Вокруг народа и меж стульев носилась молодая девица в кудряшках и собирала подписи на листке, прижатом зажимом к дощечке.
Седоголовый музыкант заиграл на пианино, народ примолк. Клара, вся из себя такая скромненькая, в сереньком платьице и кофточке с воротником под подбородок, запела песню Новеллы Матвеевой «Эти дома без крыш…» Лирический текст Матвеевой приобретал в Кларином исполнении с грузинским акцентом совершенно не предполагаемый подтекст. Сексуальная натура убивала слюнявую комсомольскую романтику и наполняла слова двусмыслицей. Особенно удался конец куплета «…палка-мешалка в нэй». Это особенно рассмешило Колю. По блестящим глазкам мужчин в публике он заметил «родственные души».
Клара тем временем пела про любовь. Со словами:
– Я лублу-у тебя так, что нэ смо-ожешь никак… – она повторила придуманный ранее трюк: сошла со сцены и направилась к Коле.
Все лица повернулись к нему.
– Ты меня никогда, никогда разлуби-ить.
Допела Клара и села озирающемуся «от счастья» Коле на колени. Публика прослезилась от умиления и аплодировала стоя.
– Мой жених! – скромно объявила Клара и посмотрела на него влюбленными глазами.
Посетители синагоги – «свидетели», как пояснила Клара, – тут же образовали вокруг них кружок. Поздравляли старушки в вязаных кружевных платках, дамы в модных кофточках. Седовласая пара в очках облобызала Колю перекрестным поцелуем. Девица с кудряшками подарила цветок и подписала у него воззвание к Конгрессу, в которое Коля не стал вникать. Он чувствовал себя крайне неловко и готов был провалиться сквозь землю.
– Изумительная пара! – несколько раз восклицал старичок со слезившимися глазками, стараясь, чтобы наконец его услышали.
Клара услышала и поцеловала Колю в губы, прошептав:
– Дорогой, давай сбежим отсюда. – Она торопливо потянула Колю к выходу. – Нас ждет звонок из Тбилиси.
«Додж» рванулся с места и полетел по улице.
– А в мотель? – спросил Коля.
Клара резко затормозила. Коля приложился к лобовому стеклу.
– Прости, дорогой! – Она поцеловала его в лоб. – Совсем забыла. Давай в мотель для разнообразия. Ты прав. Все равно надо оплачивать до утра. Как ты меня захотел тогда там! Насильник! Я еле сбежала…
«Додж», подпрыгнув на бровке бордюра, понесся в проезд узкого переулка, угрожая помять боковины припаркованных автомобилей.
– Зачем такие свидетели! – ругался Коля. – Их потом не найдешь нигде. Все это – глупость, извини, милая.
– Не сердись на меня, дорогой, – мирно ответила Клара. – Я о нас забочусь. Ты думаешь, я не так что-то сделала? Нет, я продумала.
– Хватит свидетелей! Хорошо?
– Обещаю. Мне не нужно, чтобы ты сердился. – Она, продолжая рулить, опустила голову ему на плечо, замерла.
– Слушай, будь осторожна! – Коля схватился за руль. – Что с тобой?
– Ты сердишься, не буду тебе говорить.
– Скажи, я не сержусь.
– Я тебя хочу, – прошептала она.
Коля метал глазами по сторонам улицы и рулил вместо нее, как мог.
…Следующим вечером они сидели в шезлонгах на прогулочной крыше дома, обставленной деревьями в кадках, лавочками и лежанками для загара. Любовались городским закатом. Жгучая брюнетка везла по проходу инвалида в коляске.
– Видишь Дездемону, – указала Клара на брюнетку. – Она – врач из Еревана. У нее домик во Флориде. Построила на свои, работая сиделкой с проживанием у мистера Клиффорда. Тот сейчас развалился, а раньше был вполне даже ничего. Зарплату ей особенно некуда тратить, вложила в домик. Теперь она – жена Клиффорда, наследница и перспективная невеста. В сезон поедем к ним в гости. Она – нудист. В ковбойской шляпе ты будешь – блеск! Я тоже рискну. Я видела такую шляпку! Надо тебе богатое ожерелье на шею. Или крестик золотой. Еще модно разные браслеты. Один на ногу. Мужчины теперь носят, – фантазировала Клара.
Коля молча кивал, перемалывая в голове отвлеченные мысли.
Клара вскочила и пошла к паре с коляской. Женщины облокотились на перила и бойко заговорили.
– Я постоянно его хочу, – исповедовалась Клара. – За столом, в дверях, на улице, особенно, когда он в одеколоне, после бритья.
