Дождик, дождик благодатный
Над весною необъятной.
Трипитака и его ученики наслаждались прекрасными пейзажами, которые открывались их взору. И вот однажды они вдруг услыхали странный шум и крики. Казалось, голоса тысяч людей сливаются в этих кряках. Трипитака почувствовал, как страх западает к нему в душу. Он остановил коня, не решаясь ехать дальше.
- Сунь У-кун, - сказал он обернувшись, - откуда этот шум?
- Не иначе, как земля трескается и валятся горы, - сказал Чжу Ба-цзе.
- Я думаю, что где-то разразилась страшная гроза, - высказал свое предположение Ша-сэн.
- Нет, это крики людей и лошадиное ржанье, - произнес Трипитака.
- Да разве можете вы знать, что это такое, - улыбаясь, сказал Сунь У-кун. - Обождите, сейчас я все выясню.
И наш прекрасный Сунь У-кун, потянувшись всем телом, сделал прыжок и очутился на облаке: С высоты он внимательно осмотрел все вокруг и увидел вдали город. Он пролетел еще немного и приблизился к городу, чтобы рассмотреть все более подробно, но и здесь увидел лишь исходящее от города сияние, свидетельствующее о счастье и благополучии. Ничего зловещего он не заметил.
«Чудесное место, - подумал Сунь У-кун. - Но откуда все же исходит такой страшный шум?… Здесь не видно ни знамен, ни оружия, а гул стоит такой, как будто идет целая армия…»
И вот, размышляя об этом, он вдруг увидел огромную толпу монахов, которая медленно шла по пустырю, находящемуся на отмели за городскими воротами. Каждый из них тянул за собой нагруженную тачку, выкрикивая при этом: «О великий бодисатва Дали, помоги нам!» Этот шум и встревожил Трипитаку.
Сунь У-кун потихоньку опустился на своем облаке вниз и тут увидел удивительную картину: тачки, которые везли монахи, были нагружены кирпичом, бревнами, саманом и прочими строительными материалами. Эти отмели представляли собой очень крутой откос, по которому вилась узенькая тропка. Причем тропка эта круто подымалась по отвесной скале и казалось совершенно непонятным, как по ней можно втаскивать тачки. Несмотря на теплую погоду, монахи были одеты в темно-синюю холщовую одежду.
«Видимо, строят монастырь, - подумал Сунь У-кун. - Пора сейчас горячая, сбор урожая в самом разгаре, вот они и не могут найти рабочих и строят сами».
Не успел он об этом подумать, как вдруг заметил, что из городских ворот вышли два молодых даоса, которые с важным видом направились к монахам. И вы взгляните только, как они были одеты:
От звездных шапок падает сиянье,
Как радуга, блистают одеянья,
И вышиты узоры по краям.
А туфли - для ходьбы по облакам.
С луною полной лиц округлых сходство,
На лицах - выраженье благородства,
О сущности небесной говорит
Их благосклонный и изящный вид.
Завидев приближающихся даосов, монахи затрепетали и с еще большим усердием стали толкать свои тачки.
«Так вот оно что! - начал догадываться Сунь У-кун. - Эти монахи, видно, боятся даосов. Иначе они бы так не старались. Однажды я слышал, что на Западе есть место, где дао в почете, а буддизм преследуется. Уж не оно ли это? Надо бы сообщить учителю, однако я еще не все понимаю и могу рассердить его. Он скажет, что я, такой умный, не смог разобраться в том, что тут делается. Надо спуститься вниз и расспросить поподробнее, а потом уже идти к учителю».
Так он и сделал. Опустившись на облаке у городской стены, он встряхнулся и принял образ странствующего даосского монаха. На плече он нес корзину для огня и воды, - в руке держал барабан и под его аккомпанемент напевал даосские песнопения. Подойдя к воротам, он встретился с даосами и, почтительно склонившись перед ними, произнес:
- Уважаемые даосы, смиренный монах приветствует вас!
- Откуда вы прибыли, учитель? - ответив на приветствие, спросили даосы.
- Я странствую и, можно сказать, побывал на краю света, - отвечал Сунь У-кун. - Придя в ваши края, я хотел собрать подаяние. Не будете ли вы столь любезны сказать мне, где живут здесь любящие учение дао и ценящие достойных людей?
- Да что вы, учитель, - со смехом отвечали даосы. - Как можете вы говорить подобные вещи?
- Что же особенного я сказал? - удивился Сунь У-кун.
- Да хотя бы то, что вы собираетесь просить подаяние, - отвечали даосы.
