Ну ладно. Не буду спать здесь.
Сказав это, он взял свои грабли, спустился с холма и, выйдя на тропинку, пошел дальше. Глядя на него, Сунь У-кун так и покатывался со смеху.
«Вот дубина, - думал он. - Глазищи здоровые, а своего человека узнать не может».
Наш чудесный Мудрец встряхнулся, превратился в цикаду и снова устроился за ухом у Чжу Ба-цзе. А тот, углубившись в горы и пройдя еще пять ли, увидел перед собой ущелье, в котором стояли три гранитных квадратных глыбы, каждая величиной со стол. Опустив грабли, Чжу Ба-цзе встал перед ними и громко приветствовал.
«Ну и Дурень, - рассмеялся про себя Сунь У-кун. - Зачем он приветствует камни? Ведь они и говорить не умеют, и на приветствие не ответят. Чжу Ба-цзе, кажется, совсем одурел».
А у Дурня была своя мысль. Он решил прорепетировать, как будет вести себя по возвращении, и вообразил, что перед ним Трипитака, Ша-сэн и Сунь У-кун.
- Когда я вернусь и встречусь с учителем, - сказал он, обращаясь к камням, - и меня спросят, живет ли в этих краях волшебник, я скажу, что живет. Тогда они захотят узнать, что это за горы. Сказать, что эти горы вылеплены из глины, сделаны из земли, отлиты из олова, выплавлены из меди, выпечены из муки, склеены из бумаги и нарисованы кистью, нельзя, так как они будут считать меня еще большим дурнем. Скажу лучше, что горы эти - каменные. Если спросят про. пещеру, скажу, что она тоже каменная, а ворота обиты железом. Когда же меня спросят, где эта пещера, скажу, что надо пройти три перевала. Таким образом они поверят, что я тщательно все осмотрел. Если же они начнут интересоваться всякими мелочами: ну, спросят, например, сколько в ворота вбито гвоздей, я отвечу, что очень спешил и всего не запомнил. Вот все, что я им скажу. Ну, а теперь можно идти. Здорово я проведу этого бимавэня!
Радуясь тому, как ловко он все придумал, Дурень, волоча за собой грабли, пустился в обратный путь. Ему, конечно, и в голову не приходило, что сидевший у него за ухом Сунь У-кун все слышал. Как только Чжу Ба-цзе повернул обратно, он расправил крылья и полетел. Прибыл он раньше Чжу Ба-цзе и, приняв свой прежний вид, поклоном приветствовал Трипитаку.
- Ты уже вернулся? - сказал, увидев его, Трипитака, - а где же Чжу Ба-цзе?
- Он все придумывает, как бы провести вас, - отвечал смеясь Сунь У-кун. - Сейчас он тоже вернется.
- Его уши прикрывают ему глаза, - сказал Трипитака, - человек он недалекий. Где уж ему обманывать других. А вот ты наверное придумал какую-нибудь дьявольскую штучку, чтобы снова подвести его.
- Вот вы всегда так, учитель, - сказал Сунь У-кун. - Только и знаете, что покрывать его дурные наклонности. А ведь он заранее придумал, что скажет вам. - И Сунь У-кун рассказал все как было: о том, как Дурень завалился в траву поспать, как его клюнул дятел, как он, кланяясь камням, придумал историю о каменной горе, каменной пещере и воротах, обитых железом, а также, что здесь водятся духи.
Не успел Сунь У-кун договорить, как появился Чжу Бацзе. Опасаясь, как бы не забыть, что сказать, Дурень шел, опустив голову, все время повторяя придуманный заранее рассказ.
- Эй ты, Дурень! Что ты там бормочешь?! - крикнул Сунь У-кун.
Тут Чжу Ба-цзе поднял уши и, взглянув на своих спутников, сказал:
- Ну, кажется, я благополучно вернулся домой. - С этими словами он опустился перед Трипитакой на колени.
- Тебе, наверное, пришлось перенести немало трудностей, ученик мой, - молвил Трипитака, помогая ему подняться.
- Вы не ошиблись, учитель, - отвечал Чжу Ба-цзе. - Тяжело приходится путникам, которые ходят по горам.
- Ну, а духи там есть? - спросил Трипитака.
- Есть, - отвечал Чжу Ба-цзе, - там их целая куча.
- Как же они тебя отпустили? - удивился Трипитака.
- Они даже называли меня своим предком, почтенным тестем, - сказал Чжу Ба-цзе. - Угощали супом из рисовой муки и постной пищей. А когда я поел, сказали, что проводят нас через горы, со знаменами и с барабанным боем.
- Не иначе как ты видел все это во сне, - перебил его Сунь У-кун.
Услышав это, Чжу Ба-цзе так перепугался, что стал даже казаться меньше ростом.
- Отец мой, - воскликнул он, - да откуда он знает, что я спал?
Тут Сунь У-кун подошел к Чжу Ба-цзе и сказал:
- Ну-ка, иди сюда и отвечай на мои вопросы.