Голос у нее сел, глаза заволок томный блеск.
– Ты, Клара, точно с ума сошла! Пересидела без мужика. Другой темы для разговора нет. Твоими подробностями заинтересовался бы Фрейд.
– У меня в глазах темнеет, когда он вцепляется в меня и держит за…
– Ну, точно рехнулась!
– Единственное что, – Клара озаботилась, – начал раздражаться. Как ни стараюсь…
– Милая! – воскликнула Дездемона. – Только о себе думаешь! Ни опыта, чувствую, у тебя, ни интуиции. Простая душа.
– Как? – всполошилась Клара.
– Мужчину надо интриговать, делать сюрпризы, – сказала Дездемона с назиданием.
Они посмотрели на мужа в коляске. Старик пригрелся и щурился на солнце, открыв рот.
– Как ты его интригуешь, Мона? – спросила Клара.
– Как! Как! Он порнушку по Интернету вылавливает. Иногда смотрим. Джон! – разбудила она мужа. – Как ты к порнушке?
Старик заволновался, посмотрел виновато, шевелюра на лбу заездила туда-сюда. Клара попыталась представить возбужденного Джона и не смогла.
– У каждого свое. Дело интимное, – неожиданно резко сказала Дездемона. – Пойдем ко мне спустимся, зелень у русских на твою долю взяла.
Она покатила кресло с Джоном к лифту.
…Клара вернулась в квартиру с пакетом в руках и нашла Колю, возбужденно ходящим по комнате.
– Мона нам лагман купила. Хачапури с лагманом – пальчики оближешь! – сказала она и поднялась на приступку в бар-кухоньку к холодильнику.
– Боюсь, не успею попробовать хачапури. У друга суд на носу. Летим с Ашотом в Палм-Бич.
– Я отвезу, – предложила Клара с энтузиазмом. – Заедем за ним пораньше, чтобы не нервничать в пробках.
– Атлычно! – сказал Коля на грузинский манер.
У аэропорта Клара высадила Ашота и Колю, чмокнула каждого в щеку и уехала.
Ашот взглянул на часы:
– Время есть. Давай в бар, по пиву!
Хмельные и довольные дарованной свободой, они вышли из бара и направились на посадку. Среди вылетающих с сумкой на плече сияла улыбкой Клара.
– Хотела сюрприз сделать! Дорогой, у нас закончился медовый месяц. Мы продлим его на юге. – Клара обхватила Колю за шею.
– Нет ничего прекраснее любящей женщины! – сказал Ашот, расплываясь в улыбке. – Ах, как она тебя любит! Рад?
– Еще бы! – Коля неуклюже изобразил неописуемую радость.
– Я так и знала! – Она взвизгнула, чмокнула Колю, крутанулась на месте и пошла вперед первая. – Я выяснила, – болтала Клара, сидя среди мужчин в салоне самолета. – В госдепе не будут тянуть с Колиными документами, если дождемся моего гражданства. Я налягу на язык, обещаю! У меня только с ним загвоздка. Подождем немного, Кола.
Она схватила его руку.
– В Нью-Йорке, – сказал Ашот, – говорят, психиатр за пять тысяч справку делает, чтобы по-русски собеседование держать.
Клара рассмеялась.
– Я выясняла. Он ставит диагноз: «склеротическая неспособность к запоминанию». Но я такое при полном вдохновении не сыграю.
– Я тебе говорю, Коля, – сказал Ашот. – На ринге Клара против США – опасный противник. Неожиданный апперкот, и госдеп – в нокауте. Раз, два, три… Аут! У тебя в руках грин-карта.
Яркое солнце. Безоблачное небо. Лазурный океан. Клара ходила вдоль кромки воды, размахивая широкополой мужской шляпой, пытаясь поймать бабочку. Насекомое, правда, не особо интересовало Клару – она получала удовольствие от того, что глаза окружающих мужчин застыли в ее направлении. Сама поглядывала в сторону тента под пальмой. Коля, Ашот и адвокат Давид сидели там в напряжении.
– На любой вопрос, – тихо говорил Коле Давид, – отвечаешь только: «Да», «Нет», «Не помню», «Не знаю». Никаких предположений и размышлений: «Я думаю…» и прочее! Ухватятся, не выпустят.
– Ах, Гиви, Гиви! – в очередной раз вздохнул Ашот. – Зачем было женщину злить, так с ней попутавшись. Она со злобы – не человек. Сама будет не рада, но во грех введет.
– Если возникнет вопрос, получал ли ты деньги, – продолжил Давид. – Сразу протестуешь: «Отвечать отказываюсь! Свидетельствовать против себя не буду». Запомни. Есть поправка в Конституции по такому поводу.
