Терри встала, обводя мебель глазами.Почему после смерти Марка Ренсома Мария ходила от стола к книжной полке, от полки к письменному столу, везде оставляя отпечатки пальцев?Искала кассету, предположила Марни Шарп.Это неправда, отвечала Мария, она была в шоке, слонялась по номеру бесцельно. Не понимая, где она и что делает.Терри выдвинула один ящик стола, потом другой. Телефонная книга. Библия Гедеонского общества Американская внецерковная организация, занимающаяся, в частности, распространением библий через гостиницы и больницы.
. Больше ничего.Ничего особенного и на книжной полке. Несколько томиков "чтива". Лишенный оригинальности, безликий набор книг, как раз для комнаты, в которой на короткое время останавливаются разные люди.Она поймала себя на том, что рассматривает кровавое пятно.Что же произошло здесь между Марком Ренсомом и Марией Карелли после ухода Пола Агилара, принесшего шампанское? Была ли Мария той нагой женщиной, которую видели из отдаленного окна? Что делала она в коридоре, когда там увидел ее Эдуард Тэнш? И когда в номере лежал мертвый Марк Ренсом.Повернувшись, Терри медленно пошла к письменному столу.На столе лежали ручка, чистая бумага. Она выдвинула ящик.Пусто, лишь почтовая бумага и конверты с адресом и штампом отеля "Флуд". Щит с литерой "Ф".Задвигая ящик стола, Терри бросила взгляд на Беркли, что, согласно его показаниям, сделал в свое время и Пол Агилар.Там Елена. Обедает с папочной, потому что Терри снова работает.Ричи скажет судье, что воспитанием ребенка занимался он.При мысли об этой чудовищной несправедливости у Терри перехватило горло. Она сама будет растить Елену. Дочка вдруг представилась ей абсолютно беззащитной – маленькое существо, нуждающееся в неустанной заботе.Погруженная в свои мысли, Терри постояла над пятном – последним земным следом Марка Ренсома.Наконец взглянула на часы.Шесть пятьдесят. Пора уходить. Защита Марии зависит теперь от Марси Линтон, предстоит многое сделать. Подхватив с дивана сумочку, она вышла из номера.В коридоре, возле лифта, на котором поднимался Эдуард Тэнш, стоял полицейский в форме. Терри направилась к лифту и вдруг остановилась напротив прорези почтового ящика.Здесь они стояли с Крисом и Джонни Муром в то утро, когда впервые осматривали номер.Терри спросила тогда: Марию видели в коридоре – интересно, что думает Шарп по этому поводу?Ничего не думает, ответил Крис. Потом горько пошутил: "Наверное, считает, что в эти полчаса Мария убила Ренсома, нацарапала несколько открыток на его заднице и разослала их своим друзьям".Терри повернулась и возвратилась в номер.Подошла к столу. Выдвинула ящик, взяла один конверт, некоторое время задумчиво рассматривала его. Потом, еще неясно представляя себе зачем, сунула в сумочку.Еще мгновение постояла в раздумье. И поспешила к лифту, на встречу с Марси Линтон.
– Не могу найти кассету, – сокрушался Джонни Мур. – И Марни Шарп тоже не может.Они сидели с Пэйджитом на корме его яхты. На этот раз Крису было тесно в помещении, и он сам предложил встретиться на свежем воздухе. Стояла ночь. Яхта была на приколе. У них за спиной огни Сан-Франциско карабкались на холмы по берегам залива, немного дальше светились высотки делового центра. Ночь была тиха – лишь доносился издалека приглушенный шум города да плескались волны о борт яхты. Мур и Пэйджит пили пиво.– Должна же была Мария от нее как-то избавиться, – ответил Пэйджит.Мур пожал плечами:– По моим сведениям, так считает и Шарп. И я так думаю. Но полиция перерыла весь мусор во "Флуде" и там, куда он поступает. Они даже копались в туалете Ренсома, хотя, как Мария и показывала, нет ни единого доказательства, что она хотя бы заходила в ванную.– Да, – пробормотал Пэйджит. – Чем-то она была очень занята в коридоре.Мур потягивал пиво.– Вспомнил, конечно, и о почте. Как и Шарп. Но даже контора окружного прокурора ничего не нашла. Никаких признаков, что Мария что-то куда-то посылала. Впрочем, нет и уверенности, что такая возможность у нее была.– И в адрес Эй-би-си ничего нет?– Ни в адрес Эй-би-си. Ни в свой адрес. Ни в адрес кого бы то ни было. – Мур помолчал. – Одно остается предположить: Ренсом где-то спрятал кассету, и Мария сказала правду.