Дурень еще больше перепугался и, весь дрожа, пролепетал:
- Пожалуйста, спрашивай. Но зачем хватать меня?
- Какие там горы? - спросил Сунь У-кун.
- Каменные, - отвечал Чжу Ба-цзе.
- А пещера какая? - продолжал Сунь У-кун.
- Тоже каменная.
- А ворота? - не унимался Сунь У-кун.
- Ворота обиты железом, - последовал ответ.
- А далеко это отсюда?
- Да три перевала надо пройти.
- Ну ладно, хватит, остальное я хорошо помню. Боюсь, что учитель тебе не поверит, лучше я скажу это вместо тебя.
- Эх ты, рожа! - закричал Чжу Ба-цзе. - Ведь ты никуда не ходил, что же ты знаешь и как можешь за меня говорить?
- А сколько гвоздей в воротах? - продолжал Сунь У-кун. - Скажу им, что я очень торопился и всего запомнить не мог. Ну что, правильно я говорю?
Эти слова повергли Дурня в полное смятение, и он повалился на землю.
- Ты даже приветствовал камни, разговаривал с ними, воображая, что это мы. Может быть, я неправду говорю? - продолжал Сунь У-кун… - А еще ты сказал: «Составлю-ка я сейчас план, как надуть их всех, а главное этого бимавэня».
Дурень ничего не мог сказать и продолжал отбивать земные поклоны.
- Дорогой брат, - говорил он, - неужели ты следовал за мной все время, пока я ходил разведывать дорогу?
- Я вот тебя, дубина стоеросовая! - закричал Сунь У-кун. - Здесь такое опасное место, тебя послали в горы на разведку, а ты решил отсыпаться. Если бы тебя не разбудил там дятел, ты все еще продолжал бы спать. А после того как он клюнул тебя, ты начал придумывать, как бы получше соврать. Ты совершил тяжкое преступление. Протягивай сейчас же свои поганые лапы, я всыплю тебе пять ударов, чтобы ты крепко запомнил все.
- Твой смертоносный посох слишком тяжел, - сказал Чжу Ба-цзе. - Стоит только притронуться им - и лопнет кожа, а уж если потянуть им, то жилы разорвутся. Если ты раз пять ударишь своим посохом, от меня одно воспоминание останется.
- Если боишься наказания, зачем врал? - сказал Сунь У-кун.
- Дорогой брат, - взмолился Чжу Ба-цзе, - никогда больше этого не будет.
- Ну, ладно, - смягчился Сунь У-кун. - Но три удара тебе все же полагаются.
- Отец родной, - продолжал молить Чжу Ба-цзе, - да я ведь и половины удара не вынесу.
Окончательно растерявшись, он схватил за одежду Трипитаку.
- Учитель, - умолял он, - замолвите за меня словечко.
- Когда Сунь У-кун сказал мне, что ты собираешься обмануть нас, я ему не поверил. Но теперь вижу, что он был прав. А раз так, то ты заслужил наказание. Беда лишь в том, что людей у нас останется мало. Вот что, Сунь У-кун, ты пока повремени. А когда перевалим через горы, накажешь его по заслугам.
- Ладно, - согласился Сунь У-кун - Еще в древности говорили: «Слушайся отца и мать и будешь считаться почтительным сыном». Раз учитель не велит сейчас наказывать тебя, я повинуюсь. Но ты должен снова пойти в горы на разведку, однако смотри, если ты еще раз поступишь нечестно и попробуешь обмануть нас, тогда пощады для себя не жди.
Дурню не оставалось ничего другого, как отправиться в путь. Он храбро ринулся на большую дорогу. Но теперь на душе у него было очень неспокойно. Ему все казалось, что за ним по пятам, приняв другой вид, следует Сунь У-кун. Поэтому всякий встречающийся на пути предмет он принимал за Сунь У-куна. И вот, пройдя ли восемь, он встретил тигра, который бежал прямо к нему с горы, но он не испугался, так как и его принял за Сунь У-куна.
- Дорогой брат! - сказал он, взмахнув граблями - Опять ты пришел подслушивать. Теперь уж я не буду больше врать.
Он прошел еще немного. И вдруг подул сильный ветер, раздался треск и перед самым носом Чжу Ба-цзе повалилось старое засохшее дерево.
Вздрогнув от страха и колотя себя кулаком в грудь, Чжу Ба-цзе крикнул:
- Дорогой брат! Ну что ты вытворяешь! Говорю же я тебе, что больше обманывать не буду, зачем же ты превращаешься в какое-то дерево?
Пройдя еще немного, он увидел ворона с белой шеей, который несколько раз подряд прокричал у него над головой.
- Дорогой брат, - снова сказал Чжу Ба-цзе, - ну как тебе не стыдно! Раз я сказал, что не буду обманывать, значит, не буду. Зачем же ты превратился в ворона и пришел подслушивать?
