Он пустил в ход несоответствия между грубым характером отца и болезненн
ой чувствительностью матери. К слову сказать, меня огорчал этот странный
мезальянс бывшего старшего мастера с дочерью ученого Сен-Клер Девиля, ж
енщиной утонченной и деликатной, столь же мягкой и благонравной, сколь е
е супруг был резким и порой даже грубым. Воспоминание об этой интимной др
аме смягчило мое суровое отношение к сыну.
Однако подобный поступок, какими бы ни были его мотивы, обнаруживал подл
ые душевные качества и опасное коварство. Поэтому Марсель Корн попыталс
я изменить это впечатление, изображая искреннее раскаяние и заранее осы
пая себя упреками, которые опасался услышать от меня. Икая, с трудом сдерж
ивая рыдания и проливая обильные слезы, он говорил, что хочет даже поступ
ить в Иностранный легион и искупить кровью свою вину, состоящую в том, что
он не задумывался над значением слов. Он, мол, совершил этот поступок в как
ом-то бессознательном состоянии…
Марселю было двадцать два года, я знал его еще ребенком и виделся с ним поз
днее, когда он подрос. Мне стало жаль его, и я проявил к нему снисхождение.

Чтобы спасти молодого человека, оказавшегося в бедственной ситуации, ли
шенного всякой поддержки, я предложил ему приехать в Африку и поступить
на мой завод в Дыре-Дауа. После такого конфликта с отцом Марселю надо было
куда-нибудь уехать.
Он поклялся мне в вечной преданности и заявил, что я спас ему жизнь. Таким
образом, поддавшись порыву жалости и не придав значения его вероломству
, которое должно было бы меня насторожить, я определил свою дальнейшую су
дьбу.
К самым разрушительным катастрофам обычно приводит предательство тех,
кого мы, как нам кажется, спасаем от деградации, великодушно предоставля
я им кредит доверия, в котором подобным людям отказывают все остальные.
Опасное великодушие, непростительная роскошь… Но что вы хотите? Я сам со
вершил множество ошибок, я сам столько раз подавлял в себе дурные инстин
кты, что не мог безоговорочно осуждать тех, кто проявил минутную слабост
ь и оступился. Я был не прав, когда судил о других по себе, ведь для меня дове
рие Ц это священные узы, соединяющие людей. Я полагал, что человек, которо
му я оказал доверие, поднимется на ноги, оправится от удара, чтобы его опра
вдать.
В самом деле, сколько несчастных навсегда скатились в яму, согнувшись по
д тяжестью совершенного в прошлом проступка, и только потому, что ни у ког
о не хватило смелости протянуть им руку и поверить в чистосердечность их
раскаяния… Увидев змею, ее уничтожают просто так, из принципа, не давая се
бе труда узнать: а ядовита ли она…

II

Моей первой заботой было найти адвоката, и я уже собирался выбрать его им
я наугад в справочнике, как меня посетила моя соотечественница, почти чт
о подруга детства, особа весьма известная в полусвете и политических кру
гах.
Между собой мы звали ее Пунеттой (уменьшительное от Жозефины на каталонс
ком языке). Она носила фамилию Делькаделл, принадлежащую богатой буржуаз
ной семье, которая отдала ее на воспитание к монахиням в Сакре-Кёр.
В шестнадцать лет она бежала с одним молодым поэтом в Париж. Но вскоре раз
очаровалась в своем кавалере, найдя его самовлюбленным и глупым, и, отвер
гнутая семьей, увлеклась театром.
Эта когда-то юная девушка стала теперь красивой сорокалетней женщиной;
она не была обделена ни талантом, ни умом, но играла только во второстепен
ных театрах, в основном в тех труппах, которые гастролировали по провинц
ии. Впрочем, Пунетта была прирожденной актрисой, она всегда играла какую-
нибудь роль, и не только на подмостках.
Умелая, одухотворенная, к тому же втайне склонная к интригам, она могла бы
стать знаменитостью и оставить яркий след в истории театра, если бы ее ле
гкомыслие и взбалмошность не разрушали так часто все, чего она достигала
благодаря своим достоинствам.
Она притворялась, что относится ко мне как к доброму приятелю, и, возможно
, это было ответом на мое поведение, которое никогда не переходило рамок о
бычного ухаживания, но за этим товарищеским отношением скрывалось оско
рбленное самолюбие, поскольку чисто дружеский стиль общения был навяза
н женщине, привыкшей соблазнять мужчин и вертеть ими по своей прихоти.