– У меня в этих делах немного практики. – Пэйджит бросил взгляд на город. – Они, конечно, осмотрели все квартиры Ренсома.– И его банковские сейфы. С его приятелем, который претендует на наследство. Конечно же, в отличие от Марии, у Ренсома была полная свобода действий. Есть уйма мест, куда умный человек может спрятать что-нибудь размером с кассету. Что – хотя я не собираюсь навязывать тебе свое мнение – говорит в пользу правоты Марии.– А ты не думаешь, что она уничтожена?Мур покачал головой:– Мария это сделать вряд ли могла. А Ренсом – вряд ли хотел. Кассеты нет здесь, она где-то.Пэйджит молчал.– Извини, – мягко произнес Мур. – Хотелось тебя успокоить. Хотя бы на то время, пока ты занимаешься этим делом. – И после небольшой паузы добавил: – А еще больше хотелось бы сказать тебе, что я сам уничтожил ее.– Я никогда не просил тебя об этом, Джонни.– Ты и не попросишь.– Достаточно того, – проговорил Пэйджит наконец, – что ты присматриваешь за Карло.– Мне это совсем не трудно. Как будто у меня у самого сын появился. Чаще всего ездим на баскетбол, он хорошо играет.– Жаль, что сам не могу ездить с ним.Мур не отвечал. Потом спросил:– Он не рассказывал тебе, что было на днях?– Что ты имеешь в виду?– Тут на него засада была. Подошел к нему тип с двумя репортерами, у тех камеры и прочее. Хотел поговорить о его детстве.– А что он?– Просто смотрел на них. Я их прогнал.Пэйджита охватил приступ гнева, потом стыда.– Он ничего мне не рассказывал.– Не хочет тебя волновать. Достаточно слушаний.– Волновать меня? Он же мой сын.Мур взглянул на него:– Вот поэтому-то он тебе ничего и не сказал.Почувствовав, что Пэйджит успокаивается, он перевел разговор на другое:– О Ренсоме и женщинах. По-прежнему ничего. Начинаю думать, что и искать нечего.– Что же это значит?– Понятия не имею. Нет женщин – и все тут. – Мур поднял свой стакан. – За то, чтобы всю жизнь у Марка Ренсома не ослабевала потенция. Выпьем за это теперь, когда он умер. 4 Марси Линтон тихо сказала:– Марк Ренсом изнасиловал меня.В зале стояла напряженная тишина, хотя народу было не меньше, чем на допросе самой Марии; Маккинли Брукс, присутствующий на заседании впервые, сидел позади Марни Шарп. Подойдя поближе к месту свидетеля, Тереза Перальта попросила:– Расскажите, пожалуйста, как это произошло.– Хорошо. – Одетая в простую юбку и яркую блузку, Марси была бледна, но казалась спокойной. Ее тихий голос звенел от сдерживаемого напряжения. – Мы были в гостиной, в доме моего дяди. За бутылкой вина Марк Ренсом разбирал мое сочинение.– Он был строгим критиком?Линтон задумалась.– Жестоким. Было ясно, что его цель – лишить меня всякого самоуважения.Терри, увидев краем глаза, как Шарп поднялась, чтобы заявить протест, но раздумала, поспешно спросила:– Ему это удалось?Марси, казалось, оценивала ущерб, который нанес ей Ренсом.– Он унизил меня. И когда предложил вина, мне захотелось выпить. – Она смотрела мимо Терри, как будто предназначая свои объяснения дальним рядам. – Мне было двадцать четыре, и я очень гордилась – гордилась тем, что сам Марк Ренсом прочитает мои сочинения. А он дал мне понять, что я ничто. Выказал презрение и ко мне, и к тому, чем я занимаюсь.После паузы Терри задала вопрос:– Чье было вино – ваше или Ренсома?– Ренсома. Я не люблю пить.– Но в этом случае вам захотелось?Свидетельница кивнула:– После того как Ренсом беспощадно раскритиковал мою работу, он все подливал и подливал мне вина, а я все пила и пила.– Как вы себя чувствовали?– Я как будто оцепенела. – Ее голос сделался спокойнее. – Но мне стало лучше.Терри кивнула. Марси Линтон была хорошо подготовлена ею; несмотря на бессонную ночь и тяжесть ответственности за судьбу Марии Карелли, она хладнокровно встречала выпавшее на ее долю испытание. Было понятно, что эта женщина с ее бледным лицом и тоненькой, хрупкой фигуркой воспринимает случившееся с ней несчастье просто как факт, а не как повод для жалости к себе. Марни Шарп неотрывно смотрела на нее, ничего не записывая.– Ренсом делал какие-либо замечания, – спросила Терри, – касающиеся секса?