- У нас такие высокие ставки, что если исправно платить налоги, любой
бизнес обречен на провал. Государство должно их снизить, это будет выгодно
и
бизнесу, и государству. Может, у Ш. и был умысел, но считаю его невиновным.
- Думаю, что умысла у него не было, потому что укрываться от уплаты
налогов можно по-иному. Не исключаю, что в его деле присутствуют
политические мотивы. Не виновен.
- Согласен. Тут присутствует бухгалтерская халатность, когда делают,
как повелось, не заботясь тем, как надо отчитываться.
- Всю жизнь нас приучали ловчить ради выживания, обманывать и воровать.
И сейчас: как жить, если 80% дохода надо отдать налогами? Умышленно или
нет,
но человек хотел сделать, как лучше. Не исключено, что Ш. поставили
подножку
по политическим мотивам, потому и закончился этот наезд таким жестоким
сроком. Нарушение у него, конечно было, но не уголовного характера.
- Не могу считать его виновным с христианских позиций. У нас можно
посадить любого.
(Еще семь присяжных, не приводя собственных аргументов, признали Ш.
невиновным в уклонении от уплаты налогов, а в его действиях увидели лишь
халатность к бухучету.)
За вердикт: Виновен
- Я поддерживаю точку зрения обвинителя: надо платить налоги
государству. Надо играть по правилам, иначе у нас никогда не будет порядка.
Что касается умысла, то главное - факт был, а незнание закона не
освобождает
от ответственности. Ш. виновен в уголовном преступлении, но думаю, что
сумму
ему насчитали не совсем верно, и наказания он заслуживает без лишения
свободы.
- Конечно, налоговые органы часто провоцируют нарушения, завышают раз
меры утаенных от налогообложения сумм. Или искусственно создают очереди по
сдаче отчетов, а потом собирают штрафы, значительную часть которых забирают
на свое содержание. Также понятно, что в деле Ш. много неясного или прямо
неверного. Так, продавцы-надомники, не входившие в штат фирмы, и не должны
считаться ее работниками, а просто покупателями. Есть и иные детали,
которые
должны исключить из обвинения значительную часть якобы сокрытой прибыли.
Тем не менее нельзя говорить, что налоги платить не надо. Считаю,
сокрытие доходов было, но наказание по первому разу должно быть без лишения
свободы.
- Я тоже думаю, что намерения платить налоги по правилам у него не
было, потому он виновен в нарушении закона, но заслуживает снисхождения.
- Считаю неправомерной постановку вопроса об отказе платить налоги,
даже в нашем государстве. Также неправомерно требование доказывать умысел.
Ни в одной стране не принято его доказывать, нигде так не лезут в мысли
человека. По действующему закону уклонение от уплаты налогов налицо. Но
приговор, конечно, слабый, и потому высказаться о виновности человека мне в
таком положении затруднительно.
Вердикт: Ш. признан невиновным - 15 голосами против 4, причем и
последние высказались за наказание со снисхождением.
Анализ суждений присяжных

Сознание людей категорически не приемлет уголовные кары за неуплату
налогов. Ни у кого не возникло и тени негодования против неплательщика
налогов как средств для детей, стариков, инвалидов, общих нужд. В головах
наших людей эта связь почти целиком отсутствует, вытесненная уверенностью,
что государство забирает деньги прежде всего для самого себя. Может, потому
и уголовные дела такого рода пока редки в практике.
Среди большинства, не признавшего виновность Ш. в уголовном
преступлении, 4 радикалов прямо заявили, что считают справедливым не
платить
налоги "такому грабительскому государству", потому что "иначе не выжить", а
кроме того "государство не исполняет должным образом свои обязанности."
Однако гораздо большее число людей (11 из 15) пришло к выводу о
невиновности Ш. на другом основании, а именно, что у него не было
осознанного умысла на сокрытие доходов, и потому его можно упрекнуть в
неуплате налогов, но не в намеренном сокрытии налогооблагаемых доходов,
т.е.
