Правда, сам А.В. Похмелкин
смог
преодолеть этот стойкий стереотип юридического сознания и принять
активнейшее участие в создании наших исследовательских судов присяжных.
Проведенный социологом Л.М. Яковлевой в 1993 году анализ результатов
опросов общественного мнения по трем делам осужденных хозяйственников и
живой отзыв французского политолога Ф.Г. Жила, побывавшего на одном из
наших
исследовательских судов присяжных в 1996 году, интересны как два разных
взгляда объективных наблюдателей нашей работы и возникающих в ней проблем.
Но еще более значителен для нас отзыв известного деятеля российской
судебной реформы и сторонника судов присяжных в современной России к.ю.н.
Пашина С.А., ознакомившегося с первыми результатами исследовательских судов
присяжных. По его мнению, изначальная установка на то, чтобы видеть в
вердиктах участников ИСП "глас народа" и "урок законодателям" не имеет
строго научного обоснования, что понятным образом дискредитирует всю
работу.
Такое, по его выражению "пессимистическое заключение" подкрепляется пятью
доводами (весьма спорными с моей точки зрения) и сопровождается советом
обратить внимание на "парадоксальный" для устроителей результат: "Научную и
практическую ценность приобретают не вердикты нерационально сформированных
коллегий присяжных заседателей, а мнения экспертов, перед ними выступающих,
умственные упражнения сторон".
Хотя и трудно, но удержусь от возражений, понимая, что в книге много
материала, чтобы читатель мог сам развеять сомнения в нерепрезентативности
вердиктов присяжных или в их праве давать уроки законодателям.
Думаю, что позиция С.А. Пашина присуща многим профессиональным юристам,
видящим в суде присяжных только инструмент для оценки аргументов сторон,
для
установления "истинности факта" и совершенствования квалификации юристов.
Что касается самих решений, то с этой точки зрения они должны оставаться
все
же за профессиональными судьями и законодателями. Если довести эту мысль до
конца, то "Глас Божий" звучит, конечно, не в косноязычных словах присяжных,
а в чеканных формулах профессионалов.
Впрочем, другого нельзя было и ожидать от большинства российских
юристов. И меня эти несогласия даже радуют. Просто замечательно, что это
расхождение обозначилось уже сейчас, в самом начале становления российских
судов присяжных и их исследовательских функций. У наших сторонников и
оппонентов впереди еще много времени, чтобы научиться лучше понимать друг
друга и сотрудничать.
К.ю.н. Похмелкин А.В.
(руководитель Института психолого-правовых исследований)
Исследование феномена общественного суда присяжных
С октября 1989 г. Общество защиты осужденных хозяйственников и
экономических свобод проводит так называемые общественные суды присяжных,
на
которых разбираются конкретные уголовные дела в отношении лиц, обратившихся
в Общество за содействием в реабилитации либо в изменении судебных решений,
вступивших в законную силу.
Общественный суд присяжных задуман, с одной стороны, как наиболее
оптимальная форма независимой общественной экспертизы судебных решений по
уголовным делам об экономических преступлениях, позволяющая на основе
группового анализа объективно и всесторонне разобраться в обстоятельствах
дела, с другой стороны - как конкретная помощь осужденному в обосновании
неправосудности судебных решений и необходимости их пересмотра.
Разбирательство в общественном суде присяжных происходит на основе
копий судебных документов и жалоб осужденного. Участники стараются
придерживаться процедуры суда присяжных, принятой в англосаксонской системе
правосудия, естественно, корректируя ее с учетом своих возможностей.
Заседание проводится по следующей схеме: председательствующий открывает
его, объявляет о том, какое дело выносится на рассмотрение, разъясняет
порядок разбирательства, права и обязанности присяжных; участник,
исполняющий обязанности прокурора, обосновывает позицию, изложенную в
приговоре суда, с ответной речью выступает защитник, после чего присяжные
обсуждают обстоятельства дела и выносят свой вердикт. Помимо того, что
перед
присяжными ставятся традиционные вопросы (имело ли место инкриминируемое
деяние, виновен ли подсудимый в его совершении, заслуживает ли
снисхождения), их просят ответить на вопрос о справедливости действующих
законов об уголовной ответственности за экономические преступления и о
необходимости изменения этих законов.
Проведение общественных судов присяжных представляет собой достаточно
длительный и интересный социальный эксперимент, результаты которого могут
быть учтены и использованы в ходе осуществления судебно-правовой реформы.
Этот интерес представляется тем более значительным, что предметом
рассмотрения служат уголовные дела об экономических преступлениях, а
приведение соответствующего законодательства и практики его применения в
соответствие с задачами перехода к рыночной экономике является одной из
ключевых проблем современной уголовной политики. Выносимые общественными
присяжными вердикты и высказываемые ими в ходе обсуждения мнения без
большой
натяжки можно рассматривать как своеобразный сколок общественного сознания,
в определенной мере отражающий уровень правовой культуры если не всего
общества, то определенной его части.