– Да. В конце, раскритиковав все, что только можно, он посмеялся над тем, как "вяло" я описываю секс.Кэролайн Мастерс со своего судейского места тоже не сводила глаз с Марси Линтон.Это хорошо, подумала Терри. Ее собственная роль сводилась лишь к тому, чтобы помочь Марси поставить свой рассказ в один ряд с тем, что рассказывала Мария Карелли: когда закончится допрос Линтон, ни судья Мастерс, ни кто-либо иной не будут сомневаться в том, кто таков Марк Ренсом. И после, когда Терри проделает эту свою работу, не будет больше пикетчиков, требующих справедливости к убитому, Брукс и Шарп поймут, какой просчет они допустили, выдвигая свое обвинение.– Вы что-то ответили ему? – задала Терри очередной вопрос.– Естественно, я защищала свое произведение. – Марси помолчала, провела в смущении рукой по волосам, скорее золотисто-каштановым, чем рыжим, в люминесцентном свете. – В сценах, которые он высмеивал, я вывела себя и того, кого любила. Я говорила Ренсому, что эти сцены много для меня значат.Терри почувствовала в последней фразе ту прощальную печаль, которой не может научить ни один адвокат и которую не в состоянии воспроизвести даже Мария Карелли.– Что ответил на это Ренсом?– "Такое впечатление, – сказал он, – что они боятся прогадать. Ты же знаешь, что сексом занимаются без страховых полисов". Какую-то минуту он казался рассерженным, потом окинул мое тело взглядом. "Секс, – почти прошептал он, – это всегда спонтанность, это сама опасность". – Она снова помолчала. – Не успела я ответить, как он обнял меня.Кэролайн Мастерс застыла в неудобной, неестественной позе.– И что же вы? – спросила Терри.Женщина смотрела на нее невидящим взглядом.– Я не могла пошевелиться, меня тошнило. Было такое ощущение, что у меня притупились все чувства. Я знала, что должно произойти, но ничего не могла сделать, чтобы остановить это.– С чего Ренсом начал свои домогательства? Сексуальные, я имею в виду.Марси Линтон опустила взгляд.– Он сунул руку мне под блузку, – тихо вымолвила она, – и стал трогать соски.Веки ее сомкнулись, как бы ставя преграду между нею и теми, кто смотрит и слушает.– Другой рукой взял меня за лицо и спросил: "Ты когда-нибудь видела Лауру Чейз?"Зал вздохнул, как бы переводя дух после удушья, но Кэролайн Мастерс не шевельнулась, чтобы призвать к тишине. Она казалась потрясенной, даже Терри, знавшая ответ, была взволнована.– Что сделали вы? – продолжала свои вопросы Терри.– Меня трясло, как в лихорадке. – Впервые голос свидетельницы дрогнул. – Было, как я вам рассказывала, – огонь камина, затемненная комната, голова лося на стене. Когда он назвал имя Лауры Чейз, у меня появилось ощущение, что я – жертвенное существо древнего ритуала, а он – безумец.В зале снова была тишина.– Что вы делали?– Я вырывалась.– А потом?– У него были такие злые глаза, – тихо сказала Марси. – И в то же время он улыбался, как будто я делала ему приятное. Потом он поднял руку, очень медленно, и ударил меня по лицу. – Ее уже трясло. – Моя голова дернулась. Я упала на диван. В глазах вспыхнуло желтое пламя. Во рту появилась кровь.Терри медленно повернулась вначале к Шарп, потом к Кэролайн Мастерс. У Шарп был задумчивый, непроницаемый вид, во взгляде Мастерс смешались сострадание и серьезное размышление.– Что было потом?– Он встал надо мной на колени, ждал, пока я не открыла глаза. Разорвал на мне блузку. – Голос звучал так, будто говорившая не верила самой себе. – Сказал, чтобы я смотрела на него. "Хочешь, чтобы я снова тебя ударил?" – спросил он. Я не могла ни двигаться, ни говорить. Только покачала головой. – Голос ее дрожал. – Он приказал, чтобы я обнажила грудь. И велел, чтобы я при этом не закрывала глаза.– Вы сделали это? Она молча кивнула.– Извините, – мягко произнесла Терри. – Нам нужно, чтобы вы ответили вслух для записи.– Я обнажила грудь, – бесцветным голосом подтвердила Марси. – И не закрывала глаза.Терри было до боли жаль несчастную. Она вспомнила: та рассказывала, как пыталась улыбнуться Ренсому, надеясь, что он остановится на этом, но губы разбитого рта не слушались.– Что он делал потом?