Терри допила вино.– Есть одно отличие. Как удалось завлечь в это Марию?– Как удалось, говорите?– Она не стала бы играть в эту игру.– Мария Карелли, – сказал он, – никогда не играла в чужие игры, только в свои.В его голосе звучали язвительные нотки. Терри попыталась разобраться в этих словах, когда внезапно ей представилась возможность убедиться, как удивительно похожа Мария Карелли на сына.– Я не помешаю? – спросил Карло.Давно ли он стоит здесь, подумал Пэйджит, и многое ли слышал?Карло перевел взгляд с отца на бокалы с вином, потом на Терри.Сохраняя совершенное спокойствие, она соскользнула со стула и протянула ему руку:– Я – Терри Перальта, помощница твоего отца. Ты лишь помешал своему отцу разбираться в обстоятельствах дела, а мне – выслушивать его с обычным почтением. К сожалению, я преуспевала больше.Недоумение в глазах мальчика почти исчезло. Пэйджит видел: интуитивно или по чистой случайности Терри нашла единственно верный способ обезоружить Карло – в шутливом тоне заговорила о его отце.– Теперь понятно, почему вино. – Карло посмотрел на Пэйджита уже спокойным взглядом. – Два парня толковали о моей матери.– Терри помогает мне доказать, что Марк Ренсом был именно таким, каким твоя мать его обрисовала.Карло перевел взгляд на Терри:– Вы думаете, это удастся?Пэйджит заметил, что Терри внимательно смотрит на Карло, сочувствуя его смущению.– По моему сугубо личному убеждению, – заявила она, – Марк Ренсом делал гнусности, подобные этой, задолго до того, как по оплошности нарвался на твою матушку. Если я права, значит, есть и другие женщины, только они не смогли защитить себя, как это сделала она. Вот мы и пытаемся понять, как их разыскать, что сделать, чтобы укрепить позиции нашей подзащитной.Пэйджит понял, что Терри искусно скрыла суть их разговора, истолковав в пользу Марии двусмысленное замечание, которое Карло мог нечаянно услышать. Мальчик начал переминаться с ноги на ногу – ему в равной степени хотелось и закончить разговор, и не упустить то, что еще могли сказать взрослые.– Думаю, – обратился Пэйджит к сыну, – что твоим первоначальным намерением было не знакомство с миссис Перальтой, а рейд в холодильник. Мороженое, молоко?– И то и другое.Терри взглянула на часы:– Мне пора.Но по ее интонации Пэйджит понял, что спешить ей некуда; и сидела Терри в расслабленной позе человека, которому никуда не нужно идти.– Мороженого не хотите? – спросил он.– Я уделю немного, – кивнул Карло.– Что? Хотите, чтобы появилась еще одна толстушка?Пэйджит посмотрел на ее миниатюрную фигуру, тонкие запястья.– В какой жизни?– В этой. Я абсолютно уверена, что где-то в Латинской Америке есть другая женщина, которую зовут Тереза Перальта. Глядя на нее, можно представить себе гору пончиков, съеденных мною за время учебы в школе. – Терри обернулась к Карло: – Из-за меня она весит триста фунтов Фунт равен 0,4535 килограмма.
, и никто не приглашает ее на зимний танцевальный вечер.– Ну и хорошо, – заявил Карло. – Наш танцевальный вечер был просто ужасный. Никто не танцевал.– Возьмите же мороженое, – сказал Пэйджит.Терри притворно вздохнула:– Когда я устаю до такой степени, у меня притупляется чувство ответственности перед человечеством.Карло сидел рядом с Терри, потому что Пэйджит поставил рядом две вазочки с мороженым.– А вы? – спросила его Терри.– Никогда не ем. Теперь тем более не буду.– Почему теперь?– Посмотрел в старом клипе, каким я был раньше, во времена слушания по делу Ласко…– В самом деле, – вмешался Карло, – отец каждое утро пробегает пять миль и шесть раз в день взвешивается. Хочет попасть на обложку журнала "Семнадцатилетний".– "Американская невеста", Карло. Дети нынче совсем не уважают родителей. И чтобы заглушить обиду, те придумывают себе разные увлечения. Я, например, сказал себе: любыми путями стремись к славе! Весьма почтенное хобби! И попрошу относиться к нему соответственно.