Несколько утрируя, можно представить себе ситуацию, когда руководство
АО возбудит уголовное дело против капитанов за продажу членами экипажей
своих стихотворений или статей в иностранной прессе поскольку они были
написаны на судне АО с использованием освещения, воды, питания и т.п., а
также на основании убеждения руководства АО, что все произведенное членами
экипажей, пока они находились на судне, принадлежит ему. Получается что
работники территории АО не свободные люди, а только подчиненные,
фактически - наемные рабы.
Нечего и говорить, что такая рабовладельческая логика в корне
противоречит логике договорных отношений, в которых только и могут
находиться свободные граждане. Даже если представить, что был добровольно
заключен между рыбаками и руководством АО договор, по которому первые
обязывались быть в рабском положении, гражданский суд при реальном
рассмотрении условий выполнения такого договора должен был бы признать его
ничтожность в связи с невозможностью иметь, с одной стороны, строго
ограниченные обязанности у АО, а с другой стороны - неограниченные
обязанности у нанятого работника.
Конечно, официальные отношения судоэкипажей и руководства АО были
иными. Камчатский облсуд говорит о договоре подряда. Как известно,
отношения
сторон в договоре подряда достаточно подробно регулируются новым
гражданским
законодательством. Кроме того, как считает известный юрист к.ю.н. Пашин
С.А., в данном деле есть основания считать договор подряда формой трудовых
отношений. Ниже мы рассмотрим оба варианта.
Вариант гражданских отношений АО и судоэкипажей
В приговоре описан круг обязанностей каждой из сторон в упомянутом
договоре подряда. Судоэкипажи были обязаны выловить рыбу и изготовить
готовую рыбопродукцию, АО обеспечивало их за это судами, промысловым и
технологическим вооружением, расходными материалами, а также оплачивало их
труд, исходя из количества, качества выпущенной рыбопродукции с учетом
своих
расходов. Конечно, эти обязанности конкретизировались, с одной стороны -
плановыми заданиями, а с другой стороны - нормами расхода материалов,
износа
оборудования, ставками заработной платы и т.п. Согласно ч.1 ст.702 ГК РФ по
договору подряда одна его сторона (подрядчик- судоэкипаж) обязуется
выполнить по заданию другой стороны (заказчика -АО) определенную работу и
сдать ее результаты заказчику, а заказчик обязуется принять результат
работы
и оплатить его".
Таким образом, АО "Океанрыбфлот" по договору подряда могло приобрести в
свою собственность лишь те результаты работы, которые ему сдавали
судоэкипажи в порядке выполнения своих обязательств и были соответствующим
образом учтены и оприходованы. Если бы экипажи за весь рейс и по
собственной
вине не сдали бы АО ни килограмма рыбопродукции или всю ее до оприходования
вывалили за борт (что нечасто, но бывало), они бы только лишились зарплаты
или в худшем случае их в гражданском порядке обязали бы возместить АО ущерб
за износ судна. А вот если бы они присвоили или противоправно уничтожили
уже
оприходованную АО продукцию, их можно было бы обвинить в хищении или
уничтожении имущества, которое для них уже стало чужим.
Таким образом, обвинение капитанов и их помощников в хищении неучтенной
рыбопродукции, как вверенного им имущества АО, не основано ни на смысле
договора подряда, ни на законе. Утверждение суда о том, что капитанам и их
помощникам в силу служебных обязанностей вверялась вся выпущенная экипажами
рыбопродукция, убежден, просто не может соответствовать закону. Даже если в
служебных инструкциях капитанов и содержится такое требование, его нельзя
принимать во внимание, поскольку оно противоречит законодательству о
договорах подряда и потому законной силы не имеет.
Каков же тогда правовой статус рыбопродукции, произведенной экипажами
сверхплановых заданий для себя, фактически вне рамок заключенных договоров,
но с использованием оборудования АО? Или проще: чьей собственностью
является
эта продукция?
