О
днако отец не смирился, и я понял, что он подозревает меня в недостатке рве
ния. Поддавшись дурному настроению, он рассказал обо всем, что узнал из по
следних писем своей дочери о довольно подозрительной, на его взгляд, рол
и генерального агента Управления почтово-пассажирских перевозок Афри
ки. В запальчивости он обвинил его если не в самом убийстве дочери, то по к
райней мере в том, что тот спровоцировал это преступление.
Только он один, говорил отец Вольф, был заинтересован в том, чтобы Агата ис
чезла. Кто же еще мог вырвать странички из личного дневника девушки о том
дне, когда он попытался ее изнасиловать (!), о чем отец узнал из письма, отпра
вленного из Суэца сотрудником консульства. Почему не обнаружили ее сумо
чку, в которой она хранила свои драгоценности и другие безделушки? Черт в
озьми! Да потому что хотели убедить всех в том, что это ограбление…
И тут я вспомнил о своей находке на острове Джебель-Зукар.
Ц Как выглядела эта сумочка? Ц спросил я.
Ц О, вполне обычно! Я купил ее перед отъездом дочери; красная кожа, серебр
яная оправа.
Эти последние слова озарили лучом света потемки, в которых я брел, пытаяс
ь нащупать истину. Меня вдруг пронзила уверенность в том, что девушку уби
л Эйбу. Все, что я узнал от того суданца, можно было выстроить в логически п
оследовательную цепочку. Как я не понимал таких простых вещей раньше? Но
не догадывался ли я об этом интуитивно? Подобно тому, как развитие ума при
вело к атрофии наших инстинктов, точно так же оно подавило и интуицию. Одн
ако интуиция дремлет внутри нас, безмолвная и забытая, до той поры, пока не
ожиданное стечение обстоятельств не находит в ней нечто созвучное. И тог
да догадка превращается в уверенность.
Меня подмывало пересказать ему историю, о которой поведал мне суданец, и
сознаться в своей находке на острове Джебель-Зукар. Однако меня останов
или опасения, что он своими опрометчивыми поступками сведет на нет ту по
льзу, которую я мог извлечь из этих разоблачений.

XIII

По прибытии в Джибути на меня сразу обрушились заботы более серьезные, н
ежели попытка разгадать тайну «Воклюза». Впрочем, Эйбу отсутствовал. Уех
ал он сам или его удалили в связи с моим возвращением? Я охотно этому повер
ил, хотя подобные предположения не имели под собой почвы, поскольку Эйбу
думал, что мне ничего не известно о его поведении. В сущности, отсутствие э
того человека меня не раздосадовало, ибо, возможно, отдаляло возникновен
ие конфликта, особенно опасного в тот момент, когда я вел большую игру. К т
ому же товары, отправленные из Германии, доставляли мне множество хлопот
.
В телеграмме из Дармштадта сообщалось, что из-за отсутствия прямого пар
оходного сообщения между Гамбургом и Джибути они будут переправлены че
рез Порт-Саид. Я с ужасом представил себе, каково будет изумление египетс
ких властей, когда они увидят такое количество категорически запрещенн
ых для ввоза продуктов, которые, наверное, впервые за всю историю таможни
перевозились самым естественным образом под своим истинным наименован
ием. Однако наркотики не могли быть задержаны, потому что порт назначени
я, в соответствии с законом, был открыт для их транзита. Но в то же время сле
довало опасаться, что египетская таможня, пораженная таким неслыханным
делом, срочно даст телеграмму таможенникам в Джибути, чтобы поставить их
в известность на всякий случай.
Уведомленный об этом злополучном транзите, я решил упредить опасность и
смело пойти навстречу возможным осложнениям. Надо было подготовить умы,
дабы смягчить впечатление, которое произведут прибывшие грузы.
Я отправился с визитом к господину Югоннье, в то время начальнику таможн
и, намереваясь проинформировать его о не слишком-то привычной таможенно
й операции, которую мне предстояло вскоре осуществить. К счастью, телегр
амма из Египта еще не поступила. Таким образом, мой собеседник не был соот
ветствующим образом подготовлен, и я мог изложить суть дела в наиболее в
ыгодном для себя свете, прикинувшись, что пришел к начальнику таможни за
советом.
