Через час после выхода из Рахейты мы пере
секли трассу пароходов, и над линией горизонта показался невысокий холм
Дубада, похожий на заостренную шляпу.
Мы заметили несколько пароходов, один из которых принадлежал компании «
Пи энд Оу» и был наполнен английскими военными. За нашей шхуной, легко раз
резавшей форштевнем воду, наблюдали с капитанского мостика и палубы пер
вого класса, проявляя к нам повышенный интерес и вооружившись подзорным
и трубами и биноклями. Несколько женщин помахали нам своими платочками,
а индусы, стоявшие на носу, развернули свои шарфы, чтобы поприветствоват
ь «Альтаир», но офицеры индийской армии, одетые в шорты и находившиеся на
прогулочной палубе, воздержались от изъявления чувств, может быть, из-за
нашего французского флага, который, по мнению англичан, не заслуживал вн
имания прирожденных яхтсменов. Оскорбленный таким пренебрежительным о
тношением, я в знак приветствия трижды приспустил свой флаг, желая показ
ать, что французы, хотя они, возможно, и не столь спортивны, но уж наверняка
гораздо более учтивы. Фонтенуа или Ватерлоо?.. Тогда я увидел, как матрос с
бежал с мостика по трапу, и через минуту крохотный британский флаг ответ
ил мне тем же… Нет, все-таки Фонтенуа…
Волны, поднятые пароходом и расходившиеся от кормы под острым углом, на н
есколько минут вызвали бортовую качку, затем к морю вернулся его привычн
ый ритм, и вскоре огромный корабль превратился в точку, увенчанную перыш
ком дымка.
Мы оставили далеко позади морские трассы; от пустынных берегов Аравии, г
де рощицы финиковых и кокосовых пальм отметили собой русла пересохших р
ек, нас отделяли всего несколько миль. И тут я заметил на горизонте, вперед
и и чуть левее, небольшой пароход, следовавший курсом зюйд… Мои люди сказ
али, что это «Каваджи», который раз в неделю совершает рейс из Джидды, с за
ходом в Ходейду и Мокку, на Перим, но, взяв бинокль, я разглядел очень знако
мый силуэт патрульного катера из Адена.
Предстоящая встреча должна была бы вызвать тревогу, так как у меня были в
се основания ее опасаться: «Альтаир» вез гашиш, кокаин и морфий чуть ли не
центнерами и вдобавок рабов, сопровождаемых королем работорговли, чело
веком неуловимым, за поимку которого назначена кругленькая сумма! Но нет
, я почему-то был совершенно спокоен, мне даже показалось забавным, что я п
оприветствую этого морского жандарма и он проплывет мимо нас, ни о чем не
догадываясь. Я настолько осмелел, что слегка изменил свой маршрут, чтобы
подойти поближе к катеру. Конечно, за мной наблюдали с мостика, так как мой
маневр сразу заметили: катер слегка отклонился в сторону и поплыл прямо
на нас. Обычно такой хладнокровный шейх Исса занервничал, однако моя уве
ренность и спокойствие его приободрили. Если бы англичане направлялись
к нам, заметив, что я хочу уклониться от встречи, у меня был бы повод для бес
покойства Ц тогда маневр катера свидетельствовал бы о том, что у англич
ан закрались какие-то подозрения, и, напротив, то, что они откликнулись на
наше желание познакомиться с ними поближе, говорило об обычном любопытс
тве, проявленном к незнакомому судну.
Как бы там ни было, но когда я начал различать две трубы и длинный ствол ар
тиллерийского орудия, спокойствие отчасти оставило меня. Кто знает, на ч
то способны праздные англичане, которые понапрасну бороздят морские пр
осторы, встречая одни лишь рыбачьи лодки? Кто знает, не взбредет ли им в го
лову фантазия посетить эту столь хорошо оснащенную шхуну, удивившую их с
воим видом, просто так, чтобы убить время? Конечно, и тогда вряд ли можно оп
асаться каких-то незамедлительных последствий, поскольку никто из них н
е знает ни шейха Иссу, ни его «супруг» (я успел нацарапать их имена на свое
м манифесте), но англичане увидят ужасные слова «кокаин» и «героин», сооб
щат об этом по радио в Аден, и за мной будет установлена слежка… Гудок прер
вал мои размышления… Пароход находился менее чем в полумиле от нас…
Три женщины сидели на юте со своим почтенным супругом, и Мола наливал им ч
ай. Все это, англичане прекрасно видели в подзорные трубы, нацеленные на н
ас. Я приспустил свой флаг, и, когда он взлетел вверх уже в третий раз, больш
ой серый корабль проплыл в одном кабельтове у нас на траверзе… Машину не
остановили, и это был добрый знак. Я облегченно вздохнул, когда катер попр
иветствовал меня флагом; в ответ моя команда принялась размахивать тюрб
анами…
Ветер донес до меня звуки фортепиано, на мостике поблескивали большие гл
аза биноклей, и я, наставив на них свой, заметил раскрасневшиеся лица офиц
еров, которые с бокалами в руках поднимали тосты за мое здоровье…
Это был час, когда англичане обычно выпивают…
Я попросил трех рабынь подняться и помахать своими маклама. На эти знаки
уважения к Англии нам ответили тремя гудками.
