И вряд ли она этого не понимала, хотя бы после
того, как столкнулась на практике с необходимостью хозяйственникам
"крутиться и ловчить". Ей сразу надо было одуматься и уйти из торговли, она
же этого не сделала.
Наверное, М. пошла в торговлю не из-за вульгарной корысти. Возможно, ее
привлекла возможность иметь связи, влиятельных друзей - ведь в этом мире
расплачиваются не столько деньгами, сколько услугами, совсем иной формы
"наживой". М. на это пошла, и в этом был исток ее трагедии. Но, ответив по
совести, что она виновна, я ограничилась бы только общественным осуждением
и
ни в коем случае не применяла бы к ней лишение свободы. Вообще последнее
надо применять только к людям, опасным для жизни и общества, а не к
экономическим правонарушителям. И, конечно, я согласна, что
недобросовестных
следователей надо наказывать, а нашу торговлю делать частной. Но как это
осуществить?
9. В.С., 45 лет, учитель биологии: Все обвинения против М. были
притянуты за уши из чувства мести работников правоприменительных органов.
Поэтому я определенно отвечаю: "Не виновна!". А в торговлю она ушла, как и
я
уходил из института преподавателем в школу - за "глотком свободы".
М. ни в чем не виновата, кроме продажи колясок по повышенной цене, но
раз эти переплаты она брала не себе, то это должно стать смягчающим
обстоятельством. Если бы я был судьей, то поставил бы ей на вид и предложил
вести торговлю по правилам того времени. Многие продавцы не находят в себе
сил отказаться от "незаконных махинаций". Поэтому надо ширить арендный
подряд в торговле.
10. В.Г., 40 лет, свободный художник: По совести я бы голосовал на
невиновность М., но понимаю, что реверансы в сторону закона необходимы,
потому ограничился бы какими-то символическими наказаниями. На деле же надо
менять систему. Не согласен, что в торговлю человек может идти только ради
наживы или личных знакомств. Возможны совсем иные мотивы: например,
склонность командовать. Именно в торговле М. могла стать руководителем хоть
какого-то коллектива. И ничего плохого в такой склонности нет, даже
наоборот.
11. Волконский В.А., 50 лет, д.э.н. АН СССР: И все же мне кажется
невероятным, чтобы работник торговли, неизбежно нарушая нынешние законы,
извлекая "теневые" деньги, не начинал бы пользоваться ими как своими. Это
неестественно. И потому, наверное, М. на деле присваивала часть денег себе
и
передавала их наверх покровителям - во всяком случае так часто бывает. Но
это только вероятность.
Понимаю, что возможны исключения из правила, торговцы с щепетильной
честностью, и потому, слушая свою совесть, я говорю, что "М. не виновна".
Так же необходимо разрешить частную торговлю и изменить уголовное
законодательство. Хотя честно скажу, статью УК против спекуляции я бы сам
не
решился сегодня отменить, потому что большинство людей не поняло бы этого
шага.
И еще один важный момент нельзя забывать: борьбу общества с мафиозной
опасностью. Согласен, что надо оправдывать и защищать осужденных
хозяйственников, но совсем иное отношение должно быть к той верхушке
"теневой" экономики, которая, сращиваясь с карательными и уголовными
структурами, реально претендует на власть, на господство в стране. Сейчас
это самый острый вопрос, как показывает борьба вокруг группы Гдляна. От
него
зависит будущее.
Реплика Сокирко В.В.: Мой критерий различения правых и виновных среди
хозяйственников прост. Если они, используя насилие государственное или
уголовное, устанавливают монопольные поборы или ограничения свободы
деятельности других - они виновны по антимонопольным законам, которые нашей
стране еще только предстоит принять. Если же они насилие и обман не
используют, то должны быть освобождены от уголовных репрессий - это
необходимое условие массового возрождения в стране частной инициативы и
конкуренции.
Ответ Волконского В.А.: Ты не учитываешь главную опасность:
взяточничество формально не связано ни с насилием, ни с монопольным
господством, но оно питает ту мафиозную структуру, которая является одним
из
главных противников реформы в стране... Я понимаю, что ты боишься, что
сопротивление мафии может настроить общество против инициативных
хозяйственников. Проблема есть, но нельзя же забывать о главном...