– Он заставил меня расстегнуть молнию на джинсах. Потом снял их. – Марси снова закрыла глаза. – Когда он стаскивал с меня трусики, сказал, чтобы я держала его за член. Чтобы он оставался твердым.Терри почувствовала, что силы покинули ее. Впервые в этот день она взглянула на Кристофера Пэйджита. Он какое-то мгновение смотрел на нее, потом медленно кивнул.Она опять повернулась к свидетельнице:– Что было потом?– Он причинил мне боль. – Открыв глаза, женщина, казалось, испытывала смущение. – То, как он это делал, причиняло мне боль. Несколько дней у меня все болело внутри.– Вы имеете в виду физическую боль?– Да. – Марси Линтон помолчала. – Боль душевная никогда не стихала.– Марси, когда он насиловал вас, что вы делали?– Лежала, смотрела на голову лося. Боялась, что, если закрою глаза, он снова ударит меня.В зале послышался тихий сочувственный шепот. Что-то писала в своем блокноте Шарп; Терри подумала, что эти заметки теперь совершенно бесполезны. В пойманном мимолетном взгляде Марии Карелли она уловила едва различимую улыбку – возможно, это ей лишь показалось. Если выкарабкаешься, холодно подумала Терри, будешь по гроб жизни обязана Марси Линтон. И мне. И снова обратилась к писательнице:– Когда это кончилось, что делал Марк Ренсом?Та смотрела в пол.– Сказал, чтобы я готовила ему. Без одежды.– И вы это делали?– Я боялась его. – Голос Линтон стал монотонным. – А он хотел смотреть на меня.Последняя фраза, полная стыда и страха, повисла в воздухе.– Почему вы все еще боялись его? – спросила Терри.– Он не просто изнасиловал меня, – после паузы произнесла Марси. – Он сделал меня другой. То, что осталось после него, – это инстинктивный страх: перед жизнью, перед ним. Я знала, что мне никогда уже не остановить его – сколько бы раз он ни захотел проделать это. – Ее голос упал: – Я не верю, что он умер. Я не могу в это поверить. Он слишком долго был во мне.Терри смотрела на нее. Мягко спросила:– Почему вы не защитили себя?Марси беспомощно пожала плечами:– Я просто не защищалась. Я не могла. Он был слишком силен, и у меня не было способа спастись от него.– И вам хотелось бы, чтобы этот способ был у вас тогда?– О, конечно. – Голос ее окреп. – Сейчас даже больше, чем тогда, когда это произошло. Потому что теперь я знаю, какие рубцы остаются после этого.Она снова помолчала.– Это ужасно – желать кому-то зла. Но если есть в этой жизни справедливость, после того, как Марк Ренсом решил причинить мне зло, он потерял право ждать от жизни добра.– После этого, – спросила Терри, – вы предприняли что-либо, чтобы суметь защитить себя?Подняв голову, Линтон сказала спокойно:– Да. Я купила себе пистолет.В зале стояла тишина. Терри выждала некоторое время, чтобы задать свой последний вопрос:– Почему вы решили дать показания?Линтон помедлила. Но ответила голосом ясным и твердым:– Потому что единственный способ защититься от Марка Ренсома – рассказать всему миру: кем и чем он был. Потому что женщины должны это делать ради других женщин. – Она повернулась к Марии: – И потому что я сама должна была сделать то, что сделала Мария Карелли.Марни Шарп с видимой осторожностью приступала к допросу Марси Линтон. Тень сомнения ясно обозначилась на ее лице.– Добрый день, мисс Линтон.– Добрый день.Глядя на Марни, Терри думала о том, какое странное у той должно быть сейчас ощущение. Шарп от души ненавидит насилие, всю свою профессиональную жизнь она защищала жертв изнасилования. И теперь, при допросе жертвы, она казалась какой-то нерешительной: когда заговорила, голос ее был мягок и слегка печален.– Давайте согласимся с тем, – обратилась она к Марси, – что Марк Ренсом навестил вас дома. Давайте согласимся и с тем, что у вас была с ним половая связь, с какими-то особенностями, которые вы нам сейчас описали. А после этого вы готовили ему обед. Правильно?– Правильно.– Когда он ушел?– На следующее утро.– На следующее утро? Как это получилось?Свидетельница смотрела в сторону.– Он решил остаться. Я не посмела спорить.– А где он спал?– Со мной. – Марси задумалась. – По крайней мере, часть ночи.– Была какая-то причина, по которой мистер Ренсом не всю ночь провел в вашей постели?Марси Линтон вспыхнула:– Он спустился на первый этаж.Терри овладели мрачные предчувствия, было что-то ужасное и сверхъестественное в том, что Шарп, казалось, знала, о чем спрашивать, задавая вопрос за вопросом.– Была какая-то особая причина, заставившая Ренсома спуститься вниз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