После чего каждый из нас поплыл своим маршрутом.
Шейх Исса, еще не совсем отправившись от волнения, произнес с улыбкой:
Ц Аль-хамдул-иллах. (Слава Богу!)
Ц Тебе бы следовало сказать: «Аль-хамдул-виски»…
XVIII
Ночь избавляет нас от невыносимой жары и последних безжалостных лучей у
ходящего солнца, от которых нас не защищали паруса, расположенные левым
галсом.
Поскольку маяк, отмечавший край длинного рифа возле Мокки, не был почине
н, я не осмелился сделать галс в сторону открытого моря, чтобы его обогнут
ь, из опасения, что чересчур далеко отойду от побережья и не увижу ночью то
нкую металлическую колонну маяка. Благодаря штилю, который обычно устан
авливается после заката, я бросил якорь на глубине в четыре сажени, распо
ложив судно параллельно берегу. Таким образом, на ночь нам была обеспече
на бортовая качка, но это неудобство с лихвой окупалось тем, что я освобод
ился от тревожного чувства. Теперь, когда опасность миновала, я мог позво
лить себе роскошь пережить запоздалый ужас при мысли о том, что могло бы с
нами случиться, если…
Утром мы вошли в просторную гавань Мокки, и я поискал взглядом заруку, вст
реченную нами позавчера, но флотилия зарук, похожих одна на другую, наход
илась в задней части порта, недоступной для кораблей со средним водоизме
щением. Однако от начальника порта (Омера-эль-Бахара), который пришел про
извести досмотр «Альтаира», я узнал, что из Джибути действительно прибыл
сомалиец. Но мои вопросы, касавшиеся этого человека, кажется, привели в за
мешательство почтенного чиновника. Смутное беспокойство овладело мной
, и я, желая прояснить ситуацию, заявил ему, что хочу немедленно сойти на бе
рег. На это чиновник ответил, что мне следует дождаться начальника тамож
ни и что он получил приказ оставить на моем судне двух аскеров, его сопров
ождавших…
Я уже хотел возмутиться, как в разговор вступил шейх Исса:
Ц Не подобает выставлять охрану на корабле человека, спасшего трех дев
ственниц, которых имам ожидает с нетерпением. Если бы не он, то английский
патрульный катер задержал бы их, а также и весь остальной караван, достав
ленный мной из Джиммы.
Ц Вам повстречался пароход, который вчера проплыл мимо?
Ц Да, и я повторяю тебе, что, если бы не Абд-эль-Хаи, мы бы пропали. Идем на бе
рег, я должен срочно переговорить с вали; если он узнает, что ты задерживае
шь высадку женщин, я тебе не завидую.
Затем, обращаясь уже ко мне, шейх сказал:
Ц Оставайся на судне и ни о чем не беспокойся. Дай мне только документ, ко
торый должен подписать начальник таможни.
Я вручил ему манифест, и лодка направилась к берегу, увозя двух ставших те
перь ненужными охранников.
Около полудня лодка Омера-эль-Бахара, вернулась, груженная плодами манг
о, дичью и жирным бараном, посланными вали. Накуда сказал, что шейх Исса пр
осит меня дать ему пятьсот рупий, и вручил мне его перстень, свидетельств
ующий о добрых намерениях шейха.
Я понял, что речь идет о переговорах относительно возможной выгрузки мои
х товаров.
