– С чего вы взяли! Я – электрик.
– Спасибо! – поблагодарила она, улыбаясь черными глазками. – Больным нельзя. Здесь кардиология.
Коля докатил контейнер до грузового лифта.
– Где пятая операционная? Я – по вызову.
– На третьем этаже. Я вас выпущу.
Они вкатили контейнер в лифт. На третьем этаже Коля пошел к операционной. За стеклом «предбанника» увидел врачей в масках. Он потянул дверь.
– Мистер Мартинес, – врач узнал его, – ваша жена – молодец. Закончили операцию на полчаса раньше. Она отойдет от наркоза, и после шести вечера можете повидаться в отделении реабилитации. Палата «четыре?би».
…В шесть часов вечера Коля подрулил к госпиталю. В палате «четыре-би» два места пустовали. Белые нейлоновые шторы вокруг кроватей были раздвинуты, третье место скрывало нейлоновое «каре». Оттуда слышалось тихое всхлипывание.
Коля раздвинул шторы. У кровати Клавдии сидела Флора и вытирала слезы. Клавдия лежала, опутанная трубками. Установленный на кронштейн телевизор беззвучно гнал фильм ужасов.
– Привет! – громко поздоровался Коля. – А ты, дурочка… – Коле хотелось сострить, но получалась пошлость. Он недоговорил.
– Николай, – сказала Флора как ни в чем не бывало, пытаясь улыбаться, – не обижайтесь. Передай Уоррену мои извинения. – Флора суетилась, вытирала слезы. – Пойду умоюсь и попью что-нибудь. Господи!
Клавдия лежала молча. Бледность и круги под глазами прибавили возраста. Коля нагнулся и поцеловал в лоб:
– Обошлось!
Она шевельнула рукой:
– Возьми у окна второй стульчик и садись.
Коля сел.
– Сколько они продержат? – спросил.
– Флора говорит, неделю. Она все узнала. – Клавдия напряглась, отвернулась и нервно заговорила: – Не навещай больше. Пожалуйста! Смотреть спокойно на тебя не могу. Сорвусь и буду по полу валяться, как сестра.
– Что с тобой?
– Наврала я тебе насчет мужа. Живем вместе… кошка с собакой.
– Почему не разошлись?
– Ради детей собой пожертвовала, теперь ради внука живу. Хоть ему успею досказать, чему жизнь научила. Он меня слушает. Мне больше ничего не надо. Оклемаюсь и уеду. – Она увидела вопрос в Колиных глазах. Собралась с силами. – Прости! Хотела отомстить за «не так» устроенную жизнь и себя почувствовать.
Она закрыла глаза.
Коля не находил слов. Под сердцем кольнула неожиданная боль. Боль утраты.
– Врешь! – вдруг сказал он. – У меня научилась!
Клавдия сразу не ответила, помолчала.
– Вру, не вру, – сказала она, не открывая глаз. – Не хочу на тебя смотреть, и все.
Коля посидел молча и зашевелился на стуле.
– Я пойду тогда.
– Иди, Коля, – прошептала Клавдия. – Пожалуйста…
В пустом доме Коля лег на кровать и стал «беседовать» с Лори. Эта привычка, не заметил как, облегчила жизнь.
«Коля появился на веранде кафе, висящей над морем, и увидел их. Муж Лори с приятелем забрасывали спиннинги в воду и разговаривали. Лори сидела за столиком, подставив лицо солнцу с зеленым листком на носу. Коля сделал круг по веранде, раздумывая. Она увидела его. Коля поздоровался и решительно сел за соседний столик, боком к Лори.
– Зачем ты ходишь за мной? – спросила она.
– Не поговорили серьезно ни разу.
– О чем ты хотел поговорить?
– Лори, ты могла бы обмануть человека?
– Нет, – сразу ответила Лори.
– А украсть смогла бы?
Она посмотрела на Колю удивленно:
– Об этом ты хотел поговорить?!
– Если бы судьба семьи висела на волоске? Нужны были деньги?
Лори собралась отрицательно мотнуть головой, остановилась и задумалась.
– Пожалуй, смогла бы.
– Смогла бы ты пожертвовать любовью, чтобы вырастить сына?
– Я рожу от того, кто меня любит, – сказала она по-детски уверенно. – Мне не надо ничем жертвовать».
Коля лежал на кровати и смотрел в потолок.
– Куда вы сорвались на сутки? – спросил Кимбл, ехидно улыбаясь и глядя на небритого и помятого Колю. – С Флорой чуть второй приступ не случился. Подумала, что сестра из дома ушла. На меня накричала.
– У тебя закурить, случайно, нет?
– Не видел, чтоб ты курил. Сигарой угостил один клиент. Вот она.