Задетая моим безразличием, хотя она и не подавала виду, Пунетта вбила себ
е в голову, что должна меня «заполучить», и, увлекшись этой игрой, в конце к
онцов вообразила, что любит меня. Но и тут тоже она исполняла роль, но уже д
ругую.
Довольная тем, что ей выпал случай показать мне не только свою преданнос
ть, но и влияние, она представила меня своему «другу», секретарю Палаты, не
коему Фийо, мужчине гораздо старше ее, лет этак пятидесяти, хотя на вид ему
нельзя было дать больше сорока, настолько большое внимание он уделял св
оей наружности. Он держался приветливо, естественно и снисходительно, ка
к и надлежало превосходящему всех парижанину.
Он сразу встал выше вульгарных обстоятельств благодаря вызывающему пр
езрению ко всем этим побрякушкам, посредством которых наши избранники п
оддерживают и культивируют почтение к себе со стороны своих избирателе
й.
Он щеголял снисходительной безнравственностью, раскрепощавшей совест
ь людей и открывавшей таким образом двери для любых более или менее подо
зрительных сделок в политическом мире.
Этот цинизм превращался в своеобразную искренность, которой можно было
придать вполне благопристойный характер редкой отваги, состоявшей в то
м, чтобы осмелиться не скрывать того, что принято утаивать.
Он по-своему оказал мне большую честь, впустив за кулисы театра марионет
ок. По мнению его любовницы, он считал меня человеком свободным от предра
ссудков, способным воспринимать вещи без особой щепетильности, как и под
обает законченному авантюристу.
Послушать его, так мир политики был до такой степени развращен, что в нем н
е осталось ничего, не тронутого порчей. Поэтому следовало относиться к э
тому миру философски.
Увы, он был прав. Но напрасно он распространял свои наблюдения на все обще
ство, которое является жертвой, а не сообщником своих избранников. Впроч
ем, иной взгляд на вещи не позволил бы ему наживать себе имя на полном прен
ебрежении к нравственности.
Он думал, что все люди устроены точно так же, как он, иначе говоря, алчны, амо
ральны и кровожадны. Понятие Родины было в его представлении обманом, да
ющим возможность извлекать выгоду из воодушевления глупцов, которых по
сылают на гибель во имя защиты накопленных богатств. Тогда почему надо и
спытывать колебания, когда решаешь служить тому, кто предлагает тебе бол
ьше других, не беспокоясь о государственных границах?
Нетрудно понять, куда заводит подобная широта взглядов.
Позднее я узнал, что он интриговал, способствуя покупке крупной парижско
й газеты «Матен» и тому, чтобы поставить ее на службу интересам Германии.
Пунетта, втайне сочувствовавшая коммунистам, помогала ему, может быть и
неосознанно, в этом разрушительном деле.
Тогда подобный образчик человеческой породы был мне в новинку, и я не зна
л, что Фийо Ц наиболее яркий представитель наших политиков. Возможно, су
ществуют исключения, но они настолько редки, что выглядят просто смешно.

После того как я изложил ему суть вопроса, он покровительственно улыбнул
ся и, снисходя до моей провинциальной наивности, принимающей все за чист
ую монету, спросил:
Ц Какую сумму вы могли бы пожертвовать для того, чтобы уладить дело?
Ц Не имею понятия…
Ц Вижу… Ну-с, я полагаю, что с помощью сотни банкнот можно было бы образум
ить вашего губернатора.
Ц Но я в своем праве! Судебное решение, вынесенное в Джибути, чудовищно, о
но должно быть кассировано.
Ц Ах! ах! как вы еще молоды! Ничто не бывает чудовищным, мой дорогой. Голый
дикарь со своей пикой находит чудовищным пулемет, но дайте его ему, и он бы
стро переменит свои взгляды… Никогда не ропщите на оружие противника, а
постарайтесь получить в свои руки средства еще более грозные. Что касает
ся богини правосудия, с ее мечом и весами, то она как бы вопрошает: «Жизнь и
ли кошелек?», призывая вас бросить на тарелку свои монеты… И даже, как прав
ило, норовит вас обвесить. Вы, мой дорогой друг, еще пребываете на стадии м
орали лубочных картинок.