– Если бы его Тома не была в курсе «круиза», – сказал Ашот, глядя на испуганного Колю, – дело, считай, выиграно. Скажи, Давид.
– Большой процент за то, что они не станут притягивать новогодние события, – ответил юрист. – В ответ можно вытащить факты ее махинаций с налогами и процесс, который идет по ее компании.
Клара упустила бабочку и направилась к тенту. Она надела шляпу на Колину голову.
– Смотри, какую я красоту в ларьке нашла. Ковбой! Ты – вылитый ковбой! Спасибо, тебе, Ашот, такого ковбоя мне выбрал.
– При чем тут я? Вы давно друг друга выбрали. Да, Коля?
– Давно, – сказал Коля.
Ему было не до шуток, не до Клары, не до чего.
В здании суда Коля оказался в изолированном помещении. В комнате свидетелей он сидел один. Помещение без окон после солнечной улицы давило, холодило и усугубляло напряжение. Он сидел неподвижно, уставившись в спинку лавки напротив. Насколько хватало воображения, Коля репетировал допрос.
«– Мистер Мавроди, поднимите руку, – спрашивал воображаемый судья.
Коля поднял руку.
– Вы понимаете, что говорить надо только правду. Лжесвидетельствование карается судом по закону.
– Клянусь говорить правду и только правду, – сказал он трясущимся голосом.
Коля скривился недовольной гримасой, потер вспотевшие руки и теперь повторил ответ твердо:
– Клянусь говорить правду и только правду.
– Где вы познакомились с обвиняемым? – спросил судья.
Коля подумал и вспомнил:
– В туалете.
По залу прошел смешок. Коля усмехнулся нелепости ответа, согнал ухмылку с лица. Задумался.
– Вы принимали участие в организации новогоднего круиза? – спросил адвокат потерпевшей.
– Да.
Адвокат немедленно задал следующий вопрос:
– Вы понимали, что это афера?
На лице свидетеля проскочил секундный испуг, который сменился просветлением и уверенностью:
– Круиз никогда не являлся аферой. Он был организован как бизнес. – Коля посмотрел на Давида. Тот одобрительно кивал.
– Круиз не состоялся, так? – спросил адвокат потерпевшей.
– Так.
– Вы вернули деньги, собранные с пассажиров?
– Нет.
– Значит, вы обманули людей? – наседал адвокат.
Коля напрягся с ответом. «Думай, Коля, думай!» – насиловал он себя. «Думалка» не слушалась и не рожала мыслей.
Давид спас ситуацию.
– Протестую! – заявил он. – Моему свидетелю предлагают свидетельствовать против себя.
– Протест принят, – сказал судья».
Коля встал со стула, прошелся по комнате, тревожа рукой лицо. Подошел к двери, прислонил ухо. Ничего не услышал. Сел. Воображаемый процесс продолжился.
«– Вы с обвиняемым принимали деньги за билеты? – спросил адвокат потерпевшей.
– Да.
– Почему деньги не поступали на счет компании?
– Нас предупредил президент компании, что компания под судом за долги и мы можем оказаться в положении, когда нельзя будет расплатиться за аренду лайнера и по другим расчетам с организациями и людьми.
– Почему деньги не поступали на счет новой компании? – Адвокат подчеркнул слово «новой».
Коля заерзал на стуле, вытер пот со лба и почувствовал потребность в туалете.
– Мы не успели… дел оказалось невпроворот, – залепетал он.
– «Не успели» положить такие суммы – звучит странно. Не означает ли это, что вы поняли: круиз не состоится и задумали побег?
– Протестую! – закричал Давид».
Коля был более неспособен продолжать «репетицию». Он запрыгал к двери и, приоткрыв ее, увидел полицейского.
– В туалет можно? – спросил заискивающе.
Полицейский улыбнулся.
– Я провожу вас. – По коридору страж порядка не успевал за Колей, державшимся за живот. Он бежал сзади, указывал направление: – Прямо, направо, опять направо. Третья дверь для джентльменов.
Коля уселся в кабинке, и судебный процесс продолжился сам собой.
«Адвокат потерпевшей разразился речью:
– Компания «Новогодний круиз» зарегистрирована двадцать второго ноября. Десятого декабря все билеты были распроданы. К этому сроку компаньоны знали, что посольство США в Москве, как сообщила моя подзащитная, отказало в визах для артистической группы. Деньги исчезли вместе с компаньонами. Предлагаю суду вынести особое определение по настоящему факту, взять свидетеля под арест.