Терри улыбнулась:– Вы всегда такие задиристые?– Нет, только если Карло чувствует поддержку. – Пэйджит перевел взгляд с сына на нее. – К моему несчастью, он считает, что нашел себе настоящего союзника.Терри улыбнулась Карло.– Полагаю, он прав. – Она обернулась к Пэйджиту: – Не хотелось бы задевать ваши чувства, обижать вас, но во времена слушания по делу Ласко я была всего лишь восьмиклассницей.Пэйджит смотрел на нее с деланным ужасом.– Скажите, пожалуйста, – воскликнул он, – а вы хотя бы помните группу Пола Маккартни, какой она была до "Уингсов"?Карло показал пальцем на отца.– А хотя бы его помните? – спросил он.– Смутно, – ответила Терри. – А вот твоя мама очень хорошо сохранилась.Мальчик засмеялся:– Твой ход, папа.– Мне нужно подумать, Карло. И пока я не сразил ее наповал, можешь задать Терри те вопросы, на которые я, в силу своего преклонного возраста, не в состоянии ответить, – о свиданиях, прыщах и тому подобное. Можешь даже спросить ее, почему респектабельный молодой человек пятнадцати лет, человек нового времени, в котором я так плохо разбираюсь, не может добиться от каких-то там родителей, чтобы они разрешили своей дочери выйти с ним в свет. Одна Терри в состоянии помочь тебе с этой дочкой, пусть не сразу и не без раздумий.– А в чем дело? – спросила Терри у Карло. Тот положил ложку.– У меня есть подружка, Кейт, только с ней одной из всей школы мне и хотелось бы дружить. А родители не отпускают ее на уик-энд. – Он нахмурился. – Не из-за меня – они меня даже не знают.– Но, может быть, как раз в этом вся проблема.– Что вы имеете в виду?Терри доела мороженое и отодвинула вазочку.– Моя мама была самой замечательной на свете. Она была не такой, какими мне представляются эти люди, – я могла говорить с ней обо всем, и она мне полностью доверяла. – Терри опустила подбородок в сложенные ладони. – Но у нас было неписаное правило: никто не мог меня куда-либо пригласить, пока какое-то время не покрутится возле нашего дома.Карло был явно удивлен.– Она говорила когда-нибудь почему?– Скорей всего, моя мама хотела вначале узнать, кто он такой, этот мальчик.Терри помолчала в задумчивости.– К тому же, как мне кажется, она хотела, чтобы мальчики, которые приглашали меня, помнили, что у меня есть семья, что кто-то заботится обо мне. Как и родители Кейт, она вложила в меня много сил, средств, души.Пэйджит подумал, что у Терри просто талант разговаривать с его сыном на равных.– Это верно, – заметил Карло, – вот только общаться с такими людьми не очень-то весело.Терри кивнула:– Наверное, нет. Но мама всегда спрашивала меня: как я считаю, готов ли этот мальчик что-то сделать ради меня. А ты как думаешь, ради Кейт стоит на что-то пойти?В ее голосе не было ни сомнения, ни порицания, на вопрос, заданный таким тоном, можно отвечать то, что думаешь, – любой ответ будет воспринят как единственно правильный. Наблюдая реакцию сына, Пэйджит поверил, что у Терри была замечательная мать.– Да, – решительно сказал Карло. – Я думаю, что стоит.Терри улыбнулась:– Какая она?– Очень приятная. С чувством юмора. – Он помедлил. – С ней действительно очень приятно общаться.– У Карло, – мягко заметил Пэйджит, – все женщины – Венеры Миговские. А может быть, у этой Кейт интеллектуальный коэффициент Показатель умственного развития, уровня знаний и осведомленности, введен австрийским психологом В.Штерном в 1911 году. Норма – 100, 70 и ниже – показатель слабоумия, задержки развития.