Ст.136 ГК РФ отвечает на этот вопрос так: "Поступления, полученные в
результате использования имущества (плоды, продукция, доходы), принадлежат
лицу, использующему это имущество на законном основании, если иное не
предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором об
использовании
этого имущества".
В рассматриваемом деле судоэкипажи использовали имущество АО на
законном основании по договору и выполнили все условия этого договора о
передаче АО заказанной им рыбопродукции. Следовательно, остальная часть
новой продукции должна принадлежать экипажам за вычетом ущерба, который был
причинен владельцу использованием этого имущества. Но даже если владелец с
этим несогласен, его претензии должны рассматриваться гражданским судом по
делу о ненадлежащем исполнении условий договора подряда. Потому в приговоре
по делу камчатских капитанов не основаны на законе утверждения об ущербе АО
до соответствующего разрешения такой жалобы АО в гражданском суде.
Согласно ст.712 ГК РФ "при неисполнении заказчиком обязанности уплатить
суммы, причитающиеся подрядчику в связи с выполнением договора подряда,
подрядчик имеет право на удержание в соответствии со ст.359 и 360 ГК РФ
результата работ, а также принадлежащих заказчику оборудования, переданной
для переработки (обработки) вещи, остатка неиспользованного материала и
другого оказавшегося у него имущества заказчика до уплаты им
соответствующих
сумм."
Поскольку в деле имеются сведения о том, что руководство АО в 1993 году
не исполняло должным образом свои обязанности, экипажи имели право не
только
на побочные заработки ради выживания, но могли удерживать из уже переданной
АО рыбопродукции или даже иного имущества АО стоимость в размере
причитающейся им зарплаты и иных обусловленных договором сумм. В принципе
они имели право продать само судно за свою зарплату...
К сожалению, Камчатский облсуд принял иную позицию, осудив не
руководство АО, не исполнявшего свои обязанности по договору, а судоэкипажи
в лице их капитанов, которые свои плановые обязанности перед АО выполняли
полностью, причем осудили не в гражданском, а в уголовном порядке.
Производство и присвоение экипажами неучтенной рыбопродукции нельзя
признать хищением и по такому основанию, что произведена она была членами
экипажей во вневахтенное время и благодаря дополнительно вложенному ими
труду. Оплату экипажи получали только за сданную плановую продукцию, а
самозаготовленная продукция, естественно, не оплачивалась, поскольку для АО
она была чужой.
Вариант трудового конфликта
Другим серьезным доводом защиты является утверждение, что данное дело
является на деле трудовым конфликтом и должно рассматриваться именно таким
образом, поскольку судоэкипажи с гендирекцией АО состояли не в гражданских,
а в трудовых отношениях.
Однако и при таком варианте рассмотрения дела в суде победа окажется на
стороне рыбаков, поскольку у АО невыполненных обязательств много больше.
Что касается причиненного предприятию ущерба, то ст.118 Кодекса закона
о труде регулирует этот вопрос следующим образом:
" Материальная ответственность за ущерб, причиненный предприятию,
учреждению, организации при исполнении трудовых обязанностей, возлагается
на
рабочего или служащего при условии, если ущерб причинен по его вине. Эта
ответственность, как правило, ограничивается определенной частью заработка.
При определении размера ущерба учитывается только прямой действительный
ущерб, неполученные доходы не учитываются."
Таким образом, КЗоТ ограничивает право предприятия на возмещение
виновным работником причиненного прямого ущерба только частью одного
месячного заработка и при этом не может быть и речи о возмещении, например,
"неполученных доходов", не говоря уже о неполучении каких-то
незапланированных доходов, как в деле капитанов. Законодатель, видимо,
полагал, что, с одной стороны, этот ущерб во многом возмещается той
прибылью, которую работник приносит предприятию своим трудом, а с другой
стороны, у предприятия есть другие рычаги для воздействия на "вредящего
работника" (например, простое увольнение).