Вердикт присяжных: М. не виновна в уголовных преступлениях - 7 голосами
против 4.
Кроме того, единогласно приняты рекомендации:
- Существующие в стране уголовные наказания за хозяйственные
правонарушения несоразмерно жестоки и должны быть смягчены.
- Следует реформировать систему торговли, разрешив и благоприятствуя
частной торговле, что избавит общество от хозяйственных правонарушений.
- Необходимо строго спрашивать с работников правоприменительных органов
за правонарушения в стадии следствия.
- В связи с разными взглядами, необходимо проведение в печати широкой
дискуссии о плюсах и минусах "теневой" экономики.
Анализ суждений присяжных 1989 г.
Все 11 участников принадлежат к кругу московской интеллигенции зрелого
возраста, демократических убеждений. Практически все осуждали систему
государственной торговли и провозглашали необходимость перехода к частной
торговле, даже к капитализму. Столь же единодушно все отвергли слишком
жестокие наказания хозяйственников лишением свободы ("тюрьма - не для
хозяйственников") и осудили правонарушения милиции и следователей в деле М.
Тем не менее участники разошлись радикально по главному вопросу о
виновности М. Безоговорочно ее оправдали только двое (кстати, они оба
побывали в заключении и на официальном суде присяжных их бы отвели из
состава).
Определились следующие основные позиции:
Участники (1) и (3) практически полностью согласились с обвинительным
приговором М. в части квалификации торгового повышения цен как взяток,
спекуляции, обмана, утаивание дефицита от проверок как хищения. Само
занятие
торговлей и иным "хозяйствованием" им представляется заведомо преступным, а
репрессии против хозяйственников оправданными, но только в смягченной (до
экономических мер) форме. Вместе с тем эти люди считают себя сторонниками
частной торговли и капитализма, который воплощается для них в образе
западного супермаркета, забитого дешевыми товарами. Кратко - это позиция
"государственников", считающих, что частную торговлю и западное изобилие
должно установить государство, а людям надо прежде всего выполнять законы
этого государства.
Участники (5) и (8) заняли позицию "морального и правового ригоризма":
"Законы надо выполнять, даже если они плохие" и "Если ты честный, не иди в
торговлю, а если пошел, то значит что-то в тебе плохое есть." По сути их
позиция примыкает к первой, но выглядит более мягко, хотя она даже более
негативна к реальным людям, ведь тут и оправдаться нельзя.
Позицию участников (7) , (9) и (10) можно назвать "христианской".
Хотя они тоже в глубине души ощущают за М. вину, но могут винить и себя
и потому приходят к противоположному выводу: не виновна.
Позицию участников (2) и (6) , а также (4) можно назвать полным
оправданием М. и осуждением всех репрессивных к хозяйственникам законов,
позицией "защиты не придуманного, а реального частного бизнеса".
Оговорка участника (4) , думаю, основана на недоразумении, потому что
все согласны с неприемлемостью любого обмана покупателей, но сделанные М.
копеечные наценки на фломастеры никак нельзя назвать обманом.
Особую позицию занял участник (11). Согласившись с личной невиновностью
М., он склонен все же хозяйственников считать пособниками мафии, но этот
тезис требует особого разбора.
Комментарий 1999 г.
Перечитывая оценки первого общественного суда присяжных, полезно
разобраться в своих иллюзиях.
Сейчас я бы отнесся более внимательно к оттенкам высказанных мнений и
отметил бы, что хотя формально по делу был вынесен оправдательный вердикт,
на деле к осужденным хозяйственникам он был обвинительным. Мнения присяжных
(7) , (9), (10) и (11) склонились к оправданию только из-за веры в личное
бескорыстие М. и учиненную над ней расправу милиции, а также по вежливости
к
суждениям "хозяев дома". В защиту же обычных хозяйственников, которые,
конечно же, работают не только ради общественного блага, но и за личную
прибыль (корысть), высказались всего только трое из 11 собравшихся.