И в самом деле после полудня шейх Исса возвратился с моим манифестом, под
писанным по всей форме. Он со смехом рассказал мне, что аскер, прибывший из
Джибути, посажен в тюрьму и обвинен в том, что приехал сюда для слежки как
раз в тот момент, когда караван рабов должен был выгрузиться вблизи Мокк
и. Он добавил, что служащий телеграфа, один армянин, передал в Сану телегра
мму от губернатора Джибути, в которой последний просил имама под любым п
редлогом и даже без оного арестовать «Альтаир» и находящиеся на нем това
ры.
Сегодня же утром визирь позвонил по телефону губернатору Мокки и велел о
тдать соответствующие приказы Омеру-эль-Бахару и Юсуфу Паше, который до
лжен был предоставить своих полицейских в его распоряжение. Вали ответи
л ему тогда, что я действительно прибыл в Мокку, но вместе с шейхом Иссой, и
поведал ему о том, что выдавалось за истинную причину моего появления зд
есь, причину, которая давала вполне исчерпывающее объяснение поступку г
убернатора Джибути. Через час визирь снова позвонил по телефону своему п
одчиненному. Он приказал немедленно выдворить меня из порта, чтобы иметь
возможность послать ответ губернатору Джибути, где выражалось бы искре
ннее сожаление по поводу того, что телеграмма дошла до него слишком позд
но…
Большего я и не ждал; через час «Альтаир» исчез в открытом море.
Ставро был точен: он ждал нас в условленное время у входа в залив Акаба, на
том странном острове Тиран, где мы уже встречались в прошлый раз.
Восхищенный тем, что я справился с этим сложнейшим делом, он признался, чт
о, доверив его мне, стал рассматривать задачу как практически невыполним
ую. Но однажды ночью ему приснился огромный шкаф, наполненный горячими х
лебами, и в тот же день, по приезде в Суэц, он повстречал повозку, груженную
сеном, и тогда к нему вернулась надежда. Его сестра и племянницы сожгли не
одну свечу перед иконой… И я живо представил, как этот внушительного вид
а человек, похожий на Геракла, возвращается из бакалеи с короткой, толщин
ой в палец, свечкой…
Итак, я сбыл весь свой товар и, получив за труды небольшую сумму, мог тепер
ь жить в свое удовольствие, не рискуя собственной шкурой… Небо было чист
ым, и я без страха смотрел в будущее…
Так думаем мы, несчастные слепцы, а на самом деле резво несемся к бездне…
XIX
Пока я предавался радужным мечтам, в Джибути готовились к моей встрече.
Мой спешный отъезд лишь отсрочил судебное разбирательство, в ходе котор
ого я должен был попасть в западню, подстроенную Ломбарди, Аликсом и его п
особниками, при содействии уважаемого Жозефа Эйбу.
Это разбирательство не имело под собой никаких юридических оснований, и
надо было обладать уверенностью в полнейшем попустительстве суда в нуж
ный момент, чтобы отважиться на такой шаг. Правда, мои противники в конце к
онцов поверили в собственную ложь. Они рассчитывали, что мои сообщники, у
видев меня поверженным, избавятся от страха подвергнуться преследован
иям с моей стороны и сделают сенсационные разоблачения.
И тогда те, кто раньше молчал, заговорят, и каждый постарается себя выгоро
дить, выдвигая обвинения против меня. Можно не сомневаться, что таким обр
азом была бы обнаружена разветвленная преступная организация, шефом ко
торой являюсь я; после чего любые беззакония и отказы в правосудии были б
ы прощены, а их виновники возвеличены.
Предлогом для наложения ареста на имущество, ареста гипотетического, по
скольку товаров в наличии уже не было, послужили «ложные показания», кот
орые якобы подтвердились маркировкой ящиков: «А.Д.М. Дыре-Дауа, Эфиопия».
Таким образом утверждалось, что они не могли быть отправлены по другому
адресу. Следовательно, моя декларация, где в качестве пункта назначения
стояла Мокка (Йемен), была «подложной», что влекло за собой арест товаров и
уплату штрафа в размере их стоимости. Кроме того, губернатор объяснил, чт
о я совершил этот подлог вследствие присоединения Эфиопии к Лиге Наций,
которое состоялось в тот момент, когда мои товары еще находились в пути.
Поэтому, лишившись возможности приплыть в страну, куда отныне ввоз этих
товаров был запрещен, я, дескать, «обманным путем» переправил их в Йемен.
Это утверждение не выдерживало никакой критики и было настолько абсурд
ным, что мне непонятно, как могли высказать его люди, находящиеся в здраво
м рассудке.
