Таким образом, если учитывать мнение присяжных
по настоящему делу в качестве ориентира для законотворческой и
правоприменительной деятельности, то расширение сферы ответственности за
хищение должно сопровождаться значительным смягчением наказания.
Вполне вероятно, однако, обвинительный вердикт присяжных не отражает
ясную и устойчивую позицию по отношению к понятию хищения, а носит
ситуативный характер, что могло быть вызвано недостаточной четкостью
формулирования альтернативной правовой оценки действий подсудимых:
причинение имущественного ущерба при отсутствии признаков хищения,
гражданско-правовой деликт и т.п.
Примечание: Как мы увидим дальше, в последующих ИСП присяжные принимали
иные решения, что делает пессимизм Похмелкина А.В. не совсем оправданным.
Анализ суждений присяжных в ИСП-2 (5.08.1996 г.)
(энергия деловой учительницы увлекает присяжных к оправданию рыбаков)
Состав присяжных на этом процессе также соответствовал средней
структуре московского населения по возрасту и образованию. По
профессиональному срезу была несколько больше доля присяжных рабочих
профессий: 5 из 11. Не было выдержано соотношение полов. В сравнении с
предыдущим в данном составе очевидно преобладание женщин и рабочих. Может,
эти различия сыграли свою роль в том, что вердикт присяжных по делу
оказался
иным, а именно:
Все признали капитанов невиновными в хищении сверхплановой продукции и
только 4 обвинили их в правонарушении не уголовного свойства.
Вначале о вине капитанов говорило большинство. Пенсионерка (1) твердо
отстаивала виновность рыбацких капитанов (правда, без лишения свободы), но
вину их представляла не конкретно, а вместе с каким-то высшим и нераскрытым
начальством (клубком, по ее словам). Еще более твердо настаивала на
виновности и применении уголовных наказаний 45-летняя уборщица (4).
Безмотивно о виновности капитанов говорили рабочая (6) и сотрудница МАИ
(10) - обе они даже колебались в необходимости лишения их свободы. Наконец
о
виновности капитанов сразу же и определенно заявили уборщица (5) и
старшина - учитель истории (8), правда, они оба увидели вину лишь в
гражданском смысле, а именно "в незаконном использовании судна и иного
имущества АО".
Невиновность же капитанов и членов экипажей вначале признавали лишь
пятеро присяжных, т.е. меньшинство, но именно их точка зрения в итоге была
провозглашена как главное решение. Как это произошло?
А дело в том, что под общей интонацией оправдания в одной группе или
первоначального осуждения в другой группе скрывались самые разные мотивы
конкретных присяжных. Так, в первой, оправдательной группе только двое:
домохозяйка (7) и пенсионер-рабочая (11) однозначно поддержали лидера
второй
группы.
Свою точку зрения она высказывала очень напористо: "Дополнительно
выловленная и переработанная рыба никак не может считаться собственностью
АО, она принадлежит рыбакам, а капитаны никак не могут быть виновными в
хищении".
А вот пенсионерка-повар (9) свой оправдательный вердикт объяснила тем,
что если раньше рыбакам такой вылов рыбы разрешался, а теперь вдруг нет, то
о какой вине может идти речь? Все попытки старшины пояснить, что и раньше
самозаготовка не разрешалась, но на нее начальство закрывало глаза, позицию
присяжной (9) не изменили. И мне кажется, что за этим взглядом стоит
правота
обычая. Если самозаготовка всегда существовала и была безнаказанной, то
почему теперь этот обычай должен быть негласно отменен, а живущие по нему
люди вдруг оказаться уголовными преступниками?
О том, как менялись мнения присяжных обвиняющей группы, можно судить по
суждениям пожилой уборщицы (4).
Вначале она говорила очень жестко: "Свои деяния капитаны совершали
систематически, умышленно, с корыстной целью наживы". Однако в ходе
обсуждения поддержки не нашла, аргументировать свое обвинение в хищении не
могла и потому перешла на обвинение капитанов в злоупотреблении служебным
положением без лишения их свободы. Только в конце заседания, согласившись с
сообщением старшины, что все четверо, высказавшиеся за виновность
капитанов,
вместе с тем считают, что эта вина не носит уголовный характер, присяжная
(4) вынужденно согласилась с мнением о гражданской вине.