Коля затянулся, сморщился и кашлянул.
– Никуда не срывались. Операцию ей сделали, вот так располосовали, – чирканул вниз-вверх по грудной клетке.
Кимбл нахмурился.
– Флоре сказали?
– Она в больнице уже.
– Благополучно прошло?
– К счастью.
– Все идет, как предполагали, и даже лучше. Человеку помогли. Теперь она нам поможет. Придет справка, дальше я займусь. Ищи другую кандидатуру. Хочешь, в Нью-Йорк слетай. Сделаем два-три человека, и… достаточно будет. – Кимбл довольно потер руки.
– Нет. Ты уволь меня. Я уезжаю.
Кимбл посмотрел на него удивленно, подошел поближе:
– Не пори горячку. Я такое тоже прошел. Видишь, жив остался. Тебе надо отвлечься. Устроим пикник в голом окружении. Что пьешь на свежем воздухе? А ладно, я сам выберу!
Коля устало согласился.
На пляж приехали в полдень. Коля выгрузил из машины сумку с провизией. С Кимблом отдыхающие здоровались, перебрасывались фразами. Чувствовалось, он у нудистов свой человек. От взглядов гомосеков поникший Коля чувствовал неловкость. Стал поглядывать на женщин. Те посматривали на него. Брюнетка поздоровалась. Он отвлекся от форм ее груди и сосредоточился на лице.
«Где ж я ее видел? Вот незадача! Не могу вспомнить!»
Коля присоединился к Кимблу, укрепляющему зонтик.
Брюнетка тем временем лихорадочно набирала номер на мобильнике.
– Алло, Кариночка, где моя подруга?.. В саду загорает? Крикни срочно. Скажи, Дездемона требует все бросить… Клара, ты улеглась загорать, да не там. Лети срочно сюда… Ничего, ничего, что слишком белая! Знаешь, кого встретила? Угадай!.. Нет… Нет… Нет… Ни в жизнь не угадаешь. О ком ты сохнешь?.. Живой, здоровый, с каким-то коротышкой. Гони сюда, немедленно. Они только пришли, под зонтом устраиваются.
…Ошеломленная Клара опустилась на стул. Вскочила, схватила модный летний гарнитур. Сообразила, что на пляже она должна быть голой. Отбросила гарнитур. Надела широкополую шляпу с цветами и отправилась в ванную наводить марафет. В шляпке она закрутилась перед зеркалом. Нашла, что «еще ничего, но слишком белая!», и занялась косметикой. Положила тон на тело, прочертила глаза, накрасила губы под цвет маникюра и педикюра. Надела любимую бижутерию. Застегнула браслет на ноге. Встала на высоченные каблуки и прошлась по комнате. О’кей!
Надев шелковый халат, Клара села в автомобиль и полетела на пляж.
…Компаньоны искупались, выпили вина, закусывали.
– От женщины лучшее лекарство – другая женщина, – сказал Кимбл.
– Не лечусь я ни от кого. Совсем в другом проблема. Необсуждаемая. Тайна.
– Поделись, легче будет.
– По морде она мне залепила, и справедливо.
Кимбл вылупил глаза.
– До или после?
– До.
Кимбл рассмеялся.
– У тебя вообще нет проблем, коллега.
У него в сумке заиграл мобильник. Кимбл слушал некоторое время, сказал: «О’кей», отключился и выругался.
– Надо ехать. Целая партия автомобилей! Ты загорай, расслабься. Доберешься сам? Я на такси. Зонтик не забудь.
Кимбл с сумкой одежды заторопился с пляжа.
Коля допил вино, закусил «манго во льду», разлегся под солнцем, которое сошло с зенита, и задремал.
От знакомого голоса он вздрогнул.
– Почему ты бегаешь от меня, милый?!
Над головой стояла голая Клара в шляпе. Коля увидел ее «вверх ногами» и подумал, что спит. Стал привыкать к снам и решил досмотреть из любопытства. Клара шагнула вперед и опустилась рядом. Сон превратился в явь. Коля не шевелился, не веря глазам. Ущипнул себя. Клара положила руку ему на бедро. Колю прошиб знакомый и совершенно неуместный импульс.
Вырвалось неуверенное немужское «не надо». При этом он испуганно сморщился, как девственница, сдающая позиции.
Коля сел, освобождаясь из-под Клариной руки, встряхнул головой, схватил согревшийся на солнце бокал Кимбла и опустошил его.
– Знаю, что ты меня по-прежнему хочешь, я была уверена! – прошептала Клара.
Коля раскрыл рот, чтобы ответить. Клара перебила его:
– Не говори сейчас, я знаю, что ты хочешь сказать. Я много думала. – Она пустилась в долгое перечисление фактов. – Ты сбежал, потому что я замучила тебя.