А надо вам сказать, что на этот раз Сунь У-кун даже не думал следовать за Чжу Ба-цзе. И тот лишь сам нагонял на себя разные страхи и во всем пытался увидеть Сунь У-куна. Однако оставим пока Чжу Ба-цзе с его страхами и поговорим о другом.
Горы, которые сейчас встретились паломникам, назывались Пиндиншань, а пещера носила название пещеры Цветов лотоса. В этой пещере обитали два духа-оборотня: Золоторогий князь и князь с Серебряными рогами. В этот момент они как раз сидели в пещере и вели беседу.
- Брат, - сказал Золоторогий князь, - сколько времени мы уже не проверяли горы?
- Да пожалуй с полмесяца, - отвечал князь с Серебряными рогами.
- Ты бы пошел сегодня, брат, проверил за меня, - сказал Золоторогий.
- А почему именно сегодня? - спросил другой.
- Ты, видимо, не знаешь, - сказал Золоторогий. - Недавно я услыхал о том, что из Китая на Запад следует побратим императора, Танский монах; он идет поклониться Будде. Вместе с ним идут три его ученика: Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. У них есть еще конь. Пойди посмотри, где они сейчас, и постарайся поймать их.
- Если нам захочется полакомиться человеческим мясом, мы можем поймать человека в любом месте, - сказал князь с Серебряными рогами. - Зачем нам этот монах? Пусть идет своей дорогой.
- Ничего ты, видно, не понимаешь, - произнес Золоторогий. - Когда я покидал небо, то много слышал об этом Танском монахе. Это не кто иной, как перевоплотившийся старец Цзинь-чан, сошедший на землю. Он святой человек, в течение десяти поколений он занимался самосовершенствованием. И ни в малейшей степени не растратил первозданного положительного начала. Тот, кто поест его мяса, обретет бессмертие.
- Ну, в таком случае, - сказал князь с Серебряными рогами, - нам не для чего заниматься созерцанием, творить добрые дела, затрачивать усилия для приведения в гармонию положительного и отрицательного, мужского и женского начал природы. Сейчас я отправлюсь в горы. Мы, конечно, должны поймать его.
- Уж больно ты горяч, брат, - сказал Золоторогий. - Не спеши и постарайся как следует разобраться в этом деле. Если ты вместо Танского монаха приведешь сюда кого-нибудь другого, тебе самому будет стыдно. Я помню, каков из себя Танский монах. Сейчас я нарисую его и его учеников, и ты захвати рисунки с собой. А там сравнишь и увидишь, Танский это монах или нет. - Он назвал имя и фамилию всех путников.
Хорошо запомнив все и взяв с собой рисунки, князь с Серебряными рогами вышел из пещеры и, захватив с собой примерно тридцать подчиненных, отправился дозором по горам.
И вот несчастный Чжу Ба-цзе, с трудом пробираясь вперед, встретил целую толпу духов, преградивших ему дорогу.
- Эй, что ты за человек? - окликнули они его.
Дурень поднял голову, навострил уши и тут увидел, что перед ним духи. Придя в замешательство, он подумал: «Если я скажу им, что я монах и иду за священными книгами, они непременно схватят меня и уведут к себе. Скажу лучше, что я путник». Духи доложили об этом своему начальнику. Однако среди тридцати духов были такие, которые хорошо разбирались в делах. И вот один из них сказал:
- Начальник, а ведь этот монах похож на Чжу Ба-цзе. - И дух велел показать изображение.
Увидев рисунок, Чжу Ба-цзе окончательно растерялся и сказал:
- Не удивительно, что я все время ощущал какую-то слабость. Оказывается, они вызвали мою душу, чтобы передать мое изображение.
Один из подчиненных духов пикой подправил рисунок, а князь с Серебряными рогами, указывая на рисунок, сказал:
- Вот этот, на белом коне, - Танский монах. Тот, у которого лицо обросло шерстью, - Сунь У-кун.
- О небо! - взмолился Чжу Ба-цзе. - Хоть бы меня там не было. Я принесу тебе в жертву трех жертвенных животных и двадцать четыре фэня вина, - бормотал он, принося обет. - Вон тот, черный, с длинным лицом - Ша-сэн, а этот, с длинной мордой и большими ушами, - Чжу Ба-цзе.
Услышав свое имя, перепуганный Чжу Ба-цзе втянул голову в плечи.
- Ну-ка, монах, покажи свою морду, - приказал дух.
- Я отроду такой, - отвечал Чжу Ба-цзе.
Тогда дух приказал своим подчиненным взять крюк и вытащить голову Чжу Ба-цзе. Тут Чжу Ба-цзе уже не на шутку переполошился и, вытягивая голову, сказал:
- Ну, мое это изображение, и ладно. Вот я! Если хотите посмотреть, смотрите, зачем же крюк?
Убедившись, что перед ним Чжу Ба-цзе, дух выхватил меч и взмахнул им. Однако Дурень успел защититься своими граблями и сказал:
- Сынок! Не будь невеждой! Ну-ка, познакомься с моими граблями!