. Больше ничего.Ничего особенного и на книжной полке. Несколько томиков "чтива". Лишенный оригинальности, безликий набор книг, как раз для комнаты, в которой на короткое время останавливаются разные люди.Она поймала себя на том, что рассматривает кровавое пятно.Что же произошло здесь между Марком Ренсомом и Марией Карелли после ухода Пола Агилара, принесшего шампанское? Была ли Мария той нагой женщиной, которую видели из отдаленного окна? Что делала она в коридоре, когда там увидел ее Эдуард Тэнш? И когда в номере лежал мертвый Марк Ренсом.Повернувшись, Терри медленно пошла к письменному столу.На столе лежали ручка, чистая бумага. Она выдвинула ящик.Пусто, лишь почтовая бумага и конверты с адресом и штампом отеля "Флуд". Щит с литерой "Ф".Задвигая ящик стола, Терри бросила взгляд на Беркли, что, согласно его показаниям, сделал в свое время и Пол Агилар.Там Елена. Обедает с папочной, потому что Терри снова работает.Ричи скажет судье, что воспитанием ребенка занимался он.При мысли об этой чудовищной несправедливости у Терри перехватило горло. Она сама будет растить Елену. Дочка вдруг представилась ей абсолютно беззащитной – маленькое существо, нуждающееся в неустанной заботе.Погруженная в свои мысли, Терри постояла над пятном – последним земным следом Марка Ренсома.Наконец взглянула на часы.Шесть пятьдесят. Пора уходить. Защита Марии зависит теперь от Марси Линтон, предстоит многое сделать. Подхватив с дивана сумочку, она вышла из номера.В коридоре, возле лифта, на котором поднимался Эдуард Тэнш, стоял полицейский в форме. Терри направилась к лифту и вдруг остановилась напротив прорези почтового ящика.Здесь они стояли с Крисом и Джонни Муром в то утро, когда впервые осматривали номер.Терри спросила тогда: Марию видели в коридоре – интересно, что думает Шарп по этому поводу?Ничего не думает, ответил Крис. Потом горько пошутил: "Наверное, считает, что в эти полчаса Мария убила Ренсома, нацарапала несколько открыток на его заднице и разослала их своим друзьям".Терри повернулась и возвратилась в номер.Подошла к столу. Выдвинула ящик, взяла один конверт, некоторое время задумчиво рассматривала его. Потом, еще неясно представляя себе зачем, сунула в сумочку.Еще мгновение постояла в раздумье. И поспешила к лифту, на встречу с Марси Линтон.
– Не могу найти кассету, – сокрушался Джонни Мур. – И Марни Шарп тоже не может.Они сидели с Пэйджитом на корме его яхты. На этот раз Крису было тесно в помещении, и он сам предложил встретиться на свежем воздухе. Стояла ночь. Яхта была на приколе. У них за спиной огни Сан-Франциско карабкались на холмы по берегам залива, немного дальше светились высотки делового центра. Ночь была тиха – лишь доносился издалека приглушенный шум города да плескались волны о борт яхты. Мур и Пэйджит пили пиво.– Должна же была Мария от нее как-то избавиться, – ответил Пэйджит.Мур пожал плечами:– По моим сведениям, так считает и Шарп. И я так думаю. Но полиция перерыла весь мусор во "Флуде" и там, куда он поступает. Они даже копались в туалете Ренсома, хотя, как Мария и показывала, нет ни единого доказательства, что она хотя бы заходила в ванную.– Да, – пробормотал Пэйджит. – Чем-то она была очень занята в коридоре.Мур потягивал пиво.– Вспомнил, конечно, и о почте. Как и Шарп. Но даже контора окружного прокурора ничего не нашла. Никаких признаков, что Мария что-то куда-то посылала. Впрочем, нет и уверенности, что такая возможность у нее была.– И в адрес Эй-би-си ничего нет?– Ни в адрес Эй-би-си. Ни в свой адрес. Ни в адрес кого бы то ни было. – Мур помолчал. – Одно остается предположить: Ренсом где-то спрятал кассету, и Мария сказала правду.– У меня в этих делах немного практики. – Пэйджит бросил взгляд на город. – Они, конечно, осмотрели все квартиры Ренсома.