра отвлеченными понятиями. Выяснилось, что физика больше не может показа
ть пальцем на то, о чем она говорит, и что знаменитый физический экспериме
нт теперь возможен только мысленно ; что физика, определяя что-
то, определяет тем самым не это, а то, чем оно и может быть, и чем ни
как не может быть; выяснилось, что все утверждения физики
находятся в зоне необходимой ошибки , которая обязательно ест
ь в этих утверждениях. Выяснилось, что в философии худо-бедно, но тысячи ле
т никто никого не переспрашивает, что имеется в виду под понятиями время,
пространство, движение, взаимодействие, причина, одновременность, траек
тория и т.п.. Спорят потихонечку о нюансах этих понятий, но, в общем и целом,
Ц знают, о чем говорят. А физикам приходится теперь выяснять друг у друга
, что именно они имеют в виду, когда употребляют эти простые слова. Физика
стала создавать мифические сущности Ц логически-абстрактные конструк
ции, математические модели, виртуальные частицы и, буквально, демонов, пе
ребирающих молекулы газа, черные ящики, котов в этих ящиках, одновременн
о живых и неживых по принципу суперпозиции; братьев-близнецов, летающих
на фотонных ракетах, лифты, падающие в бездне безвоздушного пространств
а, какие-то диковинные и только предполагаемые силы
и свойства природы; волны-пилоты, сказочные зеркала, в которых человек мо
жет увидеть самого себя молодеющего на глазах, и дедушек, которых, вернув
шись в прошлое, можно, зачем-то, именно убить.
В человеческом племени снова появилась некая мифология
в научных терминах .
Физики стали говорить Ц как страшно жить, почему я не умер двадцать лет р
аньше, когда еще не знал ничего такого! Какой кошмар - каждое новое открыти
е ввергает в ужас, лучше бы я этого никогда не открывал, и как хорошо было б
ы, если бы хоть одна из этих двух теорий была бы неправильной, иначе смысл
жизни теряет любой смысл и т.д.
Что произошло? Утгард накатил…
Как инки говорили.
Посмотрим, как это было.
К ак это было
Само собой разумеется, что всю историю этого процесса во всех подробност
ях мы рассмотреть не сможем. Это го и не нужно. Кроме всего п
рочего Ц это невозможно. В настоящее время не найдется ни одного специа
листа, досконально знающего все направ ления современных научных
исследовани й в их достаточно квалифицированно
й глубине. Более того, даже в своей ограниченной профильной сфере любой с
пециалист постоянно сталкивается с неизмеримой глубиной сопутствующи
х и ли вспомогательных дисциплин, которые он призыва
ет даже только для узкого вспомогательног
о назначения . Мы выберем для себя лишь то, что нам
непосредственно пригодится в дальнейшем для исследования Случая.
Потому что произошло слишком многое из того, что очень важно дл
я человечества, но не сейчас для нас и не для нас сейчас.
В общих чертах произошло примерно следующее Ц представим
себе человека, у которого есть музыкальный центр. Он им пре
красно умеет пользоваться, знает, как работает какая кнопка или сенсор
, и что они производят своим действием. Табло, дископриемни
ки, настройки, штекера, эквалайзеры, регистры - все исследовано, изучено и
понят н о. Это можно сравнить с процессом создания классич
еской физики. Затем человек вскрывает панель и к своему ужасу видит, что з
а простой и понятной функциональностью панели управления скрыва ю
тся «миллион» разноцветных проводов, схем ы с
серебристыми полосками, контакты тоньше волоса, уходящи
е куда-то в мистику плат с детальками непон
ятного назначения и всем остальным прочим. У него рябит в глазах, и он в ле
гком шоке начинает от уже знакомых кнопок и других инстру
ментов управления прослеживать, куда и как идут пров
ода, где они замыкаются или выходят на другие элементы схемы, что с чем сое
динено, и что через что с чем связано. Посте
пенно и смутно , частями он начинает от
даленно понимать, как идут внутренние взаимодействия и осущес
твляются взаимосвязи деталей цельного организма. Это - доатомный и доква
нтовый период физики после ее классического этапа .
Затем человек начинает расковыривать сами платы и корпуса ми
кроскопических электронных деталей, и ничего не понимает Ц внутри уже н
ет знакомых проводков, контактов, соединений, выключателей и включателе
й. Как все это работает? Разглядеть ничего совершенно нево
зможно, можно только осуществлять логические догадки и прове
рять их математическими аналогами предполагаемых процессов .