Внешне Югоннье напоминал Жозефа Прюдомма, созданного Анри Моннье
Анри Моннье (1799 Ц
1877) Ц французский писатель и карикатурист. (Примеч. пер.)
, и своим характером был очень похож на этого персонажа. Он мнил себя
ученым, гениальным химиком. В остальном же это был милейший человек.
В его квартире царил настоящий хаос, среди которого он предавался странн
ым экспериментам, достойным алхимика. Он не претендовал на отыскание фил
ософского камня, но пытался обнаружить золото во всех камешках и во всех
образцах песка, которые приносили ему с таинственным видом туземцы.
Ничто так не располагает к вам одержимого человека, как интерес, проявле
нный к его мании. Поэтому я пришел в восторг от его изысканий и в течение ч
аса выслушивал замысловатые теоретические рассуждения.
Никто еще ни разу не проявлял к его увлечению столь ревностного интереса
. Он был покорен, и, когда после такой подготовки я приступил к изложению с
воего вопроса о транзите наркотиков назначением в Аравию, оно показалос
ь ему на редкость простым и даже ничтожным, в сравнении с теми радужными п
ерспективами, которые открывали перед ним блестки слюды, усеявшие песок
данакильских рек.
Ц Текст закона трактуется однозначно, Ц заключил он. Ц В соответствии
с действующим положением ничто не препятствует данной операции, при усл
овии, конечно, если она осуществляется с соблюдением всех гарантий, пред
усмотренных законом с целью избежать мошенничества, то есть проникнове
ния этих товаров на нашу территорию.
Ц Я очень рад, что выслушал ваше мнение, прежде чем принимать этот груз, т
ак как, признаюсь, если бы вы не заверили меня в том, что я не буду иметь ника
ких осложнений на таможне, я бы телеграфировал о своем отказе…
Ц Нет, нет! Вы абсолютно в своем праве. И если вам доведется побывать в Йем
ене, то постарайтесь привезти мне оттуда немного наносной земли, которая
… Ц И он опять оседлал любимую тему.
Я пообещал выполнить все наказы Югоннье, и мы простились очарованные дру
г другом.
На другой день аскер из таможни попросил меня зайти к его шефу. Меня проши
б холодный пот. Неужели он передумал? И не собирается ли он теперь чинить м
не препятствия?
В самом деле, возникли новые обстоятельства: только что была получена те
леграмма из таможни в Порт-Саиде. Когда я вошел, господин Югоннье показал
мне на нее, лежащую в развернутом виде на его письменном столе, и, хлопнув
по ней своей тяжелой волосатой рукой, он отчеканил следующие слова:
Ц Куда они лезут? Мы что, не знаем своих обязанностей?!
Ц А губернатор, Ц робко спросил я, Ц что думает он?
Ц Он может думать все, что ему угодно. Решает же такие вопросы только нач
альник таможни, ибо я являюсь представителем метрополии и в области прим
енения налоговых законов подчиняюсь лишь министру внутренних дел.
Я подумал: как хорошо, что накануне я нанес ему визит. Если бы эта проклята
я телеграмма попала к нему раньше, он передал бы ее в канцелярию губернат
ора и отнесся к этой ситуации совсем иначе; без сомнений он пустил бы в ход
все средства, чтобы задержать мое отплытие, вплоть до указа, запрещающег
о транзит.

XIV

Возникший переполох убедил меня в необходимости как можно быстрее изба
виться от компрометирующих товаров. Их присутствие в порту, как только в
сем станет известно, о чем идет речь, возбудит весьма пагубное любопытст
во.
Поэтому я в спешном порядке стал готовить «Альтаир» к тому, чтобы сразу ж
е после оформления транзита выйти в море.
Наконец пароход прибыл. Я уплатил за сверхурочную работу, чтобы таможенн
ые операции не прекращались и после закрытия контор; это позволит мне по
днять парус непосредственно в день прибытия товара.
Согласно положению, я двинулся в путь под эскортом таможенного катера и,
когда мы доплыли до границы территориальных вод, взял курс в открытое мо
ре.
Торопился я не зря, так как, едва скрылись за горизонтом паруса моего судн
а, временно исполняющий обязанности губернатора, некто Аликc (Шапон-Бесс
ак за день до этого уехал в отпуск), большой друг Ломбарди, уведомил таможн
ю, что ей надлежит арестовать наркотики по постановлению суда.