Вместе с тем ч.1 ст.121 КЗоТ РСФСР устанавливает, что когда ущерб
причинен действиями работника, содержащего признаки деяний, преследуемых в
уголовном порядке, он несет полную материальную ответственность за
причиненный предприятию ущерб. Естественно, что сам КЗоТ эти признаки
уголовных деяний не устанавливает, отсылая нас к уголовному закону.
В действиях камчатских капитанов отсутствуют признаки хищения, но
именно за хищение они осуждены, потому что именно так на них посмотрел
гендиректор АО, а за ним и российские судьи.
Таким образом, если ст.118 КЗоТ защищает работника от разорения при
необходимости выплат предприятию компенсации причиненного ущерба, то ст.121
полностью отдает работника на растерзание и лишение свободы руководителю
предприятия и правоохранительным органам, как только они захотят усмотреть
в
их действиях признаки уголовных деяний. Наличие такой колоссальной разницы
между возможными последствиями от причиненного работодателю ущерба дает ему
большие возможности для произвола.
Представляется, что ч.1 ст.121 КЗоТ должна быть устранена, поскольку на
деле она есть часть уголовного закона, которому нет месте в Законе о труде.
Гораздо правильнее включить в КЗоТ более детально проработанные нормы о
материальной ответственности работников за причинение предприятию ущерба
при
"левой" работе и тем более при присвоении части изготовленной ими же
продукции или материалов. Несправедливо такие присвоения считать рядовым
хищением чужого имущества. Ведь продукция была результатом труда работника,
он был волен в ее уничтожении или созидании.
Правильнее считать такие присвоения нарушениями условий трудового
договора, представляя предприятию возможность разорвать договор, уволить
виновного, истребовав от него всю необходимую и возможную компенсацию.
Такой порядок в наших условиях более справедлив, ибо отсечет от
руководителей предприятий соблазн уголовных расправ над своими же
работниками, позволит с меньшими жертвами разрешать подобные конфликты и
находить взаимоприемлемые решения, не закрепощая работников, не загоняя их
в
тень левачества и оздоравливая предприятия.
Послесловие
Право работника на произведенную им продукцию как на свою собственность
повторяет выработанный еще в феодальной Европе принцип: "Вассал моего
вассала - не мой вассал" (или в близком нам переложении: "Продукт моего
подчиненного - не мой продукт"), что означало "вассал" подчинен мне только
в
строго определенных рамках договора, а вне его мы оба свободные люди.
Понятно, что по отношению к рабовладению этот средневековый принцип
знаменовал огромный прогресс. Печально, что нам еще нужно дорасти до него.
Конечно, для иных предпринимателей отождествление работника с частью
производственного механизма кажется более технологичным и прогрессивным,
чем
более сложный для управления принцип соподчинения свободных людей в
договорных отношениях. Но отказ от него чреват ослаблением и так слабых
гражданских отношений. Еще трагичнее превращение гражданских или трудовых
отношений между работниками и хозяевами в уголовные дела.
Самое печальное, на мой взгляд, заключается в тенденции. Если в
дореволюционной России принцип гражданских отношений между работодателями и
работниками просто не ставился под сомнение, а про левачество никто и не
слышал, в советское время инициативная работа на себя стала преследоваться
как обман государства, а потом как уголовно наказуемая ЧПД. Теперь же ее
расценивают как тяжкое хищение. За годы "демократии" в этом вопросе мы не
только не восстановили досоветские гражданские отношения, но усугубили
отказ
от них. Спор по делу камчатских капитанов в Верховном Суде РФ завершился
нашим поражением. Обвинение рыбаков в хищении оставлено в силе. Убежден,
это
касается всех.

Глава 5. Наценки и подношения (без знания деталей
присяжные не смогут решать по совести)
Вторым по значимости видом преступлений, в которых традиционно обвиняли
осужденных при социализме хозяйственников, являются взятки и иные
должностные преступления. Осужденные по этим статьям УК составляли не менее
четверти наших подзащитных.