В данном обсуждении присяжная (4) как бы олицетворяла строгую
"соцзаконность" с ее принципом, что сурового уголовного наказания
заслуживают все, кто нарушил действующие законы, какими бы они ни были.
Стереотипы такого мышления еще не умерли, успешно действуют на судей и
следователей. Жизненные аргументы ими в упор не видятся.
Но есть присяжные, на которых аргументы лидеров почти не действовали. В
данном составе это видно по неявному спору двух пенсионерок (1 и 9).
Аргументы конструктора (1) были отмечены негативным своеобразием:
"Капитаны виновны, потому что там виновны все". Причем, когда она пыталась
конкретизировать эту вину, то перечисляла и установление заниженных планов,
и нераспорядительность, и все, что мешает "правильному, честному" плановому
производству рыбной продукции. Впрочем, такая всеобщность обвинений не
помешала ей относительно просто согласиться и со старшиной, когда он,
подводя итоги, сообщил судье, что все четверо присяжных, осудившие
капитанов, считают их виновными в гражданском правонарушении.
Аргументация (1) похожа (но как в зеркале) на аргументы повара (9):
"Все капитаны и рыбаки невиновны, потому что они действовали по обычаю".
Вердикты этих женщин схожи своей безоговорочностью: одна считает всех
виновными, потому что они всегда нарушают официальные порядки, а другая
считает всех невиновными, потому что они следуют обычаю, который
справедливее всех законов. Трудно делать вывод, кто более прав, но
сознаюсь,
что мои личные симпатии на стороне жизненного обычая, а не на стороне соц.
плана или даже соц. закона. Ход обсуждения повлиял также и на сторонников
невиновности капитанов. Они сдвинулись с однозначной позиции, признав, что
неправота за капитанами, возможно, и есть в части неразрешенного
использования чужого судна, топлива, налогов государству и т.д., но
разбираться с этими претензиями надо не в уголовном порядке. Эта сдвижка
объединила всех. Поэтому итоговое суждение данного состава присяжных
следует
сформулировать так: рыбаки невиновны в хищении выловленной ими сверх плана
рыбы, а вред от использования оборудования без разрешения надо возмещать в
гражданском порядке.
О роли лидера в коллегии присяжных и культе личности в истории
Если в первом суде победило в чистом виде обвинение, то во втором
победу одержала линия защиты. Почему? Аргументы сторон в обоих судах были
абсолютно схожи (показ видеозаписи прений сторон это гарантировал). В обоих
процессах председательствовал один и тот же судья, который старался
взвешенно изложить аргументы сторон.
Как мне представляется, основной причиной появления разных вердиктов
присяжных является различные составы присяжных в этих судах и, что еще
важнее, разность установок выявившихся лидеров.
В 1-м процессе таким лидером оказался старшина-фармацевт и
сгруппировавшаяся вокруг него группа мужчин. Именно им в полной мере легли
на душу основные аргументы обвинения: "Россия всегда тонула в традициях
всеобщего воровства, а в условиях перехода к частной собственности этому
надо положить конец. Без уголовных мер и наказаний мы никогда не сможем
защитить в России частную собственность." Доводы защиты ими были не
услышаны, несмотря на то что повторялись и судьей, и на совещании присяжных
устами меньшинства.
Те же доводы обвинителя не были восприняты присяжными во втором
процессе, хотя судья повторил их с большим нажимом. Думаю, потому что в их
составе не оказалось предпринимателей, которые сегодня мучаются проблемой
отстаивания своей собственности от поползновений работников извлечь пользу
из нее не для хозяина, а для себя самих. Среди присяжных преобладали как
раз
сотрудники и работники. Знакомство с предпринимательскими интересами
проявила лишь лидер обсуждения 2 (это видно по приводимым ею примерам), но
судила она не с позиции владельцев, не желающих терпеть своевольные
инициативы работников, а с точки зрения работников, такую инициативу
проявляющих.