Коля взмок от страха. К нему подошли и прямо в туалете захлопнули на руках наручники».
– Сэр, вам плохо? – услышал он голос за дверью.
Коля толкнул дверь кабинки. Полицейский держал рукой приоткрытую дверь в коридор.
– Вам плохо? – повторил он вопрос.
– Нормально, спасибо, – ответил Коля и вышел на «свободу».
– Не успел вас спросить, – сказал полицейский. – Почему вы сидите в комнате для свидетелей? Процесс полчаса как кончился.
– Не знаю, велели ждать.
В холле навстречу Коле вскочил Ашот:
– Куда ты пропал?
– Ждал, когда меня вызовут.
– Я только что ходил в комнату свидетелей. Никого там нет.
– В туалет вышел. Чем кончилось?
– Все нормально. – Они торопливо спустились на улицу, где в такси сидел мистер Дэвис. – Выиграли, как предполагали. Шесть месяцев тюрьмы, и никаких выплат.
– Два он отсидел, – вставил довольный Давид.
– Да, – подтвердил Ашот. – Она, видно, успокоилась, присвоив деньги. Да и крыть особо нечем. Круиз вспоминать обеим сторонам невыгодно. Поспешим, друзья. Клара фейерверк-обедом угрожала прямо в номере. Всем ковбойские шляпы накупила. Хочет нас ковбоями видеть. Эх, заводная женщина! Готовься к ночному сражению, Коля! Судя по глазам, которые она на тебя пялит, большое родео предстоит.
– У-у-у! – картинно простонал тот.
– Что, не тянешь на ковбоя Колю?! – съехидничал Ашот.
– Да тяну… – Коля хотел что-то добавить, не добавил.
– Это самое главное! Шпоры – на сапоги, плетку – в руку и удила – в другую, чтоб сдержать в случае чего. – Удача на суде держала Ашота в боевом духе.
Скуластый водитель выхватил из русского разговора знакомое слово и повернулся к сидящим:
– Родео – великолепное дело для мужчин!
Тыква с нарисованными глазами в наброшенной на нее ковбойской шляпе смотрела с подоконника спальни. Коля и Клара валетом лежали поверх покрывала с раскрашенными под индейцев телами. Цветастые, нарезанные клиньями платья едва прикрывали их телеса. Разбросанные по столу приборы, бокалы, грязные тарелки, заваленная в кухне мойка – все говорило о крупном ночном сражении. Прошедшее шествие Хэллоуина беззвучно освещал телевизор. Мелькали группы, разодетые ведьмами, принцами, вурдалаками, светящимися скелетами и чудовищами без названий. За окном, на улице, дети бухали петардами.
Коля проснулся, но не шевелился. На шее болталось массивное ожерелье из белых клыков. На ноге поблескивал браслет. Задрав угол покрывала, Коля лениво тыкал пальцем в поверхность матраца и смотрел на колебания простыни.
– Как туда напустили тонну воды? – спросил он, не поворачиваясь.
Клара шевельнулась, ничего не ответила.
– Если все купят водяные постели, дом не обрушится? – спросил он снова.
– Поспим еще, дорогой, – сказала она, не открывая глаз.
Коля обвел глазами комнату, поднялся и, пошатываясь, побрел по квартире, что-то ища.
– Где мои плавки?
– Не знаю. Посмотри, может, в мое белье попали.
Коля выдвинул ящик, поворошил. Рука ухватила что-то тяжелое. Он вытащил и изумился. В руке сверкнул маленький блестящий револьвер.
– Зачем тебе машинка?
– Мафия везде. Мало ли что?
Коля засмеялся, рассматривая оружие.
– Ой! Не дашь ты поспать, пока плавки не найдешь. – Она приказала себе: – Вставать надо сразу! Оп!
Поднялась, взяла пульт, перещелкнула несколько телевизионных каналов, оставила музыкальный. Ритм брейка ворвался в квартиру, и Клара пошла к Коле танцующей походкой. Взяла из его рук револьвер.
– Я в тире поупражнялась и поняла: стрельба – это совсем не дурно! – Она зажала двумя руками «машинку», вытянула руки вперед, как видела в фильмах, повернулась волчком на месте и шарахнула из револьвера в открытую дверь балкона. – Вон они, твои плавки. Сушатся.
– Народ сбежится! – вскрикнул Коля.