около пятидесяти и выглядит она как Галушкина старшая сестра.– Нет, – замотал головой Карло. – Она на самом деле очень приятная.– Твоему отцу не понять, что такое "приятная", – поддразнила Терри.– Ну почему же, – возразил Пэйджит. – Я понимаю. "Приятный" можно сказать про Банта Клауса, верно? Или про Братца Кролика?Терри и Карло улыбнулись друг другу. Пэйджит увидел, что если Терри по-настоящему весело, улыбка у нее широкая и белозубая. Карло улыбался в ответ с такой искренностью, какой отец не замечал у него раньше, и даже слегка оторопел, когда понял, что эта женщина не только симпатична его пятнадцатилетнему сыну – он находит ее привлекательной.– Безнадежен, – заявил Карло.Обернувшись к Пэйджиту, они ласково смотрели на него.– Безнадежен, – согласилась Терри.Пэйджит улыбнулся.– Придется применить шоковую терапию. – Он обратился к сыну. – Внесем в разговор нотку суровой реальности. Как у тебя с письменной по английскому?Тот притворно содрогнулся.– Контрольная не за горами. И я пропал. – Он обернулся к Терри, помедлив, добавил серьезно: – Спасибо за помощь моей маме.– Рада помочь. Но моя роль более чем скромная, все делает твой отец. – Она коснулась плеча Карло. – Откровенно говоря, она нашла наилучший выход.Мальчик, казалось, размышлял над сказанным.– Ну конечно же, отец упорно работает, – ответил он и, попрощавшись с Терри, поднялся на второй этаж.Пэйджит смотрел ему вслед, как бы вслушиваясь в звук его шагов, потом обернулся к ней:– Да, его можно понять. Обстановка у нас в последнее время довольно тягостная.– Разумеется. – На лице ее была глубокая задумчивость, потом оно вдруг озарилось улыбкой. – Подумать только – всего десять лет назад я была тинейджером.Пэйджит улыбнулся в ответ.– Теперь я чувствую себя действительно старым. Мы одного поколения с вашей матерью. – Он прислонился к стойке. – Вы по-прежнему все обсуждаете с ней?– Довольно многое. – Терри помедлила. – Но есть вещи, которые нам трудно обсуждать.– Могу представить что. Вы вышли замуж, и у вас появились свои, сугубо личные интересы.Терри отвела глаза.– Наверное, это так. – Она посмотрела на часы. – О Боже, почти десять. Мне действительно пора идти.– Видимо, да. – Пэйджит смутился. – Извините, что задержал вас.– Ничего. После Мелиссы здесь было так хорошо. Терри невидящим взглядом смотрела на бокал.– Где-то в душе, – наконец произнесла она, – я сожалею, что знаю теперь Марка Ренсома не только по книгам.Пэйджит кивнул. Они пошли к выходу. Ночной воздух был бодряще холоден.– Сейчас, может быть, не время говорить об этом, – сказал Пэйджит, – но на очереди у нас дочь доктора Стайнгардта. Надо, в частности, узнать, имеет ли она хотя бы какое-нибудь представление о том, как Ренсом собирался использовать кассету.Терри посмотрела на него:– Вы хотите, чтобы я с ней встретилась?– Да, мне бы очень хотелось. – Пэйджит помедлил. – Наверное, у вас сегодня был нелегкий день, но вы замечательно потрудились.Терри слегка улыбнулась:– Все нормально.Она вышла на крыльцо, взглянула на улицу, обсаженную деревьями. Трехэтажный дом в ночи был окутан мраком. По улице шла женщина с огромной собакой, то появляясь в свете уличных фонарей, то снова исчезая в тени. Терри скрестила руки на груди, как бы защищаясь от холода.– Где ваша машина? – спросил Пэйджит.Она не обернулась.– Недалеко отсюда. Квартала полтора.Пэйджит смотрел на нее.– Позвольте проводить вас до машины?Терри помолчала, потом просто сказала:– Пожалуйста. 3 Шарп и Шелтон с Бруксом ждали в офисе. Неяркий утренний свет падал в кабинет из двух окон с видом на автостоянки и эстакаду. Пэйджит подумал, что вечером комната выглядела лучше.– Как я понимаю, – оживленно сказал Брукс, – есть чем поделиться с нами.Пэйджит кивнул:– Моя помощница встречалась с бывшей женой Марка Ренсома. Оказывается, у Ренсома были некоторые узнаваемые странности.Брукс поднял бровь:– Тогда мы горим желанием выслушать.По-разному, подумал Пэйджит, выражаете вы свое горячее желание: Брукс выказывает готовность к спокойной объективности, Шелтон выглядит заинтересованной, но, кажется, испытывает некоторую неловкость, а Марни Шарп, выпрямившись на стуле, скрестила руки на груди и показывает всем своим видом: из вежливости она готова выслушать, но ни времени, ни терпения для человека, к которому она не питает особого доверия, у нее нет.