- Этот монах лишь недавно принял постриг, - смеясь сказал волшебник.
- Сынок! - снова крикнул Чжу Ба-цзе. - А откуда это тебе известно?
- Раз ты орудуешь такими граблями, - сказал дух, - значит, ты работал на огородах и в поле. А потом украл эти грабли.
- Где уж тебе знать, щенок, что у меня за грабли? - рассердился Чжу Ба-цзе. - Разве можно сравнить их с обыкновенными граблями!
Огромные зубья похожи на когти дракона,
Остры, как у тигра, сверкают златою резьбою,
Встречаясь с достойным противником, вихрь подымают
И, с равным встречаясь, огнем раскаляются боя.
Сметая преграды, ловя чародеев-злодеев,
Те грабли в пути защищают святого монаха,
Движением тьму вызывают, рождая туманы:
И звезды и солнце скрываются в тучах от страха.
Ударят Тайшаньскую гору - пугаются тигры.
Моря взбаламутят - и в ужас приходят драконы,
Пускай ты владеешь немалой волшебною силой,
Но девятикратно проколот, падешь, пораженный.
Однако дух ничуть не испугался и, прекратив перебранку, выхватил свой семизвездный меч и начал биться с Чжу Ба-цзе. И вот на горе между ними разгорелась битва. Уже раз двадцать схватывались противники, однако все еще нельзя было сказать, на чьей стороне перевес. Чжу Ба-цзе рассвирепел и бился не на жизнь, а на смерть. А дух, глядя на Чжу Ба-цзе, который грозно поднял уши, брызгал слюной, размахивал граблями и что-то выкрикивал, немного струсил и сделал знак остальным духам ринуться в бой.
Сражаясь с волшебником один на один, Чжу Ба-цзе еще держался. Но когда в бой ринулись остальные духи, он растерялся, потерял способность отражать удары и, чувствуя, что терпит поражение, бежал с поля боя. Но тут с ним произошла беда. Дорога была неровная, а бежал он опрометью, запутался в зарослях и упал.
С трудом поднявшись, он хотел бежать дальше, но один из духов сбил его с ног, и Чжу Ба-цзе снова полетел кубарем. Тут на него навалилась толпа духов: один схватил его за щетину, другой - за уши, кто тащил за ноги, кто за хвост, и все вместе уволокли его в пещеру.
И, увы! Поистине можно сказать:
И с одним нечистым духом
Трудно справиться в напасти,
Как же трудно пересилить
Сразу тысячу несчастий.
О дальнейшей судьбе Чжу Ба-цзе вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,
повествующая о том, как последователи ложного учения ввели в заблуждение Танского монаха и как высшие небесные силы помогли паломникам избавиться от гибели
Итак, дух доставил Чжу Ба-цзе в пещеру.
- Дорогой брат! Одного поймали! - сказал он своему начальнику.
- Тащите его сюда, я посмотрю, - отвечал тот.
- Да вот он, видите?
- На сей раз ты ошибся, дорогой брат, - молвил старший дух. - От этого монаха никакого толку не будет.
- Господин, - сказал, осмелев, Чжу Ба-цзе. - Раз я никуда не гожусь, отпустите меня. Ведь я не человек!
- Зачем его отпускать? - возразил второй дух. - Польза от него хоть и невелика, но все же он ученик Танского монаха. Зовут его Чжу Ба-цзе. Давайте разденем его, посадим в пруд, а потом очистим от шерсти и приготовим из него закуски. Когда же наступит пасмурная погода, мы будем попивать вино и закусывать им.
«Ну, теперь все пропало! - решил Чжу Ба-цзе. - Пойду на закуску чертям!»
Мы не будем подробно рассказывать о том, как духи потащили Чжу Ба-цзе к пруду и бросили его в воду.
Вернемся сейчас к Трипитаке. Он сидел на склоне холма, и на душе у него было очень тревожно. Уши у него горели, глаза беспокойно бегали.
- Сунь У-кун, - сказал он наконец, - что же это Чжу Ба-цзе так долго не возвращается?
- Вы до сих пор не знаете, что это за существо, - сказал Сунь У-кун.
- Что же он за существо? Расскажи.
- Если бы в этих горах были какие-нибудь духи, он и шагу не сделал бы, а изобразил бы из себя героя и прибежал к нам с какими-нибудь новостями. Видимо, никаких духов здесь нет, и он идет спокойно вперед.
- Где же мы встретимся? - забеспокоился Трипи - така. - Ведь здесь кругом горы, глушь. Это не город, не селение.
- Не беспокойтесь, учитель, - сказал Сунь У-кун. - Садитесь, пожалуйста, на коня. Дурень ленив и, конечно, не мог уйти далеко. Подстегните коня, и мы скоро догоним его, а там пойдем все вместе.