– Какой народ! – Клара повела револьвером по сторонам. – Слева – глухой, справа – кривой, наверху – больная, внизу – маразматик. – Она бросила оружие в ящик с бельем. – Как поженимся, менять квартиру начнем. Здесь лучше есть, я все продумала. О! – всполошилась Клара. – Моя Мадам о тебе заботится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Седоголовый музыкант заиграл на пианино, народ примолк. Клара, вся из себя такая скромненькая, в сереньком платьице и кофточке с воротником под подбородок, запела песню Новеллы Матвеевой «Эти дома без крыш…» Лирический текст Матвеевой приобретал в Кларином исполнении с грузинским акцентом совершенно не предполагаемый подтекст. Сексуальная натура убивала слюнявую комсомольскую романтику и наполняла слова двусмыслицей. Особенно удался конец куплета «…палка-мешалка в нэй». Это особенно рассмешило Колю. По блестящим глазкам мужчин в публике он заметил «родственные души».
Клара тем временем пела про любовь. Со словами:
– Я лублу-у тебя так, что нэ смо-ожешь никак… – она повторила придуманный ранее трюк: сошла со сцены и направилась к Коле.
Все лица повернулись к нему.
– Ты меня никогда, никогда разлуби-ить.
Допела Клара и села озирающемуся «от счастья» Коле на колени. Публика прослезилась от умиления и аплодировала стоя.
– Мой жених! – скромно объявила Клара и посмотрела на него влюбленными глазами.
Посетители синагоги – «свидетели», как пояснила Клара, – тут же образовали вокруг них кружок. Поздравляли старушки в вязаных кружевных платках, дамы в модных кофточках. Седовласая пара в очках облобызала Колю перекрестным поцелуем. Девица с кудряшками подарила цветок и подписала у него воззвание к Конгрессу, в которое Коля не стал вникать. Он чувствовал себя крайне неловко и готов был провалиться сквозь землю.
– Изумительная пара! – несколько раз восклицал старичок со слезившимися глазками, стараясь, чтобы наконец его услышали.
Клара услышала и поцеловала Колю в губы, прошептав:
– Дорогой, давай сбежим отсюда. – Она торопливо потянула Колю к выходу. – Нас ждет звонок из Тбилиси.
«Додж» рванулся с места и полетел по улице.
– А в мотель? – спросил Коля.
Клара резко затормозила. Коля приложился к лобовому стеклу.
– Прости, дорогой! – Она поцеловала его в лоб. – Совсем забыла. Давай в мотель для разнообразия. Ты прав. Все равно надо оплачивать до утра. Как ты меня захотел тогда там! Насильник! Я еле сбежала…
«Додж», подпрыгнув на бровке бордюра, понесся в проезд узкого переулка, угрожая помять боковины припаркованных автомобилей.
– Зачем такие свидетели! – ругался Коля. – Их потом не найдешь нигде. Все это – глупость, извини, милая.
– Не сердись на меня, дорогой, – мирно ответила Клара. – Я о нас забочусь. Ты думаешь, я не так что-то сделала? Нет, я продумала.
– Хватит свидетелей! Хорошо?
– Обещаю. Мне не нужно, чтобы ты сердился. – Она, продолжая рулить, опустила голову ему на плечо, замерла.
– Слушай, будь осторожна! – Коля схватился за руль. – Что с тобой?
– Ты сердишься, не буду тебе говорить.
– Скажи, я не сержусь.
– Я тебя хочу, – прошептала она.
Коля метал глазами по сторонам улицы и рулил вместо нее, как мог.
…Следующим вечером они сидели в шезлонгах на прогулочной крыше дома, обставленной деревьями в кадках, лавочками и лежанками для загара. Любовались городским закатом. Жгучая брюнетка везла по проходу инвалида в коляске.
– Видишь Дездемону, – указала Клара на брюнетку. – Она – врач из Еревана. У нее домик во Флориде. Построила на свои, работая сиделкой с проживанием у мистера Клиффорда. Тот сейчас развалился, а раньше был вполне даже ничего. Зарплату ей особенно некуда тратить, вложила в домик. Теперь она – жена Клиффорда, наследница и перспективная невеста. В сезон поедем к ним в гости. Она – нудист. В ковбойской шляпе ты будешь – блеск! Я тоже рискну. Я видела такую шляпку! Надо тебе богатое ожерелье на шею. Или крестик золотой. Еще модно разные браслеты. Один на ногу. Мужчины теперь носят, – фантазировала Клара.
Коля молча кивал, перемалывая в голове отвлеченные мысли.
Клара вскочила и пошла к паре с коляской. Женщины облокотились на перила и бойко заговорили.
– Я постоянно его хочу, – исповедовалась Клара. – За столом, в дверях, на улице, особенно, когда он в одеколоне, после бритья.
Голос у нее сел, глаза заволок томный блеск.