Данными соображениями обусловлена необходимость настоящего
исследования, которое ставит перед собой и две конкретные задачи:
а) определение уровня и причин несоответствия вердиктов общественного
суда присяжных официальным судебным решениям,
б) выявление недостатков в организации и проведении общественных судов
присяжных с логико-юридической и психологической точки зрения, а также
формулирование предложений по их устранению. Отдельная проблема заключается
в определении степени репрезентативности полученных результатов.
Для изучения были представлены материалы 22 заседаний в отношении 23
человек, из которых 16 были обвинены в хищении, 4 - в получении взятки, 2 -
в спекуляции.
По 19 делам ОСП вынес оправдательный приговор, в 3 делах признали
подсудимых виновными, причем в 2 - по тем же основаниям, по каким они были
осуждены фактически. Таким образом, по 86% дел позиция ОСП кардинально
разошлась с официальными судебными решениями. Вместе с тем только в 5
случаях оправдательный вердикт присяжных был единогласным. Около 20%
голосов
присяжных (почти каждый пятый) были солидарны с реальным приговором суда.
В отношении 6 осужденных после рассмотрения их дел ОСП судебные решения
были опротестованы и пересмотрены в порядке надзора: 2 человека полностью
реабилитированы, 2 снижено наказание, в отношении еще 2 существенно
изменена
квалификация совершенного преступления с соответствующим смягчением
наказания.
Равный количественный состав присяжных при разбирательстве дел не
выдерживается: он колеблется в пределах 8-18 человек. Но половина от общего
числа дел рассмотрена с традиционным числом присяжных - 12.
Какого-либо принципа в подборе присяжных нет. Члены Общества приглашают
для участия в разбирательстве дела своих знакомых, знакомых своих знакомых
и
т.д. В общей сложности функции общественных присяжных выполняли примерно 60
человек, из них около половины - постоянные члены Общества ЗОХиЭС.
Подавляющее большинство присяжных - люди зрелого возраста с высоким
уровнем образования. С определенной долей условности их можно отнести к
своеобразному "среднему классу" советского общества. Логично предположить,
что в недалеком будущем формирование коллегий присяжных станет проводиться
за счет представителей этой группы.
Как правило, роли председательствующего, обвинителя и защитника в ОСП
исполняют люди, не имеющие юридического образования и соответствующего
профессионального опыта. Лишь в двух случаях председательствующий,
обвинитель и защитник были представлены профессиональными юристами -
сотрудниками научно-исследовательских институтов. Еще дважды один из них
выполнял функции обвинителя при председательствующем и защитнике
непрофессионалах.
Отмеченная особенность безусловно сказывалась на качестве, а возможно -
и на результатах разбирательства. Вместе с тем отсутствие профессиональных
юристов давало возможность другим участникам чувствовать себя более
раскованно и высказывать свое мнение без оглядки на авторитет, что с
исследовательской точки зрения представляется несомненной ценностью.
Анализ позиций общественных присяжных
Стенограммы обсуждений обстоятельств дела общественными присяжными дают
богатый материал для изучения вопроса о механизме формирования их
внутреннего убеждения. Более того, высказываемые ими суждения не только
позволяют судить о том, с каких позиций они оценивают конкретное уголовное
дело, но и в определенной степени дают представление об отношении массового
сознания к серьезным государственно-правовым проблемам.
1. Прежде всего необходимо отметить общее критическое отношение
присяжных к существовавшему в стране общественному строю и, главным
образом,
к его экономической системе. В то же время мало кого из них можно отнести к
числу диссидентов, "борцов против режима". Скорее, указанное отношение
следует охарактеризовать как вполне лояльную критику, вызванную не столько
тем, что прежняя система подавляла экономические свободы личности, сколько
ее очевидной неэффективностью по сравнению с западной экономической
моделью.
Характерно, что многие высказывания наряду с критикой тоталитарной системы
обнаруживали стереотипы сознания, порожденные и закрепленные этой системой.
Среди них - отношение к торговле как к виду хозяйственной деятельности:
- "Не понимаю, почему такой талантливый человек пошел работать в
торговлю",
- к большим личным доходам, безотносительно к способу их получения:
"Виновен в получении большой зарплаты",
- к теневой экономике, "которая рвется к власти и скоро все скупит".
Подобные настроения не стали доминирующими в коллегиях общественных
присяжных, но, принимая во внимание их распространенность, приходится
считаться с их опасностью для экономической и правовой реформы. Тем более
их
необходимо учитывать при повсеместном введении суда присяжных.
Одновременно надо заметить, что идеологические догмы и стереотипы
сознания, сформировавшиеся под воздействием тоталитарной системы,
определяют
позицию человека далеко не в каждом случае. Так, при почти всеобщем
предубеждении против "теневой" экономики общественные присяжные единогласно
оправдали "цеховика", занимавшегося производством и сбытом неучтенной
продукции. Само участие в разборе конкретной ситуации способствовало
преодолению стойких стереотипов массового сознания. Это подтверждает точку
зрения, согласно которой суды присяжных - одна из наиболее действенных форм
гражданского и правового воспитания членов общества.