– И его банковские сейфы. С его приятелем, который претендует на наследство. Конечно же, в отличие от Марии, у Ренсома была полная свобода действий. Есть уйма мест, куда умный человек может спрятать что-нибудь размером с кассету. Что – хотя я не собираюсь навязывать тебе свое мнение – говорит в пользу правоты Марии.– А ты не думаешь, что она уничтожена?Мур покачал головой:– Мария это сделать вряд ли могла. А Ренсом – вряд ли хотел. Кассеты нет здесь, она где-то.Пэйджит молчал.– Извини, – мягко произнес Мур. – Хотелось тебя успокоить. Хотя бы на то время, пока ты занимаешься этим делом. – И после небольшой паузы добавил: – А еще больше хотелось бы сказать тебе, что я сам уничтожил ее.– Я никогда не просил тебя об этом, Джонни.– Ты и не попросишь.– Достаточно того, – проговорил Пэйджит наконец, – что ты присматриваешь за Карло.– Мне это совсем не трудно. Как будто у меня у самого сын появился. Чаще всего ездим на баскетбол, он хорошо играет.– Жаль, что сам не могу ездить с ним.Мур не отвечал. Потом спросил:– Он не рассказывал тебе, что было на днях?– Что ты имеешь в виду?– Тут на него засада была. Подошел к нему тип с двумя репортерами, у тех камеры и прочее. Хотел поговорить о его детстве.– А что он?– Просто смотрел на них. Я их прогнал.Пэйджита охватил приступ гнева, потом стыда.– Он ничего мне не рассказывал.– Не хочет тебя волновать. Достаточно слушаний.– Волновать меня? Он же мой сын.Мур взглянул на него:– Вот поэтому-то он тебе ничего и не сказал.Почувствовав, что Пэйджит успокаивается, он перевел разговор на другое:– О Ренсоме и женщинах. По-прежнему ничего. Начинаю думать, что и искать нечего.– Что же это значит?– Понятия не имею. Нет женщин – и все тут. – Мур поднял свой стакан. – За то, чтобы всю жизнь у Марка Ренсома не ослабевала потенция. Выпьем за это теперь, когда он умер. 4 Марси Линтон тихо сказала:– Марк Ренсом изнасиловал меня.В зале стояла напряженная тишина, хотя народу было не меньше, чем на допросе самой Марии; Маккинли Брукс, присутствующий на заседании впервые, сидел позади Марни Шарп. Подойдя поближе к месту свидетеля, Тереза Перальта попросила:– Расскажите, пожалуйста, как это произошло.– Хорошо. – Одетая в простую юбку и яркую блузку, Марси была бледна, но казалась спокойной. Ее тихий голос звенел от сдерживаемого напряжения. – Мы были в гостиной, в доме моего дяди. За бутылкой вина Марк Ренсом разбирал мое сочинение.– Он был строгим критиком?Линтон задумалась.– Жестоким. Было ясно, что его цель – лишить меня всякого самоуважения.Терри, увидев краем глаза, как Шарп поднялась, чтобы заявить протест, но раздумала, поспешно спросила:– Ему это удалось?Марси, казалось, оценивала ущерб, который нанес ей Ренсом.– Он унизил меня. И когда предложил вина, мне захотелось выпить. – Она смотрела мимо Терри, как будто предназначая свои объяснения дальним рядам. – Мне было двадцать четыре, и я очень гордилась – гордилась тем, что сам Марк Ренсом прочитает мои сочинения. А он дал мне понять, что я ничто. Выказал презрение и ко мне, и к тому, чем я занимаюсь.После паузы Терри задала вопрос:– Чье было вино – ваше или Ренсома?– Ренсома. Я не люблю пить.– Но в этом случае вам захотелось?Свидетельница кивнула:– После того как Ренсом беспощадно раскритиковал мою работу, он все подливал и подливал мне вина, а я все пила и пила.– Как вы себя чувствовали?– Я как будто оцепенела. – Ее голос сделался спокойнее. – Но мне стало лучше.Терри кивнула. Марси Линтон была хорошо подготовлена ею; несмотря на бессонную ночь и тяжесть ответственности за судьбу Марии Карелли, она хладнокровно встречала выпавшее на ее долю испытание. Было понятно, что эта женщина с ее бледным лицом и тоненькой, хрупкой фигуркой воспринимает случившееся с ней несчастье просто как факт, а не как повод для жалости к себе. Марни Шарп неотрывно смотрела на нее, ничего не записывая.– Ренсом делал какие-либо замечания, – спросила Терри, – касающиеся секса?– Да. В конце, раскритиковав все, что только можно, он посмеялся над тем, как "вяло" я описываю секс.Кэролайн Мастерс со своего судейского места тоже не сводила глаз с Марси Линтон.