Можно сказать, что работу в защиту осужденных хозяйственников мы
начинали при неодобрении большинства правозащитной и демократической
интеллигенции. В 1989 году эта мысль была лишь смутной и неотчетливой
догадкой, спустя годы она представляется мне очевидной.
Особенно внимательно следует переосмыслить суждения по делу двух
ученых-экономистов Найшуля В.А. и Волконского В.А. В застойные годы они оба
в научной среде были известны как свободомыслящие рыночники-либералы.
Профессор Волконский В. был не только моим научным руководителем, но и
участником дискуссионных самиздатских сборников.
По отзыву Чубайса А. идея ваучерной приватизации была вначале
разработана именно Найшулем, а он (Чубайс) только применил ее на практике.
Сегодня, возглавляя частный Институт национальной модели экономики,
Найшуль.
примыкает к партии Гайдара. Что касается Волконского, то вместе с известной
общественной деятельницей Корягиной Т.И. он стал идеологом Республиканской
партии Гдляна, зацикленного на "борьбе с мафией".
Сейчас пик популярности "демократических партий" прошел, но в начале
90-х годов они владели умами миллионов и в немалой степени определяли
решения властей. Как известно, их решения оказались не в пользу
освобождения
"теневой" деловой активности, не в пользу экономического раскрепощения.
Оба просвещенных экономиста-идеолога на нашем обсуждении проголосовали
за оправдание М., но лишь из вежливости и в виде исключения. По тогдашнему
мнению Найшуля, хозяйственник, приумноживший свое достояние за счет
неразрешенной прибыли виновен (и этим уже все сказано). Волконский же в
"теневых" хозяйственниках видел пособников коррумпированной верхушке,
поставщиков "взяток для мафии". Особенно удивительно, что либеральный
профессор-рыночник высказался за сохранение уголовных репрессий к
спекулянтам и одновременно за свободу торговли. В "теневых" хозяйственниках
они увидели не реальных строителей рыночных отношений, а прежде всего
правонарушителей. Как мне видится, рынок они собирались строить через
государство петровского типа, через подавление "теневой" стихии.
Присоединив их голоса к обвиняющей группе, придется считать итогом
нашего первого ОСП вердикт: "Хозяйственники виновны, но заслуживают
снисхождения" со счетом 6 (или даже 8) против 3.
Теперь понятно, почему я наталкивался на такую безнадежную глухоту при
обращениях в защиту амнистии хозяйственников и за пересмотр УК к
демократическим и правозащитным депутатам Верховного Совета РСФСР 1991-го и
последущих годов, и почему только на исходе своего существования (летом
1993
г.) ставший уже антиельцинским "реакционно-коммунистический" Верховный
Совет
как бы втихую и стыдясь, но все-таки уничтожил уголовное наказание лишением
свободы за рыночную торговлю (спекуляцию). И никто, кроме нас, не посмел
его
за это доброе решение благодарить. Коммунисты и демократы, либералы и
правозащитники - сколь звучны эти слова, но судить о них надо только по
делам их.
Сравнивая суждения присяжных 1989 г. с суждениями участников
исследовательских процессов 1996 г., видишь, сколь значительные произошли
перемены в сознании людей, в том числе интеллигентов. Куда-то исчезли
безапелляционные мнения о торговле как исключительно грязном и преступном
деле. Бескорыстие как главный критерий отличия плохого от хорошего уже не
котируется. Зато обвинения во взятках и хищениях теперь вызывают вопросы о
причиненном при этом вреде. Сообщения о следственных подтасовках чаще
вызывают у людей мысли о необходимости оправдательного приговора.
Я считаю, что эти изменения имеют положительный характер, что без
всяких образовательных программ, а просто опытом свободной жизни люди
становятся все более мудрыми присяжными и, наверное, скоро дозреют до того,
чтобы в этой роли заставить слушать себя и судей, и законодателей.
Справка. К сожалению, все обращения и жалобы по этому первому для нас
делу оказались безуспешными. По нему не состоялось ни одного официального
протеста - все обвинения М. до сих пор считаются справедливыми.
К слову сказать, сама М. не проявляла особого интереса к факту своей
нереабилитированности. Присущее ей высокое чувство достоинства и чуткости
не
к своим, а к чужим бедам определило равнодушие к собственному оправданию.