не в уголовном преступлении. Думаю, эти люди по-человечески понимают
желание
предпринимателей "минимизировать доходы", если это дозволяется законным
путем или хотя бы не возбраняется законом и традицией, но они уверены, что
Ш. совсем не собирался намеренно нарушать уголовный закон, рискуя свободой
и
собственностью. "Он - как мы". Ну как, к примеру, обычный водитель,
стремясь
заплатить инспектору ГАИ штраф на месте взамен выматывающей душу процедуры
возвращения отнятого водительского удостоверения, не задумывается над тем,
что его действие может быть квалифицировано как взятка должностному лицу,
наказываемая многолетним лишением свободы. Так вот, с точки зрения
большинства людей такой водитель и такой предприниматель - не уголовные
преступники. Они - как мы.
В итоге мы должны признать, что большинству не свойственны ни
убеждение, что налоги платить государству, даже плохому, не надо, ни
убеждение, что неуплата налогов является постыдным уголовным преступлением.
Большинство понимает, что платить налоги надо, но с пониманием относится к
тем, что старается этому государству платить поменьше. Сторонников 1-го и
2-
го убеждений нашлось не более чем по 20% (и, кстати, не нашлось ни одного,
кто одобрил бы наказание за это лишением свободы).
Я думаю, главная причина такого умонастроения большинства заключается в
том, что они сами так поступают всю жизнь: относятся к налогам как к
неизбежному злу, и считают, что всемерное снижение уплачиваемых налогов
является не постыдным делом, а напротив, проявлением некоторой "похвальной
умелости". Под этим кроется изначально негативное отношение к государству и
к его требованиям, которые большинству кажутся заведомо расточительными,
несправедливыми. Причем, если приверженцы 2-го мнения все-таки считают наше
государство не совсем плохим, а сторонники 1-го мнения считают, что можно
путем неуплаты налогов заставить наше государство измениться и начинать
жить
для людей, то у центристского большинства присяжных таких надежды на
поворот
к людям нынешнего или будущего российского государства просто нет, потому
что они веками приучены к тому, что без государства нельзя, а хорошим оно
быть не может.
Кстати, у меня лично похожее умонастроение. От трусливой ненависти к
своему государству (да, пожалуй, и к любому иному) я, конечно, не избавлюсь
до конца своих дней. Эти чувства, видимо, можно снять только со шкурой где-
нибудь в третьем поколении. И с такой врожденной недоброжелательностью
граждан к государству и к Москве следует считаться, не настаивая на
тотальных репрессиях за налоговые прегрешения своих подданных.
Послесудебная трагедия предпринимателя Ш.
Наши жалобы не привели ни к каким положительным результатам на уровне
правоприменительных органов Нижегородской области. До Верховного Суда дело
практически и не дошло, так как по отбытии половины назначенного 3-летнего
срока Ш. получил законное право просить об условно-досрочном освобождении.
Но вместо вести об освобождении Ш. по УДО мы получили сообщение вначале
о его "плохом поведении", что сделало "невозможным" условно-досрочное
освобождение, потом о переводе его в другую колонию на психиатрическое
излечение, и наконец от сына пришло известие, что отец на этом "излечении"
был забит до смерти уголовниками. Как сообщила администрация колонии, по
факту этой смерти было возбуждено уголовное дело, но результаты его так и
остались нам неизвестными. Можно только догадываться, что эти "уголовники"
как-то были наказаны, а втайне потом и вознаграждены.
В нашей памяти история предпринимателя Ш. стала примером доведенной до
конца и с непонятной целью расправы. Отметим особо: произошел этот случай в
"прогрессивнейшей" Нижегородской области Б. Немцова, а дело против Ш. вела
молодая и прогрессивная прокурор, интервью с которой было опубликовано в
"Российской газете". На вопрос о судьбе Ш. она сообщила, что, да,
обвиненный
ею предприниматель погиб в зоне, но ни малейшего сожаления по поводу
загубленной жизни у нее даже не возникло. Еще бы, ведь она служит правовому
перевоспитанию России, а издержки или щепки в большой рубке всегда "летят".