Югоннье, как я узнал позднее, нашел какое-то изощренное удовольствие в то
м, чтобы способствовать моему скорейшему исчезновению, ибо он догадывал
ся, что губернатор Аликc, его соперник, который узурпировал эту должность
в ущерб ему, воспользуется своими высокими полномочиями и навяжет свою в
олю. Поэтому Югоннье задержал таможенный манифест парохода, и господин А
ликc узнал о поступлении моих товаров уже после того, как я уехал. Так что Ю
гоннье не без ехидства сообщил ему, что я плыву к берегам Аравии, находясь
за пределами наших территориальных вод.
Удар не достиг цели, однако игра была всего лишь отложена: со мной рассчит
ывали разделаться, когда я вернусь назад.
Самым благоразумным было как можно быстрее покинуть территориальные в
оды, но иногда у меня возникает такое чувство, что я должен бросить вызов с
удьбе, и я совершаю самые опрометчивые поступки. Любой разумный человек,
знающий о том, что администрация относится к нему враждебно, опасался бы,
что она вышлет ему вдогонку «Пинасе», свое самое быстроходное судно, при
обретенное недавно господином Шапон-Бессаком конечно же из-за меня. Я зн
ал, что с точки зрения закона придраться не к чему и что право на моей стор
оне, но еще лучше мне было известно, как ловко «принц», колониальный принц
, умеет воспользоваться своим правом, «правом принца», иначе говоря, высш
ими государственными соображениями. У меня не было никаких иллюзий на се
й счет, стало быть, я с полным пониманием дела и вполне осознавая свою дерз
ость решил встать на якорь в Обоке, чтобы немедленно погрузить там на суд
но партию гашиша. Я не взял товар по дороге в Джибути, потому что подвергал
бы себя риску обнаружения наркотиков, если бы в силу каких-то непредвиде
нных, но весьма вероятных обстоятельств таможне пришло в голову провест
и тщательный досмотр судна. Товары, столь категорически запрещенные для
ввоза, вроде тех, что я ждал из Германии, должны были, конечно, вызвать особ
ые меры предосторожности. Поэтому я решил прибыть в Джибути пустым и пос
ле того, как опасный груз будет перегружен на судно, сперва отправиться з
а Рас-Бир, расположенный в десяти милях к северу от Обока, и выгрузить тов
ары в том месте, где, по моим сведениям, находился превосходный тайник: глу
бокая яма, расположенная у подножия прибрежной скалы на уровне средних п
риливов. Избавившись таким образом от компрометирующих ящиков, я мог, ни
чего не опасаясь, войти на рейд Обока и погрузить там на «Альтаир» две тон
ны еще оставшегося у меня после возвращения из Эфиопии знаменитого «шар
раса».
Таковы были мои разумные намерения, когда около полуночи я заметил небол
ьшой фонарь, отметивший край рифа Обока. Я мог таким образом, продолжая пл
авание, добраться до тайника задолго до рассвета и наилучшим образом осу
ществить свой тщательно продуманный план. Но почему я вдруг изменил свое
решение? Возможно, за эти шесть часов плавания в открытом море глухое бор
мотанье воды, безбрежность ночного пространства, сильный ветер, подгоня
вший мое судно, привели к тому, что мне показались ничтожными хлопоты адм
инистрации и все мои ребяческие страхи сухопутного человека оказались
вдруг развеянными.
Короче говоря, увидев слабый огонек, который словно подавал мне знак, я пе
рестал слушать голос разума и взял курс на него. Через полчаса «Альтаир»
бросил якорь на своем обычном месте на рейде Обока.
Я сразу же сошел на берег, чтобы провести остаток ночи в покое у себя дома
на террасе, точно мое судно было невиннейшей прогулочной яхтой. Я был сво
боден от какого-либо страха, будто напрочь позабыл о двухстах килограмм
ах наркотиков, находившихся на борту. Я был уверен, что ничего дурного не п
роизойдет.
Подобные настроения уже неоднократно, в обстоятельствах на редкость кр
итических, заставляли меня поступать с безрассудством, вопреки всякой л
огике, и, однако, всякий раз это внешнее отсутствие осознания опасности п
озволяло мне избегать еще более худших неприятностей. Я чувствовал, что
и сегодня некая высшая сила подменила мою собственную волю и что мне сле
дует ей подчиниться.