Трипитака послушался Сунь У-куна и сел на коня, Ша-Сэн взял вещи, а Сунь У-кун, как всегда, отправился впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Сказав это, он взял свои грабли, спустился с холма и, выйдя на тропинку, пошел дальше. Глядя на него, Сунь У-кун так и покатывался со смеху.
«Вот дубина, - думал он. - Глазищи здоровые, а своего человека узнать не может».
Наш чудесный Мудрец встряхнулся, превратился в цикаду и снова устроился за ухом у Чжу Ба-цзе. А тот, углубившись в горы и пройдя еще пять ли, увидел перед собой ущелье, в котором стояли три гранитных квадратных глыбы, каждая величиной со стол. Опустив грабли, Чжу Ба-цзе встал перед ними и громко приветствовал.
«Ну и Дурень, - рассмеялся про себя Сунь У-кун. - Зачем он приветствует камни? Ведь они и говорить не умеют, и на приветствие не ответят. Чжу Ба-цзе, кажется, совсем одурел».
А у Дурня была своя мысль. Он решил прорепетировать, как будет вести себя по возвращении, и вообразил, что перед ним Трипитака, Ша-сэн и Сунь У-кун.
- Когда я вернусь и встречусь с учителем, - сказал он, обращаясь к камням, - и меня спросят, живет ли в этих краях волшебник, я скажу, что живет. Тогда они захотят узнать, что это за горы. Сказать, что эти горы вылеплены из глины, сделаны из земли, отлиты из олова, выплавлены из меди, выпечены из муки, склеены из бумаги и нарисованы кистью, нельзя, так как они будут считать меня еще большим дурнем. Скажу лучше, что горы эти - каменные. Если спросят про. пещеру, скажу, что она тоже каменная, а ворота обиты железом. Когда же меня спросят, где эта пещера, скажу, что надо пройти три перевала. Таким образом они поверят, что я тщательно все осмотрел. Если же они начнут интересоваться всякими мелочами: ну, спросят, например, сколько в ворота вбито гвоздей, я отвечу, что очень спешил и всего не запомнил. Вот все, что я им скажу. Ну, а теперь можно идти. Здорово я проведу этого бимавэня!
Радуясь тому, как ловко он все придумал, Дурень, волоча за собой грабли, пустился в обратный путь. Ему, конечно, и в голову не приходило, что сидевший у него за ухом Сунь У-кун все слышал. Как только Чжу Ба-цзе повернул обратно, он расправил крылья и полетел. Прибыл он раньше Чжу Ба-цзе и, приняв свой прежний вид, поклоном приветствовал Трипитаку.
- Ты уже вернулся? - сказал, увидев его, Трипитака, - а где же Чжу Ба-цзе?
- Он все придумывает, как бы провести вас, - отвечал смеясь Сунь У-кун. - Сейчас он тоже вернется.
- Его уши прикрывают ему глаза, - сказал Трипитака, - человек он недалекий. Где уж ему обманывать других. А вот ты наверное придумал какую-нибудь дьявольскую штучку, чтобы снова подвести его.
- Вот вы всегда так, учитель, - сказал Сунь У-кун. - Только и знаете, что покрывать его дурные наклонности. А ведь он заранее придумал, что скажет вам. - И Сунь У-кун рассказал все как было: о том, как Дурень завалился в траву поспать, как его клюнул дятел, как он, кланяясь камням, придумал историю о каменной горе, каменной пещере и воротах, обитых железом, а также, что здесь водятся духи.
Не успел Сунь У-кун договорить, как появился Чжу Бацзе. Опасаясь, как бы не забыть, что сказать, Дурень шел, опустив голову, все время повторяя придуманный заранее рассказ.
- Эй ты, Дурень! Что ты там бормочешь?! - крикнул Сунь У-кун.
Тут Чжу Ба-цзе поднял уши и, взглянув на своих спутников, сказал:
- Ну, кажется, я благополучно вернулся домой. - С этими словами он опустился перед Трипитакой на колени.
- Тебе, наверное, пришлось перенести немало трудностей, ученик мой, - молвил Трипитака, помогая ему подняться.
- Вы не ошиблись, учитель, - отвечал Чжу Ба-цзе. - Тяжело приходится путникам, которые ходят по горам.
- Ну, а духи там есть? - спросил Трипитака.
- Есть, - отвечал Чжу Ба-цзе, - там их целая куча.
- Как же они тебя отпустили? - удивился Трипитака.
- Они даже называли меня своим предком, почтенным тестем, - сказал Чжу Ба-цзе. - Угощали супом из рисовой муки и постной пищей. А когда я поел, сказали, что проводят нас через горы, со знаменами и с барабанным боем.
- Не иначе как ты видел все это во сне, - перебил его Сунь У-кун.
Услышав это, Чжу Ба-цзе так перепугался, что стал даже казаться меньше ростом.
- Отец мой, - воскликнул он, - да откуда он знает, что я спал?
Тут Сунь У-кун подошел к Чжу Ба-цзе и сказал:
- Ну-ка, иди сюда и отвечай на мои вопросы.