– Ты, Клара, точно с ума сошла! Пересидела без мужика. Другой темы для разговора нет. Твоими подробностями заинтересовался бы Фрейд.
– У меня в глазах темнеет, когда он вцепляется в меня и держит за…
– Ну, точно рехнулась!
– Единственное что, – Клара озаботилась, – начал раздражаться. Как ни стараюсь…
– Милая! – воскликнула Дездемона. – Только о себе думаешь! Ни опыта, чувствую, у тебя, ни интуиции. Простая душа.
– Как? – всполошилась Клара.
– Мужчину надо интриговать, делать сюрпризы, – сказала Дездемона с назиданием.
Они посмотрели на мужа в коляске. Старик пригрелся и щурился на солнце, открыв рот.
– Как ты его интригуешь, Мона? – спросила Клара.
– Как! Как! Он порнушку по Интернету вылавливает. Иногда смотрим. Джон! – разбудила она мужа. – Как ты к порнушке?
Старик заволновался, посмотрел виновато, шевелюра на лбу заездила туда-сюда. Клара попыталась представить возбужденного Джона и не смогла.
– У каждого свое. Дело интимное, – неожиданно резко сказала Дездемона. – Пойдем ко мне спустимся, зелень у русских на твою долю взяла.
Она покатила кресло с Джоном к лифту.
…Клара вернулась в квартиру с пакетом в руках и нашла Колю, возбужденно ходящим по комнате.
– Мона нам лагман купила. Хачапури с лагманом – пальчики оближешь! – сказала она и поднялась на приступку в бар-кухоньку к холодильнику.
– Боюсь, не успею попробовать хачапури. У друга суд на носу. Летим с Ашотом в Палм-Бич.
– Я отвезу, – предложила Клара с энтузиазмом. – Заедем за ним пораньше, чтобы не нервничать в пробках.
– Атлычно! – сказал Коля на грузинский манер.
У аэропорта Клара высадила Ашота и Колю, чмокнула каждого в щеку и уехала.
Ашот взглянул на часы:
– Время есть. Давай в бар, по пиву!
Хмельные и довольные дарованной свободой, они вышли из бара и направились на посадку. Среди вылетающих с сумкой на плече сияла улыбкой Клара.
– Хотела сюрприз сделать! Дорогой, у нас закончился медовый месяц. Мы продлим его на юге. – Клара обхватила Колю за шею.
– Нет ничего прекраснее любящей женщины! – сказал Ашот, расплываясь в улыбке. – Ах, как она тебя любит! Рад?
– Еще бы! – Коля неуклюже изобразил неописуемую радость.
– Я так и знала! – Она взвизгнула, чмокнула Колю, крутанулась на месте и пошла вперед первая. – Я выяснила, – болтала Клара, сидя среди мужчин в салоне самолета. – В госдепе не будут тянуть с Колиными документами, если дождемся моего гражданства. Я налягу на язык, обещаю! У меня только с ним загвоздка. Подождем немного, Кола.
Она схватила его руку.
– В Нью-Йорке, – сказал Ашот, – говорят, психиатр за пять тысяч справку делает, чтобы по-русски собеседование держать.
Клара рассмеялась.
– Я выясняла. Он ставит диагноз: «склеротическая неспособность к запоминанию». Но я такое при полном вдохновении не сыграю.
– Я тебе говорю, Коля, – сказал Ашот. – На ринге Клара против США – опасный противник. Неожиданный апперкот, и госдеп – в нокауте. Раз, два, три… Аут! У тебя в руках грин-карта.
Яркое солнце. Безоблачное небо. Лазурный океан. Клара ходила вдоль кромки воды, размахивая широкополой мужской шляпой, пытаясь поймать бабочку. Насекомое, правда, не особо интересовало Клару – она получала удовольствие от того, что глаза окружающих мужчин застыли в ее направлении. Сама поглядывала в сторону тента под пальмой. Коля, Ашот и адвокат Давид сидели там в напряжении.
– На любой вопрос, – тихо говорил Коле Давид, – отвечаешь только: «Да», «Нет», «Не помню», «Не знаю». Никаких предположений и размышлений: «Я думаю…» и прочее! Ухватятся, не выпустят.
– Ах, Гиви, Гиви! – в очередной раз вздохнул Ашот. – Зачем было женщину злить, так с ней попутавшись. Она со злобы – не человек. Сама будет не рада, но во грех введет.
– Если возникнет вопрос, получал ли ты деньги, – продолжил Давид. – Сразу протестуешь: «Отвечать отказываюсь! Свидетельствовать против себя не буду». Запомни. Есть поправка в Конституции по такому поводу.