Ранним утром, после завтрака, когда поднимающееся солнце прогнало меня с
террасы, я отправился к старому губернаторскому дворцу, «чайной коробке
», как я называл это здание из-за его формы, собираясь навестить резидента
. На самом же деле речь шла о невзрачном унтер-офицере, который совмещал в
одном лице функции начальника порта, таможенника и администратора. Этот
чиновничий аппарат, совершенно излишний в этой глуши, разумеется, был не
обходим только для того, чтобы оправдать размеры бюджета; впрочем, он исп
ользовался для удовлетворения личных потребностей. Бедняга сержант то
мился от одиночества, пустоту которого он не мог заполнить хотя бы робки
ми проявлениями внутренней жизни. Его многочисленные обязанности прак
тически не находили себе применения в этом знойном и заброшенном уголке
, где в узкой полоске тени, отбрасываемой несколькими кусками разваливше
йся стены, нашли приют убогие бедуины и их козы.
Если не считать того, что каждую неделю сюда приплывал небольшой парусни
к администрации, привозивший сержанту немного льда и старые иллюстриро
ванные журналы, его дни тянулись нескончаемой и однообразной чередой, на
поминая дни заключенного, отрезанного от внешнего мира. Останавливаясь
в Обоке, я наведывался в резиденцию только в день приезда или отъезда, что
бы выполнить какие-то дурацкие навигационные формальности.
В остальное время меня никто не видел, к этому привыкли, и я, будучи причис
лен к категории нелюдимов, старался оправдать эту репутацию.
Хотя резидент немного удивился столь раннему визиту, встретил он меня с
радостью, довольный тем, что может с кем-то поболтать. Когда я показал ему
свой манифест, где значились ужасные слова «кокаин» и героин», а местом н
азначения этих товаров был проставлен Йемен, он, кажется, не придал докум
енту особого значения. Несомненно, ему и в голову не приходило, какую безд
ну формальностей предполагали подобные товары в представлении таможен
ников. Правда, он таможенником не был, и потом, пребывая в одиночестве, в от
рыве от своего родного окружения, он так глубоко ушел в растительное сущ
ествование, что, сам того не ведая, оказался выше всяких условностей. У нег
о был свой взгляд марсианина, и я не стал выводить его из этого первобытно
го состояния. Короче, когда я оставил ему манифест, удостоверяющий качес
тво и количество груза, чтобы он мог в момент приезда и отъезда проверить
и то, и другое, он со смехом пожал плечами, будто речь шла о какой-то шутке. К
чему беспокоиться? Ему было известно, что эти продукты не могут стать пре
дметом какой-либо конкуренции в Обоке, посреди данакильской пустыни. И в
данном случае он обнаружил поистине здравый взгляд на вещи.
Мне пришлось согласиться пропустить рюмочку вермута, и я с большим трудо
м избежал завтрака, подкрепленного большим количеством консервов от фи
рмы «Амиё» Ц рагу или кислая капуста, Ц хранившихся при температуре со
рок градусов выше нуля в тени… Чтобы предупредить его неожиданный ответ
ный визит, я пригласил его к себе на ужин к определенному часу.
Как всегда, я велел поставить стол на террасе, где так приятно сидеть вече
ром, когда дует едва уловимый восточный ветер, и, пока я выслушивал его рас
сказы о продвижении по службе и о мелких огорчениях чиновника, мои люди г
рузили на судно таники с гашишем, доставляя их на шлюпке и пироге.
Они суетились как раз под нами и не скрывали своих действий, ведь речь шла
о «запасах воды»…
Присутствие шефа, который следил за погрузкой с террасы, избавляло тузем
ца-аскера, представителя таможни, от необходимости наблюдать за операци
ей, таким образом, все шло прекрасно. Я щедро откупоривал бутылки с кьянти
, так что мой гость ушел в полном восхищении от проведенного в моем общест
ве вечера. Я проводил его до резиденции и поднялся в его рабочий кабинет. К
огда я, собираясь проститься с ним, спросил, не хочет ли он осмотреть мое с
удно перед отплытием, сержант только расхохотался над этим несуразным п
редложением. Он вернул мне мой манифест, должным образом завизированный
к отплытию, и пожелал счастливого пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23