Коля только моргал ресницами.
– Я не буду тебя мучить. Я буду тебя провоцировать.
Коля вновь хотел что-то сказать. Она прикрыла ему рот рукой. Клару перебить не получилось.
– Дездемона правильно говорит. За мужчиной надо ухаживать и быть внимательной.
Коля крутил головой.
– Я все исправлю! – заключила Клара и потянулась его целовать.
Коля взглянул на обнаженную брюнетку. Клара проследила его взгляд и помахала ей рукой:
– Мона!
«Ну конечно, Дездемона, – пронеслось в Колиной голове. – Эх, Коля, Коля. Как же ты ее не вспомнил! Можно было сразу же скрыться!»
Дездемона добежала до раскидистого дерева, где в тени дремал в кресле ее пациент-муж мистер Клиффорд.
– Джон, поедем к нам. Поглазей на голышей, развлекись немного.
Она раскрыла над ним зонтик, приспособила к креслу и покатила супруга на пляж. Установив кресло около пары «счастливых» возлюбленных, Мона принесла сумку и принялась накрывать на салфетке, расстеленной Кимблом, праздничный стол.
Согревшееся шампанское выстрелило пробкой, как пушка. Визг облитых дам и возглас Дездемоны «Горько!» собрал внимание окружающих. Колю вынудили целоваться взасос. Их обнаженная компания со стороны выглядела живописью эпохи Возрождения. Коля сидел в окружении двух богатых на тела дев с виноградной кистью и вином. Клара отрывала черные виноградины и скармливала ему.
– Кола, ты – истинный Бахус, – восхищенно щебетала она.
– Жалко, видеокамеру не взяли! – сказала Дездемона. – Без одежды вы с Колей – блеск как смотритесь. Могу порекомендовать Юлиусу для эротики.
– Юлиус, Кола, знаменитый художник. За Моной ухаживает. Недавно он получил шикарный заказ на оформление яхты миллионера. Будет расписывать эротическими сценами. Мона должна позировать на яхте.
Дездемона глянула в сторону Джона. Тот, мигая белесыми ресницами слезящихся глаз, с интересом уставился на «голышей» по соседству.
– Нет, Клара. Я не могу оставлять Джона. Юлиус в мастерской будет делать с меня этюды, а потом дорисовывать.
Коля осматривался и остановил взгляд на большом камне, находившемся совсем рядом. Он порылся в сумке, нащупал ключ от машины и права.
Девицы шептались.
– Я ему не отдаюсь, пока он не закончит полотно, – откровенно сообщала Дездемона. – Художника важно держать голодным, пока он пишет.
– У тебя есть на него планы?
– Ох, не знаю, Клар, – вздохнула Дездемона. – Мне иногда кажется, Джон меня переживет. Ему не хуже и не лучше. Я катаю его с моря в дом, из дома на море, туда-сюда. Я – честный человек, не предам и не брошу.
– Позировать… надо по-настоящему?
Коля втихаря отошел к камню и засунул под него в песок ключ и права.
– Пойду плавать, разомну мышцы, – сказал он.
Клара поднялась.
– Ты глубины боишься! – предпринял Коля робкую попытку задержать ее. – Я поплавать хочу.
– Побултыхаюсь, где по шейку вода, и вернусь. Ты плавай.
Дно океана было пологое, до глубины «по шейку» они шли долго.
– Покатай меня на спине, – попросила Клара.
Коля покатал.
– Теперь на груди. – Она обхватила его за шею.
Коля сделал несколько гребков на спине и понял: Клара вознамерилась отдаться в море. Она целовала его и трогала за причинное место. Купающихся не было, с берега они смотрелись обычной флиртующей парой. Коля пытался отлынить.
– Мы быстренько, – шептала-булькала Клара. – Я соскучилась!
Расшевелила она Колю. «Быстренько» они опустошили друг друга. Коля лег на воду отдыхать, и Клара легла, положив голову ему на плечо.
– Я немножко побуду с тобой.
Коля никак не мог дождаться конца этого «немножко».
– Всё, – не выдержал он. – Солнце совсем садится. Иди.
Клара пошла на берег. Коля не провожал ее взглядом, вдохнул воздух и поплыл в море. Фигурки на берегу скоро превратились в муравьев. Коля повернул в сторону и поплыл вдоль берега.
Закат переливался на небе кровавым золотом. На пустынном каменистом берегу двое фотографов в панамках возились с фотоаппаратом. Один – растянулся на земле и наводил фокус на заходящее солнце. Второй – устанавливал перед камерой пару лакированных ботинок на поверхность валуна.
– Передвинь правее, – командовал лежащий. – Ботинки закрывают светило и не блестят. Сбрось один. Один ботинок – выразительнее.
