разве голова вывернута как-то не вполне естественно.
Тут уже суетились люди с носилками, вязко плыли стоны, летели корот-
кие распоряжения. Тамаза несколько раз отталкивали с дороги: он всем ме-
шал. Ноги были как ватные. Следовало собраться с силами.
Архитектор, тяжело дыша, опустился на землю.
- Что с вами? - развернул его кто-то в белом. - Ранены?
- А? - дико спросил Тамаз. - Нет! нет, извините! Я! Я проходил мимо!
Вот она, - кивнул за спину, - кровь в основании храма!
- Что? - не понял медик.
- Извините, - ответил Тамаз, встал, побрел прочь, потом свернул, при-
нялся карабкаться наверх.
По мере того, как утихало нервное потрясение, возвращалась тревога,
придавала энергии несколько, может быть, даже неестественной. Выбравшись
на улицу, Тамаз бросился к автомату. В карманах не оказалось двушки, но
это было не так существенно: главное, чтоб на том конце провода сняли
трубку.
Сигналы, однако, летели в пустоту, и тревога усилилась почти до
только что испытанной. Тамаз выскочил из будки, буквально бросился под
колеса грузовика.
- Старик! - крикнул водителю. - Срочно! Жена умирает!
Грузовик прыгал по тбилисским мостовым, Тамаз сидел рядом с шофером:
побелевший, закусивший губу. Наконец, остановились возле мастерской.
Тамаз взлетел по лестнице. Придавил кнопку звонка, а другой рукою ли-
хорадочно шарил в кармане, откапывая ключи. Справился с замком. Влетел в
прихожую.
- Это ты, Тамазик? - легкий, нежный, светлый, как-то даже оскорби-
тельный применительно к тамазову состоянию голосок донесся из ванной. -
Как кстати! иди сюда! потри мне спинку!
Тамаз сбросил куртку прямо на пол, разгладил ладонью лицо, вошел в
ванную. Ирина, зажмурясь от удовольствия, нежилась, только что не мурлы-
кала, под одеялом теплой пены. Тамаз оперся об косяк и молчал.
Приоткрыв глаза, Ирина встревожилась:
- Что с тобой, миленький?
- Пустяки, - ответил Тамаз. - Упал. Н-ничего особенного, - и, надев
на грязную, в крови, руку бело-розовую банную варежку, сильно провел по
ирининой спине.
- Тихо, сумасшедший! Обдерешь!..
- Ах, ты боли боишься? - сказал Тамаз с очень вдруг усилившимся ак-
центом. - А моей боли ты не боишься?! Ты подумала, как я теперь буду
жить один?! Умирать она собралась! Как красиво! как романтично! Да зна-
ешь ли ты, что такое смерть?!
- Чего бесишься? - прикрикнула в тон Ирина. - Может, я и не умру те-
перь вовсе. Может, любовь сильнее!
- Еще как умрешь! Как миленькая! Страшно! По-настоящему! Любовь
сильнее, - передразнил. - Начиталась сюсюканий! - и, больно схватив Ири-
ну за руку, выдернул ее из воды, вытолкал в комнату, бросил на диван -
Ирина оставляла клочья пены повсюду, словно Афродита.
- Одевайся! - стал швырять тряпки без разбора, кучею. - Одевайся!
Едем к врачу!
- Конечно, милый, - сказала притихшая Ирина, прикрываясь тряпками. -
Только успокойся, - но Тамаз, имевший другую установку, продолжал, как
если б Ирина ответила не да, а нет:
- Хочешь лежать в гробу куколкою!? Так вот того не допущу я!
- Но да, милый, да!
- В гробу куколок не бывает - только трупы!
- Да!
- И я тебе умереть не дам.
- Да!
- Ты распоряжалась собою, пока не вышла за меня!
- Милый, - взяла Ирина мужа за руку. - Принеси, пожалуйста, полотен-
це.
Тамаз очнулся, пошел в ванную.
- Что мне надеть? - спросила Ирина вдогонку.