Югоннье, которому вменялось в обязанность предъявить мне иск, не пошел н
а это, возмущенный столь очевидной предвзятостью. Но Аликс и его пособни
ки стояли на своем, ибо отлично знали, что суд, в нужный момент ими образов
анный из нескольких покладистых чиновников, назначенных ad hoc, в отсутстви
е постоянных судей, предусмотрительно отправленных в отпуск, при рассмо
трении этого дела будет руководствоваться «приказами», обнаруживая по
лное юридическое невежество и поступая вопреки всякой справедливости
и даже какой бы то ни было логике.
Ввиду того что таможня решительно уклонилась от своих обязанностей, губ
ернатор подменил ее собой и поддержал главные пункты обвинения.
Вот что ожидало меня в Джибути, когда я плыл с попутным ветром, свободный о
т забот и готовый проявить милосердие к тем, кто, как я думал, впустую трат
или на меня время и понапрасну изливали свою желчь.
К черту ненависть и мечту о реванше! Ведь жизнь становится такой прекрас
ной, когда забываешь нанесенные тебе оскорбления, клевету, подлость, одн
им словом, когда презрение уступает место жалости. Настроение у меня был
о столь оптимистическое, что, прибыв в Джибути, я издали улыбнулся судебн
ому исполнителю, который, опершись на свой велосипед, глядел, как причали
вает «Альтаир». Мог ли я знать, что он стоит там как раз для того, чтобы сост
авить официальный протокол, направленный против меня?.. Спрыгнув на прис
тань, я уже хотел подать ему руку, но он, уклонившись от рукопожатия, протя
нул мне повестку, согласно которой я должен был в тот же день, в два часа по
полудни, предстать перед судом первой инстанции и заслушать обвинение в
подделке таможенной декларации, в результате чего я приговаривался к тр
емстам пятидесяти тысячам франков штрафа. Я расхохотался и, оставив его,
помчался к Югоннье. Он встретил меня, воздевая руки к потолку:
Ц Они сошли с ума. Вы понимаете, просто рехнулись. В это трудно поверить! С
остряпанное ими дело не выдерживает никакой критики, тем более что иск п
редъявляет не таможня. Я отказался принимать в этом участие, потому что н
е желаю под конец карьеры стать посмешищем… если не сказать больше. Сам г
убернатор, в лице временно исполняющего обязанности господина Аликса, в
зял в свои руки правосудие… Интересно, на каком основании?!
Председателем суда стал мелкий чиновник, не входящий даже в состав колон
иальных кадров, некий Дитрих, назначенный Ломбарди, который сам исполнял
обязанности прокурора.
В Джибути вообще чиновники взаимозаменяемы. Этот случайный председате
ль, позднее изгнанный из администрации за непорядочное поведение, возне
навидел меня так, как можно возненавидеть, в силу необъяснимого фанатизм
а, человека, которого ты в глаза не видел. Услышанных обо мне небылиц хвати
ло для того, чтобы у меня появился заклятый враг, состоящий на службе у губ
ернатора. Заседателями были два других еще более мелких чиновника, в обя
занности которых входило лишь поддерживать все решения председателя п
од страхом навсегда отказаться от мечты о продвижении по службе.
С самого начала допрос принял странную форму, которая должна была бы мен
я насторожить.
Председатель настойчиво пытался узнать, кто купил кокаин и каким образо
м завод «Мерк» получил возможность его выслать. Почуяв опасность, я тут ж
е вспомнил о коварном Жозефе Эйбу и его письме. Я терялся в догадках, избег
ая малейшего намека на этот документ, так как чувствовал, что это мое само
е слабое место и что любая оплошность может запустить в действие механиз
м опасной ловушки.
Поэтому я ответил:
Ц Администрации завода «Мерк» не надо было спрашивать у вас разрешения
, поскольку ее товар предназначался не для Джибути, через который он след
овал лишь транзитом, а, как вы знаете, подобный транзит у нас не запрещен. Б
олее того, ни Германия, ни Йемен не входят в Лигу Наций.
Ц Нет, мсье, ваш товар предназначался для Эфиопии.
Ц Это утверждаете вы. Истинное же место назначения товара было указано
в моей транзитной декларации: им была Мокка. Впрочем, вот квитанция, выдан
ная мне таможней этого города.
Примерно в таком духе проходило судебное заседание, обнаруживая все бол
ее возмутительную предвзятость, и наконец меня приговорили к уплате штр
афа в размере трехсот пятидесяти тысяч франков, как и предусматривалось
в повестке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
секли трассу пароходов, и над линией горизонта показался невысокий холм
Дубада, похожий на заостренную шляпу.