От того, на чьей стороне оказывается при обсуждении активный присяжный,
способный стать лидером, зависит вердикт присяжных. А от того, на чью
сторону в таком и подобных спорах и конфликтах будет оказываться суд и
право
в России, будут зависеть ее судьба и быстрота развития.
Конечно, роль лидера в принятии вердикта может стать решающей только в
ситуации, когда у присяжных не сформировалось заведомое единодушие в
ответах
или хотя бы твердое преобладающее большинство. Если в коллегии имеются
примерно равные группы сторонников разных ответов или большое число
колеблющихся между этими группами, то интегральный вердикт становится
весьма
зависимым от красноречия лидера и потому очень неустойчивым. Тут нельзя
даже
говорить о случайности, потому что лидеры обсуждений - это не генераторы
случайных чисел, они сами подвержены разным влияниям, в том числе и
самообучению на ниве властвования. В некоторых случаях лидеры обсуждений в
политике могут дойти до крайних степеней власти, так что в обществе
возникает твердое убеждение о решающей роли личности в истории. Вспомним
Сталина, который из скромного секретаря Политбюро правящей партии стал
лидером через умение формировать большинство в этой коллегии, а со временем
превратился в абсолютного властителя полмира.
Коллегии присяжных от этой судьбы спасает только процедура закона, по
которой лидером можно стать только один раз по конкретному делу и на
короткое время, но вот устойчивость вердиктов присяжных от диктата лидеров
нынешняя процедура их совещаний сегодня не спасает. Для нас единственный
способ избавиться от неустойчивости вердиктов - это повторять процессы
обсуждений конкретных дел с разными присяжными и разными лидерами.
Возможно, в будущем процедура работы присяжных как-то будет
усовершенствована. Большую пользу может принести, например, использование
англосаксонского требования к присяжным принимать вердикт только
единогласно, что предполагает длительную работу выработки взаимопонимания и
согласия в их среде, но, с другой стороны, таит в себе опасность диктатуры
меньшинства, когда один упрямый присяжный может "выспорить" у большинства
собственный вариант вердикта.
И, конечно, с ростом численности среднего класса можно рассчитывать на
преодоление нынешней расколотости общества по нравственным установкам, что
ослабит зависимость граждан от лидеров при принятии решений как в политике,
так в судах присяжных.
Анализ суждений присяжных в ИСП-3 (14.08.1996 г.)
(в отсутствии предпринимателей и рабочих присяжные оправдали рыбаков
вчистую)
К сожалению, состав присяжных (их было всего 7) на данном процессе
значительно отличался от средней структуры московского населения.
Во-первых,
тут были только женщины, во-вторых, преобладали служащие среднего и
пожилого
возраста (49 лет и выше) со средним образованием. Не было ни молодых, ни
предпринимателей, ни рабочих. Это был суд жителей "спального" района
Москвы,
далеких от проблем "левого" производства. Они удивительно быстро нашли
общий
язык и единодушие в ответах. Только одна из них (30-летняя домохозяйка),
оправдавшая вначале рыбаков даже в гражданском правонарушении, потом
уточнила свою позицию до общей. Видимо, хотела согласиться с обвинением
пенсионерки (4), но в данном составе и она присоединилась к общему мнению.
Здесь просто не оказалось нужды в дискуссии присяжных.
Возможно, это произошло еще и потому, что лидер обсуждения, 70-летняя
бухгалтер сразу стала отстаивать наиболее взвешенное и верное в данных
условиях среднее решение. На основной вопрос судьи-исследователя: "Можно ли
неучтенку считать хищением?" - они ответили: "Нет, потому что кому и в
какой
доле она принадлежит, должен решать гражданский суд".
Анализ суждений присяжных в ИСП-4 (13.09.1996.)
(большая часть серпуховских присяжных не признала за рыбаками никакой
вины)
Большинство в данном составе - мужчины рабочих профессий, среднего
возраста и среднего образования. Тем не менее, участие трех молодых
присяжных и двух свыше 50 лет, а также предпринимателя и бухгалтера с
высшим
образованием внесло в его работу полезное разнообразие.