- Ничего, - ответил Тамаз после паузы. - Ты была совершенно права,
что не дала себя резать этим коновалам. Мы едем во Францию.
- Куда-куда? - рассмеялась Ирина шутке мужа.
- В Нормандии живет дядя. Кинорежиссер. У него конный заводик и! про-
чее.
- Может, не надо, милый? Я слышала, там операции безумно дорогие. Кто
я твоему дяде? Кто ему даже ты?!
- Ты не знаешь грузин! - почти обиделся Тамаз.
- Знаю, милый, знаю. Я за грузином замужем. Но давай как-нибудь уж
здесь! Своими силами! не одалживаясь!
- Почему одалживаясь? Почему сразу одалживаясь? Он приезжал недавно,
взял пару моих проектов. Тебе в это трудно поверить, но твой муж
действительно талантливый архитектор. Он мне предлагал деньги сразу, я
не взял, а теперь! Ну, что смотришь? Что смотришь? Даже среди грузинов я
не встречал идиотов разбрасываться валютой просто так. Принеси-ка теле-
фон. Набери международную. - И назвал номер.
- Увидеть Лондон и умереть? - спросила Ирина.
- Что? - не понял Тамаз.
- Детектив! Детектив так называется, - и Ирина достала из-под кресла
потрепанную книжицу.
03.12.90
Машина была тяжелая, дорогая, шикарная. Вел шофер в форменной фураж-
ке. Ирина отодвинулась от мужа, забилась в угол заднего дивана, не гля-
дела по сторонам.
- Чего киснешь? - спросил Тамаз. - Франция!
Ирина пожала плечиками.
- Хчешь за руль?
- Я? - удивилась-загорелась Ирина. - Неужто позволит?
Тамаз выдал пулеметную очередь французских слов. Машина остановилась.
Водитель вышел, распахнул дверцу перед Ириною, потом, когда та заняла
его место, закрыл. Сам обошел капот, уселся рядом. Что-то Тамазу сказал.
- Спрашивает, имела ли ты дело с автоматической коробкой? Надо просто
перевести вперед этот рычаг.
- Не хочу! - снова скисла Ирина. - Не надо. Мне не интересно!
04.12.90
!В сущности, это был бесконечный монолог о лошадях: о тонкостях раз-
ведения, о породах, о ценах, о чем-то там еще! А произносил его дядя то
ранним серым зимним утром, на нормандском берегу, любуясь и впрямь бе-
зумно красивым табунком, скачущим по кромке прибоя; то на конной же про-
гулке - втроем - и странно даже было, как Ирине, впервые катающейся вер-
хом, удается так ловко держаться в седле, ловко, но равнодушно; то во
дворе конного заводика, на выездке; то за ужином при свечах (мужчины в
смокингах, Ирина в декольте), внутри огромного дома, стилизованного под
старинный нормандский!
Ирина, слушавшая с подчеркнутой вежливостью, все ж, наконец, не вы-
держала, перебила:
- Шалва Георгиевич, извините. Все это безумно интересно. Но! Тамаз
рассказывал, зачем мы сюда приехали?
Шалва Георгиевич посмотрел на новую родственницу странным, холоднова-
тым взглядом:
- Я дал ему денег. Мой доктор - не специалист. Не вызывать же из Па-
рижа. Отдохнете и поезжайте.
- Да не устали мы вовсе! - выкрикнула Ирина. - От другого устали!
Дядя посмотрел еще холоднее:
- Поезжайте завтра с утра.
- Я сейчас хочу, сейчас же, сейчас! - выкрикнула Ирина.
- Сейчас? - повторил дядя и уставился на окно, за которым бился ноч-
ной ветер, потом на старинные настенные часы. - Сейчас мой водитель уже!
Но если вы готовы ехать сами, берите "Ягуар" и! - и встал из-за стола,
вышел из комнаты.
- Как ты себя ведешь?! - напустился на жену Тамаз. - Как ты себя ве-
дешь?
- Как он себя ведет?! - возразила Ирина. - И где твоя независи-
мость?!.
