«Калас!» (Кончено.)
Я втащил его, совсем обессилевшего, в лодку. Его лицо было исцарапано ногт
ями противника, а одна рука была сплошь в укусах. Он утащил Жозефа за собой
на самое дно, на глубину более пятнадцати метров, и там, обретя точку опор
ы, сумел высвободиться из его объятий, но Жозеф, хотя и был в почти бессозн
ательном состоянии, все же ухватился за его ноги. Каким-то чудом Абди удал
ось нанести ему удар ногой по голове, и он устремился наверх. Другой же так
и не всплыл.
Правосудие свершилось.

XXIV

Через несколько минут Абди встал на ноги и помог мне поднять парус. Я огля
дел море вокруг нас и убедился в том, что нигде не видно рыбаков, которые о
бычно подплывают на хури к рифам и забрасывают там свои снасти. Их отсутс
твие было редкой удачей, пополнившей список всех тех счастливых случайн
остей, которые до сих пор мне сопутствовали.
Вспомнилось, что после того, как я выстрелил в Жозефа и попытался его схва
тить, когда он вскочил с места, выскользнувший из моей руки браунинг упал
на затвор, и прозвучал выстрел, направленный вертикально вверх. Пуля чир
кнула по моему лицу, но в том состоянии крайнего возбуждения, в котором я т
огда находился, я не обратил на это внимания. И только теперь я понял, как к
рупно мне повезло, ведь пуля могла угодить в живот. Можно было подумать, чт
о враждебная сила, покровительствующая Жозефу, выпустила в меня парфянс
кую стрелу, но другая сила, благосклонностью которой пользовался я, откл
онила ее траекторию…
Это, конечно, интерпретация событий, но когда они выстраиваются в опреде
ленную цепочку, будучи при этом все направлены на достижение одной цели,
данное толкование поневоле обретает характер непреложной истины.
Подобные мысли, вероятно, отдают ребячеством и проистекают из предраспо
ложенности к языческому мышлению, которое во всем усматривает деяния бо
гов и духов. Здравомыслящий человек склонен верить в стечение обстоятел
ьств, в случайность, так легко объясняющую явления, постичь смысл и причи
ны которых никак не удается. Правда, я должен признаться, что такое упроще
ние меня не удовлетворяет. Отрезанный от цивилизованной жизни с ее искус
ственными усложнениями, я научился различать логическую последователь
ность этих «обстоятельств» и вполне продуманный характер их сочетания,
которое принято считать случайным.
Мы прибегаем к понятию случая, когда какое-то неожиданное явление приво
дит нас в смятение, словно мы можем претендовать на знание первопричин…