Основное обвинение рыбаков в хищении было отвергнуто почти всеми
присяжными еще до обсуждения (письменно). Один обвинительный голос молодой
домохозяйки остался неаргументированным, несмотря на попытку старшины
"разговорить". Проще всего объяснить ее особенность молодым максимализмом.
Единственной уступкой общему мнению с ее стороны было присоединение к
ответу: "Не заслуживают лишения свободы".
Разность подходов обнаружилась только в ответах на второй вопрос. 7
присяжных признали рыбаков виновными в гражданском правонарушении, а двое
твердо отказались признать за ними даже гражданскую вину. Если же
проанализировать мотивацию высказавшихся за вину капитанов в гражданском
порядке, то выясняются еще более глубокие различия. Три женщины посчитали
рыбаков "немного виновными", упирая на тяжелое материальное положение их
семей, а вот 4 мужчин пришли к выводу, что при гражданском разбирательстве
еще не совсем известно, на чью сторону встанет суд, и не окажется ли, что
вина акционерного общества перед рыбаками по части невыплаты им зарплаты -
много больше.
Их вердикт: Виновны в гражданском правонарушении имел следующий смысл:
"Дело должно быть передано в гражданский суд, а каким будет его решение, не
знаем".
Пожалуй, данное рассмотрение по делу капитанов оказалось для них
наиболее оправдательным. О причинах этого можно лишь догадываться. Судя по
активной защитительной позиции весьма рассудительного слесаря (6), он был
задет за живое. Судьба рыбаков была им как бы принята на себя. Возможно,
что
он принадлежит к разряду представителей низового бизнеса, который сейчас
загнан в тень и никак не может выбраться к свету, сначала из-под мощного
соцгосударственного пресса, теперь - из-под его глыб в виде всяческих
крупных АО и иных наследников госмонополий.
Анализ суждений присяжных в ИСП-5 (14.09.1996 г.)
(серпуховские рабочие осудили рыбаков как расхитителей на лишение
свободы)
Состав присяжных пятого процесса был чрезвычайно однородным по
профессиональному срезу: 10 рабочих (мужчины и женщины разного возраста)
среднего образования из 12. Некоторое разнообразие в профессиях присяжных
обеспечили только военный курсант и интеллигентный предприниматель, ставший
старшиной. Но, конечно, это был суд рабочих.
Тем удивительнее был его обвинительный и даже репрессивный вердикт по
делу о "левых" приработках, которыми занимались и, наверное, занимаются
очень многие рабочие в России на своих государственных, а ныне
акционированных предприятиях.
Вердикт: Виновны в хищении и заслуживают лишения свободы - принят 9
голосами против 3.
ИСП-5 в корне разрушил мою правозащитную иллюзию, что рабочие лучше
понимают и будут защищать "левые" приработки на предприятиях.
Жители же серпуховской рабочей слободы поступили совсем иначе, и мне до
сих пор трудно понять причины, хотя обсуждение шло прямо на моих глазах (я
его снимал как оператор).
Интересно, что осудительное настроение большинства укрепилось как раз
после обсуждения доводов защиты, на которых упорно (хотя и тактично)
настаивал сразу разделивший их старшина.
А ведь вначале половина присяжных была склонна к оправданию подсудимых.
По заполненным еще до обсуждения индивидуальным опросным листам видно, что
их вину в хищении признали только 7 из 12, но одна из них, присяжная 3,
потом, кстати, самая активная защитница рыбаков, записала не только вину в
хищении, но и что судить их надо гражданским судом (конечно, без лишения
свободы). Не разбираясь в том, как надо называть проступки капитанов -
хищением или гражданским правонарушением, она твердо была убеждена в
главном, что сажать капитанов не надо. С учетом этой поправки можно
утверждать, что сразу после прослушивания доводов сторон, пояснений
ведущего
и формулирования собственных представлений о деле, до начала совместного
обсуждения присяжные разделились ровно пополам: 6 признали капитанов
виновными в хищении и заслуживающими лишения свободы и 6 посчитали, что
действия их подлежат гражданскому суду и без лишения свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
по настоящему делу в качестве ориентира для законотворческой и
правоприменительной деятельности, то расширение сферы ответственности за
хищение должно сопровождаться значительным смягчением наказания.