Дела о неразрешенном предпринимательстве
В старом УК РСФСР существовала ст. 162, которая карала штрафами и
лишением свободы до 4 лет так называемое "занятие запрещенным промыслом"
(если в отношении его имелось специальное запрещение, если он велся с
использованием наемного труда или в крупных размерах). Фактически эта норма
была разновидностью уголовных санкций против свободы частного
предпринимательства, и мы всегда считали, что ее необходимо исключить из
закона при переходе к рыночной экономике. Ведь право на свободную
экономическую деятельность является одним из основополагающих
конституционных прав граждан, ограничение которых возможно лишь как
необходимость и на уровне федерального законодательства. Если законодатель
считает, что какие-то виды предпринимательства должны быть запрещены, то
пусть он эти запреты и устанавливает через специальные нормы уголовного или
административного закона (например, запрет производства наркотиков, оружия,
содержание публичных домов, непрофессиональное врачевание и т.п.), но не
дает исполнительной власти право запретить что угодно под страхом
уголовного
наказания.
Однако соображения эти носили скорее теоретический характер, потому
реальных судебных процессов по ст. 162 было мало (слишком малы были
предусмотренные по ней санкции), мы не имели соответствующих жалоб и нам
просто нечего было ставить на обсуждение присяжных. Поэтому в качестве
примера в данном разделе мы можем привести только более позднее и весьма
спорное для правозащиты дело об издании порнографической газеты как вида
запрещенной предпринимательской деятельности.
Наши ожидания, что в новом УК РФ статья об уголовном наказании за
запрещенный промысел будет устранена, не оправдались. Напротив, она была
расширена и ужесточена. Ныне ст. 171 УК РФ предусматривает наказание за
незаконное предпринимательство уже до 5 лет лишения свободы. Причем
современный уголовный закон расширил область запрета, включив в нее
добропорядочный, но незарегистрированный (т.е. не получивший чиновничьего
разрешения) бизнес.
Таков очередной парадокс наших реформ. К счастью, про состоявшиеся
суровые приговоры по статье 171 УК РФ я еще не слышал.
ОСП по делу издателя К.
1.04.1994 г., (о границах издательской и экономической свобод)
К нам это дело попало в 1993 году по инициативе группы друзей К.,
арестованного издателя эротической газеты "ЕЩЕ" К., которые обращались ко
многим правозащитным организациям за поддержкой в борьбе за свободу прессы.
Обвинитель Сокирко: В марте 1993 г. предприниматель К. зарегистрировал
в Минпечати РФ газету "ЕЩЕ" со следующей тематикой: "Культура и этика
половой жизни, проблемы семьи и брака, профилактика СПИДа, эротика в
литературе и искусстве", заключил договора с главным редактором этой
газеты,
проживавшим в Латвии, и с полиграфическим предприятием в Таганроге,
организовав изготовление и распространение 6 номеров газеты "ЕЩЕ".
Две искусствоведческие экспертизы, проведенные по постановлению
следствия, эти номера газеты признали порнографическими изданиями. Эксперты
определили, что конкретные публикации этой газеты "возбуждают примитивные
сексуальные инстинкты, не преследуя при этом художественно-просветительские
цели, оказывают отрицательное влияние на нравственную обстановку в
обществе,
особенно на подростков и лиц с неуравновешенной психикой".
Дело было начато с изъятия части тиража газеты, непристойных фотографий
и ареста К. в октябре 1993 г. на трое суток. Издание газеты было
приостановлено Минпечатью, но в декабре 1993 г. им же вновь разрешено.
После
этого К. выпустил еще 3 номера газеты такого же характера. В связи с
продолжением преступной деятельности мера пресечения к К. была изменена на
содержание под стражей, правомерность которого подтверждена районным судом
г. Москвы. Такова фабула данного дела.
Ознакомившись с номером газеты " ЕЩЕ ", я сам убедился: это откровенная
порнография. Убежден, что нельзя идти по пути ничем не ограниченной свободы
распространения таких изданий. Наши улицы и общественные места становятся
все более непристойными. Это мешает нормальной жизни, особенно молодых.