- Человек, отрекшийся от мира, не может прокормиться иным путем, - сказал Сунь У-кун. - Как бы стали монахи жить, если бы не просили подаяния?
- Вы - человек, прибывший издалека, и ничего не знаете, - сказали с улыбкой даосы. - В нашем городе не только гражданские и военные чиновники, но и все богатые люди являются горячими почитателями учения дао. Поэтому здесь все от мала до велика относятся к нам с большим уважением и всегда готовы помочь. Но самое главное то, что правитель этого города сам является приверженцем учения дао.
- Я молод, - сказал Сунь У-кун, - пришел издалека и действительно ничего не знаю. Я бы очень просил вас, почтенные даосы, из чувства любви к своему единоверцу сказать мне, как называется эта страна и почему правитель ее сделался таким ревностным сторонником учения дао.
- Наша страна называется Чэчиго, - отвечали даосы, - правитель ее - наш родственник.
- Как же так? Неужели даос стал императором? - не удержавшись от хохота, спросил Сунь У-кун.
- Нет, - отвечали даосы. - Двадцать лет назад здесь была засуха, посевы погибли и пришел голод. Все население - и сановники, и простолюдины совершали обряды очищения, возжигали фимиам и горячо молились о дожде. И вот, когда, казалось, надежды больше не было, с неба неожиданно спустились три бессмертных, которые спасли нашу страну от бедствия.
- Кто же они такие? - поинтересовался Сунь У-кун.
- Всеми уважаемые учителя нашей страны, - отвечали даосы.
- А как их зовут? - снова спросил Сунь У-кун.
- Старшего зовут Сила тигра, - отвечали даосы. - Второго - Сила оленя, и третьего - Сила барана.
- Какими же волшебными силами обладают ваши ува - жаемые наставники? - спросил Сунь У-кун.
- Одним взмахом руки они могут вызывать ветер и дождь, превращать воду в масло. Прикоснувшись к камню, они без всякого труда превращают его в золото. Обладание волшебной силой, которая способна поспорить с небом и землей, а также власть над духами звезд, вызвали к этим бессмертным глубочайшее уважение нашего государя и его министров и желание породниться с этими даосами.
- Ваш государь - счастливый человек, - выслушав их, сказал Сунь У-кун - Недаром говорится: «Искусство покоряет даже государей и министров». Раз ваши учителя обладают такими необыкновенными способностями, породниться с ними, несомненно, большая честь для каждого. О, я почел бы для себя за счастье повидать их.
- А это не так уж трудно, - с улыбкой отвечали даосы. - Мы самые близкие их ученики. А кроме того, их преданность учению дао так велика, что они тотчас же выйдут встретить вас, как только узнают, что вы даос. И если вы согласитесь, чтобы мы представили вас, это будет совсем просто.
- Премного благодарен за вашу любезность, - громко отвечал Сунь У-кун. - Давайте тотчас же и отправимся.
- Нет, обождите немного, - сказали даосы. - Посидите здесь. Нам надо еще кое-что сделать. После этого мы вернемся сюда и проводим вас.
- Человек, отрекшийся от мира, совершенно свободен, - сказал Сунь У-кун. - Что же вы должны делать?
- Видите этих людей, - указывая на гору, сказали даосы, - они работают для нас. И вот сейчас мы идем проверить, не отлынивают ли они от работы.
- Тут что-то не так, - засмеялся Сунь У-кун. - Ведь последователи буддизма такие же монахи, как и мы. Почему же они должны работать на нас?
- Вы просто не знаете, что здесь происходило, - сказали на это даосы. - В тот год, когда наступила засуха, буддисты обращались к Будде, а даосы - к духу Полярной звезды. И те и другие были на содержании императорского двора. Моления буддийских монахов не помогли. Но стоило появиться здесь нашим учителям, как сразу же полил дождь, и тысячи людей избавились от постигшего их бедствия. Император был очень разгневан, приказал разрушить буддийские монастыри, разбить изображения будд, а чтобы буддийские монахи не могли вернуться на родину, лишил их монашеских свидетельств. После этого он отдал их нам, и они стали для нас чем-то вроде слуг. Они работают истопниками, подметальщиками, привратниками, словом, делают то, что нам надо. Сразу за храмом есть жилые помещения, которые еще недостроены, так вот мы заставляем их переносить туда кирпич, черепицу и строительный материал.
- Не везет мне, - выслушав их, со слезами на глазах проговорил Сунь У-кун. - Так, видно, и не придется мне повидать ваших учителей.