– Если вкратце: у Ренсома была сексуальная одержимость Лаурой Чейз и навязчивая мечта – совершить изнасилование. – Пэйджит сделал паузу. – Мария Карелли стала жертвой этого.Брукс позволил себе выразить некоторое изумление:– И все это говорит его жена?– Более или менее.– Выкладывайте-ка нам все.Пэйджит кратко изложил то, что узнал от Терри, – пусть история сама говорит за себя. Его не прерывали. Выслушав, Брукс присвистнул:– Кристофер, так это же все переворачивает!Пэйджит увидел, что Шелтон рассматривает свои руки, а нелюбезный взгляд Шарп стал напряженно-сосредоточенным.– Согласен, – сказал Пэйджит. – Мария не в состоянии так объяснить то, что делал с ней Ренсом, как эта история.Шарп тряхнула головой.– Лично мне она ничего не объясняет, – медленно сказала она. – Даже если эта Раппапорт согласится выступить в суде, в чем у вас нет уверенности, сомневаюсь, что ее показания могут быть приняты в качестве доказательства.– Могут быть приняты? – Пэйджит обернулся к Шарп. – Мы же все-таки не в суде. Нам важно установить истину.Выражение лица Шарп стало непроницаемым; она заговорила назидательным тоном:– А для меня важно, насколько все это имеет отношение к делу. Вы говорите об имевших место сходных, но более ранних по времени актах. Мелисса Раппапорт соглашалась в них участвовать. Это не изнасилования, и, следовательно, то, о чем рассказала ваша клиентка, не должно рассматриваться как секс без обоюдного согласия. Довод, который не будет признан судом, не может удовлетворить и нас.В этом "нас", подумал Пэйджит, уже притязание на авторитетность. Он сделал паузу, чтобы успокоиться и ответить с подобающим тактом.– Не надо быть такой педантичной, Марни. Есть такая вещь, как психологическая достоверность. Две разные женщины в разное время столкнулись с чем-то очень странным в поведении Ренсома. Этот довод в пользу Марии Карелли я приведу на суде в качестве доказательства – именно он дает возможность почувствовать правдивость того, о чем рассказала Мария. Как раз его и нужно обсуждать, коль скоро речь идет об изнасиловании.Шарп одарила его внимательным взглядом. По тому, как прокурор молча смотрел на нее, Пэйджит понял, что Марни играет все более ведущую роль в следствии, а Брукс переходит от роли обвинителя к роли третейского судьи, ревностно блюдя при этом лишь свои собственные интересы.– Она согласится дать показания? – спросил Брукс.Пэйджит повернулся к нему:– Не знаю, Мак. Надеюсь, до этого не дойдет. Это страшно неудобно, и не только для Мелиссы Раппапорт.Тот мгновение размышлял над сказанным.– Если ты думаешь – мы понимаем, что ты хочешь этим сказать, – наконец заметил он, – то ошибаешься.Пэйджит видел, что прокурор полностью разделяет его мнение и лишь притворяется непонятливым, чтобы заставить его, Пэйджита, вслух произнести то, что понятно им обоим.– Говоря о неудобстве, я имел в виду Джеймса Кольта. Брукс улыбнулся понимающей невеселой улыбкой.– Того, который погиб, – поинтересовался он, – или того, который намерен стать губернатором?– Обоих, – ответил Пэйджит, – и всех тех, кто любил отца и поддерживает сына. Включая вдову Кольт и ее очень богатое семейство. Никто из них, как вы понимаете, не горит желанием, чтобы вы присоединили далеко не восторженные воспоминания Лауры Чейз к семейным анналам Кольтов.– Эта пленка, – вмешалась Шарп, – станет известна публике, как только издатель Ренсома найдет кого-нибудь, кто закончит книгу. Чем бы ни руководствовалась ваша клиентка, именно она способствовала тому, что будет распродан миллионный тираж биографии Лауры Чейз. Урон семье Кольтов будет нанесен в любом случае, и не по нашей вине.