Ветер бесновался почище хакаса. Они проезжали курортный городок. Одно
здание сияло огнями.
- Что здесь? - спросила Ирина.
- Казино, - буркнул Тамаз.
Ирина резко затормозила, сдала назад, вышла, приказывающе-приглашающе
кивнула мужу!
- На зеро выпадает раз в тысячу лет! - ужаснулся Тамаз, глядя, как
выгребает Ирина из бумажника последние деньги и сует их в кассовое око-
шечко.
- Это твои деньги? Твои? А обратные билеты у нас, кажется, есть.
- Да пожалуйста, ставь на что хочешь! Только ведь! операция!
- Вот пускай Бог и подскажет!
Крупье произнес положенные слова и пустил шарик. Он поскакал, попры-
гал и, по законам жанра, остановился, естественно, на зеро. Крупье пог-
реб лопаточкою груды фишек в сторону Ирины.
- А теперь? - спросил оторопевший Тамаз. - На что ставим теперь?
- А теперь - хватит, - отрезала Ирина, сгребая фишки в сумочку, - по-
ехали!
- Так везет же! - изумился Тамаз.
- Это-то и печально!
05.12.90
На Монмартре было холодно, дул ветер, что не мешало доброму полутору
десятку художников со всего, казалось, света сидеть вокруг Ирины и рисо-
вать ее.
Один из них, рыжий, отложив карандаш, сказал:
- Может, хоть улыбнешься? - и, видя, что Ирина не понимает языка,
продемонстрировал.
Ирина послушно растянула рот.
- Нет, - объяснил рыжий. - Глазами, - и, бросив в раздражении каран-
даш, обеими руками ткнул себя в глаза.
Глазами у Ирины не получилось, и рыжий свой рисунок разорвал.
Тамаз тем временем расплачивался с остальными, собирал портреты.
- Развесишь по мастерской, когда я?.. - спросила Ирина, не договорив:
умру!
Они стояли во дворике приемного покоя L'Hotel Dieu, растерянные, не
зная ли, не решаясь, куда ткнуться.
Вкатила скорая. Санитары понесли носилки, на которых, прикрытая прос-
тынею, лежала мертвенно-серая красавица мулатка. Из кабины выбралась
женщина-врач, бросила пару слов дежурному и тут обратила внимание на на-
шу парочку, улыбнулась и, подталкивая узнавание, ударила в ладоши
раз-другой в характерном ритме того, пицундского, танца, притопнула нож-
кою.
- Какие встречи! - сказала, когда и Тамаз, и Ирина, наконец, улыбну-
лись. - Меня звать Анни!.
Санитар катил по бесконечной древней галерее каталку с мулаткою, ко-
торую сопровождала докторица, а Тамаз и Ирина сопровождали в свою оче-
редь ее.
- Дура! - кивнула на каталку Анни. - Не ценит жизни! Вогнала в вену
тройную дозу омнопона.
- Омнопон? - вылущила Ирина из невнятной ей французской речи знакомое
словцо.
- Mais oui, oui, - улыбнулась врачиха.
- Самоубийца, - пояснил Тамаз. - Грешница. А откуда ты знаешь этот!
ну как его?
- Омнопон? - напомнила Ирина. - Сильное обезболивающее. Я папу целый
месяц колола. Перед смертью.
- Сама? - удивился Тамаз мужеству жены.
- А у нас пока медсестру дождешь!
- Она говорит, - перевел Тамаз для Анни, выказавшей на лице заинтере-
сованность, - что колола отца, когда он умирал.
- Mais oui, oui! - согласилась та. - Как и во всем на свете, тут
главное - доза.
- Она говорит, - сказал Тамаз, - что главное - доза.
- И все-таки удивительно, - кивнула француженка в сторону мулатки. -
С одной стороны, самообладание: надо ж в такой момент в вену попасть! С
другой - непонятная в самоубийце страсть к комфорту.
- К комфорту? - переспросил Тамаз.