Дурень еще больше перепугался и, весь дрожа, пролепетал:
- Пожалуйста, спрашивай. Но зачем хватать меня?
- Какие там горы? - спросил Сунь У-кун.
- Каменные, - отвечал Чжу Ба-цзе.
- А пещера какая? - продолжал Сунь У-кун.
- Тоже каменная.
- А ворота? - не унимался Сунь У-кун.
- Ворота обиты железом, - последовал ответ.
- А далеко это отсюда?
- Да три перевала надо пройти.
- Ну ладно, хватит, остальное я хорошо помню. Боюсь, что учитель тебе не поверит, лучше я скажу это вместо тебя.
- Эх ты, рожа! - закричал Чжу Ба-цзе. - Ведь ты никуда не ходил, что же ты знаешь и как можешь за меня говорить?
- А сколько гвоздей в воротах? - продолжал Сунь У-кун. - Скажу им, что я очень торопился и всего запомнить не мог. Ну что, правильно я говорю?
Эти слова повергли Дурня в полное смятение, и он повалился на землю.
- Ты даже приветствовал камни, разговаривал с ними, воображая, что это мы. Может быть, я неправду говорю? - продолжал Сунь У-кун… - А еще ты сказал: «Составлю-ка я сейчас план, как надуть их всех, а главное этого бимавэня».
Дурень ничего не мог сказать и продолжал отбивать земные поклоны.
- Дорогой брат, - говорил он, - неужели ты следовал за мной все время, пока я ходил разведывать дорогу?
- Я вот тебя, дубина стоеросовая! - закричал Сунь У-кун. - Здесь такое опасное место, тебя послали в горы на разведку, а ты решил отсыпаться. Если бы тебя не разбудил там дятел, ты все еще продолжал бы спать. А после того как он клюнул тебя, ты начал придумывать, как бы получше соврать. Ты совершил тяжкое преступление. Протягивай сейчас же свои поганые лапы, я всыплю тебе пять ударов, чтобы ты крепко запомнил все.
- Твой смертоносный посох слишком тяжел, - сказал Чжу Ба-цзе. - Стоит только притронуться им - и лопнет кожа, а уж если потянуть им, то жилы разорвутся. Если ты раз пять ударишь своим посохом, от меня одно воспоминание останется.
- Если боишься наказания, зачем врал? - сказал Сунь У-кун.
- Дорогой брат, - взмолился Чжу Ба-цзе, - никогда больше этого не будет.
- Ну, ладно, - смягчился Сунь У-кун. - Но три удара тебе все же полагаются.
- Отец родной, - продолжал молить Чжу Ба-цзе, - да я ведь и половины удара не вынесу.
Окончательно растерявшись, он схватил за одежду Трипитаку.
- Учитель, - умолял он, - замолвите за меня словечко.
- Когда Сунь У-кун сказал мне, что ты собираешься обмануть нас, я ему не поверил. Но теперь вижу, что он был прав. А раз так, то ты заслужил наказание. Беда лишь в том, что людей у нас останется мало. Вот что, Сунь У-кун, ты пока повремени. А когда перевалим через горы, накажешь его по заслугам.
- Ладно, - согласился Сунь У-кун - Еще в древности говорили: «Слушайся отца и мать и будешь считаться почтительным сыном». Раз учитель не велит сейчас наказывать тебя, я повинуюсь. Но ты должен снова пойти в горы на разведку, однако смотри, если ты еще раз поступишь нечестно и попробуешь обмануть нас, тогда пощады для себя не жди.
Дурню не оставалось ничего другого, как отправиться в путь. Он храбро ринулся на большую дорогу. Но теперь на душе у него было очень неспокойно. Ему все казалось, что за ним по пятам, приняв другой вид, следует Сунь У-кун. Поэтому всякий встречающийся на пути предмет он принимал за Сунь У-куна. И вот, пройдя ли восемь, он встретил тигра, который бежал прямо к нему с горы, но он не испугался, так как и его принял за Сунь У-куна.
- Дорогой брат! - сказал он, взмахнув граблями - Опять ты пришел подслушивать. Теперь уж я не буду больше врать.
Он прошел еще немного. И вдруг подул сильный ветер, раздался треск и перед самым носом Чжу Ба-цзе повалилось старое засохшее дерево.
Вздрогнув от страха и колотя себя кулаком в грудь, Чжу Ба-цзе крикнул:
- Дорогой брат! Ну что ты вытворяешь! Говорю же я тебе, что больше обманывать не буду, зачем же ты превращаешься в какое-то дерево?
Пройдя еще немного, он увидел ворона с белой шеей, который несколько раз подряд прокричал у него над головой.
- Дорогой брат, - снова сказал Чжу Ба-цзе, - ну как тебе не стыдно! Раз я сказал, что не буду обманывать, значит, не буду. Зачем же ты превратился в ворона и пришел подслушивать?