Это хорошо, подумала Терри. Ее собственная роль сводилась лишь к тому, чтобы помочь Марси поставить свой рассказ в один ряд с тем, что рассказывала Мария Карелли: когда закончится допрос Линтон, ни судья Мастерс, ни кто-либо иной не будут сомневаться в том, кто таков Марк Ренсом. И после, когда Терри проделает эту свою работу, не будет больше пикетчиков, требующих справедливости к убитому, Брукс и Шарп поймут, какой просчет они допустили, выдвигая свое обвинение.– Вы что-то ответили ему? – задала Терри очередной вопрос.– Естественно, я защищала свое произведение. – Марси помолчала, провела в смущении рукой по волосам, скорее золотисто-каштановым, чем рыжим, в люминесцентном свете. – В сценах, которые он высмеивал, я вывела себя и того, кого любила. Я говорила Ренсому, что эти сцены много для меня значат.Терри почувствовала в последней фразе ту прощальную печаль, которой не может научить ни один адвокат и которую не в состоянии воспроизвести даже Мария Карелли.– Что ответил на это Ренсом?– "Такое впечатление, – сказал он, – что они боятся прогадать. Ты же знаешь, что сексом занимаются без страховых полисов". Какую-то минуту он казался рассерженным, потом окинул мое тело взглядом. "Секс, – почти прошептал он, – это всегда спонтанность, это сама опасность". – Она снова помолчала. – Не успела я ответить, как он обнял меня.Кэролайн Мастерс застыла в неудобной, неестественной позе.– И что же вы? – спросила Терри.Женщина смотрела на нее невидящим взглядом.– Я не могла пошевелиться, меня тошнило. Было такое ощущение, что у меня притупились все чувства. Я знала, что должно произойти, но ничего не могла сделать, чтобы остановить это.– С чего Ренсом начал свои домогательства? Сексуальные, я имею в виду.Марси Линтон опустила взгляд.– Он сунул руку мне под блузку, – тихо вымолвила она, – и стал трогать соски.Веки ее сомкнулись, как бы ставя преграду между нею и теми, кто смотрит и слушает.– Другой рукой взял меня за лицо и спросил: "Ты когда-нибудь видела Лауру Чейз?"Зал вздохнул, как бы переводя дух после удушья, но Кэролайн Мастерс не шевельнулась, чтобы призвать к тишине. Она казалась потрясенной, даже Терри, знавшая ответ, была взволнована.– Что сделали вы? – продолжала свои вопросы Терри.– Меня трясло, как в лихорадке. – Впервые голос свидетельницы дрогнул. – Было, как я вам рассказывала, – огонь камина, затемненная комната, голова лося на стене. Когда он назвал имя Лауры Чейз, у меня появилось ощущение, что я – жертвенное существо древнего ритуала, а он – безумец.В зале снова была тишина.– Что вы делали?– Я вырывалась.– А потом?– У него были такие злые глаза, – тихо сказала Марси. – И в то же время он улыбался, как будто я делала ему приятное. Потом он поднял руку, очень медленно, и ударил меня по лицу. – Ее уже трясло. – Моя голова дернулась. Я упала на диван. В глазах вспыхнуло желтое пламя. Во рту появилась кровь.Терри медленно повернулась вначале к Шарп, потом к Кэролайн Мастерс. У Шарп был задумчивый, непроницаемый вид, во взгляде Мастерс смешались сострадание и серьезное размышление.– Что было потом?– Он встал надо мной на колени, ждал, пока я не открыла глаза. Разорвал на мне блузку. – Голос звучал так, будто говорившая не верила самой себе. – Сказал, чтобы я смотрела на него. "Хочешь, чтобы я снова тебя ударил?" – спросил он. Я не могла ни двигаться, ни говорить. Только покачала головой. – Голос ее дрожал. – Он приказал, чтобы я обнажила грудь. И велел, чтобы я при этом не закрывала глаза.– Вы сделали это? Она молча кивнула.– Извините, – мягко произнесла Терри. – Нам нужно, чтобы вы ответили вслух для записи.– Я обнажила грудь, – бесцветным голосом подтвердила Марси. – И не закрывала глаза.Терри было до боли жаль несчастную. Она вспомнила: та рассказывала, как пыталась улыбнуться Ренсому, надеясь, что он остановится на этом, но губы разбитого рта не слушались.– Что он делал потом?– Он заставил меня расстегнуть молнию на джинсах. Потом снял их. – Марси снова закрыла глаза. – Когда он стаскивал с меня трусики, сказал, чтобы я держала его за член. Чтобы он оставался твердым.Терри почувствовала, что силы покинули ее. Впервые в этот день она взглянула на Кристофера Пэйджита. Он какое-то мгновение смотрел на нее, потом медленно кивнул.