После освобождения она переехала к мужу в Подмосковье, а познакомившись с
нами, сама занялась правозащитой, сначала в рамках Общества ЗОХиЭС, а потом
самостоятельно, перейдя от хозяйственников к защите прав всех заключенных.
В
общественном плане ее реабилитация уже давно и прочно состоялась.
Что касается нас, то спустя 10 лет можно сказать, что дружба с М.
прошла испытание временем. И как всякая истинная дружба обогатила нас всех.
Я не могу знать точно, что именно мы дали М., но нам она дала не только
веру
в справедливость своего дела, но и открытие в правозащите еще более
глубокого пласта: прав и достоинства всех заключенных. Во многом мы ей
обязаны осознанием важности не только защиты экономических свобод человека,
но и защиты общества от ракового роста тюрем и заключенных.
Надеюсь, мое признание поможет читателю понять, поступки какого
человека мы обсуждали (и даже осуждали) на своем первом ОСП. В
подтверждение
я приведу текст своей статьи о первой встрече с М., которая так и осталась
неопубликованной. Пусть он даст возможность почувствовать эмоциональный
накал споров того времени.
"Поездка к настоящему человеку - героине нашего времени"
Утренняя электричка на юг в самый длинный летний день. Я сопровождаю
организатора общественного центра "Тюрьма и воля" Абрамкина В.Ф. в его
встрече с вышедшей недавно из заключения М., в свое время откликнувшейся
письмом-исповедью на статью Яковлева А.М. в "Огоньке". Магнитофон позволит
донести зэковскую правду не только до ученых социологов, но и до массового
читателя, до нас с вами. В этом ни у Валерия, ни у меня нет сомнений.
Основная тема интервью - порядки в женских зонах. Меня же волнует,
прежде всего, несправедливость осуждения людей по "хозяйственным статьям".
В
несправедливости таких обвинений я почему-то уверен априори, до всякого
знакомства с конкретными делами. Сознаю, что пристрастен, хотя сам
хозяйственником никогда не был (не способен), потому что давно пришел к
убеждению: среди сотен тысяч осужденных по хозяйственным статьям УК истинно
виновных не больше, чем среди политзаключенных. За это голосует простая
логика: ведь не могла существовать так долго наша извращенная и
безнравственная система хозяйствования без опоры на страх и репрессии
против
свободного труда и дела.
Деревенского вида улица рабочей слободы, часть бабушкиного дома, с
невероятным трудом и везением отсуженная мужем М. у соседей за год после
его
возвращения из зоны живым, а не погибшим, как уже успели заявить соседи,
торопясь завладеть якобы выморочным имуществом. Старая, дожившая до наших
дней привычка уничтожать в лагерях людей ради завладения
квартирой-комнатой,
неожиданно дала осечку.
Нам повезло застать дома хозяйку и разговорить ее на весь день
воспоминаниями... Уже первые улыбки и расспросы заставили радостно
изумляться даже случайным совпадениям моих с нею основных жизненных дат. И
мне уже 50 лет, и я родился в Харькове, и образование у нас одинаковое
(инженеры-механики), у обоих невостребованное (только я уходил в
экономическую науку, а она - в торговлю). И даже арестованы мы были в один
и
тот же день 23 января 1980 г.
И вот только тут, на пороге лагерного срока, сходство наших жизненных
судеб резко пресеклось, потому что я из тюрьмы ушел домой, а ее крестный
путь и сейчас еще не кончился. Ведь осужденным хозяйственникам было и есть
неизмеримо труднее и страшнее, чем арестованным диссидентам, для которых и
арест не был неожиданностью, и на воле была обеспечена мощная общественная
и
даже мировая поддержка. Уж не говорю о собственном случае, когда в
результате условного осуждения я вернулся к семье, а вот жизнь М. была
разбита страшным сроком и нынешней, может, вечной неустроенностью.
"Нет-нет, я ничего не подозревала, когда в мой магазин нагрянули с
проверкой сотрудники ОБХСС. Правда, когда они потом поехали с обыском на
мою
квартиру и там изъяли коробки фломастеров и две или три немецкие куклы
(потом они были оформлены как хищения), мне тревожно подумалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
того, как столкнулась на практике с необходимостью хозяйственникам
"крутиться и ловчить". Ей сразу надо было одуматься и уйти из торговли, она
же этого не сделала.
