Думается, сейчас самое время приподнять завесу таинственности над драм
ой, произошедшей на «Воклюзе», и изложить события в том виде, в каком я смо
г восстановить их несколько позже.
Жозеф Эйбу, как мы теперь знаем, тайно сел на «Воклюз» с поручением разобл
ачить меня в Суэце. Но ему было известно, что мадемуазель Вольф слывет оче
нь богатой особой. Он слышал разговоры о ее драгоценностях, оцениваемых
в несколько миллионов, и крупных суммах, выданных ей банком перед отплыт
ием. Девушку считали немного не в себе, и однажды Жозеф услышал, как главны
й врач госпиталя, сидя за аперитивом, когда речь зашла о предстоящем отъе
зде мадемуазель Вольф на «Воклюзе», обронил фразу, которая поразила вооб
ражение Эйбу и, возможно, навела его на преступные мысли:
Ц В приступе истерики ей ничего не стоит прыгнуть за борт.
Вот почему господин де ла Уссардьер решил сопровождать девушку, чтобы, к
ак говорил он, не упускать ее из виду. Но кто знает, не желал ли он втайне изб
авления от своих страхов, которые мог принести ему ее безумный поступок?

Смешавшись с толпой кули-кочегаров, заполнивших баржу, Жозеф Эйбу прони
к на пароход, но внимания к себе не привлек. Только Ломбарди знал об этом; а
серинж, получивший деньги за свое молчание, позволил Эйбу прошмыгнуть на
нижнюю палубу к чернокожим кочегарам.
Тут он чувствовал себя защищенным от опасностей, которые могли бы возник
нуть в том случае, если бы исчезновение богатой пассажирки повлекло за с
обой расследование. Он полагал, что сможет спрятаться, когда начнутся до
просы персонала, а серинж, несущий ответственность за его незаконное пре
бывание на судне, сделает все, чтобы в этом ему помочь. В подобных случаях
чернокожие кочегары всегда помогают друг другу из расовой солидарност
и и из страха перед серинжем, который обладает над этими беднягами безгр
аничной властью восточного деспота.
Все не только платят ему подать из своего жалованья, но и занимают у него д
еньги, и тот, кто вызовет неудовольствие серинжа, никогда не сможет нанят
ься ни на одно судно.
«Воклюз» был грузопассажирским судном, поэтому пассажиров на нем плыло
немного. После одиннадцати часов вечера палуба пустела.
Агата рано удалилась к себе в каюту, однако стояла такая жара, что в два ча
са утра, одетая в пижаму, она поднялась на палубу. Вахтенный ее заметил, но
эта одинокая прогулка не насторожила его, поскольку она объяснялась дух
отой.
В задней части палубы наружный трап был всего лишь приподнят вдоль борта
до горизонтального уровня, и потому, являясь как бы продолжением решетч
атого настила, он в виде узкого балкона нависал над водой на высоте неско
льких метров. Агата облокотилась о железный поручень трапа. Ее забавляло
, что она таким образом возвышается над морем, наблюдая за тем, как бежит у
нее под ногами вдоль корпуса судна фосфоресцирующая вода.
Ветерок, который то и дело задувал сквозь решетку настила, ласкал ее тело,
и ткань пижамы трепетала. Отдавшись этим нежным прикосновениям, она пере
гнулась через поручень, может быть, для того, чтобы почувствовать себя не
ким сказочным существом, парящим над водой.
Узкая палуба была плохо освещена в этом месте, поэтому нельзя было разгл
ядеть, как вдоль открытого трюмного люка молча ползет какой-то человек. П
оравнявшись с выходом на наружный трап, фигура медленно выпрямилась и юр
кнула в тень, отбрасываемую вентиляционной трубой. Став таким образом не
видимым, человек, оглядев всю протяженность палубы, убедился в том, что он
а пуста.
И тогда, подобно тому, как змея вытягивается всем своим телом, чтобы схват
ить добычу, человек распластался на палубе и пополз к трапу, потом внезап
но, как кошка, он прыгнул к своей жертве и, схватив девушку за щиколотки, оп
рокинул ее в бездну. Все произошло так стремительно, что Агата Вольф закр
ичала перед самым падением в воду. Тело, затянутое в водоворот, образуемы
й работой винта, уже не появилось на поверхности моря. А человек все так же
ползком добрался до спасительной тени и исчез.
