Лицо Марии выражало спокойствие, но за спокойствием угадывалась настороженность, и Пэйджит вспомнил: так она смотрела, когда он входил в зал сенатских слушаний, и она не знала, что он будет говорить и делать. Однако, приблизившись, Пэйджит увидел и разницу – в ее лице читалась какая-то покорность судьбе. Она едва заметно пожала плечами, как бы показывая, что готова ко всему и что ее теперь все это мало волнует.Он сел рядом с ней, не говоря ни слова. Она отвернулась. Словно давая ему сосредоточиться. Но он почувствовал, что в глубине ее души – и затаенный стыд, и робкая просьба о прощении.С минуты на минуту должна была выйти Кэролайн Мастерс, все ждали ее появления.Сидевшая за столом обвинения Шарп застыла в боевой готовности. Чувствовалось, что она перед самым важным в ее практике делом; странно, подумал Пэйджит, не ощутив в себе той же готовности, – прошедшие двадцать четыре часа совершенно изменили его. Он больше не чувствовал себя ни адвокатом, ни даже самим собой.Позади Шарп он увидел Маккинли Брукса.Окружной прокурор сидел со скромным видом. Пэйджит не видел его с той поры, как Мария отвергла предложение о соглашении между нею и прокуратурой, – исключение составлял лишь день, когда мисс Линтон давала показания. Пэйджит знал, какой расчет привел Брукса сюда: прочувствовать настроение зала, настроение судьи Мастерс и суммировать это с тем, что он узнал о настроении начальства округа, о настроении в других округах. Брукс сидел, сложив руки на животе, непостижимый, как Будда; поймав взгляд Пэйджита, улыбнулся ему, но глаза его не улыбались… Ставки слишком высоки, подумал Пэйджит, чтобы рассчитывать на симпатию Брукса.– Всем встать, – крикнул помощник судьи, и Кэролайн Мастерс заняла свое место за столом.Она тоже изменилась. В начале слушаний Кэролайн Мастерс начинала день с оживленным видом, ее взгляд выражал внутреннее довольство и интерес к жизни, она была в расцвете своих сил и возможностей, но теперь, кажется, эти возможности и силы были уже на исходе. Она как-то замкнулась в себе: лицо стало угрюмым, выражение его выдавало внутреннюю сосредоточенность. Пэйджит уже не мог читать ее мысли, как читал мысли Маккинли Брукса.Он ожидал от судьи Мастерс вводного слова, в котором она, со свойственной ей язвительностью и склонностью к сдержанному юмору, сказала бы о том, какую аргументацию ждет от сторон. Но она не сделала этого. Кивнула Шарп, потом Пэйджиту, сказала просто:– Дело чрезвычайно ответственное. Рассчитываю, что вы сделаете все, чтобы помочь мне.И это было даже лучше длинного вступительного слова. Взойдя на подиум, Шарп выражала своим видом почтительность, говорила тихим голосом:– В окружной прокуратуре это дело рассматривается как весьма ответственное, оно вызвало у нас глубокие раздумья. Мы отнеслись к проблемам, с ним связанным, вдумчиво, с высокой ответственностью, достаточную меру ответственности мы намерены проявить и здесь, сегодня.Пэйджит отметил про себя, что первые фразы Шарп произведут должный эффект – она уловила настроение судьи и не стала подчеркивать бесспорность своих позиций. Он убедился, что изменилась не только Кэролайн Мастерс.– Мария Карелли, – тем же тихим голосом произнесла Шарп, – убила Марка Ренсома. Она давно признала это. Пока она не может доказать, что это убийство совершено в целях самозащиты, его следует рассматривать как уголовное преступление.Странно, подумал Пэйджит: именно это он говорил Карло в начале их ужасного – возможно, рокового – спора. Обернувшись, он увидел боль, запечатлевшуюся на лице мальчика, как будто тот слышал целый хор обвинителей, выстроившихся напротив его матери.– Как известно, – продолжала Шарп, – мотив не является элементом преступления. Но известно также, что наличие мотива у мисс Карелли сомнений не вызывает. – Она сделала паузу. – Это – кассета, которая могла погубить ее жизнь.А вот Пэйджиту довелось послушать и такую кассету, которую никто из присутствующих здесь не слышал.– Единственный способ для мисс Карелли избавиться от обвинения в убийстве, – сказала Шарп, – доказать, что она действовала, защищая себя.Тишина была полной. Шарп овладела вниманием публики, у нее был более эффективный способ, чем повышение голоса.