Наша лодка плыла в Джибути, и я погрузился в какое-то блаженное состояние
, подобное тому, какое испытываешь после отчаянных усилий, которым обяза
н своим спасением.
Никогда еще сознание выполненного долга не приносило мне столь глубоко
го удовлетворения.
Я преодолел свою чувствительность, а точнее, мои чувства на какое-то врем
я отключились, что позволяло подавить в себе все то, что могло сделать под
обный поступок неприемлемым с точки зрения моей совести. Поэтому я испыт
ал чувство победы над собой, я доказал самому себе, что способен пойти в ос
уществлении своей «воли» до конца.
Сегодня, когда с тех пор минуло двадцать лет, я объясняю себе хладнокрови
е, с каким уничтожил этого негодяя, мимолетным душевным состоянием, поро
жденным той сверхъестественной силой, которая хранила меня от опасност
и и помогала преодолевать самые изощренные козни. Я напоминал путника, з
аблудившегося в лесных дебрях и потерявшего всякие ориентиры, которого,
однако, направляла бы, не давая ему свалиться в яму и попасть в расставлен
ные силки, парящая над ним волшебная птица. Я думал тогда, что совершил все
го лишь акт возмездия, но позднее узнал, что устранение Жозефа спасло мне
жизнь. Вот почему в нужный момент я обрел смелость и хладнокровие, на кото
рые раньше не был способен.
Действительно, меня не ослепили ни гнев, ни ненависть, я не мстил за себя, я
наказывал. Когда Жозеф оказался в полной моей власти, я перестал его нена
видеть, но в то же время, благодаря какому-то странному бесчувствию, я лиш
ился той опасной жалости, которая может в самый последний момент уничтож
ить смелость. Я стал пассивным орудием в руках высшей силы, и, когда она пе
рестала оказывать на меня свое воздействие, я испытал блаженство, освобо
дившись от ее железных оков.
Я спрашивал себя, удивленный отсутствием переживаний, которыми наделяю
т тех, кто совершил убийство: как примирить подобное душевное состояние
с отвращением, которое обычно возникает у меня, когда я вижу страдания св
оего заклятого врага? Как я, в других обстоятельствах неспособный долго
держать зло на людей не менее подлых, сумел остаться неумолимым и тверды
м до самого конца? Все это заставляет поверить в постороннее вмешательст
во, побуждающее оставить в стороне гордыню и примириться с нашими такими
разнообразными судьбами. И неважно, каковы наши успехи или поражения, до
стоинства или недостатки, ибо мы не принимаем в них никакого участия…
Когда мы вошли в гавань, уровень воды достиг низшей отметки: нам едва удал
ось доплыть, преодолев еще полкабельтова, до края мола: начиная от самой т
аможни, вода уже схлынула. Я оставил Абди спать в лодке, а сам дошел до свое
го дома, но не по причалу, где меня могли заметить, а через обмелевшую част
ь рейда. Таким образом, по дороге я не встретил ни души.
Перед самым рассветом я услышал гудок парохода, который приплыл наканун
е вечером, он вновь уходил в открытое море. Благодаря этому совпадению, ис
чезновение Жозефа Эйбу можно было объяснить тем, что он тайно сел на паро
ход и спасся бегством.
Около семи утра я вернулся к лодке. На этот раз я позаботился о том, чтобы м
еня увидели все таможенные аскеры. Абди ждал меня, спокойный и умиротвор
енный, словно прошлой ночью не произошло ничего особенного. Он напевал с
вою любимую песню, держась за румпель, и казалось, действительно обо всем
позабыл…
На острове Муша я весь день провел в хлопотах, оборудуя сухой док для «Аль
таира», и вечером вернулся в Джибути.
Я сразу же навестил Репичи, который мог помочь мне в том, чтобы по крайней
мере в ближайшее время жена Эйбу, обеспокоенная исчезновением мужа, не п
одняла тревогу.
Ц Я велел Жозефу уплыть на пароходе, который стоял на рейде, Ц сказал я Р
епичи.
Он молча вгляделся в меня со странной улыбкой на устах и наконец сказал:

Ц Пусть этот подонок сдохнет там, где ему хочется.
Ц Я и в самом деле надеюсь, что мы его долго не увидим, но было бы неплохо о
тправить его жену к ней на родину в Асэб, так как она ничего не знает об отл
учке супруга. Скажите ей, например, что ему пришлось срочно удрать, дабы из
бежать высылки, и что она тоже может быть обвинена в пособничестве его бе
гству. Дайте ей все, что сочтете нужным, и даже пообещайте назначить нечто
вроде пособия, которое она будет получать до возвращения своего Жозефа,
я все оплачу…
Ц Договорились. Это разумно… Я пошлю к ней Шерабонну, который уладит дел
о и отправит ее на итальянский почтовый пароход, уплывающий завтра…
Без сомнения Репичи догадался, что произошло в действительности, но, обл
адая психологией истинного калабрийца, он не видел ничего предосудител
ьного в устранении опасного доносчика. То, с какой готовностью он пришел
ко мне на помощь, по сути превращаясь в моего сообщника, убедило меня в его
искренности.