При социализме хозяйственных руководителей можно было сажать и даже
расстреливать не за экономические, а за должностные (властные)
преступления.
В огосударствленной экономике руководители предприятий и иных экономических
организаций считались государственными должностными лицами и находились в
двусмысленном положении. Как субъекты экономики они были обязаны добиваться
максимальной эффективности и прибыльности своих подразделений на реальном
(частью "теневом") рынке и потому постоянно идти на неучтенные,
незапланированные операции, а как должностные лица они должны были не иметь
касательства к "теневым" деньгам и ценностям.
Опыт истории говорит: быть одновременно торговцем и судьей (т.е. лицом
с властными полномочиями) нельзя. Плохо всем, если судьи торгуют своими
решениями, но также плохо всем, если права торговцев "урезают", положив им
оклад и запретив свободное распоряжение ценностями.
Но как раз такая "логическая и нравственная невозможность" была
провозглашена и осуществлялась в нашей стране совсем недавно, что приводило
к "заведомой преступности" всех хозяйственников и, как следствие, к
абсолютной зависимости их от власть имущих, поскольку те могли расправиться
практически с любым из хозяйственников как со взяточником...
Конечно, "оформить" могли и за хищение, но для этого нужно было долго
разбираться в деятельности предприятия, его отчетности, доказывать
причиненный ущерб. Обвинение же во взятке давалось следователям проще:
ущерба доказывать не надо, достаточно свидетельских показаний о том, что
руководитель взял частным образом деньги. Как мне рассказывал в бутырской
камере начальник цеха Московского ювелирного завода: "Чтобы посадить любого
из нашего брата, достаточно найти двух недовольных мастеров, один из
которых
попросит у тебя в долг до зарплаты, потом при втором отдаст взятые деньги,
а
в заявлении напишет, что давал начальнику взятку в присутствии
такого-то..." И
такой нехитрой лжи бывало вполне достаточно, чтобы посадить на долгие годы.
Но чаще следствию и не надо было идти на столь откровенную
фальсификацию, достаточно было установить только несколько фактов негласной
передачи хозяйственнику денег или иных ценностей, что было неизбежно при
"теневых" операциях любого успешного предприятия, и для суда больше ничего
не требовалось, чтобы посадить или даже расстрелять, как бы ни вопил сам
подсудимый: "Что я сделал?"
История вопроса о взятках
История взятки как преступления восходит к древнейшим временам
возникновения государства и существования целого слоя людей, которым другие
как бы поручали власть над собой ради упорядочения общей жизни. Уместно
привести сравнение с движением машин на дорогах. Пока последних мало,
дороги
пустынны, а скорости невелики, никакой нужды в особых правилах и тем более
в
работниках ГАИ не имеется. Встречные самостоятельно расходятся даже на
узких
участках дорог. Как только число прохожих и автомобилей, их скорости
вырастают, необходимость правил и специальных людей, которые бы следили за
их неукоснительным соблюдением, становится очевидной для всех - иначе на
дорогах царили бы хаос и смерть. Но тут же возникает и вечная проблема
поборов (взяток) ГАИ на дорогах, которую надо вечно же решать. И, не дай
Бог, если ее захотят решать, например, распятием гаишников за взятки. Мы
тут
же останемся без них, но с хаосом на дорогах.
"Еще в Моисеевом законодательстве предусмотрено принятие взятки
судьями. В исторических памятниках сохранились указания на чрезвычайную
строгость, с которой относились к этому преступлению древние
законодательства. Геродот сообщает, что персидский царь Камбиз казнил
смертью одного подкупного судью и снятой с казненного кожей велел покрыть
судейское кресло. Дарий распял другого судью, оказавшегося виновным в
получении подкупа. В законах XII таблиц в Риме установлена смертная казнь
за
принятые судьей взятки. Несмотря на столь строгое отношение к
взяточничеству, последнее было в Риме явлением весьма распространенным"
"Энциклопедический словарь" Брокгауза и Ефрона,
С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79