Мы заметили несколько пароходов, один из которых принадлежал компании «
Пи энд Оу» и был наполнен английскими военными. За нашей шхуной, легко раз
резавшей форштевнем воду, наблюдали с капитанского мостика и палубы пер
вого класса, проявляя к нам повышенный интерес и вооружившись подзорным
и трубами и биноклями. Несколько женщин помахали нам своими платочками,
а индусы, стоявшие на носу, развернули свои шарфы, чтобы поприветствоват
ь «Альтаир», но офицеры индийской армии, одетые в шорты и находившиеся на
прогулочной палубе, воздержались от изъявления чувств, может быть, из-за
нашего французского флага, который, по мнению англичан, не заслуживал вн
имания прирожденных яхтсменов. Оскорбленный таким пренебрежительным о
тношением, я в знак приветствия трижды приспустил свой флаг, желая показ
ать, что французы, хотя они, возможно, и не столь спортивны, но уж наверняка
гораздо более учтивы. Фонтенуа или Ватерлоо?.. Тогда я увидел, как матрос с
бежал с мостика по трапу, и через минуту крохотный британский флаг ответ
ил мне тем же… Нет, все-таки Фонтенуа…
Волны, поднятые пароходом и расходившиеся от кормы под острым углом, на н
есколько минут вызвали бортовую качку, затем к морю вернулся его привычн
ый ритм, и вскоре огромный корабль превратился в точку, увенчанную перыш
ком дымка.
Мы оставили далеко позади морские трассы; от пустынных берегов Аравии, г
де рощицы финиковых и кокосовых пальм отметили собой русла пересохших р
ек, нас отделяли всего несколько миль. И тут я заметил на горизонте, вперед
и и чуть левее, небольшой пароход, следовавший курсом зюйд… Мои люди сказ
али, что это «Каваджи», который раз в неделю совершает рейс из Джидды, с за
ходом в Ходейду и Мокку, на Перим, но, взяв бинокль, я разглядел очень знако
мый силуэт патрульного катера из Адена.
Предстоящая встреча должна была бы вызвать тревогу, так как у меня были в
се основания ее опасаться: «Альтаир» вез гашиш, кокаин и морфий чуть ли не
центнерами и вдобавок рабов, сопровождаемых королем работорговли, чело
веком неуловимым, за поимку которого назначена кругленькая сумма! Но нет
, я почему-то был совершенно спокоен, мне даже показалось забавным, что я п
оприветствую этого морского жандарма и он проплывет мимо нас, ни о чем не
догадываясь. Я настолько осмелел, что слегка изменил свой маршрут, чтобы
подойти поближе к катеру. Конечно, за мной наблюдали с мостика, так как мой
маневр сразу заметили: катер слегка отклонился в сторону и поплыл прямо
на нас. Обычно такой хладнокровный шейх Исса занервничал, однако моя уве
ренность и спокойствие его приободрили. Если бы англичане направлялись
к нам, заметив, что я хочу уклониться от встречи, у меня был бы повод для бес
покойства Ц тогда маневр катера свидетельствовал бы о том, что у англич
ан закрались какие-то подозрения, и, напротив, то, что они откликнулись на
наше желание познакомиться с ними поближе, говорило об обычном любопытс
тве, проявленном к незнакомому судну.
Как бы там ни было, но когда я начал различать две трубы и длинный ствол ар
тиллерийского орудия, спокойствие отчасти оставило меня. Кто знает, на ч
то способны праздные англичане, которые понапрасну бороздят морские пр
осторы, встречая одни лишь рыбачьи лодки? Кто знает, не взбредет ли им в го
лову фантазия посетить эту столь хорошо оснащенную шхуну, удивившую их с
воим видом, просто так, чтобы убить время? Конечно, и тогда вряд ли можно оп
асаться каких-то незамедлительных последствий, поскольку никто из них н
е знает ни шейха Иссу, ни его «супруг» (я успел нацарапать их имена на свое
м манифесте), но англичане увидят ужасные слова «кокаин» и «героин», сооб
щат об этом по радио в Аден, и за мной будет установлена слежка… Гудок прер
вал мои размышления… Пароход находился менее чем в полумиле от нас…
Три женщины сидели на юте со своим почтенным супругом, и Мола наливал им ч
ай. Все это, англичане прекрасно видели в подзорные трубы, нацеленные на н
ас. Я приспустил свой флаг, и, когда он взлетел вверх уже в третий раз, больш
ой серый корабль проплыл в одном кабельтове у нас на траверзе… Машину не
остановили, и это был добрый знак. Я облегченно вздохнул, когда катер попр
иветствовал меня флагом; в ответ моя команда принялась размахивать тюрб
анами…
Ветер донес до меня звуки фортепиано, на мостике поблескивали большие гл
аза биноклей, и я, наставив на них свой, заметил раскрасневшиеся лица офиц
еров, которые с бокалами в руках поднимали тосты за мое здоровье…
Это был час, когда англичане обычно выпивают…
Я попросил трех рабынь подняться и помахать своими маклама. На эти знаки
уважения к Англии нам ответили тремя гудками.