Ц Возможно. Но оставьте мне хотя бы капельку иллюзий. Я живу вдали от цив
илизованного мира, и мне простительно не знать его сточных ям. Прежде все
го мне хотелось бы привлечь к своему делу Кассационный суд, чтобы доказа
ть несостоятельность отказа в правосудии. Не могли бы вы рекомендовать м
еня какому-нибудь адвокату, который не разорил бы меня гонорарами и друг
ими прелестями?
Заметив весьма ироническое выражение его лица, Пунетта сочла своим долг
ом напомнить ему, что я не клиент, а друг, ее друг, что она не думала позволят
ь наживаться на мне, по крайней мере сейчас. Когда человек отстаивает в су
де свои семьсот пятьдесят тысяч франков, он имеет право на некоторое ува
жение. Торговаться можно будет потом. Пусть адвокат выиграет его процесс
, как бы говорила она, а там посмотрим.
Несмотря на его манеры пресыщенного парижанина и покровительственный
тон, который он противопоставлял наигранному ребячеству своей любовни
цы, Фийо, говоря попросту, можно было водить за нос. Он был мягкотелым, лише
нным энергии и воли и не отличался смелостью.
Но ему, человеку без ярко выраженной индивидуальности, и нужен был такой
слабый характер, скрывающийся под маской цинизма, чтобы с поразительной
легкостью и безошибочностью приспосабливаться к окружающей коррумпир
ованной среде парламентских кулис и, не брезгуя, копаться в помойной яме
финансовой верхушки.
Фийо был слишком посредственным, чтобы вызывать беспокойство у матерых
хищников деловых джунглей, и достаточно тщеславным, чтобы воображать се
бя их «альтер эго» на ролях статиста, которые ему отводились.
Благодаря настойчивости Пунетты Фийо попытался взять естественный тон
и с тех пор стал делать вид, что обращается со мной как с посвященным, то ес
ть удостоил меня большой чести, предполагая в собеседнике мышление, схож
ее с его образом мыслей, и разговаривая с ним как с бывалым человеком.
Хотя я и был неприятно поражен его грубым цинизмом, я старался показать, ч
то оценил столь лестное для меня доверие. Надо было найти адвоката, котор
ый отнесся бы ко мне как к не совсем обычному посетителю.
По поведению Пунетты я догадался, что она воспринимает меня сквозь призм
у моей легенды и приписывает мне идеи, родственные ее суждениям и взгляд
ам ее уважаемого друга. По-своему она оказывала мне большую честь, ставя м
еня, таким образом, выше дураков, простофиль и шляп, то есть всех тех, кто ещ
е прислушивается к голосу своей совести. По ее мнению, контрабандная тор
говля гашишем или оружием предполагала в торговце полнейшее отсутстви
е каких-либо нравственных переживаний, следовательно, Пунетта делала мн
е любезность, причисляя меня к экзотической породе разбойников.
Подобная оценка, впрочем, весьма возвышала мою персону в ее глазах.
Трудно поверить, сколько женщин, и даже из числа самых добродетельных, вт
айне обладают душой публичной девки, готовой восхищаться порочностью с
амца как силой, которой они мечтают подчиниться с каким-то болезненным с
ладострастием. Сколько добропорядочных мещанок грезят о том, чтобы соед
иниться в любовных объятиях с кинематографическим злодеем, с ног до голо
вы обрызганным кровью своей жертвы. Супруги возвращаются после сеанса к
своему домашнему очагу, и благодушный муж с изумлением обнаруживает нео
жиданную перемену в супруге, обычно безвольной и покорной, когда она с пр
езрением и злобой встречает его вялые супружеские ласки…
Я предусмотрительно не стал разочаровывать прекрасную каталонку, поск
ольку она находила меня восхитительным в этом преступном свете. В глубин
е души я был польщен тем, что нравлюсь ей. Мужское тщеславие безмерно…
На другой день я отправился к метру Кутару в сопровождении Пунетты и Фий
о.
Я ожидал найти человека под стать его друзьям, но с первого же взгляда на н
его, когда метр принял нас в своем просторном и роскошном кабинете, я поня
л, что он принадлежит к совсем другой породе людей.
В прошлом приятели по факультету права, Кутар и Фийо продолжали поддержи
вать отношения друг с другом, но не по причине естественной взаимной сим
патии, а в силу положения того и другого, которое вынуждало их оказывать д
руг другу услуги.