Вполне вероятно, однако, обвинительный вердикт присяжных не отражает
ясную и устойчивую позицию по отношению к понятию хищения, а носит
ситуативный характер, что могло быть вызвано недостаточной четкостью
формулирования альтернативной правовой оценки действий подсудимых:
причинение имущественного ущерба при отсутствии признаков хищения,
гражданско-правовой деликт и т.п.
Примечание: Как мы увидим дальше, в последующих ИСП присяжные принимали
иные решения, что делает пессимизм Похмелкина А.В. не совсем оправданным.
Анализ суждений присяжных в ИСП-2 (5.08.1996 г.)
(энергия деловой учительницы увлекает присяжных к оправданию рыбаков)
Состав присяжных на этом процессе также соответствовал средней
структуре московского населения по возрасту и образованию. По
профессиональному срезу была несколько больше доля присяжных рабочих
профессий: 5 из 11. Не было выдержано соотношение полов. В сравнении с
предыдущим в данном составе очевидно преобладание женщин и рабочих. Может,
эти различия сыграли свою роль в том, что вердикт присяжных по делу
оказался
иным, а именно:
Все признали капитанов невиновными в хищении сверхплановой продукции и
только 4 обвинили их в правонарушении не уголовного свойства.
Вначале о вине капитанов говорило большинство. Пенсионерка (1) твердо
отстаивала виновность рыбацких капитанов (правда, без лишения свободы), но
вину их представляла не конкретно, а вместе с каким-то высшим и нераскрытым
начальством (клубком, по ее словам). Еще более твердо настаивала на
виновности и применении уголовных наказаний 45-летняя уборщица (4).
Безмотивно о виновности капитанов говорили рабочая (6) и сотрудница МАИ
(10) - обе они даже колебались в необходимости лишения их свободы. Наконец
о
виновности капитанов сразу же и определенно заявили уборщица (5) и
старшина - учитель истории (8), правда, они оба увидели вину лишь в
гражданском смысле, а именно "в незаконном использовании судна и иного
имущества АО".
Невиновность же капитанов и членов экипажей вначале признавали лишь
пятеро присяжных, т.е. меньшинство, но именно их точка зрения в итоге была
провозглашена как главное решение. Как это произошло?
А дело в том, что под общей интонацией оправдания в одной группе или
первоначального осуждения в другой группе скрывались самые разные мотивы
конкретных присяжных. Так, в первой, оправдательной группе только двое:
домохозяйка (7) и пенсионер-рабочая (11) однозначно поддержали лидера
второй
группы.
Свою точку зрения она высказывала очень напористо: "Дополнительно
выловленная и переработанная рыба никак не может считаться собственностью
АО, она принадлежит рыбакам, а капитаны никак не могут быть виновными в
хищении".
А вот пенсионерка-повар (9) свой оправдательный вердикт объяснила тем,
что если раньше рыбакам такой вылов рыбы разрешался, а теперь вдруг нет, то
о какой вине может идти речь? Все попытки старшины пояснить, что и раньше
самозаготовка не разрешалась, но на нее начальство закрывало глаза, позицию
присяжной (9) не изменили. И мне кажется, что за этим взглядом стоит
правота
обычая. Если самозаготовка всегда существовала и была безнаказанной, то
почему теперь этот обычай должен быть негласно отменен, а живущие по нему
люди вдруг оказаться уголовными преступниками?
О том, как менялись мнения присяжных обвиняющей группы, можно судить по
суждениям пожилой уборщицы (4).
Вначале она говорила очень жестко: "Свои деяния капитаны совершали
систематически, умышленно, с корыстной целью наживы". Однако в ходе
обсуждения поддержки не нашла, аргументировать свое обвинение в хищении не
могла и потому перешла на обвинение капитанов в злоупотреблении служебным
положением без лишения их свободы. Только в конце заседания, согласившись с
сообщением старшины, что все четверо, высказавшиеся за виновность
капитанов,
вместе с тем считают, что эта вина не носит уголовный характер, присяжная
(4) вынужденно согласилась с мнением о гражданской вине.