Пэйджит знал, что это правда. И если Марии будет предъявлено обвинение, ее историю свяжут с историей Лауры Чейз, а потом в поле зрения досужей общественности попадет и Карло. Он снова осознал, в какое безвыходное положение поставила его Мария, единственный способ защитить Карло – не допустить обвинения его матери.Пэйджит медленно повернулся к Бруксу:– Я думаю, ты слушал запись.Брукс подтвердил:– Да, слушал.– Если подойти к этому чисто по-человечески, – продолжал Пэйджит, – как ты чувствовал себя, слушая голос Лауры Чейз, рассказывающей о Джеймсе Кольте, который наблюдал, как его дружки имеют ее по очереди?Мгновение прокурор молчал. Шелтон смотрела в окно невидящим взглядом. Пэйджит понял, что она тоже слушала запись.– Чисто по-человечески, – медленно проговорил Брукс, – я был – Бог мой – потрясен. Это гнусность.– А как ты думаешь, при чтении всего этого впечатление будет то же самое, что и при прослушивании?Глаза Брукса сузились:– Нет. Думаю, что нет.– И я тоже так думаю. А поскольку у нас счет идет на миллионы – сколько миллионов зрителей смотрят судебную программу Уилли Смита?– Вся телевизионная аудитория. – Ответ прозвучал уныло.Пэйджит согласно кивнул:– Вся телевизионная аудитория. Поэтому я непременно так и сделаю, Мак. Если дело дойдет до суда, я буду настаивать, чтобы судья разрешил показать судебный процесс по национальному телеканалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
, и никто не приглашает ее на зимний танцевальный вечер.– Ну и хорошо, – заявил Карло. – Наш танцевальный вечер был просто ужасный. Никто не танцевал.– Возьмите же мороженое, – сказал Пэйджит.Терри притворно вздохнула:– Когда я устаю до такой степени, у меня притупляется чувство ответственности перед человечеством.Карло сидел рядом с Терри, потому что Пэйджит поставил рядом две вазочки с мороженым.– А вы? – спросила его Терри.– Никогда не ем. Теперь тем более не буду.– Почему теперь?– Посмотрел в старом клипе, каким я был раньше, во времена слушания по делу Ласко…– В самом деле, – вмешался Карло, – отец каждое утро пробегает пять миль и шесть раз в день взвешивается. Хочет попасть на обложку журнала "Семнадцатилетний".– "Американская невеста", Карло. Дети нынче совсем не уважают родителей. И чтобы заглушить обиду, те придумывают себе разные увлечения. Я, например, сказал себе: любыми путями стремись к славе! Весьма почтенное хобби! И попрошу относиться к нему соответственно.Терри улыбнулась:– Вы всегда такие задиристые?– Нет, только если Карло чувствует поддержку. – Пэйджит перевел взгляд с сына на нее. – К моему несчастью, он считает, что нашел себе настоящего союзника.Терри улыбнулась Карло.– Полагаю, он прав. – Она обернулась к Пэйджиту: – Не хотелось бы задевать ваши чувства, обижать вас, но во времена слушания по делу Ласко я была всего лишь восьмиклассницей.Пэйджит смотрел на нее с деланным ужасом.– Скажите, пожалуйста, – воскликнул он, – а вы хотя бы помните группу Пола Маккартни, какой она была до "Уингсов"?Карло показал пальцем на отца.– А хотя бы его помните? – спросил он.– Смутно, – ответила Терри. – А вот твоя мама очень хорошо сохранилась.Мальчик засмеялся:– Твой ход, папа.– Мне нужно подумать, Карло. И пока я не сразил ее наповал, можешь задать Терри те вопросы, на которые я, в силу своего преклонного возраста, не в состоянии ответить, – о свиданиях, прыщах и тому подобное. Можешь даже спросить ее, почему респектабельный молодой человек пятнадцати лет, человек нового времени, в котором я так плохо разбираюсь, не может добиться от каких-то там родителей, чтобы они разрешили своей дочери выйти с ним в свет. Одна Терри в состоянии помочь тебе с этой дочкой, пусть не сразу и не без раздумий.– А в чем дело? – спросила Терри у Карло. Тот положил ложку.