XXV

Наконец вечером прибыл мой пароход.
Теперь оставалось выполнить вторую половину дела, наиболее важную: запо
лучить обратно то ужасное письмо. Но успею ли я? По правде сказать, мое бес
покойство было не вполне искренним, я как бы заставлял себя беспокоиться
, но в общем то не сомневался в успехе. Неужели мне сопутствовало такое пор
азительное везение лишь для того, чтобы удача покинула меня в этом после
днем и решающем предприятии?
Позднее я узнал, что в самом начале этого дела Ломбарди, сгорая от нетерпе
ния завладеть подложным письмом, составленным по его приказу, телеграфи
ровал своему немецкому коллеге, прокурору Рейха в Дармштадте, о необходи
мости изъять (по судебному поручению) документ, на основании которого за
вод «Мерк» отправил мне наркотики.
Выждав немного, прокурор ответил (воспользовавшись, однако, почтой), что п
одобная просьба не может быть выполнена без получения письма, соответст
вующим образом подписанного французскими судебными властями и передан
ного через нашего посла в Берлине. Ярость Ломбарди не знала границ, но тще
тно он осыпал ругательствами и проклятиями этого «боша», ему пришлось см
ириться с довольно длительной процедурой.
Таким образом, я прибыл в Дармштадт с большим опережением. Приняли меня о
чень любезно.
Очевидно, эта фирма, являвшаяся поставщиком всех крупных торговцев нарк
отиками в мире, была скорее склонна встать на защиту своих клиентов, неже
ли поощрять репрессивные меры пуритан из женевской ассамблеи, среди кот
орых, впрочем, есть и представители крупных торговцев опиумом, таких, как
Франция (в Индокитае) и Англия (в Индии).
Когда я попросил директора вернуть мне письмо, он с понимающим видом улы
бнулся, не говоря ни слова, подошел к сейфу, извлек оттуда нужный документ
и протянул его мне без комментариев.
Все произошло так просто, что я был потрясен.
Думаю, что столь благосклонному отношению ко мне способствовала телегр
амма Ломбарди немецкому прокурору. Последний, проинформировав завод, оч
евидно, сделал все возможное, чтобы потянуть время, и сегодня он, должно бы
ть, вместе с управляющими фирмы «Мерк» от души хохочет, вспоминая, как лов
ко они провели этих дураков из Джибути.
Впрочем, официальный запрос поступил через несколько дней после того, ка
к я посетил директора, и немецкие чиновники, умолчав о моем визите, ответи
ли, что запрашиваемый документ, к большому их сожалению, уже не находится
в архиве, так как срок его хранения истек в день прибытия товаров на место
назначения.
Как только у меня в руках оказалось это проклятое письмо, которое грозил
о мне позором и даже гибелью, я не удержался от искушения и сжег его, после
чего обрел уверенность в том, что поставил точку в этой злосчастной исто
рии.