Я думаю, что действия органов правопорядка были адекватны этой
ситуации: ведь они обязаны пресекать деятельность, нарушающую уголовный
закон. Согласно ст. 228 УК РСФСР изготовление или сбыт порнографических
предметов считается преступлением, караемым до 3 лет лишения свободы.
Комментарий к этой ст. УК разъясняет, что объектом преступления является
нравственное здоровье населения, и что пресечение обращения
порнографических
изданий предусматривается Женевской конвенцией от 12.10.1923 г., которую
подписал и СССР. С субъективной стороны данное преступление предполагает
наличие у виновного прямого умысла и цели ознакомления с порнографическими
предметами других граждан. Все эти признаки были усмотрены в действиях К.,
поэтому в отношении его и было возбуждено уголовное дело, а потом
произведен
и арест в связи с продолжением распространения порнографии.
Но должен признать, что ситуация для обвинения осложнена принятием
Закона РФ "О средствах массовой информации", разрешившим выпуск эротических
печатных изданий (эксплуатирующих интерес читателей к сексу). Поэтому
Министерство информации и печати отменило свое первое распоряжение о
приостановке выпуска газеты "ЕЩЕ", что К., видимо, воспринял как
легализацию
порнографии в своем издании, в то время как это было лишь подтверждением
права издавать не порнографическую, а эротическую (т.е. разрешенную
законом)
газету. Ведь и в этом законе упомянута уголовная ответственность за
допущенные при издании правонарушения согласно действующему УК. Так что
позицию следствия и прокуратуры считаю верной. Думаю, что последняя ошибка
К. состоит в том, что после возбуждения против него уголовного дела он не
прекратил издание.
Вместе с тем я считаю, что К. не заслуживает сурового наказания, если
суд вынесет обвинительное решение. Мнение общества и законодателей по этому
вопросу еще твердо не сложилось, граница между разрешенной эротикой и
порнографией очерчена довольно условно, а то и спорно, и поэтому хотя я и
уверен, что К. знал, что распространяет именно порнографию, но он мог
ошибаться в своей оценке отношения к этому государственных органов. Потому
я
считаю, что К. не заслуживает лишения свободы, если прекратит
распространение такой газеты.
Вопросы защитника и ответы обвинителя
- Почему в сложившейся ситуации прокуратура не разъяснила К. о
возможных для него последствиях продолжения издания газеты после снятия
запрета Минпечати?
Ответ: Прокуратура не толкует законы, а обязана обеспечить их
исполнение путем направления соответствующих обвинительных материалов в
суд.
К. знал, что против него возбуждено дело, и оно продолжается. Он почему-то
решил, что правом разрешения его дела обладает не суд, а Минпечати. Он
ошибся.
- Известны ли вам нормативные акты, определяющие порнографию? По каким
критериям вы сами считаете газету "ЕЩЕ" порнографической?
Ответ: Мне такие акты неизвестны, а мое личное мнение о газете "ЕЩЕ"
базируется на знакомстве с ее номером и на собственном убеждении.
Защитник, журналист Московцев В.С.: Считаю, что уголовное дело по ст.
228 УК РСФСР против издателя газеты "ЕЩЕ" К. было возбуждено неправомерно.
Хотя такая статья и существует в действующем УК, но она давно уже изжила
себя. Законом РФ "О средствах массовой информации" были разрешены
эротические издания. Критерии отличия эротики от порнографии в законе не
сформулированы, да их и не существует на деле. Газета "ЕЩЕ" была
зарегистрирована в соответствии с этим законом. Для создания представления
о
характере содержания этой газеты, в службу регистрации периодических
изданий
Министерства информации и печати были переданы номера газеты, вышедшие
ранее
в Риге. Никаких замечаний и пожеланий службой не было высказано.
Органы правопорядка однозначно определили деятельность по изданию
газеты "ЕЩЕ" преступной. Поэтому Минпечати сначала приняло решение о
приостановлении выпуска газеты. Однако потом само признало незаконность
этого решения, поскольку согласно Закону "О средствах массовой информации"
газета может быть закрытой только по решению суда и неоднократных
предупреждений со стороны министерства, а этого не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79