– У меня есть подружка, Кейт, только с ней одной из всей школы мне и хотелось бы дружить. А родители не отпускают ее на уик-энд. – Он нахмурился. – Не из-за меня – они меня даже не знают.– Но, может быть, как раз в этом вся проблема.– Что вы имеете в виду?Терри доела мороженое и отодвинула вазочку.– Моя мама была самой замечательной на свете. Она была не такой, какими мне представляются эти люди, – я могла говорить с ней обо всем, и она мне полностью доверяла. – Терри опустила подбородок в сложенные ладони. – Но у нас было неписаное правило: никто не мог меня куда-либо пригласить, пока какое-то время не покрутится возле нашего дома.Карло был явно удивлен.– Она говорила когда-нибудь почему?– Скорей всего, моя мама хотела вначале узнать, кто он такой, этот мальчик.Терри помолчала в задумчивости.– К тому же, как мне кажется, она хотела, чтобы мальчики, которые приглашали меня, помнили, что у меня есть семья, что кто-то заботится обо мне. Как и родители Кейт, она вложила в меня много сил, средств, души.Пэйджит подумал, что у Терри просто талант разговаривать с его сыном на равных.– Это верно, – заметил Карло, – вот только общаться с такими людьми не очень-то весело.Терри кивнула:– Наверное, нет. Но мама всегда спрашивала меня: как я считаю, готов ли этот мальчик что-то сделать ради меня. А ты как думаешь, ради Кейт стоит на что-то пойти?В ее голосе не было ни сомнения, ни порицания, на вопрос, заданный таким тоном, можно отвечать то, что думаешь, – любой ответ будет воспринят как единственно правильный. Наблюдая реакцию сына, Пэйджит поверил, что у Терри была замечательная мать.– Да, – решительно сказал Карло. – Я думаю, что стоит.Терри улыбнулась:– Какая она?– Очень приятная. С чувством юмора. – Он помедлил. – С ней действительно очень приятно общаться.– У Карло, – мягко заметил Пэйджит, – все женщины – Венеры Миговские. А может быть, у этой Кейт интеллектуальный коэффициент Показатель умственного развития, уровня знаний и осведомленности, введен австрийским психологом В.Штерном в 1911 году. Норма – 100, 70 и ниже – показатель слабоумия, задержки развития.
около пятидесяти и выглядит она как Галушкина старшая сестра.– Нет, – замотал головой Карло. – Она на самом деле очень приятная.– Твоему отцу не понять, что такое "приятная", – поддразнила Терри.– Ну почему же, – возразил Пэйджит. – Я понимаю. "Приятный" можно сказать про Банта Клауса, верно? Или про Братца Кролика?Терри и Карло улыбнулись друг другу. Пэйджит увидел, что если Терри по-настоящему весело, улыбка у нее широкая и белозубая. Карло улыбался в ответ с такой искренностью, какой отец не замечал у него раньше, и даже слегка оторопел, когда понял, что эта женщина не только симпатична его пятнадцатилетнему сыну – он находит ее привлекательной.– Безнадежен, – заявил Карло.Обернувшись к Пэйджиту, они ласково смотрели на него.– Безнадежен, – согласилась Терри.Пэйджит улыбнулся.– Придется применить шоковую терапию. – Он обратился к сыну. – Внесем в разговор нотку суровой реальности. Как у тебя с письменной по английскому?Тот притворно содрогнулся.– Контрольная не за горами. И я пропал. – Он обернулся к Терри, помедлив, добавил серьезно: – Спасибо за помощь моей маме.– Рада помочь. Но моя роль более чем скромная, все делает твой отец. – Она коснулась плеча Карло. – Откровенно говоря, она нашла наилучший выход.Мальчик, казалось, размышлял над сказанным.– Ну конечно же, отец упорно работает, – ответил он и, попрощавшись с Терри, поднялся на второй этаж.Пэйджит смотрел ему вслед, как бы вслушиваясь в звук его шагов, потом обернулся к ней:– Да, его можно понять. Обстановка у нас в последнее время довольно тягостная.– Разумеется. – На лице ее была глубокая задумчивость, потом оно вдруг озарилось улыбкой. – Подумать только – всего десять лет назад я была тинейджером.Пэйджит улыбнулся в ответ.