- Самая приятная смерть, - сказала Анни. - Сладко засыпаешь. И - эс-
тетичная.
- Она что, уже умерла? - побледнела Ирина.
- Quoi?
Тамаз перевел.
- Пока нет. Может, и вытащим! - качнула врач головою с некоторым сом-
нением.
- Что она сказала? - напряглась Ирина.
- Что вытащат.
- Нет, перед этим.
- Что это самая приятная смерть. Как будто сладко засыпаешь. И самая
эстетичная. Только это она говорит чушь!
"Рено" Анни медленно ехал по главной улице Saint-Genevieve du Bois,
Ирина с Тамазом на "ягуаре" следовали сзади.
- И чего мы к ней потащились? - ворчала Ирина. - Сидели б да ждали
результатов.
- Раз она сказала, что ей позвонят! Смотри как красиво!
Городок и впрямь был очень собою хорош, и в другой раз Ирина, конеч-
но, заметила бы это. "Рено" свернул направо, наверх.
- Старый город, - перевел Тамаз надпись.
"Рено" остановился.
- Ну вот, - гордо сказала Анни у двухэтажного коттеджа красного кир-
пича. - Тут я и живу! - И добавила по-русски: - Будьте как дома.
Ирина лежала поперек широченной кровати в гостевой комнате и переклю-
чала телевизионные программы туда-сюда. В дверях появился Тамаз:
- Ты точно не хочешь есть?
Ирина только качнула головою.
- Ты б видела, что за ужин приготовила Анни! Оливки, фаршированные
анчоусами! Форель с луком! Маринованная лососина! А какое вино! А у тебя
как назло пропал аппетит!
- Ты издеваешься надо мною, Тамаз, да? - спросила Ирина.
- Почему издеваюсь? Ах! Я совсем забыл сказать: звонили из клиники.
Ты совершенно здорова! Слышишь! Совершенно здорова! - и Тамаз бросился к
Ирине, поднял ее на руки, закружил.
Улыбающаяся Анни стояла в дверях:
- Не так уж и совершенно! Ты забыл, что ей надо обратить серьезное
внимание на гланды?
06.12.90
Преклонив колени, Ирина поставила свечку перед ликом Богоматери.
У придела, недалеко от дверей, замерла старушка в черном, и, когда
Ирина вышла на залитую солнцем улицу предместья к поджидающим ее в "ягу-
аре" с открытым по случаю хорошей погоды верхом Анни и Тамазу, последо-
вала за нею.
- Простите, барышня, - сказала по-русски, но с легким каким-то нале-
том акцента. - Как там в Москве? Неспокойно, да? Не опасно съездить?
Рядом со старушкою стояла девушка лет двадцати: внучка ли, правнучка,
и жадно, напряженно вслушивалась в получужой язык.
- В Москве? - и Ирина улыбнулась. - А я, знаете, никогда в жизни в
Москве не была. Мы из Тбилиси, правда, Тамазик?! - крикнула вдруг на всю
улицу и расхохоталась.
- Так вот он какой, Париж!.. - Ирина стояла у Триумфальной арки и
смотрела на залитые ярким желтым светом, обдуваемые искусственным пред-
рождественским снегом сказочные Елисейские Поля, на десятки стройных,
высоких, в разные цвета выкрашенных еловых деревьев.
- Ты так говоришь, - отозвался Тамаз, - будто впервые его видишь.
- Конечно, впервые! Конечно, Тамазик, впервые!
В модном салоне Ирина с помощью двух продавщиц примеряла один туалет
за другим: все шли ей, каждый менял до неузнаваемости, но только, кажет-
ся, прибавлял красоты и обаяния.
Иринины облики мелькали перед Тамазом калейдоскопом так, что аж голо-
ва шла кругом!
09.12.90
Катиться вниз было страшно и весело; сильно, правда, бросало из сто-
роны в сторону, и так вдруг бросило на небольшой пригорок, что отвер-
нуть, отклониться не получилось.