Наверное, М. пошла в торговлю не из-за вульгарной корысти. Возможно, ее
привлекла возможность иметь связи, влиятельных друзей - ведь в этом мире
расплачиваются не столько деньгами, сколько услугами, совсем иной формы
"наживой". М. на это пошла, и в этом был исток ее трагедии. Но, ответив по
совести, что она виновна, я ограничилась бы только общественным осуждением
и
ни в коем случае не применяла бы к ней лишение свободы. Вообще последнее
надо применять только к людям, опасным для жизни и общества, а не к
экономическим правонарушителям. И, конечно, я согласна, что
недобросовестных
следователей надо наказывать, а нашу торговлю делать частной. Но как это
осуществить?
9. В.С., 45 лет, учитель биологии: Все обвинения против М. были
притянуты за уши из чувства мести работников правоприменительных органов.
Поэтому я определенно отвечаю: "Не виновна!". А в торговлю она ушла, как и
я
уходил из института преподавателем в школу - за "глотком свободы".
М. ни в чем не виновата, кроме продажи колясок по повышенной цене, но
раз эти переплаты она брала не себе, то это должно стать смягчающим
обстоятельством. Если бы я был судьей, то поставил бы ей на вид и предложил
вести торговлю по правилам того времени. Многие продавцы не находят в себе
сил отказаться от "незаконных махинаций". Поэтому надо ширить арендный
подряд в торговле.
10. В.Г., 40 лет, свободный художник: По совести я бы голосовал на
невиновность М., но понимаю, что реверансы в сторону закона необходимы,
потому ограничился бы какими-то символическими наказаниями. На деле же надо
менять систему. Не согласен, что в торговлю человек может идти только ради
наживы или личных знакомств. Возможны совсем иные мотивы: например,
склонность командовать. Именно в торговле М. могла стать руководителем хоть
какого-то коллектива. И ничего плохого в такой склонности нет, даже
наоборот.
11. Волконский В.А., 50 лет, д.э.н. АН СССР: И все же мне кажется
невероятным, чтобы работник торговли, неизбежно нарушая нынешние законы,
извлекая "теневые" деньги, не начинал бы пользоваться ими как своими. Это
неестественно. И потому, наверное, М. на деле присваивала часть денег себе
и
передавала их наверх покровителям - во всяком случае так часто бывает. Но
это только вероятность.
Понимаю, что возможны исключения из правила, торговцы с щепетильной
честностью, и потому, слушая свою совесть, я говорю, что "М. не виновна".
Так же необходимо разрешить частную торговлю и изменить уголовное
законодательство. Хотя честно скажу, статью УК против спекуляции я бы сам
не
решился сегодня отменить, потому что большинство людей не поняло бы этого
шага.
И еще один важный момент нельзя забывать: борьбу общества с мафиозной
опасностью. Согласен, что надо оправдывать и защищать осужденных
хозяйственников, но совсем иное отношение должно быть к той верхушке
"теневой" экономики, которая, сращиваясь с карательными и уголовными
структурами, реально претендует на власть, на господство в стране. Сейчас
это самый острый вопрос, как показывает борьба вокруг группы Гдляна. От
него
зависит будущее.
Реплика Сокирко В.В.: Мой критерий различения правых и виновных среди
хозяйственников прост. Если они, используя насилие государственное или
уголовное, устанавливают монопольные поборы или ограничения свободы
деятельности других - они виновны по антимонопольным законам, которые нашей
стране еще только предстоит принять. Если же они насилие и обман не
используют, то должны быть освобождены от уголовных репрессий - это
необходимое условие массового возрождения в стране частной инициативы и
конкуренции.
Ответ Волконского В.А.: Ты не учитываешь главную опасность:
взяточничество формально не связано ни с насилием, ни с монопольным
господством, но оно питает ту мафиозную структуру, которая является одним
из
главных противников реформы в стране... Я понимаю, что ты боишься, что
сопротивление мафии может настроить общество против инициативных
хозяйственников. Проблема есть, но нельзя же забывать о главном...