- Это почему же? - удивились даосы.
- А вот почему, - отвечал им Сунь У-кун. - Должен вам сказать, что я странствую не только потому, что принял монашеский обет и собираю подаяние. Я разыскиваю одного моего родственника.
- Кого именно? - спросили даосы.
- Дядю, - отвечал Сунь У-кун, - который еще в молодости отрекся от мира, принял монашеский обет и стал последователем буддизма. Однажды во время голода он отправился в дальние края собирать подаяния, и с тех пор я ничего не слышал о нем. Дядя сделал мне много добра, и я во что бы то ни стало решил разыскать его. Кто знает, быть может судьба забросила его сюда, а его здесь задержали - и он не может вернуться домой. Если бы я нашел его, мы поговорили бы, и после этого я отправился бы с вами в город.
- А вы так и сделайте, это совсем не трудно, - посоветовали даосы. - Мы посидим здесь, а вы отправляйтесь на отмель и вместо нас проверьте, как идет работа. В списке их числится пятьсот человек. Поищите, может быть, среди них действительно имеется ваш дядя. Тогда из уважения к вам, как к единоверцу, мы охотно освободим его, и после этого все вместе отправимся в город.
Сунь У-кун от всей души поблагодарил монахов за совет и пошел к отмели. Направляясь туда, он все время бил в барабан, и так подошел к вершине. Увидев Сунь У-куна, монахи бросились на колени и стали отбивать земные покло - ны, приговаривая:
- Отец наш! Никто здесь не ленится. Все пятьсот человек усердно работают.
«Видно, даосы не очень-то хорошо обращаются с этими монахами, - усмехнувшись про себя, подумал Сунь У-кун. - Раз они дрожат от страха даже передо мной, то, увидев настоящих хозяев, наверное, готовы умереть от страха».
- Встаньте и не бойтесь, - махнул рукой Сунь У-кун. - Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы проверять вас. Мне надо отыскать здесь родственника.
Тогда монахи окружили его тесным кольцом, и каждый стремился показать свое лицо, кашлянуть, в общем как-нибудь обратить на себя внимание, горя желанием оказаться его родственником, в надежде освободиться из этих мест.
- Кто же это может быть? - спрашивали они друг друга.
Внимательно осмотрев их, Сунь У-кун вдруг расхохотался.
- Очевидно, вы, почтенный отец, не нашли своего дядю, - сказали монахи. - Что же вас насмешило?
- Вы хотите знать это? Я скажу, - отвечал Сунь У-кун. - Я смеюсь над вами потому, что вы совершенно не оправдываете своего звания. Я не знаю, почему вас отдали с монахи ваши родители: может быть, вы нарушили законы, либо непочтительно вели себя с родителями или сестрами. Но раз уж вы приняли монашеский обет, ваш долг исполнять три священных заповеди буддистов: поклоняться Будде, совершать моления, читать священные книги. Почему же вместо этого вы работаете на даосов, словно их рабы?
- Ты, что же, решил поиздеваться над нами? - отвечали на это монахи. - Видно, человек ты здесь новый и не знаешь, какая беда постигла нас.
- Верно, - подтвердил Сунь У-кун. - Я только что прибыл сюда и ничего не знаю.
- Правитель этой страны, - начали монахи, не в силах сдержать слез, - человек несправедливый. У него в почете только даосы. А на почитателей Будды он разгневался.
- За что же? - поинтересовался Сунь У-кун.
- Да все произошло из-за моления о дожде, - продолжали даосы. - Появление трех бессмертных оказалось для нас роковым. Они втерлись в доверие к государю и убедили его разрушить наши монастыри и отобрать у нас монашеские свидетельства, чтобы мы не могли вернуться домой. Но, мало того, нам не разрешили трудиться для самих себя, а заставили работать на этих даосов, словно мы их слуги. Стоит появиться здесь какому-нибудь странствующему даосу, как его с почетом провожают к самому правителю и щедро одаривают. Если же сюда забредет буддийский монах, то откуда бы он ни пришел - из ближайших мест или издалека, - его тотчас же лишают свободы и превращают в раба.
- Видимо, эти даосы обладают какой-то чудодейственной силой, раз смогли так прибрать к рукам государя, - сказал Сунь У-кун. - Говоря по совести, вызвать ветер или послать дождь, дело - обычное для последователей ложного учения. И этим доверие правителя не завоюешь.