После чего каждый из нас поплыл своим маршрутом.
Шейх Исса, еще не совсем отправившись от волнения, произнес с улыбкой:
Ц Аль-хамдул-иллах. (Слава Богу!)
Ц Тебе бы следовало сказать: «Аль-хамдул-виски»…
XVIII
Ночь избавляет нас от невыносимой жары и последних безжалостных лучей у
ходящего солнца, от которых нас не защищали паруса, расположенные левым
галсом.
Поскольку маяк, отмечавший край длинного рифа возле Мокки, не был почине
н, я не осмелился сделать галс в сторону открытого моря, чтобы его обогнут
ь, из опасения, что чересчур далеко отойду от побережья и не увижу ночью то
нкую металлическую колонну маяка. Благодаря штилю, который обычно устан
авливается после заката, я бросил якорь на глубине в четыре сажени, распо
ложив судно параллельно берегу. Таким образом, на ночь нам была обеспече
на бортовая качка, но это неудобство с лихвой окупалось тем, что я освобод
ился от тревожного чувства. Теперь, когда опасность миновала, я мог позво
лить себе роскошь пережить запоздалый ужас при мысли о том, что могло бы с
нами случиться, если…
Утром мы вошли в просторную гавань Мокки, и я поискал взглядом заруку, вст
реченную нами позавчера, но флотилия зарук, похожих одна на другую, наход
илась в задней части порта, недоступной для кораблей со средним водоизме
щением. Однако от начальника порта (Омера-эль-Бахара), который пришел про
извести досмотр «Альтаира», я узнал, что из Джибути действительно прибыл
сомалиец. Но мои вопросы, касавшиеся этого человека, кажется, привели в за
мешательство почтенного чиновника. Смутное беспокойство овладело мной
, и я, желая прояснить ситуацию, заявил ему, что хочу немедленно сойти на бе
рег. На это чиновник ответил, что мне следует дождаться начальника тамож
ни и что он получил приказ оставить на моем судне двух аскеров, его сопров
ождавших…
Я уже хотел возмутиться, как в разговор вступил шейх Исса:
Ц Не подобает выставлять охрану на корабле человека, спасшего трех дев
ственниц, которых имам ожидает с нетерпением. Если бы не он, то английский
патрульный катер задержал бы их, а также и весь остальной караван, достав
ленный мной из Джиммы.
Ц Вам повстречался пароход, который вчера проплыл мимо?
Ц Да, и я повторяю тебе, что, если бы не Абд-эль-Хаи, мы бы пропали. Идем на бе
рег, я должен срочно переговорить с вали; если он узнает, что ты задерживае
шь высадку женщин, я тебе не завидую.
Затем, обращаясь уже ко мне, шейх сказал:
Ц Оставайся на судне и ни о чем не беспокойся. Дай мне только документ, ко
торый должен подписать начальник таможни.
Я вручил ему манифест, и лодка направилась к берегу, увозя двух ставших те
перь ненужными охранников.
Около полудня лодка Омера-эль-Бахара, вернулась, груженная плодами манг
о, дичью и жирным бараном, посланными вали. Накуда сказал, что шейх Исса пр
осит меня дать ему пятьсот рупий, и вручил мне его перстень, свидетельств
ующий о добрых намерениях шейха.
Я понял, что речь идет о переговорах относительно возможной выгрузки мои
х товаров.