Вердикт присяжных: М. не виновна в уголовных преступлениях - 7 голосами
против 4.
Кроме того, единогласно приняты рекомендации:
- Существующие в стране уголовные наказания за хозяйственные
правонарушения несоразмерно жестоки и должны быть смягчены.
- Следует реформировать систему торговли, разрешив и благоприятствуя
частной торговле, что избавит общество от хозяйственных правонарушений.
- Необходимо строго спрашивать с работников правоприменительных органов
за правонарушения в стадии следствия.
- В связи с разными взглядами, необходимо проведение в печати широкой
дискуссии о плюсах и минусах "теневой" экономики.
Анализ суждений присяжных 1989 г.
Все 11 участников принадлежат к кругу московской интеллигенции зрелого
возраста, демократических убеждений. Практически все осуждали систему
государственной торговли и провозглашали необходимость перехода к частной
торговле, даже к капитализму. Столь же единодушно все отвергли слишком
жестокие наказания хозяйственников лишением свободы ("тюрьма - не для
хозяйственников") и осудили правонарушения милиции и следователей в деле М.
Тем не менее участники разошлись радикально по главному вопросу о
виновности М. Безоговорочно ее оправдали только двое (кстати, они оба
побывали в заключении и на официальном суде присяжных их бы отвели из
состава).
Определились следующие основные позиции:
Участники (1) и (3) практически полностью согласились с обвинительным
приговором М. в части квалификации торгового повышения цен как взяток,
спекуляции, обмана, утаивание дефицита от проверок как хищения. Само
занятие
торговлей и иным "хозяйствованием" им представляется заведомо преступным, а
репрессии против хозяйственников оправданными, но только в смягченной (до
экономических мер) форме. Вместе с тем эти люди считают себя сторонниками
частной торговли и капитализма, который воплощается для них в образе
западного супермаркета, забитого дешевыми товарами. Кратко - это позиция
"государственников", считающих, что частную торговлю и западное изобилие
должно установить государство, а людям надо прежде всего выполнять законы
этого государства.
Участники (5) и (8) заняли позицию "морального и правового ригоризма":
"Законы надо выполнять, даже если они плохие" и "Если ты честный, не иди в
торговлю, а если пошел, то значит что-то в тебе плохое есть." По сути их
позиция примыкает к первой, но выглядит более мягко, хотя она даже более
негативна к реальным людям, ведь тут и оправдаться нельзя.
Позицию участников (7) , (9) и (10) можно назвать "христианской".
Хотя они тоже в глубине души ощущают за М. вину, но могут винить и себя
и потому приходят к противоположному выводу: не виновна.
Позицию участников (2) и (6) , а также (4) можно назвать полным
оправданием М. и осуждением всех репрессивных к хозяйственникам законов,
позицией "защиты не придуманного, а реального частного бизнеса".
Оговорка участника (4) , думаю, основана на недоразумении, потому что
все согласны с неприемлемостью любого обмана покупателей, но сделанные М.
копеечные наценки на фломастеры никак нельзя назвать обманом.
Особую позицию занял участник (11). Согласившись с личной невиновностью
М., он склонен все же хозяйственников считать пособниками мафии, но этот
тезис требует особого разбора.
Комментарий 1999 г.
Перечитывая оценки первого общественного суда присяжных, полезно
разобраться в своих иллюзиях.
Сейчас я бы отнесся более внимательно к оттенкам высказанных мнений и
отметил бы, что хотя формально по делу был вынесен оправдательный вердикт,
на деле к осужденным хозяйственникам он был обвинительным. Мнения присяжных
(7) , (9), (10) и (11) склонились к оправданию только из-за веры в личное
бескорыстие М. и учиненную над ней расправу милиции, а также по вежливости
к
суждениям "хозяев дома". В защиту же обычных хозяйственников, которые,
конечно же, работают не только ради общественного блага, но и за личную
прибыль (корысть), высказались всего только трое из 11 собравшихся.
Можно сказать, что работу в защиту осужденных хозяйственников мы
начинали при неодобрении большинства правозащитной и демократической
интеллигенции. В 1989 году эта мысль была лишь смутной и неотчетливой
догадкой, спустя годы она представляется мне очевидной.