– Если бы его Тома не была в курсе «круиза», – сказал Ашот, глядя на испуганного Колю, – дело, считай, выиграно. Скажи, Давид.
– Большой процент за то, что они не станут притягивать новогодние события, – ответил юрист. – В ответ можно вытащить факты ее махинаций с налогами и процесс, который идет по ее компании.
Клара упустила бабочку и направилась к тенту. Она надела шляпу на Колину голову.
– Смотри, какую я красоту в ларьке нашла. Ковбой! Ты – вылитый ковбой! Спасибо, тебе, Ашот, такого ковбоя мне выбрал.
– При чем тут я? Вы давно друг друга выбрали. Да, Коля?
– Давно, – сказал Коля.
Ему было не до шуток, не до Клары, не до чего.
В здании суда Коля оказался в изолированном помещении. В комнате свидетелей он сидел один. Помещение без окон после солнечной улицы давило, холодило и усугубляло напряжение. Он сидел неподвижно, уставившись в спинку лавки напротив. Насколько хватало воображения, Коля репетировал допрос.
«– Мистер Мавроди, поднимите руку, – спрашивал воображаемый судья.
Коля поднял руку.
– Вы понимаете, что говорить надо только правду. Лжесвидетельствование карается судом по закону.
– Клянусь говорить правду и только правду, – сказал он трясущимся голосом.
Коля скривился недовольной гримасой, потер вспотевшие руки и теперь повторил ответ твердо:
– Клянусь говорить правду и только правду.
– Где вы познакомились с обвиняемым? – спросил судья.
Коля подумал и вспомнил:
– В туалете.
По залу прошел смешок. Коля усмехнулся нелепости ответа, согнал ухмылку с лица. Задумался.
– Вы принимали участие в организации новогоднего круиза? – спросил адвокат потерпевшей.
– Да.
Адвокат немедленно задал следующий вопрос:
– Вы понимали, что это афера?
На лице свидетеля проскочил секундный испуг, который сменился просветлением и уверенностью:
– Круиз никогда не являлся аферой. Он был организован как бизнес. – Коля посмотрел на Давида. Тот одобрительно кивал.
– Круиз не состоялся, так? – спросил адвокат потерпевшей.
– Так.
– Вы вернули деньги, собранные с пассажиров?
– Нет.
– Значит, вы обманули людей? – наседал адвокат.
Коля напрягся с ответом. «Думай, Коля, думай!» – насиловал он себя. «Думалка» не слушалась и не рожала мыслей.
Давид спас ситуацию.
– Протестую! – заявил он. – Моему свидетелю предлагают свидетельствовать против себя.
– Протест принят, – сказал судья».
Коля встал со стула, прошелся по комнате, тревожа рукой лицо. Подошел к двери, прислонил ухо. Ничего не услышал. Сел. Воображаемый процесс продолжился.
«– Вы с обвиняемым принимали деньги за билеты? – спросил адвокат потерпевшей.
– Да.
– Почему деньги не поступали на счет компании?
– Нас предупредил президент компании, что компания под судом за долги и мы можем оказаться в положении, когда нельзя будет расплатиться за аренду лайнера и по другим расчетам с организациями и людьми.
– Почему деньги не поступали на счет новой компании? – Адвокат подчеркнул слово «новой».
Коля заерзал на стуле, вытер пот со лба и почувствовал потребность в туалете.
– Мы не успели… дел оказалось невпроворот, – залепетал он.
– «Не успели» положить такие суммы – звучит странно. Не означает ли это, что вы поняли: круиз не состоится и задумали побег?
– Протестую! – закричал Давид».
Коля был более неспособен продолжать «репетицию». Он запрыгал к двери и, приоткрыв ее, увидел полицейского.
– В туалет можно? – спросил заискивающе.
Полицейский улыбнулся.
– Я провожу вас. – По коридору страж порядка не успевал за Колей, державшимся за живот. Он бежал сзади, указывал направление: – Прямо, направо, опять направо. Третья дверь для джентльменов.
Коля уселся в кабинке, и судебный процесс продолжился сам собой.
«Адвокат потерпевшей разразился речью:
– Компания «Новогодний круиз» зарегистрирована двадцать второго ноября. Десятого декабря все билеты были распроданы. К этому сроку компаньоны знали, что посольство США в Москве, как сообщила моя подзащитная, отказало в визах для артистической группы. Деньги исчезли вместе с компаньонами. Предлагаю суду вынести особое определение по настоящему факту, взять свидетеля под арест.
Коля взмок от страха. К нему подошли и прямо в туалете захлопнули на руках наручники».