Но этому человеку легче, потому что какой-то другой человек некогда
спроектировал этот его музыкальный центр, и уж сам-то конструк
тор, точно знает, как все это работает и почему. На крайний случай - даже у не
го можно спросить. Но с появлением атомной и квантовой физики больше нет
ни кого , кто знал бы, как
это собрано , и как оно работает. Произошло страшное для ис
пытанных методов физического исследования Ц образовался разрыв между
теорией и экспериментом. Исследуемый мир теперь недоступен ни рассмотр
ению, ни измерению, ни физическому моделированию, ни вообще даже
самому простому эксперименту. Остается только осущ
ествлять логические догадки и … см. выше. Спросить не у кого. Дос
товерных знаний об этом ни у кого нигде нет. Вот для нашей будущей работы
со Случайным мы и выберем из этой посл
едовательности вскрыти я зафасадных систем ми
ра только одну нужную нам линию.
Выберем , и посмотрим историю этих открытий и свершений. Ср
азу оговоримся, что нас будет меньше всего интересовать каждая подробно
сть научной составляющей всех элементов и ли подлинная о
бъемность выведенных законов и формул. Нам важен только основной смысл к
аждого шага пути науки к последним известным ей тайнам материи. И на
м важны даже не столько сами эти шаги, сколько логика этих откры
тий и достижений. На определенном этапе физика стала постигать свой пред
мет не наблюдением и экспериментом, а именно логикой. А это -
логика отдельных людей и выдающихся личностей. Кроме того, (и эт
о очень отрадный факт), само то, что мир стал постигаться логикой, говорит
о том, что в структуре феноменов и взаимодействий материи присутствует к
акая-то логика. Потому что подобное познается подобным, и если это
познается логикой, то человек тем самым находит логику в матери
и, то есть своим разумом находит в материи присутствие иного себе разума.
Итак, как это было.
Все началось с Ньютона, который сказал: «Уважаемое научное сообщество, л
еди, джентльмены и люди земли! Свет Ц это поток частиц, которые я называю
корпускулами».
Научное сообщество, леди, джентльмены и люди земли сказали: «А ч
ем докажешь »? Ньютон ответил Ц пока ничем, но это так.
1675 год, Ремер сказал Ц скорость света конечна.
Ученые сказали Ц «Будем знать».
1690 год. Гюйгенс сказал Ц свет не частица- корпускула, к
ак говорит Ньютон, а волна.
Ученые сказали Ц « дорогие Гюйгенс и Ньютон, проверить кт
о из вас прав , можно только каким-либо достоверным опытом.
Например, сведениями о прохождени и света
через тела с различной плотностью, где волна и частица ведут себя против
оположным образом. Дерзайте » .
1740 год, Пьер Луи Моро де Мопертюи сказал Ц если в природе происходит само п
о себе какое-нибудь действие, то необходимое для этого количество действ
ия есть наименьшее возможное. Природа всегда совершает минимально
необходимое усилие! Такое природой не объяснить, и
на основании этого я утверждаю , как ученый, что е
сть Бог.
Ученые сказали Ц «Фу! У нас здесь серьезный разговор . Мож
ет , сан еще примешь ? Между прочим Ц век Просвещения н
а дворе! » .
1850 год, Фуко сказал Ц свет это, конечно же, волна, потому что его с
корость в воде меньше, чем воздухе. Так только волна себя ведет.
Ученые сказали Ц « молодец, Фуко! Объяснил про свет, а то Нь
ютон нам тут голову морочил » … Но при этом о
ни сказали еще кое что Ц « если свет, как выясняется ,
волна, то, извините, любая волна может распространяться только
в какой-либо конкретной физической среде ! Это частицы-корпускулы м
огут лететь в пустоте, а для волны нужна среда, волнующаяся волнообразно!
В какой среде, например, идут к нам волны света от Солнца? Какая-т
о среда обязательно должна быть! Давайте эту среду введем в систему
физических объектов и назовем эфиром »
! И назвали. Это они «пятый элемент» Аристотеля вспомнили.
1859 год, Максвелл сказал Ц я тут исследую электромагнитное поле, так
вот - оно распространяется в пространстве точно со скоростью света! Поэт
ому я утверждаю, что у света Ц электромагнитная природа! Потому что, хоть
режьте меня, хоть ешьте, но скорость какого-либо физического явления Ц э
то результат взаимодействия внутренних свойств данного явления со все
ми внешними факторами окружающего мира. Внешние факторы Ц одни и те же и
для света и для электромагнитного поля, следовательно, при одной скорост
и у них должны быть одинаковы внутренние свойства. То есть, они Ц одно и т
оже. Таким образом - свет это волна, потому что он
не что иное, как колебание электромагнитного поля.
Ученые сказали Ц «Дорогой, ты наш! То, что свет волна, мы уже знае
м. Но, смотри, как бы не доиграться, потому что электромагнитное колебание
может и без эфира обойтись»!
Максвелл ответил Ц и то… Чтобы не доиграться, давайте считать световую
волну особой формой эфира.
Ученые сказали Ц «А, давайте». И так и считали.
1877 год, Герц сказал Ц ультрафиолет, когда попадает на металл, вызывает поя
вление в металле электрического тока. Давайте назовем это «фотоэлектри
ческим эффектом» (фотоэффектом).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37