Особенно внимательно следует переосмыслить суждения по делу двух
ученых-экономистов Найшуля В.А. и Волконского В.А. В застойные годы они оба
в научной среде были известны как свободомыслящие рыночники-либералы.
Профессор Волконский В. был не только моим научным руководителем, но и
участником дискуссионных самиздатских сборников.
По отзыву Чубайса А. идея ваучерной приватизации была вначале
разработана именно Найшулем, а он (Чубайс) только применил ее на практике.
Сегодня, возглавляя частный Институт национальной модели экономики,
Найшуль.
примыкает к партии Гайдара. Что касается Волконского, то вместе с известной
общественной деятельницей Корягиной Т.И. он стал идеологом Республиканской
партии Гдляна, зацикленного на "борьбе с мафией".
Сейчас пик популярности "демократических партий" прошел, но в начале
90-х годов они владели умами миллионов и в немалой степени определяли
решения властей. Как известно, их решения оказались не в пользу
освобождения
"теневой" деловой активности, не в пользу экономического раскрепощения.
Оба просвещенных экономиста-идеолога на нашем обсуждении проголосовали
за оправдание М., но лишь из вежливости и в виде исключения. По тогдашнему
мнению Найшуля, хозяйственник, приумноживший свое достояние за счет
неразрешенной прибыли виновен (и этим уже все сказано). Волконский же в
"теневых" хозяйственниках видел пособников коррумпированной верхушке,
поставщиков "взяток для мафии". Особенно удивительно, что либеральный
профессор-рыночник высказался за сохранение уголовных репрессий к
спекулянтам и одновременно за свободу торговли. В "теневых" хозяйственниках
они увидели не реальных строителей рыночных отношений, а прежде всего
правонарушителей. Как мне видится, рынок они собирались строить через
государство петровского типа, через подавление "теневой" стихии.
Присоединив их голоса к обвиняющей группе, придется считать итогом
нашего первого ОСП вердикт: "Хозяйственники виновны, но заслуживают
снисхождения" со счетом 6 (или даже 8) против 3.
Теперь понятно, почему я наталкивался на такую безнадежную глухоту при
обращениях в защиту амнистии хозяйственников и за пересмотр УК к
демократическим и правозащитным депутатам Верховного Совета РСФСР 1991-го и
последущих годов, и почему только на исходе своего существования (летом
1993
г.) ставший уже антиельцинским "реакционно-коммунистический" Верховный
Совет
как бы втихую и стыдясь, но все-таки уничтожил уголовное наказание лишением
свободы за рыночную торговлю (спекуляцию). И никто, кроме нас, не посмел
его
за это доброе решение благодарить. Коммунисты и демократы, либералы и
правозащитники - сколь звучны эти слова, но судить о них надо только по
делам их.
Сравнивая суждения присяжных 1989 г. с суждениями участников
исследовательских процессов 1996 г., видишь, сколь значительные произошли
перемены в сознании людей, в том числе интеллигентов. Куда-то исчезли
безапелляционные мнения о торговле как исключительно грязном и преступном
деле. Бескорыстие как главный критерий отличия плохого от хорошего уже не
котируется. Зато обвинения во взятках и хищениях теперь вызывают вопросы о
причиненном при этом вреде. Сообщения о следственных подтасовках чаще
вызывают у людей мысли о необходимости оправдательного приговора.
Я считаю, что эти изменения имеют положительный характер, что без
всяких образовательных программ, а просто опытом свободной жизни люди
становятся все более мудрыми присяжными и, наверное, скоро дозреют до того,
чтобы в этой роли заставить слушать себя и судей, и законодателей.
Справка. К сожалению, все обращения и жалобы по этому первому для нас
делу оказались безуспешными. По нему не состоялось ни одного официального
протеста - все обвинения М. до сих пор считаются справедливыми.
К слову сказать, сама М. не проявляла особого интереса к факту своей
нереабилитированности. Присущее ей высокое чувство достоинства и чуткости
не
к своим, а к чужим бедам определило равнодушие к собственному оправданию.