Часть вторая

I

Уверенный в том, что вывел из строя противников, ибо они лишились своего с
амого грозного оружия, я мог теперь заняться поисками адвоката при Касса
ционном суде.
Остановился я в Нейи, где моя жена купила за два года до этого дом, точнее, н
ебольшой особняк в самом что ни на есть буржуазном стиле. После стольких
лет неустроенного существования, когда она мужественно переносила раз
ного рода лишения, сопутствующие полной риска и приключений жизни и обус
ловленные знойным климатом обокской пустыни, заставившим отказаться о
т услуг духовника и порвать со «скучным миром», своеобразная ответная ре
акция вызвала в ней желание вернуться победительницей в тот мир, где не б
ывает скучно, то есть вновь очутиться в интеллектуальном и артистическо
м окружении, в котором формировался ее характер. Надо было также предост
авить нашим детям возможность приобщиться к культуре, которая позволит
им позднее, если они этого захотят, удалиться от цивилизации и стать дика
рями, осознающими счастье такой жизни.
Поскольку меня удерживали в Дыре-Дауа дела, связанные с электростанцией
и мукомольным заводом, приобретенными у Репичи, мы еще не могли весь год п
роводить в Париже. Пока я плавал по Красному морю или где-то еще, моя жена п
рисматривала за мельниками. Может быть, поэтому в прошлом году, в надежде
избавить ее от обременительных обязанностей директора, я приютил у себя
сына своего старого друга Корна, инженера по призванию, с которым я общал
ся раньше, когда занимался организацией молочных заводов «Магги». Я долж
ен представить здесь этого молодого человека, сыгравшего в моей жизни по
длую и пагубную для меня роль.
В то время Марселю Корну было двадцать два года. После службы парижским п
ожарником отец устроил его на должность помощника кладовщика на крупно
м транспортном и автомобилестроительном предприятии, которым он руков
одил. Слащавый и льстивый, охотно выдающий себя за жертву, юноша не ладил с
о своим отцом, который ненавидел лицемеров и сам не раз давал понять ему э
то в резкой форме. Демонстрируя плаксивую покорность, этот нежный сын по
лагал, что строгий и грубый отец недооценивает его, и вынашивал планы мес
ти.
Старший Корн, без участия которого не обходилось ни одно дело, пользовал
ся безграничным доверием своего патрона, незаурядной личности, выпускн
ика политехнической школы господина Блюма (кстати, он не имеет ничего об
щего с Леоном Блюмом). Застенчивый, скромный, краснеющий по любому поводу,
Марсель завидовал этому доверию, которого был лишен, хотя считал, что име
нно он заслуживает такого отношения. Подстегиваемый гордостью и завист
ливым честолюбием, он с тех пор лелеял надежду занять однажды место отца.
Ждать, когда старший Корн достигнет возраста, позволяющего получить дол
жность вполне законным путем, его не устраивало. И Марсель решил оказать
давление на таинственные силы, ведающие судьбой. В соответствии с принци
пом, взятым на вооружение людьми бессовестными, который гласит, что цель
оправдывает средства, он тайно навестил господина Блюма. Смущенное и опе
чаленное лицо молодого человека обещало весьма важные признания, но то,
что он изложил своим срывающимся голосом, превзошло все ожидания патрон
а: этот добродетельный сын с отвагой, достойной пера Корнеля, разоблачил
злоупотребления своего отца, который, пользуясь слепым доверием патрон
а, брал немалые взятки.
Потеревшись среди поставщиков и выведав то, что ему было нужно, он действ
ительно сумел получить неопровержимые доказательства виновности стар
шего Корна. Блюм, гораздо больше возмущенный поведением сына, чем махина
циями отца, довольно резко выставил Марселя вон и сразу же велел позвать
своего директора. Несмотря на письменные свидетельства, оказавшиеся в е
го распоряжении, он все еще не мог поверить в виновность человека, которы
й за тридцать лет службы не дал ни разу повода усомниться в своей честнос
ти. Поэтому патрону претили какие-либо увертки. Он сразу показал Корну ко
мпрометирующие его документы.
Немного смутившись, Корн улыбнулся Ц но это не была улыбка виноватого ч
еловека Ц и сказал:
Ц Вероятно, я допустил ошибку, что не рассказал вам об этом раньше, госпо
дин Блюм, так как действительно я уже давно получаю риторно
Риторно Ц компенсаци
я расходов, благодаря которым получается прибыль. (Примеч. пер.)
, в отдельных случаях я даже требую их уплаты. Кажется, таким образом
менее чем за десять лет мы получили более миллиона чистых прибылей…
Ц Кто это мы?
Ц Да наша фирма, черт побери! Вы обнаружите разницу между ввозной стоимо
стью товаров и той, которую я реально оплатил в счетах, в графе «прибыль и
убытки». Если бы я этого не делал, то риторно получал бы кто-то другой, и эта
сумма не была бы тогда учтена в соответствующей графе…
Блюм, у которого отлегло от сердца, протянул своему директору руку:
Ц Я надеюсь, Корн, вы не подозреваете меня в том, что я хотя бы на минуту по
верил в справедливость этих, с позволения сказать, разоблачений?
Ц А если бы и так? Тем хуже для меня. Однако в этом случае мне было бы непри
ятно сознаваться в своей маленькой хитрости, потому что я произвел бы вп
ечатление человека, который обеспечивает себе гарантию доверия на буду
щее. Но поскольку теперь вам все известно, забудем об этом.
Блюм не захотел разбивать сердце старого Корна, сообщая о гнусном предат
ельстве сына; он сослался на анонимное письмо, но так как показать его не с
мог, Корн заподозрил происки какого-нибудь завистливого подчиненного и
украдкой сам произвел расследование. Через три дня тайна была раскрыта.
Он, вероятно, убил бы своего сына, если бы опасение, что он отдаст Богу душу,
не возникло в самом начале взбучки, которую устроил Марселю отец.
Вечером того же дня, когда сын был сурово наказан, Марсель Корн явился ко м
не, весь в шишках, с опухшим лицом, большим синяком под глазом и рукой на пе
ревязи.
Чтобы объяснить свое плачевное состояние и предупредить дурное впечат
ление от поступка, о котором его отец непременно бы мне сообщил, Марсель с
ознался в нем сам, но представил дело таким образом и объяснил свое повед
ение такими мотивами, что получалось, будто вел он себя если не совсем пор
ядочно, то заслуживающим снисхождения образом, по крайней мере выступая
в роли героической жертвы, окруженной чуть ли не ореолом мученика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23