– Сэр, вам плохо? – услышал он голос за дверью.
Коля толкнул дверь кабинки. Полицейский держал рукой приоткрытую дверь в коридор.
– Вам плохо? – повторил он вопрос.
– Нормально, спасибо, – ответил Коля и вышел на «свободу».
– Не успел вас спросить, – сказал полицейский. – Почему вы сидите в комнате для свидетелей? Процесс полчаса как кончился.
– Не знаю, велели ждать.
В холле навстречу Коле вскочил Ашот:
– Куда ты пропал?
– Ждал, когда меня вызовут.
– Я только что ходил в комнату свидетелей. Никого там нет.
– В туалет вышел. Чем кончилось?
– Все нормально. – Они торопливо спустились на улицу, где в такси сидел мистер Дэвис. – Выиграли, как предполагали. Шесть месяцев тюрьмы, и никаких выплат.
– Два он отсидел, – вставил довольный Давид.
– Да, – подтвердил Ашот. – Она, видно, успокоилась, присвоив деньги. Да и крыть особо нечем. Круиз вспоминать обеим сторонам невыгодно. Поспешим, друзья. Клара фейерверк-обедом угрожала прямо в номере. Всем ковбойские шляпы накупила. Хочет нас ковбоями видеть. Эх, заводная женщина! Готовься к ночному сражению, Коля! Судя по глазам, которые она на тебя пялит, большое родео предстоит.
– У-у-у! – картинно простонал тот.
– Что, не тянешь на ковбоя Колю?! – съехидничал Ашот.
– Да тяну… – Коля хотел что-то добавить, не добавил.
– Это самое главное! Шпоры – на сапоги, плетку – в руку и удила – в другую, чтоб сдержать в случае чего. – Удача на суде держала Ашота в боевом духе.
Скуластый водитель выхватил из русского разговора знакомое слово и повернулся к сидящим:
– Родео – великолепное дело для мужчин!
Тыква с нарисованными глазами в наброшенной на нее ковбойской шляпе смотрела с подоконника спальни. Коля и Клара валетом лежали поверх покрывала с раскрашенными под индейцев телами. Цветастые, нарезанные клиньями платья едва прикрывали их телеса. Разбросанные по столу приборы, бокалы, грязные тарелки, заваленная в кухне мойка – все говорило о крупном ночном сражении. Прошедшее шествие Хэллоуина беззвучно освещал телевизор. Мелькали группы, разодетые ведьмами, принцами, вурдалаками, светящимися скелетами и чудовищами без названий. За окном, на улице, дети бухали петардами.
Коля проснулся, но не шевелился. На шее болталось массивное ожерелье из белых клыков. На ноге поблескивал браслет. Задрав угол покрывала, Коля лениво тыкал пальцем в поверхность матраца и смотрел на колебания простыни.
– Как туда напустили тонну воды? – спросил он, не поворачиваясь.
Клара шевельнулась, ничего не ответила.
– Если все купят водяные постели, дом не обрушится? – спросил он снова.
– Поспим еще, дорогой, – сказала она, не открывая глаз.
Коля обвел глазами комнату, поднялся и, пошатываясь, побрел по квартире, что-то ища.
– Где мои плавки?
– Не знаю. Посмотри, может, в мое белье попали.
Коля выдвинул ящик, поворошил. Рука ухватила что-то тяжелое. Он вытащил и изумился. В руке сверкнул маленький блестящий револьвер.
– Зачем тебе машинка?
– Мафия везде. Мало ли что?
Коля засмеялся, рассматривая оружие.
– Ой! Не дашь ты поспать, пока плавки не найдешь. – Она приказала себе: – Вставать надо сразу! Оп!
Поднялась, взяла пульт, перещелкнула несколько телевизионных каналов, оставила музыкальный. Ритм брейка ворвался в квартиру, и Клара пошла к Коле танцующей походкой. Взяла из его рук револьвер.
– Я в тире поупражнялась и поняла: стрельба – это совсем не дурно! – Она зажала двумя руками «машинку», вытянула руки вперед, как видела в фильмах, повернулась волчком на месте и шарахнула из револьвера в открытую дверь балкона. – Вон они, твои плавки. Сушатся.
– Народ сбежится! – вскрикнул Коля.
– Какой народ! – Клара повела револьвером по сторонам. – Слева – глухой, справа – кривой, наверху – больная, внизу – маразматик. – Она бросила оружие в ящик с бельем. – Как поженимся, менять квартиру начнем. Здесь лучше есть, я все продумала. О! – всполошилась Клара. – Моя Мадам о тебе заботится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52