- Эти бессмертные умеют также из песка плавить ртуть, - продолжали монахи. - Могут погружаться в самосозерцание, знают, как воду превращать в масло, а камень - в золото. Сейчас они построили храм в честь даосской троицы, где проводят дни и ночи за чтением священных книг и совершением обрядов. Они молятся о том, чтобы правитель остался вечно юным. Всем этим они и покорили его.
- Так вот оно что! - выслушав их, сказал Сунь У-кун. - А почему бы вам не бежать отсюда?
- Отец наш, это невозможно, - отвечали даосы. - Эти бессмертные уговорили государя написать с нас портреты и развесить их по всей стране. Нет такой деревушки, где бы не был вывешен портрет каждого из нас, с собственноручной надписью государя. За поимку каждого монаха чиновнику обещано повышение на три ранга. А простым гражданам выдается вознаграждение в пятьдесят лян. Не то что монах, всякий, у кого острижены волосы или есть плешь, не сможет уйти отсюда. Эта страна кишит соглядатаями и шпионами. Никакие хитрости и уловки не помогут выбраться отсюда. Выхода нет: приходится мириться со своей участью и страдать.
- Тогда вам лучше умереть, - сказал им Сунь У-кун.
- Многих уже нет в живых, отец родной, - отвечали монахи. - Нас здесь, вместе с теми, кого изловили и привели еще со всех концов страны, было более двух тысяч человек. Семьсот умерло: кто от страданий, кто от жары, некоторые от холода и голода. Человек восемьсот покончили с собой. Сейчас осталось пятьсот человек, которым не удалось умереть.
- Как это понимать? - спросил Сунь У-кун.
- У кого веревка оборвалась или нож оказался тупым, на некоторых яд не подействовал, - отвечали монахи. - Были такие, которые бросались в реку, а их течением выносило на поверхность.
- Но вы должны быть счастливы, что небо ниспослало вам долголетие, - сказал Сунь У-кун.
- Отец ты наш, - с горечью молвили монахи. - Ты не так выразился. Вернее было бы сказать, что небо обрекло нас на вечные муки. Три раза в день нас кормят жиденькой кашицей из самого низкосортного пшена. Ночуем мы прямо здесь, на отмели, под открытым небом. Духи стерегут нас.
- Какие там духи? Просто вы так устаете за день, что ночью вам снятся черти, - сказал Сунь У-кун.
- Нет, это не черти, - возразили монахи. - Это духи тьмы и света Лю-дин и Лю-цзя и духи храма - хранители учения Будды. С наступлением ночи они появляются для того, чтобы не дать никому из нас умереть.
- Ничего разумного я в этом не нахожу, - заметил Сунь У-кун. - Им следовало бы помочь вам поскорее умереть и попасть на небо.
- Они говорят нам, - ответили монахи, - чтобы мы не стремились к смерти, а стойко переносили выпавшие на нашу долю страдания, так как вскоре из Восточной земли сюда придет Танский монах - Лохань, идущий на За пад за священными книгами. У этого монаха есть ученик Великий Мудрец, равный небу, который обладает великой волшебной силой. У него верное сердце, он борется с несправедливостью, помогает каждому, кого постигло несчастье, призревает вдов и сирот. Вот духи и велели нам ждать этого Мудреца. Они сказали, что он уничтожит даосов и вернет нам нашу былую славу, а также наши монастыри.
«Видно, я все же обладаю кое-какими способностями, - выслушав монахов, улыбнулся Сунь У-кун, - раз о моем прибытии духи заранее оповещают».
Тут он быстро повернулся и, простившись с монахами, пошел к городским воротам, ударяя в барабан.
- Ну, нашли своего родственника? - спросили даосы, когда он подошел к ним.
- Они все мои родственники, - отвечал Сунь У-кун.
- Откуда же у вас так много родственников? - рассмеялись даосы.
- Сто из них - соседи с левой стороны, другие сто - с правой, - сказал Сунь У-кун. - Еще сто - друзья по отцу и сто - по матери. А остальные сто - побратимы. Освободите их, и тогда я пойду с вами в город. Иначе ни за что не пойду.
- Ты, видно, рехнулся, - сказали даосы, - и несешь какую-то чепуху. Этих монахов правитель отдал нам, чтобы они нас нас работали. Если бы даже мы и решились освободить одного или двух, так прежде мы должны были подать нашим учителям официальную бумагу о том, что эти люди больны, а потом уже сообщить об их смерти. Как же можно говорить о том, чтобы освободить их всех! Это совершенно невозможно, совершенно! Мы не посмеем сделать этого не только потому, что останемся без слуг, но также и потому, что навлечем на себя гнев правителя, который часто сам проверяет нас здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54