А надо вам сказать, что на этот раз Сунь У-кун даже не думал следовать за Чжу Ба-цзе. И тот лишь сам нагонял на себя разные страхи и во всем пытался увидеть Сунь У-куна. Однако оставим пока Чжу Ба-цзе с его страхами и поговорим о другом.
Горы, которые сейчас встретились паломникам, назывались Пиндиншань, а пещера носила название пещеры Цветов лотоса. В этой пещере обитали два духа-оборотня: Золоторогий князь и князь с Серебряными рогами. В этот момент они как раз сидели в пещере и вели беседу.
- Брат, - сказал Золоторогий князь, - сколько времени мы уже не проверяли горы?
- Да пожалуй с полмесяца, - отвечал князь с Серебряными рогами.
- Ты бы пошел сегодня, брат, проверил за меня, - сказал Золоторогий.
- А почему именно сегодня? - спросил другой.
- Ты, видимо, не знаешь, - сказал Золоторогий. - Недавно я услыхал о том, что из Китая на Запад следует побратим императора, Танский монах; он идет поклониться Будде. Вместе с ним идут три его ученика: Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. У них есть еще конь. Пойди посмотри, где они сейчас, и постарайся поймать их.
- Если нам захочется полакомиться человеческим мясом, мы можем поймать человека в любом месте, - сказал князь с Серебряными рогами. - Зачем нам этот монах? Пусть идет своей дорогой.
- Ничего ты, видно, не понимаешь, - произнес Золоторогий. - Когда я покидал небо, то много слышал об этом Танском монахе. Это не кто иной, как перевоплотившийся старец Цзинь-чан, сошедший на землю. Он святой человек, в течение десяти поколений он занимался самосовершенствованием. И ни в малейшей степени не растратил первозданного положительного начала. Тот, кто поест его мяса, обретет бессмертие.
- Ну, в таком случае, - сказал князь с Серебряными рогами, - нам не для чего заниматься созерцанием, творить добрые дела, затрачивать усилия для приведения в гармонию положительного и отрицательного, мужского и женского начал природы. Сейчас я отправлюсь в горы. Мы, конечно, должны поймать его.
- Уж больно ты горяч, брат, - сказал Золоторогий. - Не спеши и постарайся как следует разобраться в этом деле. Если ты вместо Танского монаха приведешь сюда кого-нибудь другого, тебе самому будет стыдно. Я помню, каков из себя Танский монах. Сейчас я нарисую его и его учеников, и ты захвати рисунки с собой. А там сравнишь и увидишь, Танский это монах или нет. - Он назвал имя и фамилию всех путников.
Хорошо запомнив все и взяв с собой рисунки, князь с Серебряными рогами вышел из пещеры и, захватив с собой примерно тридцать подчиненных, отправился дозором по горам.
И вот несчастный Чжу Ба-цзе, с трудом пробираясь вперед, встретил целую толпу духов, преградивших ему дорогу.
- Эй, что ты за человек? - окликнули они его.
Дурень поднял голову, навострил уши и тут увидел, что перед ним духи. Придя в замешательство, он подумал: «Если я скажу им, что я монах и иду за священными книгами, они непременно схватят меня и уведут к себе. Скажу лучше, что я путник». Духи доложили об этом своему начальнику. Однако среди тридцати духов были такие, которые хорошо разбирались в делах. И вот один из них сказал:
- Начальник, а ведь этот монах похож на Чжу Ба-цзе. - И дух велел показать изображение.
Увидев рисунок, Чжу Ба-цзе окончательно растерялся и сказал:
- Не удивительно, что я все время ощущал какую-то слабость. Оказывается, они вызвали мою душу, чтобы передать мое изображение.
Один из подчиненных духов пикой подправил рисунок, а князь с Серебряными рогами, указывая на рисунок, сказал:
- Вот этот, на белом коне, - Танский монах. Тот, у которого лицо обросло шерстью, - Сунь У-кун.
- О небо! - взмолился Чжу Ба-цзе. - Хоть бы меня там не было. Я принесу тебе в жертву трех жертвенных животных и двадцать четыре фэня вина, - бормотал он, принося обет. - Вон тот, черный, с длинным лицом - Ша-сэн, а этот, с длинной мордой и большими ушами, - Чжу Ба-цзе.
Услышав свое имя, перепуганный Чжу Ба-цзе втянул голову в плечи.
- Ну-ка, монах, покажи свою морду, - приказал дух.
- Я отроду такой, - отвечал Чжу Ба-цзе.
Тогда дух приказал своим подчиненным взять крюк и вытащить голову Чжу Ба-цзе. Тут Чжу Ба-цзе уже не на шутку переполошился и, вытягивая голову, сказал:
- Ну, мое это изображение, и ладно. Вот я! Если хотите посмотреть, смотрите, зачем же крюк?
Убедившись, что перед ним Чжу Ба-цзе, дух выхватил меч и взмахнул им. Однако Дурень успел защититься своими граблями и сказал:
- Сынок! Не будь невеждой! Ну-ка, познакомься с моими граблями!