– Теперь я чувствую себя действительно старым. Мы одного поколения с вашей матерью. – Он прислонился к стойке. – Вы по-прежнему все обсуждаете с ней?– Довольно многое. – Терри помедлила. – Но есть вещи, которые нам трудно обсуждать.– Могу представить что. Вы вышли замуж, и у вас появились свои, сугубо личные интересы.Терри отвела глаза.– Наверное, это так. – Она посмотрела на часы. – О Боже, почти десять. Мне действительно пора идти.– Видимо, да. – Пэйджит смутился. – Извините, что задержал вас.– Ничего. После Мелиссы здесь было так хорошо. Терри невидящим взглядом смотрела на бокал.– Где-то в душе, – наконец произнесла она, – я сожалею, что знаю теперь Марка Ренсома не только по книгам.Пэйджит кивнул. Они пошли к выходу. Ночной воздух был бодряще холоден.– Сейчас, может быть, не время говорить об этом, – сказал Пэйджит, – но на очереди у нас дочь доктора Стайнгардта. Надо, в частности, узнать, имеет ли она хотя бы какое-нибудь представление о том, как Ренсом собирался использовать кассету.Терри посмотрела на него:– Вы хотите, чтобы я с ней встретилась?– Да, мне бы очень хотелось. – Пэйджит помедлил. – Наверное, у вас сегодня был нелегкий день, но вы замечательно потрудились.Терри слегка улыбнулась:– Все нормально.Она вышла на крыльцо, взглянула на улицу, обсаженную деревьями. Трехэтажный дом в ночи был окутан мраком. По улице шла женщина с огромной собакой, то появляясь в свете уличных фонарей, то снова исчезая в тени. Терри скрестила руки на груди, как бы защищаясь от холода.– Где ваша машина? – спросил Пэйджит.Она не обернулась.– Недалеко отсюда. Квартала полтора.Пэйджит смотрел на нее.– Позвольте проводить вас до машины?Терри помолчала, потом просто сказала:– Пожалуйста. 3 Шарп и Шелтон с Бруксом ждали в офисе. Неяркий утренний свет падал в кабинет из двух окон с видом на автостоянки и эстакаду. Пэйджит подумал, что вечером комната выглядела лучше.– Как я понимаю, – оживленно сказал Брукс, – есть чем поделиться с нами.Пэйджит кивнул:– Моя помощница встречалась с бывшей женой Марка Ренсома. Оказывается, у Ренсома были некоторые узнаваемые странности.Брукс поднял бровь:– Тогда мы горим желанием выслушать.По-разному, подумал Пэйджит, выражаете вы свое горячее желание: Брукс выказывает готовность к спокойной объективности, Шелтон выглядит заинтересованной, но, кажется, испытывает некоторую неловкость, а Марни Шарп, выпрямившись на стуле, скрестила руки на груди и показывает всем своим видом: из вежливости она готова выслушать, но ни времени, ни терпения для человека, к которому она не питает особого доверия, у нее нет.– Если вкратце: у Ренсома была сексуальная одержимость Лаурой Чейз и навязчивая мечта – совершить изнасилование. – Пэйджит сделал паузу. – Мария Карелли стала жертвой этого.Брукс позволил себе выразить некоторое изумление:– И все это говорит его жена?– Более или менее.– Выкладывайте-ка нам все.Пэйджит кратко изложил то, что узнал от Терри, – пусть история сама говорит за себя. Его не прерывали. Выслушав, Брукс присвистнул:– Кристофер, так это же все переворачивает!Пэйджит увидел, что Шелтон рассматривает свои руки, а нелюбезный взгляд Шарп стал напряженно-сосредоточенным.– Согласен, – сказал Пэйджит. – Мария не в состоянии так объяснить то, что делал с ней Ренсом, как эта история.Шарп тряхнула головой.– Лично мне она ничего не объясняет, – медленно сказала она. – Даже если эта Раппапорт согласится выступить в суде, в чем у вас нет уверенности, сомневаюсь, что ее показания могут быть приняты в качестве доказательства.– Могут быть приняты? – Пэйджит обернулся к Шарп. – Мы же все-таки не в суде. Нам важно установить истину.