И в самом деле после полудня шейх Исса возвратился с моим манифестом, под
писанным по всей форме. Он со смехом рассказал мне, что аскер, прибывший из
Джибути, посажен в тюрьму и обвинен в том, что приехал сюда для слежки как
раз в тот момент, когда караван рабов должен был выгрузиться вблизи Мокк
и. Он добавил, что служащий телеграфа, один армянин, передал в Сану телегра
мму от губернатора Джибути, в которой последний просил имама под любым п
редлогом и даже без оного арестовать «Альтаир» и находящиеся на нем това
ры.
Сегодня же утром визирь позвонил по телефону губернатору Мокки и велел о
тдать соответствующие приказы Омеру-эль-Бахару и Юсуфу Паше, который до
лжен был предоставить своих полицейских в его распоряжение. Вали ответи
л ему тогда, что я действительно прибыл в Мокку, но вместе с шейхом Иссой, и
поведал ему о том, что выдавалось за истинную причину моего появления зд
есь, причину, которая давала вполне исчерпывающее объяснение поступку г
убернатора Джибути. Через час визирь снова позвонил по телефону своему п
одчиненному. Он приказал немедленно выдворить меня из порта, чтобы иметь
возможность послать ответ губернатору Джибути, где выражалось бы искре
ннее сожаление по поводу того, что телеграмма дошла до него слишком позд
но…
Большего я и не ждал; через час «Альтаир» исчез в открытом море.
Ставро был точен: он ждал нас в условленное время у входа в залив Акаба, на
том странном острове Тиран, где мы уже встречались в прошлый раз.
Восхищенный тем, что я справился с этим сложнейшим делом, он признался, чт
о, доверив его мне, стал рассматривать задачу как практически невыполним
ую. Но однажды ночью ему приснился огромный шкаф, наполненный горячими х
лебами, и в тот же день, по приезде в Суэц, он повстречал повозку, груженную
сеном, и тогда к нему вернулась надежда. Его сестра и племянницы сожгли не
одну свечу перед иконой… И я живо представил, как этот внушительного вид
а человек, похожий на Геракла, возвращается из бакалеи с короткой, толщин
ой в палец, свечкой…
Итак, я сбыл весь свой товар и, получив за труды небольшую сумму, мог тепер
ь жить в свое удовольствие, не рискуя собственной шкурой… Небо было чист
ым, и я без страха смотрел в будущее…
Так думаем мы, несчастные слепцы, а на самом деле резво несемся к бездне…
XIX
Пока я предавался радужным мечтам, в Джибути готовились к моей встрече.
Мой спешный отъезд лишь отсрочил судебное разбирательство, в ходе котор
ого я должен был попасть в западню, подстроенную Ломбарди, Аликсом и его п
особниками, при содействии уважаемого Жозефа Эйбу.
Это разбирательство не имело под собой никаких юридических оснований, и
надо было обладать уверенностью в полнейшем попустительстве суда в нуж
ный момент, чтобы отважиться на такой шаг. Правда, мои противники в конце к
онцов поверили в собственную ложь. Они рассчитывали, что мои сообщники, у
видев меня поверженным, избавятся от страха подвергнуться преследован
иям с моей стороны и сделают сенсационные разоблачения.
И тогда те, кто раньше молчал, заговорят, и каждый постарается себя выгоро
дить, выдвигая обвинения против меня. Можно не сомневаться, что таким обр
азом была бы обнаружена разветвленная преступная организация, шефом ко
торой являюсь я; после чего любые беззакония и отказы в правосудии были б
ы прощены, а их виновники возвеличены.
Предлогом для наложения ареста на имущество, ареста гипотетического, по
скольку товаров в наличии уже не было, послужили «ложные показания», кот
орые якобы подтвердились маркировкой ящиков: «А.Д.М. Дыре-Дауа, Эфиопия».
Таким образом утверждалось, что они не могли быть отправлены по другому
адресу. Следовательно, моя декларация, где в качестве пункта назначения
стояла Мокка (Йемен), была «подложной», что влекло за собой арест товаров и
уплату штрафа в размере их стоимости. Кроме того, губернатор объяснил, чт
о я совершил этот подлог вследствие присоединения Эфиопии к Лиге Наций,
которое состоялось в тот момент, когда мои товары еще находились в пути.
Поэтому, лишившись возможности приплыть в страну, куда отныне ввоз этих
товаров был запрещен, я, дескать, «обманным путем» переправил их в Йемен.
Это утверждение не выдерживало никакой критики и было настолько абсурд
ным, что мне непонятно, как могли высказать его люди, находящиеся в здраво
м рассудке.