В данном обсуждении присяжная (4) как бы олицетворяла строгую
"соцзаконность" с ее принципом, что сурового уголовного наказания
заслуживают все, кто нарушил действующие законы, какими бы они ни были.
Стереотипы такого мышления еще не умерли, успешно действуют на судей и
следователей. Жизненные аргументы ими в упор не видятся.
Но есть присяжные, на которых аргументы лидеров почти не действовали. В
данном составе это видно по неявному спору двух пенсионерок (1 и 9).
Аргументы конструктора (1) были отмечены негативным своеобразием:
"Капитаны виновны, потому что там виновны все". Причем, когда она пыталась
конкретизировать эту вину, то перечисляла и установление заниженных планов,
и нераспорядительность, и все, что мешает "правильному, честному" плановому
производству рыбной продукции. Впрочем, такая всеобщность обвинений не
помешала ей относительно просто согласиться и со старшиной, когда он,
подводя итоги, сообщил судье, что все четверо присяжных, осудившие
капитанов, считают их виновными в гражданском правонарушении.
Аргументация (1) похожа (но как в зеркале) на аргументы повара (9):
"Все капитаны и рыбаки невиновны, потому что они действовали по обычаю".
Вердикты этих женщин схожи своей безоговорочностью: одна считает всех
виновными, потому что они всегда нарушают официальные порядки, а другая
считает всех невиновными, потому что они следуют обычаю, который
справедливее всех законов. Трудно делать вывод, кто более прав, но
сознаюсь,
что мои личные симпатии на стороне жизненного обычая, а не на стороне соц.
плана или даже соц. закона. Ход обсуждения повлиял также и на сторонников
невиновности капитанов. Они сдвинулись с однозначной позиции, признав, что
неправота за капитанами, возможно, и есть в части неразрешенного
использования чужого судна, топлива, налогов государству и т.д., но
разбираться с этими претензиями надо не в уголовном порядке. Эта сдвижка
объединила всех. Поэтому итоговое суждение данного состава присяжных
следует
сформулировать так: рыбаки невиновны в хищении выловленной ими сверх плана
рыбы, а вред от использования оборудования без разрешения надо возмещать в
гражданском порядке.
О роли лидера в коллегии присяжных и культе личности в истории
Если в первом суде победило в чистом виде обвинение, то во втором
победу одержала линия защиты. Почему? Аргументы сторон в обоих судах были
абсолютно схожи (показ видеозаписи прений сторон это гарантировал). В обоих
процессах председательствовал один и тот же судья, который старался
взвешенно изложить аргументы сторон.
Как мне представляется, основной причиной появления разных вердиктов
присяжных является различные составы присяжных в этих судах и, что еще
важнее, разность установок выявившихся лидеров.
В 1-м процессе таким лидером оказался старшина-фармацевт и
сгруппировавшаяся вокруг него группа мужчин. Именно им в полной мере легли
на душу основные аргументы обвинения: "Россия всегда тонула в традициях
всеобщего воровства, а в условиях перехода к частной собственности этому
надо положить конец. Без уголовных мер и наказаний мы никогда не сможем
защитить в России частную собственность." Доводы защиты ими были не
услышаны, несмотря на то что повторялись и судьей, и на совещании присяжных
устами меньшинства.
Те же доводы обвинителя не были восприняты присяжными во втором
процессе, хотя судья повторил их с большим нажимом. Думаю, потому что в их
составе не оказалось предпринимателей, которые сегодня мучаются проблемой
отстаивания своей собственности от поползновений работников извлечь пользу
из нее не для хозяина, а для себя самих. Среди присяжных преобладали как
раз
сотрудники и работники. Знакомство с предпринимательскими интересами
проявила лишь лидер обсуждения 2 (это видно по приводимым ею примерам), но
судила она не с позиции владельцев, не желающих терпеть своевольные
инициативы работников, а с точки зрения работников, такую инициативу
проявляющих.