– Мисс Карелли говорила о самообороне. Но все ее попытки доказать это доказали лишь одно: ее слова не заслуживают доверия. С точки зрения формальной дело может быть названо "народ против Карелли". Но его правильнее назвать "Карелли против фактов". Единственное, чем мисс Карелли может подтвердить свою версию, – слово самой мисс Карелли. Поэтому необходимо убедиться, что слову ее можно верить.Пэйджит подумал, что он лучше Шарп знает цену слову Марии. Но даже на его взгляд, взгляд субъективный, аргумент Шарп показался весомым. Не умея доказать, что Мария – убийца, Шарп сможет доказать, что она – лгунья. Люди – и судьи в том числе – лгунов не жалуют.– Мария Карелли просит судью поверить ей, точно так же она просила окружного прокурора поверить ей до того, как мы выдвинули обвинение. Поэтому мы просим судью изучить те данные, которыми мы располагаем; их источник – мисс Карелли. – Шарп помолчала. – Мы изучали эти данные до тех пор, пока нам не осталось ничего другого, как обвинить мисс Карелли в убийстве.Кэролайн Мастерс, нахмурившись, следила за ходом мыслей Шарп. Она не смотрела на Марию Карелли, Мария не смотрела на нее.А Марни Шарп между тем продолжала:– Один из выводов, который мы сделали, – Марии Карелли нельзя верить. Она говорила о том, что пришла в номер Марка Ренсома, поскольку у того была кассета – кассета столь разоблачительного содержания, что адвокат мисс Карелли настаивает: она должна быть изъята. Но пока мы не нашли кассету в доме Марка Ренсома, мисс Карелли ни разу даже не упомянула о ней. Зато она тщательно разработала легенду, по которой единственная цель ее визита к Марку Ренсому – кассета Лауры Чейз. – Шарп понизила голос. – В течение часа после убийства Марка Ренсома она обдумывала свою историю, стараясь сделать ее как можно правдоподобнее.По залу прошел приглушенный шепот. Марни Шарп придала своему аргументу новое звучание – главным был не сам факт, главным было лишить Марию и как женщину, и как жертву симпатий публики. И, видимо, это ей в какой-то степени удалось добиться.– Когда мы нашли кассету, – говорила Шарп, – все тайное в истории мисс Карелли стало явным. Мы обнаружили, что Мария Карелли купила пистолет после первого звонка Марка Ренсома. Она объяснила покупку пистолета какими-то угрожающими телефонными звонками. Нас удивило, что ее так напугали эти звонки и в то же время она никому не сказала о них. Но, найдя кассету, мы нашли и ответ: Мария Карелли купила пистолет, чтобы убить Марка Ренсома. Поскольку у него была эта запись.Шарп снова помолчала. И паузы ее, и ее речь укладывались в какой-то единый ритм. Пэйджит чувствовал: версия Марии рушится, как карточный домик.– После того как Мария Карелли принесла пистолет в номер Марка Ренсома и убила его, она заявила нам, что он пытался ее изнасиловать. Нам показалось странным, что на его члене не было выделений.Выделений не было, неожиданно понял Пэйджит, из-за того, что, боясь за свою жизнь, Мария Карелли сосала член Марка Ренсома, пока член не стал мягким.Все угрюмей смотрела судья Мастерс. У приободрившейся Шарп прибавилось сарказма в голосе.– Удивляет нас и то, – заявила она, хотя по тону ее было видно, что как раз ничего удивительного здесь вовсе нет, – что у мисс Карелли есть царапины и на шее, и на бедре, и тем не менее частицы ножи обнаружены под ногтями лишь у мисс Карелли и только у мисс Карелли. Странно и то, что царапины на теле мистера Ренсома были нанесены, судя по всему, когда он был уже мертв. Странным нам кажется и то, что мисс Карелли заявляет, что стреляла в Марка Ренсома с расстояния в три дюйма, однако следов порохового нагара на теле убитого нет.Марни Шарп сделала новую паузу.– Но, откровенно говоря, дело выглядит несколько иначе. Странным все это нашли только те из нас, кто не сведущ в патологии. Доктор Элизабет Шелтон находит все это просто очень скверным. Она пришла к выводу, с которым в итоге согласились все, что данные медэкспертизы говорят в пользу следующей версии: мисс Карелли убила мистера Ренсома, сфабриковала улики и обвинила мертвого человека в изнасиловании.Шарп подняла голову и смотрела только на судью.– Мертвого человека, – тихо повторила она, – который при жизни был импотентом.