2. Если в оценке тоталитарной системы общественные присяжные были
практически единодушны, то их мнения по поводу необходимости соблюдения
официальных законов системы во многом разошлись. Отбрасывая крайние
суждения, можно отметить, что здесь столкнулись две позиции, имеющие
примерно равное число сторонников. Первая заключается в том, что надо
добиваться отмены несправедливых законов, но пока они действуют, их
необходимо соблюдать, в противном случае наступает полная анархия. Вторая
позиция основывается на праве человека не соблюдать несправедливые,
противоестественные законы, ущемляющие его экономические и политические
свободы. Примечательно, что сторонники и той и другой точкек зрения
ссылались на принципы правового государства, понимаемые, однако,
по-разному.
Одни говорят: "Если мы строим правовое государство, то должны добиваться
исполнения законов". Другие: "Есть естественные законы и есть механические
законы правительственных распоряжений. Правое государство прежде всего
гарантирует права и свободы человека". Таким образом общественные присяжные
в ходе обсуждения вполне логично пришли к осознанию "вечного" противоречия
между естественным правом и правом, выраженным в государственных
законодательных актах."
3. Отмеченные выше позиции во многом предопределяют и отношение
общественных присяжных к действиям осужденных за экономические
преступления.
Утверждению, что хозяйственник, нарушивший несправедливые законы, должен
быть оправдан, противостоит довольно характерное высказывание: "Законы
несправедливы, но, нарушая их, ты начинаешь жить лучше как бы за счет
других".
Нередко мнение присяжного определялось формулой: "Виноват не человек,
виновата система", но гораздо чаще общественные присяжные пытались
разобраться в том, причинили ли действия осужденного кому-либо конкретный
вред либо свелись к формальному нарушению регламентаций хозяйственной
деятельности. Практически все присяжные, независимо от вопроса о виновности
осужденного, высказывались за то, что он заслуживает снисхождения, т.к.
существовавшая экономическая система лишала его возможности нормально
работать. Иными словами, эта система рассматривалась в качестве основания
если не полной реабилитации, то значительного смягчения ответственности. В
то же время общественные присяжные довольно часто высказывались за
необходимость разграничения "тех, кто занимался предпринимательством" и
тех,
"кто просто украл", хотя более или менее определенных критериев такого
разграничения им сформулировать не удалось.
4. Размежевание происходило и по вопросу о том, "должен ли применяться
уголовный закон, если он устарел и не соответствует современным реалиям.
Большинство присяжных находились в растерянности, но все же чаще
высказывались "по совести" за вынесение оправдательного вердикта. Правда,
еще в большей растерянности по этому поводу находятся сегодня представители
официальной юстиции, которым право судить "по совести" не дано, и для
которых уголовный закон традиционно имеет примат над всеми другими, служит
основным, если не единственным ориентиром в их деятельности. Эта
раздвоенность массового и профессионального правосознания представляется
чрезвычайно опасной. В состоянии такой раздвоенности общество долго
пребывать не может, иначе - полная утрата правовых и моральных критериев,
окончательное разложение системы уголовной юстиции. Бессмысленно при этом
увещевать и воспитывать юристов, требуя от них верности Конституции и
"законам совести". Необходимо в кратчайший срок привести уголовное
законодательство в соответствие с изменившимися общественными отношениями и
законодательными актами, составляющими правовую базу рыночной реформы.
Интересны некоторые суждения общественных присяжных, отражающие их
понимание уголовно-правовых норм, и то, какими, по их мнению, эти нормы
должны быть:
"Нельзя говорить о хищении, если никто не понес ущерб".
"К уголовной ответственности надо привлекать только спекулянтов,
вступающих в сговор с работниками торговли, остальных наказывать не нужно".
"Взятка - это когда деньги берет высокопоставленный чиновник, у
хозяйственников же - не взятки, а подарки, комиссионные".
"Если он откупался от чиновников, чтобы не мешали нормально работать,
его нельзя судить за взятки".
Образное и точное определение природы общественной опасности
преступления дала участница ОСП, психолог по специальности: "Суть
преступления в разрушении чего-то в окружающей действительности, в живых
людях, в пространстве".
Это определение мало чем расходится с общепринятым в теории уголовного
права, рассматривающим преступление как деяние, причиняющее вред охраняемым
уголовным законом общественным отношениям.
5. Полное единодушие проявили общественные присяжные в оценке
действующих уголовно-правовых санкций за экономические преступления как
бессмысленно жестоких. Ни по одному делу ни один из присяжных не выразил
своего согласия с приговором суда в части назначенного осужденному
наказания, которое колебалось в пределах от 7 до 15 лет лишения свободы. По
мнению подавляющего большинства общественных присяжных ответственность за
экономические преступления должна ограничиваться санкциями имущественного
характера. Даже делая коррекцию на особенности социального состава
присяжных, следует отметить, что приведенные данные могут поставить под
сомнение бытующее представление о стойкой репрессивности массового сознания
в советском обществе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79