У метра Кутара было довольное лицо бонвивана, окаймленное серой бородко
й; его искрящиеся лукавством глаза с бесстыдством разглядывали женщину,
а язык гурмана облизывал красную и мясистую губу. Не хватало только заос
тренных ушей хищника. И я представил его себе в образе Пана, танцующего пр
и лунном свете на своих раздвоенных копытах.
В остальном же Кутар был одним из самых серьезных и наиболее высоко цени
мых адвокатов Кассационного суда, где его безупречная честность и талан
т заслужили ему высокое уважение, в том числе и у коллег, что само по себе з
начит немало.
Кажется, я произвел на него хорошее впечатление, однако был немного смущ
ен тем, что он принимает меня за слишком хорошего друга Фийо.
В свой следующий визит через несколько дней, оставшись с ним наедине, я сл
егка подправил утверждения его старого знакомого, которыми мой имениты
й покровитель счел необходимым подкрепить свою рекомендацию. Кутар слу
шал меня, улыбаясь в бороду, и, когда он едва заметно пожал плечами, я понял,
что он воспринимает меня прежде всего как друга очаровательной актрисы.
Нет ничего странного в том, что она побудила своего признанного любовник
а вступиться за «земляка», и он добавил вслух, как бы делая вывод:
Ц У вас весьма очаровательная покровительница, а в Париже красивая жен
щина способна распахнуть любые двери.
Ц И даже вашу, дорогой метр, если сочувственное отношение, которого вы ме
ня удостоили, уже не раскрыло ее для моей дружбы. Однако должен вам призна
ться, что речь идет всего лишь о подруге детства. Являясь каталонцами, укр
ывшимися в Париже, мы поддерживаем друг друга не хуже овернцев, то есть с т
ем же пылом, с каким люди норовят слопать друг друга у нас на родине.
Ц Тем лучше для «неувядающего» Фийо… А теперь вернемся к делу.
Выслушав от меня краткое изложение сути вопроса, Кутар не поверил своим
ушам, и, хотя адвокаты всегда пессимисты в своих прогнозах, он без колебан
ий заявил мне, что этот приговор непременно будет кассирован, и подкрепи
л свое утверждение несколькими юридическими выкладками. Однако он не ут
аил от меня, что процедура займет немало времени: даже если все пойдет сам
ым наилучшим образом, дело может быть передано в высшую инстанцию не ран
ее чем через год. Тогда я коснулся вопроса о гонорарах. Он остановил меня н
а первых же словах с такой непосредственностью, которая не оставляла ник
аких сомнений в его совершенно искреннем бескорыстии:
Ц Не будем об этом, прошу вас. Я отнесся к вам, как к другу, и надеюсь, что вы
им останетесь. Уплатите мне лишь положенную сумму в размере четырехсот ф
ранков; это все, что мне нужно в данный момент: я требую только возмещения
расходов, связанных с процедурой…
Я покинул контору приободренный, и не только из-за того, что был теперь ув
ерен, что мое дело находится в надежных руках, но прежде всего потому, что
встретил сердечного человека, великодушного и доброго; благодаря ему я н
а время забыл о тягостном ощущении опустошенности, которое оставили у ме
ня в душе цинизм и безнравственность Фийо, секретаря Палаты депутатов.

III

Сев на пароход, который доставил меня в Джибути, я был приятно удивлен, ког
да увидел в каюте преподобного отца Тейяра де Шардена, отправляющегося в
Китай. Я достаточно подробно рассказал об этом выдающемся человеке в св
оей книге «Погоня за «Кайпаном», чтобы возвращаться к нему еще раз.
Путешествие в его обществе было сплошным очарованием, и наша дружба еще
более окрепла в долгих беседах, когда наши умы, внешне столь непохожие др
уг на друга, в конце концов соединились где-то очень высоко, поверх соборо
в.
Прибыв в Джибути, я, весь проникнутый его благородным оптимизмом, готов б
ыл гораздо более терпимо отнестись к тем, кого мне предстояло снова встр
етить.
Когда пароход вошел на рейд, я увидел силуэт «Альтаира». Немного беспоко
ясь после двух месяцев отсутствия, я с облегчением вздохнул, узнав Абди, н
аходившегося в одной из лодок, которые собрались возле корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23