В зале суда была тишина. И снова Кристофер Пэйджит подумал о том, что знает правду, которую не знают другие. Хотела того Шарп или нет, но, как начинку в пирожок, она вложила маленькую ложь Марии в собственную большую ложь: будто бы Мария Карелли пришла в номер Ренсома, имея намерение убить его. Мария пришла, это Пэйджит теперь знал, не для убийства, а чтобы делать все, что пожелает Ренсом, защищая таким образом сына, которого защищала прежде, обманывая самого Пэйджита. Но Шарп продолжала свой неумолимый рассказ, излагая события так, как она их понимала:– Человек, который, как уверяет Мария Карелли, пытался изнасиловать ее, был неспособен изнасиловать кого бы то ни было…– Чем вы объясняете кровоподтек мисс Карелли, мисс Шарп?Это была Кэролайн Мастерс, она высказала как раз то, о чем думал Пэйджит.– Мы не знаем, как он появился у нее, – бесстрастно проговорила Шарп. – Но мы знаем – мы внутренне убеждены в этом, – что появился этот синяк совсем не так, как она об этом рассказывает. Мы смогли восстановить многие факты, ложно истолкованные мисс Карелли, но объяснить появление синяка мы не можем.Судья подняла брови:– Это не случайно, мисс Шарп. Судя по фотографиям, мисс Карелли была избита.Да, избита, думал Пэйджит, когда Марк Ренсом под конец рассвирепел. Из-за своей неудачи – у него так ничего и не получилось.– Мы думаем, – ответила Шарп, – что правда в той части истории, которую мисс Карелли не может нам рассказать, боясь разоблачения. Я полагаю, мистер Ренсом ударил ее, когда она вынула пистолет. Но суть в следующем: если и есть один факт, который мы не можем объяснить, то это не значит, что благодаря ему мисс Карелли удастся избежать суда по обвинению в убийстве.Шарп молчала с минуту, вглядываясь в судью Мастерс, чтобы определить, удовлетворена ли она. Ответом ей был пристальный взгляд судьи и ее молчание; эта неловкая пауза несколько поубавила уверенности в голосе Шарп, когда она заговорила снова:– Почти ничего не говоря о себе, мисс Карелли пыталась изобразить Марка Ренсома человеком столь презренным, что он не заслуживает правосудия и даже нашего внимания. "Зачем беспокоиться о каких-то уликах, – хочет внушить она нам, – если человек, которого я убила, настоящая свинья". Мисс Карелли заявляет, что Марк Ренсом пытался путем шантажа принудить ее к половому акту. Но сказала она это после того, как мы нашли кассету, и после того, как мисс Карелли высказала свою версию, основанную на изнасиловании. Как мы можем верить Марии Карелли в чем бы то ни было?Лицо Марии не изменилось. Только взгляд ее, уставленный в стол, выдавал безнадежное отчаяние. Пэйджит представил себе, о чем она вспоминала – раздевание на глазах у Ренсома, позирование для него в голом виде, – когда Марни Шарп обвиняла ее во лжи.– Они выставили Марси Линтон, – продолжала Шарп, – чтобы убедить нас в том, в чем не под силу убедить нас Марии Карелли. Марси Линтон была единственной надеждой Марии Карелли.Но были еще Мелисса Раппопорт, подумал Пэйджит, и Линд-си Колдуэлл. Неужели Кэролайн Мастерс так же легко вычеркнула их из памяти, как отмахнулась от их показаний?Нотка сострадания зазвучала в голосе Шарп:– Те из нас, кто видел Марси Линтон, не забудут ее. Нельзя простить Марку Ренсому то, что сделал он с этой молодой женщиной. Но мы здесь не для того, чтобы обвинять погибшего в изнасиловании Марси Линтон. – Шарп опять помолчала. – Да и кажется, – спокойно заговорила она после паузы, – Марк Ренсом уже был наказан. Тем, что, как говорит доктор Бэс, стал импотентом.– Импотентом, – повторила она. – Импотентом с момента изнасилования Марси Линтон до того самого дня, когда мисс Карелли застрелила его. – Она возвысила голос. – То, что она застрелила его, – единственная правда, которую сказала нам мисс Карелли. И сделан этот выстрел с целью убийства.Но Пэйджит знал: этот выстрел – не убийство. Если бы Марк Ренсом не прижал Марию Карелли к стене, сунув ей в рот свой член, если бы он не сфокусировал на ней всю свою ярость…– Все остальное, – говорила Шарп, – ложь. Мария Карелли сплела паутину лжи, но сама в ней запуталась. И это именно так. Мистер Пэйджит утверждает, что было бы "судебной ошибкой" обвинять ее. Что Марию Карелли можно освободить, поверив одним лишь ее показаниям.