- Этот монах лишь недавно принял постриг, - смеясь сказал волшебник.
- Сынок! - снова крикнул Чжу Ба-цзе. - А откуда это тебе известно?
- Раз ты орудуешь такими граблями, - сказал дух, - значит, ты работал на огородах и в поле. А потом украл эти грабли.
- Где уж тебе знать, щенок, что у меня за грабли? - рассердился Чжу Ба-цзе. - Разве можно сравнить их с обыкновенными граблями!
Огромные зубья похожи на когти дракона,
Остры, как у тигра, сверкают златою резьбою,
Встречаясь с достойным противником, вихрь подымают
И, с равным встречаясь, огнем раскаляются боя.
Сметая преграды, ловя чародеев-злодеев,
Те грабли в пути защищают святого монаха,
Движением тьму вызывают, рождая туманы:
И звезды и солнце скрываются в тучах от страха.
Ударят Тайшаньскую гору - пугаются тигры.
Моря взбаламутят - и в ужас приходят драконы,
Пускай ты владеешь немалой волшебною силой,
Но девятикратно проколот, падешь, пораженный.
Однако дух ничуть не испугался и, прекратив перебранку, выхватил свой семизвездный меч и начал биться с Чжу Ба-цзе. И вот на горе между ними разгорелась битва. Уже раз двадцать схватывались противники, однако все еще нельзя было сказать, на чьей стороне перевес. Чжу Ба-цзе рассвирепел и бился не на жизнь, а на смерть. А дух, глядя на Чжу Ба-цзе, который грозно поднял уши, брызгал слюной, размахивал граблями и что-то выкрикивал, немного струсил и сделал знак остальным духам ринуться в бой.
Сражаясь с волшебником один на один, Чжу Ба-цзе еще держался. Но когда в бой ринулись остальные духи, он растерялся, потерял способность отражать удары и, чувствуя, что терпит поражение, бежал с поля боя. Но тут с ним произошла беда. Дорога была неровная, а бежал он опрометью, запутался в зарослях и упал.
С трудом поднявшись, он хотел бежать дальше, но один из духов сбил его с ног, и Чжу Ба-цзе снова полетел кубарем. Тут на него навалилась толпа духов: один схватил его за щетину, другой - за уши, кто тащил за ноги, кто за хвост, и все вместе уволокли его в пещеру.
И, увы! Поистине можно сказать:
И с одним нечистым духом
Трудно справиться в напасти,
Как же трудно пересилить
Сразу тысячу несчастий.
О дальнейшей судьбе Чжу Ба-цзе вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,
повествующая о том, как последователи ложного учения ввели в заблуждение Танского монаха и как высшие небесные силы помогли паломникам избавиться от гибели
Итак, дух доставил Чжу Ба-цзе в пещеру.
- Дорогой брат! Одного поймали! - сказал он своему начальнику.
- Тащите его сюда, я посмотрю, - отвечал тот.
- Да вот он, видите?
- На сей раз ты ошибся, дорогой брат, - молвил старший дух. - От этого монаха никакого толку не будет.
- Господин, - сказал, осмелев, Чжу Ба-цзе. - Раз я никуда не гожусь, отпустите меня. Ведь я не человек!
- Зачем его отпускать? - возразил второй дух. - Польза от него хоть и невелика, но все же он ученик Танского монаха. Зовут его Чжу Ба-цзе. Давайте разденем его, посадим в пруд, а потом очистим от шерсти и приготовим из него закуски. Когда же наступит пасмурная погода, мы будем попивать вино и закусывать им.
«Ну, теперь все пропало! - решил Чжу Ба-цзе. - Пойду на закуску чертям!»
Мы не будем подробно рассказывать о том, как духи потащили Чжу Ба-цзе к пруду и бросили его в воду.
Вернемся сейчас к Трипитаке. Он сидел на склоне холма, и на душе у него было очень тревожно. Уши у него горели, глаза беспокойно бегали.
- Сунь У-кун, - сказал он наконец, - что же это Чжу Ба-цзе так долго не возвращается?
- Вы до сих пор не знаете, что это за существо, - сказал Сунь У-кун.
- Что же он за существо? Расскажи.
- Если бы в этих горах были какие-нибудь духи, он и шагу не сделал бы, а изобразил бы из себя героя и прибежал к нам с какими-нибудь новостями. Видимо, никаких духов здесь нет, и он идет спокойно вперед.
- Где же мы встретимся? - забеспокоился Трипи - така. - Ведь здесь кругом горы, глушь. Это не город, не селение.
- Не беспокойтесь, учитель, - сказал Сунь У-кун. - Садитесь, пожалуйста, на коня. Дурень ленив и, конечно, не мог уйти далеко. Подстегните коня, и мы скоро догоним его, а там пойдем все вместе.
Трипитака послушался Сунь У-куна и сел на коня, Ша-Сэн взял вещи, а Сунь У-кун, как всегда, отправился впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54