Выражение лица Шарп стало непроницаемым; она заговорила назидательным тоном:– А для меня важно, насколько все это имеет отношение к делу. Вы говорите об имевших место сходных, но более ранних по времени актах. Мелисса Раппапорт соглашалась в них участвовать. Это не изнасилования, и, следовательно, то, о чем рассказала ваша клиентка, не должно рассматриваться как секс без обоюдного согласия. Довод, который не будет признан судом, не может удовлетворить и нас.В этом "нас", подумал Пэйджит, уже притязание на авторитетность. Он сделал паузу, чтобы успокоиться и ответить с подобающим тактом.– Не надо быть такой педантичной, Марни. Есть такая вещь, как психологическая достоверность. Две разные женщины в разное время столкнулись с чем-то очень странным в поведении Ренсома. Этот довод в пользу Марии Карелли я приведу на суде в качестве доказательства – именно он дает возможность почувствовать правдивость того, о чем рассказала Мария. Как раз его и нужно обсуждать, коль скоро речь идет об изнасиловании.Шарп одарила его внимательным взглядом. По тому, как прокурор молча смотрел на нее, Пэйджит понял, что Марни играет все более ведущую роль в следствии, а Брукс переходит от роли обвинителя к роли третейского судьи, ревностно блюдя при этом лишь свои собственные интересы.– Она согласится дать показания? – спросил Брукс.Пэйджит повернулся к нему:– Не знаю, Мак. Надеюсь, до этого не дойдет. Это страшно неудобно, и не только для Мелиссы Раппапорт.Тот мгновение размышлял над сказанным.– Если ты думаешь – мы понимаем, что ты хочешь этим сказать, – наконец заметил он, – то ошибаешься.Пэйджит видел, что прокурор полностью разделяет его мнение и лишь притворяется непонятливым, чтобы заставить его, Пэйджита, вслух произнести то, что понятно им обоим.– Говоря о неудобстве, я имел в виду Джеймса Кольта. Брукс улыбнулся понимающей невеселой улыбкой.– Того, который погиб, – поинтересовался он, – или того, который намерен стать губернатором?– Обоих, – ответил Пэйджит, – и всех тех, кто любил отца и поддерживает сына. Включая вдову Кольт и ее очень богатое семейство. Никто из них, как вы понимаете, не горит желанием, чтобы вы присоединили далеко не восторженные воспоминания Лауры Чейз к семейным анналам Кольтов.– Эта пленка, – вмешалась Шарп, – станет известна публике, как только издатель Ренсома найдет кого-нибудь, кто закончит книгу. Чем бы ни руководствовалась ваша клиентка, именно она способствовала тому, что будет распродан миллионный тираж биографии Лауры Чейз. Урон семье Кольтов будет нанесен в любом случае, и не по нашей вине.Пэйджит знал, что это правда. И если Марии будет предъявлено обвинение, ее историю свяжут с историей Лауры Чейз, а потом в поле зрения досужей общественности попадет и Карло. Он снова осознал, в какое безвыходное положение поставила его Мария, единственный способ защитить Карло – не допустить обвинения его матери.Пэйджит медленно повернулся к Бруксу:– Я думаю, ты слушал запись.Брукс подтвердил:– Да, слушал.– Если подойти к этому чисто по-человечески, – продолжал Пэйджит, – как ты чувствовал себя, слушая голос Лауры Чейз, рассказывающей о Джеймсе Кольте, который наблюдал, как его дружки имеют ее по очереди?Мгновение прокурор молчал. Шелтон смотрела в окно невидящим взглядом. Пэйджит понял, что она тоже слушала запись.– Чисто по-человечески, – медленно проговорил Брукс, – я был – Бог мой – потрясен. Это гнусность.– А как ты думаешь, при чтении всего этого впечатление будет то же самое, что и при прослушивании?Глаза Брукса сузились:– Нет. Думаю, что нет.– И я тоже так думаю. А поскольку у нас счет идет на миллионы – сколько миллионов зрителей смотрят судебную программу Уилли Смита?– Вся телевизионная аудитория. – Ответ прозвучал уныло.Пэйджит согласно кивнул:– Вся телевизионная аудитория. Поэтому я непременно так и сделаю, Мак. Если дело дойдет до суда, я буду настаивать, чтобы судья разрешил показать судебный процесс по национальному телеканалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66