В голосе Шарп уже было воодушевление. Как бы силясь сдержать свои эмоции, она вцепилась руками в ограждение подиума.– К защите прав женщин этот случай, Ваша Честь, не имеет никакого отношения, и ложь, которая выявляется в рассказе Марии Карелли, совсем не случайна. Мария Карелли лжет, чтобы скрыть убийство. И мы просим о продолжении расследования. Спасибо, Ваша Честь.Она шла от подиума, а Пэйджит пытался разобраться в своих чувствах: тут были и усталость, и раздражение от того, что сделала Мария, и восхищение мастерством Шарп, и тревога от затаившейся в ее словах неправды. Потом он увидел, как Маккинли Брукс кивнул Шарп, как бы говоря ей, что она сделала все, что было нужно, и сделала это хорошо.Только когда заговорила Кэролайн Мастерс, Пэйджит понял, что ждут его слов. Увидел, как обернулась к нему с немой мольбой Мария, почувствовал ладонь Терри на своей руке.Тон судьи Мастерс был ироничен, но за иронией пряталось смущение:– Мистер Пэйджит, может быть, вы хотите сказать несколько слов в защиту мисс Карелли?Пэйджит поднял на нее взгляд. Он не был готов к выступлению. Долго молчал, потом произнес:– Разве только несколько.
Идя к подиуму, Пэйджит смотрел на судью Мастерс.Странный был момент: Кэролайн Мастерс, вероятно, чувствовала, что пока еще не знает правды, но понимал это лишь один Пэйджит. Как будто читая его мысли, судья спокойно спросила:– Так что же произошло на самом деле?Он ответил почти сразу:– Марк Ренсом оскорбил Марию Карелли.Судья подалась вперед, как бы стараясь получше разглядеть его:– Надо признать, что мисс Шарп не может всего объяснить. Я даже допускаю, что в номере отеля произошло нечто иное, чем преднамеренное убийство. Но, адвокат, версия мисс Карелли не годится. Это очевидно.Неожиданно Пэйджит почувствовал, что слушания все же продвинули их на шаг к истине: интерес к правде у судьи был все-таки сильнее брезгливости ко лжи. Объясните мне наконец, словно бы говорила она, как надо поступить с Марией?Ну что же, подумал Пэйджит, наверное, это даже хорошо, что он не подготовился. Но нужно было некоторое время, чтобы найти первую фразу: ни лгать Кэролайн Мастерс, ни просить, чтобы она поверила лжи Марии, он не станет.– Марк Ренсом бил Марию Карелли, – начал он. – Мы знаем об этом. Марк Ренсом избил и изнасиловал Марси Линтон. И об этом мы знаем.Пэйджит помолчал, перевел взгляд с Марни Шарп на судью Мастерс:– Здесь никто не сомневается в правдивости мисс Линтон. Но обвинение игнорирует напрашивающуюся параллель между случаем Марси Линтон и Марии Карелли. Во-первых, Ренсом всегда использовал какой-либо предлог, чтобы остаться с жертвой наедине – в случае с мисс Линтон это чтение рукописи, в случае с мисс Карелли – прослушивание записи. Во-вторых, чтобы сделать их реакцию менее острой, использовал алкоголь. В-третьих, старался унизить их.Пэйджит неотрывно смотрел на Кэролайн Мастерс.– И в-четвертых, – закончил он тихо, – он наносил им физическое оскорбление. Поскольку это возбуждало его.Пэйджит повысил голос:– Каждый из этих моментов есть в случае мисс Линтон. О каждом из этих моментов мисс Карелли рассказала инспектору Монку. А до этого процесса мисс Карелли ни разу не слышала рассказа Марси Линтон.Кэролайн Мастерс, скрестив руки на груди, смотрела на него неподвижным взором. Пэйджит чувствовал, что завладел ее вниманием, вниманием каждого из присутствующих в зале. Чувствуя за спиной напряженное молчание, он искал, куда направить это внимание. И понял: прочь от Марии, на того, кого она убила.– Марси Линтон, – спокойно проговорил он, – никому ничего не рассказывала. Это та трагедия, которая повторяется по всей стране бесконечное множество раз в году. Мы не знаем, сколько женщин, боясь стыда, не рассказывают о том, что были обесчещены. Поэтому мы никогда не знаем, кто они – эти мужчины. Но в данном случае, поскольку Мария Карелли застрелила Марка Ренсома, Марси Линтон рассказала обо всем. И поэтому нам стало известно, кто он и что он. Кроме того, если будет позволено, мы можем вызвать другую женщину, которая тоже может кое-что рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66