От того, на чьей стороне оказывается при обсуждении активный присяжный,
способный стать лидером, зависит вердикт присяжных. А от того, на чью
сторону в таком и подобных спорах и конфликтах будет оказываться суд и
право
в России, будут зависеть ее судьба и быстрота развития.
Конечно, роль лидера в принятии вердикта может стать решающей только в
ситуации, когда у присяжных не сформировалось заведомое единодушие в
ответах
или хотя бы твердое преобладающее большинство. Если в коллегии имеются
примерно равные группы сторонников разных ответов или большое число
колеблющихся между этими группами, то интегральный вердикт становится
весьма
зависимым от красноречия лидера и потому очень неустойчивым. Тут нельзя
даже
говорить о случайности, потому что лидеры обсуждений - это не генераторы
случайных чисел, они сами подвержены разным влияниям, в том числе и
самообучению на ниве властвования. В некоторых случаях лидеры обсуждений в
политике могут дойти до крайних степеней власти, так что в обществе
возникает твердое убеждение о решающей роли личности в истории. Вспомним
Сталина, который из скромного секретаря Политбюро правящей партии стал
лидером через умение формировать большинство в этой коллегии, а со временем
превратился в абсолютного властителя полмира.
Коллегии присяжных от этой судьбы спасает только процедура закона, по
которой лидером можно стать только один раз по конкретному делу и на
короткое время, но вот устойчивость вердиктов присяжных от диктата лидеров
нынешняя процедура их совещаний сегодня не спасает. Для нас единственный
способ избавиться от неустойчивости вердиктов - это повторять процессы
обсуждений конкретных дел с разными присяжными и разными лидерами.
Возможно, в будущем процедура работы присяжных как-то будет
усовершенствована. Большую пользу может принести, например, использование
англосаксонского требования к присяжным принимать вердикт только
единогласно, что предполагает длительную работу выработки взаимопонимания и
согласия в их среде, но, с другой стороны, таит в себе опасность диктатуры
меньшинства, когда один упрямый присяжный может "выспорить" у большинства
собственный вариант вердикта.
И, конечно, с ростом численности среднего класса можно рассчитывать на
преодоление нынешней расколотости общества по нравственным установкам, что
ослабит зависимость граждан от лидеров при принятии решений как в политике,
так в судах присяжных.
Анализ суждений присяжных в ИСП-3 (14.08.1996 г.)
(в отсутствии предпринимателей и рабочих присяжные оправдали рыбаков
вчистую)
К сожалению, состав присяжных (их было всего 7) на данном процессе
значительно отличался от средней структуры московского населения.
Во-первых,
тут были только женщины, во-вторых, преобладали служащие среднего и
пожилого
возраста (49 лет и выше) со средним образованием. Не было ни молодых, ни
предпринимателей, ни рабочих. Это был суд жителей "спального" района
Москвы,
далеких от проблем "левого" производства. Они удивительно быстро нашли
общий
язык и единодушие в ответах. Только одна из них (30-летняя домохозяйка),
оправдавшая вначале рыбаков даже в гражданском правонарушении, потом
уточнила свою позицию до общей. Видимо, хотела согласиться с обвинением
пенсионерки (4), но в данном составе и она присоединилась к общему мнению.
Здесь просто не оказалось нужды в дискуссии присяжных.
Возможно, это произошло еще и потому, что лидер обсуждения, 70-летняя
бухгалтер сразу стала отстаивать наиболее взвешенное и верное в данных
условиях среднее решение. На основной вопрос судьи-исследователя: "Можно ли
неучтенку считать хищением?" - они ответили: "Нет, потому что кому и в
какой
доле она принадлежит, должен решать гражданский суд".
Анализ суждений присяжных в ИСП-4 (13.09.1996.)
(большая часть серпуховских присяжных не признала за рыбаками никакой
вины)
Большинство в данном составе - мужчины рабочих профессий, среднего
возраста и среднего образования. Тем не менее, участие трех молодых
присяжных и двух свыше 50 лет, а также предпринимателя и бухгалтера с
высшим
образованием внесло в его работу полезное разнообразие.