Она опять повернулась к свидетельнице:– Что было потом?– Он причинил мне боль. – Открыв глаза, женщина, казалось, испытывала смущение. – То, как он это делал, причиняло мне боль. Несколько дней у меня все болело внутри.– Вы имеете в виду физическую боль?– Да. – Марси Линтон помолчала. – Боль душевная никогда не стихала.– Марси, когда он насиловал вас, что вы делали?– Лежала, смотрела на голову лося. Боялась, что, если закрою глаза, он снова ударит меня.В зале послышался тихий сочувственный шепот. Что-то писала в своем блокноте Шарп; Терри подумала, что эти заметки теперь совершенно бесполезны. В пойманном мимолетном взгляде Марии Карелли она уловила едва различимую улыбку – возможно, это ей лишь показалось. Если выкарабкаешься, холодно подумала Терри, будешь по гроб жизни обязана Марси Линтон. И мне. И снова обратилась к писательнице:– Когда это кончилось, что делал Марк Ренсом?Та смотрела в пол.– Сказал, чтобы я готовила ему. Без одежды.– И вы это делали?– Я боялась его. – Голос Линтон стал монотонным. – А он хотел смотреть на меня.Последняя фраза, полная стыда и страха, повисла в воздухе.– Почему вы все еще боялись его? – спросила Терри.– Он не просто изнасиловал меня, – после паузы произнесла Марси. – Он сделал меня другой. То, что осталось после него, – это инстинктивный страх: перед жизнью, перед ним. Я знала, что мне никогда уже не остановить его – сколько бы раз он ни захотел проделать это. – Ее голос упал: – Я не верю, что он умер. Я не могу в это поверить. Он слишком долго был во мне.Терри смотрела на нее. Мягко спросила:– Почему вы не защитили себя?Марси беспомощно пожала плечами:– Я просто не защищалась. Я не могла. Он был слишком силен, и у меня не было способа спастись от него.– И вам хотелось бы, чтобы этот способ был у вас тогда?– О, конечно. – Голос ее окреп. – Сейчас даже больше, чем тогда, когда это произошло. Потому что теперь я знаю, какие рубцы остаются после этого.Она снова помолчала.– Это ужасно – желать кому-то зла. Но если есть в этой жизни справедливость, после того, как Марк Ренсом решил причинить мне зло, он потерял право ждать от жизни добра.– После этого, – спросила Терри, – вы предприняли что-либо, чтобы суметь защитить себя?Подняв голову, Линтон сказала спокойно:– Да. Я купила себе пистолет.В зале стояла тишина. Терри выждала некоторое время, чтобы задать свой последний вопрос:– Почему вы решили дать показания?Линтон помедлила. Но ответила голосом ясным и твердым:– Потому что единственный способ защититься от Марка Ренсома – рассказать всему миру: кем и чем он был. Потому что женщины должны это делать ради других женщин. – Она повернулась к Марии: – И потому что я сама должна была сделать то, что сделала Мария Карелли.Марни Шарп с видимой осторожностью приступала к допросу Марси Линтон. Тень сомнения ясно обозначилась на ее лице.– Добрый день, мисс Линтон.– Добрый день.Глядя на Марни, Терри думала о том, какое странное у той должно быть сейчас ощущение. Шарп от души ненавидит насилие, всю свою профессиональную жизнь она защищала жертв изнасилования. И теперь, при допросе жертвы, она казалась какой-то нерешительной: когда заговорила, голос ее был мягок и слегка печален.– Давайте согласимся с тем, – обратилась она к Марси, – что Марк Ренсом навестил вас дома. Давайте согласимся и с тем, что у вас была с ним половая связь, с какими-то особенностями, которые вы нам сейчас описали. А после этого вы готовили ему обед. Правильно?– Правильно.– Когда он ушел?– На следующее утро.– На следующее утро? Как это получилось?Свидетельница смотрела в сторону.– Он решил остаться. Я не посмела спорить.– А где он спал?– Со мной. – Марси задумалась. – По крайней мере, часть ночи.– Была какая-то причина, по которой мистер Ренсом не всю ночь провел в вашей постели?Марси Линтон вспыхнула:– Он спустился на первый этаж.Терри овладели мрачные предчувствия, было что-то ужасное и сверхъестественное в том, что Шарп, казалось, знала, о чем спрашивать, задавая вопрос за вопросом.– Была какая-то особая причина, заставившая Ренсома спуститься вниз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66