Югоннье, которому вменялось в обязанность предъявить мне иск, не пошел н
а это, возмущенный столь очевидной предвзятостью. Но Аликс и его пособни
ки стояли на своем, ибо отлично знали, что суд, в нужный момент ими образов
анный из нескольких покладистых чиновников, назначенных ad hoc, в отсутстви
е постоянных судей, предусмотрительно отправленных в отпуск, при рассмо
трении этого дела будет руководствоваться «приказами», обнаруживая по
лное юридическое невежество и поступая вопреки всякой справедливости
и даже какой бы то ни было логике.
Ввиду того что таможня решительно уклонилась от своих обязанностей, губ
ернатор подменил ее собой и поддержал главные пункты обвинения.
Вот что ожидало меня в Джибути, когда я плыл с попутным ветром, свободный о
т забот и готовый проявить милосердие к тем, кто, как я думал, впустую трат
или на меня время и понапрасну изливали свою желчь.
К черту ненависть и мечту о реванше! Ведь жизнь становится такой прекрас
ной, когда забываешь нанесенные тебе оскорбления, клевету, подлость, одн
им словом, когда презрение уступает место жалости. Настроение у меня был
о столь оптимистическое, что, прибыв в Джибути, я издали улыбнулся судебн
ому исполнителю, который, опершись на свой велосипед, глядел, как причали
вает «Альтаир». Мог ли я знать, что он стоит там как раз для того, чтобы сост
авить официальный протокол, направленный против меня?.. Спрыгнув на прис
тань, я уже хотел подать ему руку, но он, уклонившись от рукопожатия, протя
нул мне повестку, согласно которой я должен был в тот же день, в два часа по
полудни, предстать перед судом первой инстанции и заслушать обвинение в
подделке таможенной декларации, в результате чего я приговаривался к тр
емстам пятидесяти тысячам франков штрафа. Я расхохотался и, оставив его,
помчался к Югоннье. Он встретил меня, воздевая руки к потолку:
Ц Они сошли с ума. Вы понимаете, просто рехнулись. В это трудно поверить! С
остряпанное ими дело не выдерживает никакой критики, тем более что иск п
редъявляет не таможня. Я отказался принимать в этом участие, потому что н
е желаю под конец карьеры стать посмешищем… если не сказать больше. Сам г
убернатор, в лице временно исполняющего обязанности господина Аликса, в
зял в свои руки правосудие… Интересно, на каком основании?!
Председателем суда стал мелкий чиновник, не входящий даже в состав колон
иальных кадров, некий Дитрих, назначенный Ломбарди, который сам исполнял
обязанности прокурора.
В Джибути вообще чиновники взаимозаменяемы. Этот случайный председате
ль, позднее изгнанный из администрации за непорядочное поведение, возне
навидел меня так, как можно возненавидеть, в силу необъяснимого фанатизм
а, человека, которого ты в глаза не видел. Услышанных обо мне небылиц хвати
ло для того, чтобы у меня появился заклятый враг, состоящий на службе у губ
ернатора. Заседателями были два других еще более мелких чиновника, в обя
занности которых входило лишь поддерживать все решения председателя п
од страхом навсегда отказаться от мечты о продвижении по службе.
С самого начала допрос принял странную форму, которая должна была бы мен
я насторожить.
Председатель настойчиво пытался узнать, кто купил кокаин и каким образо
м завод «Мерк» получил возможность его выслать. Почуяв опасность, я тут ж
е вспомнил о коварном Жозефе Эйбу и его письме. Я терялся в догадках, избег
ая малейшего намека на этот документ, так как чувствовал, что это мое само
е слабое место и что любая оплошность может запустить в действие механиз
м опасной ловушки.
Поэтому я ответил:
Ц Администрации завода «Мерк» не надо было спрашивать у вас разрешения
, поскольку ее товар предназначался не для Джибути, через который он след
овал лишь транзитом, а, как вы знаете, подобный транзит у нас не запрещен. Б
олее того, ни Германия, ни Йемен не входят в Лигу Наций.
Ц Нет, мсье, ваш товар предназначался для Эфиопии.
Ц Это утверждаете вы. Истинное же место назначения товара было указано
в моей транзитной декларации: им была Мокка. Впрочем, вот квитанция, выдан
ная мне таможней этого города.
Примерно в таком духе проходило судебное заседание, обнаруживая все бол
ее возмутительную предвзятость, и наконец меня приговорили к уплате штр
афа в размере трехсот пятидесяти тысяч франков, как и предусматривалось
в повестке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23