Лыжа наткнулась на лыжу, ускакала, освобожденная автоматическим креп-
лением, Ирина полетела кубарем, зарылась в снег.
Но Тамаз уже был тут как тут: лихо вспорол белую целину прямо перед
женою.
А она улыбалась, обметая варежкою выбившиеся из-под шапочки волосы.
Тамаз повалился рядом, принялся целовать Ирину.
Она отбрыкивалась, счастливо хохотала, пока вдруг не попала, затихла:
это были те же самые кони, только карета стояла уже на полозьях и вместо
выгоревшего ковра осенней травы расстилалась кругом белая целина.
Шевалье на своем вороном ускакал далеко вперед, и теперь уже дама пы-
талась его нагнать, покрикивая на кучера. Шевалье даже не оборачивался.
- Herr Awchlediani! Herr Awchlediani! RuЯland! - голос отельного слу-
жителя не вдруг пробился в сознание Ирины сквозь топот коней: служитель
стоял наверху, возле игрушечного шале, держал на отлете трубку-радиоте-
лефон.
И, хотя звонок из России мог означать что угодно, самое приятное -
тревога кольнула Ирину.
Тамаз тоже встревожился: бросил жене лыжи, закарабкался наверх. Ирина
не поспевала.
Когда же выбралась к гостиничке, Тамаз уже переговорил: служитель с
телефоном как раз исчезал в дверях.
- Маме очень плохо, - объяснил Тамаз. - И еще: проект на конкурсе
провалили!
12.12.90
Такси остановилось возле тамазова родительского дома под вечер. Ирина
наладилась выходить.
- Погоди, - сказал архитектор. - Видишь ли! - и замялся. - Я очень
надеюсь - ты не обидишься. Но давай я лучше схожу один. А? - и как-то
заискивающе заглянул Ирине в лицо. - А ты поезжай в мастерскую! Видишь
ли! - повторил. - Наши, грузинские дела. Не все тут так просто! Ну?.. Я
или заеду за тобой, или позвоню. Или пришлю кого-нибудь!
- Но, может! - гордость боролась в Ирине с тревогою, обида - с лю-
бовью, - может, я подожду в машине?
- Не надо, - качнул головою Тамаз. - Все равно ничего хорошего из
этого не выйдет. Поезжай, - и слишком как-то резко выбрался из такси,
скрылся в парадной.
- Тамаз! - крикнула Ирина вдогонку отчаянно. - Тамаз! У меня даже де-
нег нет - расплатиться.
Хлопнула, ухнула подъздная тяжелая дверь.
- Он оставил, - сказал водитель, не оборачиваясь. - Поехали.
- Раз оставил - поехали, - согласилась Ирина.
Такси тронулось. Ирина покусывала пальчик: все равно ничего хорошего
из этого не выйдет!
13.12.90
Тамаз появился под утро. Вошел в мастерскую крадучись, и Ирине, кото-
рая, конечно же, бодрствовала, показалось, что не потому крадучись, что
заботится о ее покое, а потому, что чувствует себя виноватым.
Она лежала якобы во сне, дышала ровно, пока Тамаз беззвучно раздевал-
ся, а, когда он осторожно, стараясь не задеть, не притронуться, устроил-
ся рядом, спокойно произнесла:
- Что мама?
Тамаз даже вздрогнул:
- Мама?
- Ну да, - пояснила с легкой издевкою в голосе. - Мама.
Тамаз заикался очень редко - и вот, это был как раз тот случай:
- П-п-по=м-м-моему в п-п-по-рядке.
- Ее сильно расстроило, что я выздоровела? - спросила Ирина.
Тамаз спрятал глаза, не нашелся что ответить.
17.12.90
Натэла Серапионовна давила на звонковую кнопку: Ирина пристально
рассматривала свекровь сквозь широкоугольный, искажающий мир глазок. По-
том открыла.
- Здравствуй, милочка, - сказала Натэла Серапионовна, входя в мас-
терскую решительно и по-хозяйски, нисколько не беря во внимание отнюдь
не пригласительную позу невестки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70