Вдруг он заорал, прильнув к «дырке» камеры:
– Отскочи в сторону! Быстро! Вправо! Куда хочешь! – и принялся нажимать на спуск аппарата.
В кадре, под солнцем, за ботинком из воды появился голый мужчина. Вышел на берег и стал оглядываться.
– Смотри!
Второй фотограф выхватил из кофра запасную камеру.
Коля осматривался. Берег был пустынный и явно не пляжный. Вдали, у большого валуна, двигался человек. Коля закричал и рванулся к нему. Бежать оказалось опасно и больно: камни ранили ноги.
Услышав крик, фотографы испугались.
– Сейчас начнет протестовать! – Лежащий вскочил. – Быстро! Через кусты – к шоссе, в машину, – скомандовал он напарнику.
Фотографы схватили сумки и дали деру.
Коля хромал, чертыхался, уродовал ноги, кричал, умолял:
– Стойте! Я заплачу! Останови-и-тесь! Спасите!
«Спасители» скрылись в кустарнике.
Доковыляв до валуна, Коля остановился. Лакированная туфля блестела в лучах красного солнца. Было не до красоты. Он схватил туфлю и надел. Измученная нога почувствовала опору. В лужице, за камнем, валялась вторая.
Голый, в лакированных ботинках, царапаясь о колючий кустарник, Коля пробрался к шоссе. Прикрывшись веником из сухой травы, он спрятался за пальму, выглядывая машину. Выбрав рабочий фургончик, вышел и проголосовал. Из фургончика на него повернулись смуглые лица дорожных рабочих. Под безудержный хохот Коля кое-как обрисовал ситуацию. Один работяга презентовал Коле полосатые трусы, другой – майку с надписью «Хочу тебя!». Коля оделся и втиснулся меж спасителей.
Попрощался он с благодетелями на развилке. Фургончик съехал в боковой съезд. Коля пошел дальше пешком. Ни сумки с одеждой, ни зонтика на темном пляже он не обнаружил. Зато права и ключи от машины сохранились под камнем прекрасно.
Домой Коля добрался ночью. Трусливая темная фигура с надписью на груди «Хочу тебя!» в полосатых трусах пронеслась по гостиной до внутренней лестницы и беззвучно исчезла наверху.
В комнате Коля набрал номер Кимбла.
– Уоррен, я сегодня уеду. Так решил. Преследуют меня обстоятельства.
– Какой ты, однако, чувственный оказался! – возмутился тот. – Ты ей ничем не обязан. За всех переживать – «переживалок» не хватит. Поезжай, но не пропадай. Через пару месяцев начнем оформлять. Следи за Белоруссией. Теперь от тебя все зависит.
– Я слежу, мне подтвердили. Сделай одолжение… Сейчас смеяться начнешь. Можешь потерпеть немножко?
– Постараюсь, а что такое?
– Приключение целое. Женщину одну встретил… В общем…
Кимбл рассмеялся:
– «Мамулечку», что ли?
– Ржешь, а обещал. Еле сбежал. Зонтик твой бросил и сумку. Спиши на общие расходы. Спрашивать кто будет, ты меня плохо знаешь, только познакомились.
– Хорошо, послужу ради дружбы, прикрою, – успокоил Кимбл.
Коля положил трубку, посмотрел на себя в зеркало. Незнакомый человек со слипшимися волосами, с красной царапиной на шее и лопнувшей по шву короткой майкой «Хочу тебя!» смотрел на него воспаленным взглядом. «Незнакомца» мучила непреодолимая тревога.
«Русая женщина с упоением говорила ему:
– Какого бы я из тебя мужика сделала! Подправить немного – президентом бы стал!
– Президентом чего?
– Что-нибудь в жизни хочешь иметь?
– Иметь хочу, – определенно ответил Коля.
– Вот и стал бы президентом.
Она замолчала, взглянула на него, как прощалась».
Колино лицо исказила болезненная гримаса. Он содрал с себя майку, полосатые трусы и бросился в ванну.
– Все! Все! Все! – истерически бормотал он, стоя под холодным душем. – Ничего не было и не будет…
Клара, серая лицом, с воспаленными от бессонницы глазами, сидела в полиции, держа в руках местную газету. На первой странице, на фоне золотисто-кровавого заката голый Коля бежал к ботинку на камне, протягивал вперед руки и что-то кричал. Жирные буквы перекрывали Колины мужские «достоинства»:
«Крем «Монарх» сохранит обувь от любых лучей!»
– Выяснить удалось немного, – говорил инспектор за столом. – Фотограф объект не знает. Два месяца назад мистер Паулс из Латвии гастролировал в Майами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52