После освобождения она переехала к мужу в Подмосковье, а познакомившись с
нами, сама занялась правозащитой, сначала в рамках Общества ЗОХиЭС, а потом
самостоятельно, перейдя от хозяйственников к защите прав всех заключенных.
В
общественном плане ее реабилитация уже давно и прочно состоялась.
Что касается нас, то спустя 10 лет можно сказать, что дружба с М.
прошла испытание временем. И как всякая истинная дружба обогатила нас всех.
Я не могу знать точно, что именно мы дали М., но нам она дала не только
веру
в справедливость своего дела, но и открытие в правозащите еще более
глубокого пласта: прав и достоинства всех заключенных. Во многом мы ей
обязаны осознанием важности не только защиты экономических свобод человека,
но и защиты общества от ракового роста тюрем и заключенных.
Надеюсь, мое признание поможет читателю понять, поступки какого
человека мы обсуждали (и даже осуждали) на своем первом ОСП. В
подтверждение
я приведу текст своей статьи о первой встрече с М., которая так и осталась
неопубликованной. Пусть он даст возможность почувствовать эмоциональный
накал споров того времени.
"Поездка к настоящему человеку - героине нашего времени"
Утренняя электричка на юг в самый длинный летний день. Я сопровождаю
организатора общественного центра "Тюрьма и воля" Абрамкина В.Ф. в его
встрече с вышедшей недавно из заключения М., в свое время откликнувшейся
письмом-исповедью на статью Яковлева А.М. в "Огоньке". Магнитофон позволит
донести зэковскую правду не только до ученых социологов, но и до массового
читателя, до нас с вами. В этом ни у Валерия, ни у меня нет сомнений.
Основная тема интервью - порядки в женских зонах. Меня же волнует,
прежде всего, несправедливость осуждения людей по "хозяйственным статьям".
В
несправедливости таких обвинений я почему-то уверен априори, до всякого
знакомства с конкретными делами. Сознаю, что пристрастен, хотя сам
хозяйственником никогда не был (не способен), потому что давно пришел к
убеждению: среди сотен тысяч осужденных по хозяйственным статьям УК истинно
виновных не больше, чем среди политзаключенных. За это голосует простая
логика: ведь не могла существовать так долго наша извращенная и
безнравственная система хозяйствования без опоры на страх и репрессии
против
свободного труда и дела.
Деревенского вида улица рабочей слободы, часть бабушкиного дома, с
невероятным трудом и везением отсуженная мужем М. у соседей за год после
его
возвращения из зоны живым, а не погибшим, как уже успели заявить соседи,
торопясь завладеть якобы выморочным имуществом. Старая, дожившая до наших
дней привычка уничтожать в лагерях людей ради завладения
квартирой-комнатой,
неожиданно дала осечку.
Нам повезло застать дома хозяйку и разговорить ее на весь день
воспоминаниями... Уже первые улыбки и расспросы заставили радостно
изумляться даже случайным совпадениям моих с нею основных жизненных дат. И
мне уже 50 лет, и я родился в Харькове, и образование у нас одинаковое
(инженеры-механики), у обоих невостребованное (только я уходил в
экономическую науку, а она - в торговлю). И даже арестованы мы были в один
и
тот же день 23 января 1980 г.
И вот только тут, на пороге лагерного срока, сходство наших жизненных
судеб резко пресеклось, потому что я из тюрьмы ушел домой, а ее крестный
путь и сейчас еще не кончился. Ведь осужденным хозяйственникам было и есть
неизмеримо труднее и страшнее, чем арестованным диссидентам, для которых и
арест не был неожиданностью, и на воле была обеспечена мощная общественная
и
даже мировая поддержка. Уж не говорю о собственном случае, когда в
результате условного осуждения я вернулся к семье, а вот жизнь М. была
разбита страшным сроком и нынешней, может, вечной неустроенностью.
"Нет-нет, я ничего не подозревала, когда в мой магазин нагрянули с
проверкой сотрудники ОБХСС. Правда, когда они потом поехали с обыском на
мою
квартиру и там изъяли коробки фломастеров и две или три немецкие куклы
(потом они были оформлены как хищения), мне тревожно подумалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79