Основное обвинение рыбаков в хищении было отвергнуто почти всеми
присяжными еще до обсуждения (письменно). Один обвинительный голос молодой
домохозяйки остался неаргументированным, несмотря на попытку старшины
"разговорить". Проще всего объяснить ее особенность молодым максимализмом.
Единственной уступкой общему мнению с ее стороны было присоединение к
ответу: "Не заслуживают лишения свободы".
Разность подходов обнаружилась только в ответах на второй вопрос. 7
присяжных признали рыбаков виновными в гражданском правонарушении, а двое
твердо отказались признать за ними даже гражданскую вину. Если же
проанализировать мотивацию высказавшихся за вину капитанов в гражданском
порядке, то выясняются еще более глубокие различия. Три женщины посчитали
рыбаков "немного виновными", упирая на тяжелое материальное положение их
семей, а вот 4 мужчин пришли к выводу, что при гражданском разбирательстве
еще не совсем известно, на чью сторону встанет суд, и не окажется ли, что
вина акционерного общества перед рыбаками по части невыплаты им зарплаты -
много больше.
Их вердикт: Виновны в гражданском правонарушении имел следующий смысл:
"Дело должно быть передано в гражданский суд, а каким будет его решение, не
знаем".
Пожалуй, данное рассмотрение по делу капитанов оказалось для них
наиболее оправдательным. О причинах этого можно лишь догадываться. Судя по
активной защитительной позиции весьма рассудительного слесаря (6), он был
задет за живое. Судьба рыбаков была им как бы принята на себя. Возможно,
что
он принадлежит к разряду представителей низового бизнеса, который сейчас
загнан в тень и никак не может выбраться к свету, сначала из-под мощного
соцгосударственного пресса, теперь - из-под его глыб в виде всяческих
крупных АО и иных наследников госмонополий.
Анализ суждений присяжных в ИСП-5 (14.09.1996 г.)
(серпуховские рабочие осудили рыбаков как расхитителей на лишение
свободы)
Состав присяжных пятого процесса был чрезвычайно однородным по
профессиональному срезу: 10 рабочих (мужчины и женщины разного возраста)
среднего образования из 12. Некоторое разнообразие в профессиях присяжных
обеспечили только военный курсант и интеллигентный предприниматель, ставший
старшиной. Но, конечно, это был суд рабочих.
Тем удивительнее был его обвинительный и даже репрессивный вердикт по
делу о "левых" приработках, которыми занимались и, наверное, занимаются
очень многие рабочие в России на своих государственных, а ныне
акционированных предприятиях.
Вердикт: Виновны в хищении и заслуживают лишения свободы - принят 9
голосами против 3.
ИСП-5 в корне разрушил мою правозащитную иллюзию, что рабочие лучше
понимают и будут защищать "левые" приработки на предприятиях.
Жители же серпуховской рабочей слободы поступили совсем иначе, и мне до
сих пор трудно понять причины, хотя обсуждение шло прямо на моих глазах (я
его снимал как оператор).
Интересно, что осудительное настроение большинства укрепилось как раз
после обсуждения доводов защиты, на которых упорно (хотя и тактично)
настаивал сразу разделивший их старшина.
А ведь вначале половина присяжных была склонна к оправданию подсудимых.
По заполненным еще до обсуждения индивидуальным опросным листам видно, что
их вину в хищении признали только 7 из 12, но одна из них, присяжная 3,
потом, кстати, самая активная защитница рыбаков, записала не только вину в
хищении, но и что судить их надо гражданским судом (конечно, без лишения
свободы). Не разбираясь в том, как надо называть проступки капитанов -
хищением или гражданским правонарушением, она твердо была убеждена в
главном, что сажать капитанов не надо. С учетом этой поправки можно
утверждать, что сразу после прослушивания доводов сторон, пояснений
ведущего
и формулирования собственных представлений о деле, до начала совместного
обсуждения присяжные разделились ровно пополам: 6 признали капитанов
виновными в хищении и заслуживающими лишения свободы и 6 посчитали, что
действия их подлежат гражданскому суду и без лишения свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79