Никто не увидел его, никто не услышал короткого вскрика, тут же прервавше
гося. Человек нарочно прополз по палубе, чтобы его не смогли заметить из и
ллюминаторов кают, выходивших на эту палубу, которые почти все были откр
ыты из-за духоты. Если бы он знал, что в один из иллюминаторов за мадемуазе
ль Вольф наблюдает господин де ла Уссардьер, он отказался бы от своего пр
еступного замысла. Но заметил ли генеральный агент роковой жест убийцы?
Избавим его от таких предположений, ибо, погасив в каюте свет и растянувш
ись на кушетке, он мог видеть только голову и верхнюю часть туловища маде
муазель Вольф. Возможно, когда девушка, перегнувшись через поручень, пар
ила над морской бездной, его посетило что-то вроде надежды и вспомнилась
фраза доктора: «В приступе истерики ей ничего не стоило прыгнуть за борт
».
И вдруг увидев, как девушка кубарем полетела вниз, не ужаснулся ли он отто
го, что как бы втайне внушил этот роковой поступок больной мадемуазель В
ольф?
Господин де ла Уссардьер все никак не мог прийти в себя и долго не понимал
, почему он не поднял тревогу, теперь уже, после нескольких минут колебани
й, ставшую бессмысленной. Конечно, даже если бы он крикнул: «Человек за бор
том!» Ц в то же самое мгновение, когда увидел, что девушка падает в воду, ее
вряд ли сумели бы спасти. Спасение тонущего человека ночью, даже когда за
дело берется превосходный пловец, дело практически бесполезное: на плыв
ущем полным ходом корабле, в отличие от железнодорожного состава, невозм
ожно остановить машину сразу же. Судно, пусть и при отданной команде «пол
ный назад!», успевает проплыть по инерции еще очень большое расстояние. В
от почему рулевой по сигналу тревоги просто поворачивает до предела рул
ь, и корабль описывает круг с радиусом более одной мили, прежде чем возвра
щается на то же место. Когда в распоряжении моряков есть световой буй и ес
ли к тому же он исправен, в чем никогда нельзя быть уверенным, его бросают
за борт, но, как правило, буй падает слишком далеко от утопающего, чтобы то
т мог до него доплыть, прежде чем подоспеет судно; но и если человеку это в
се-таки удается, то в этой драме ставят точку акулы, привлеченные огонько
м.
Все эти мысли в конце концов привели к тому, что де ла Уссардьер, не испыты
вая угрызений совести, воспринял как должное собственное бездействие. П
оскольку несчастья в любом случае было не избежать, самое лучшее Ц хран
ить молчание и ждать, когда исчезновение пассажирки обнаружится само со
бой, без его помощи. Конечно, все всполошатся только утром, когда горнична
я пойдет с завтраком в ее каюту… И тут господин де ла Уссардьер подумал: а
не описала ли Агата его неудачный ночной визит на страницах своего лично
го дневника, на который не раз намекала? И не решит ли ее убитый горем отец,
прочтя запись об этом скандальном происшествии, что именно он стал невол
ьным виновником самоубийства?
Надо было срочно в этом убедиться, пока капитан не опечатал все вещи, прин
адлежавшие без вести пропавшей или погибшей.
Каюта располагалась по левому, подветренному борту Ц противоположном
у тому, где находился выход на наружный трап, куда и пришла несчастная дев
ушка в поисках прохлады, Ц ниже уровня основной палубы, и хорошо проветр
ивалась благодаря большому прямоугольному портику, который открывался
на надводный борт парохода. Она предпочла поселиться именно в этой, а не в
одной из других кают, выходящих на палубу, где приходится держать портик
закрытым из-за нескромных взглядов.
Господин де ла Уссардьер надел пижаму и босиком спустился по служебной л
естнице, чтобы не проходить мимо дремавшего вахтенного.
Вы, конечно, догадались, что человеком, который сбросил девушку в море, был
Жозеф Эйбу. Убедившись в том, что его никто не видел, он сразу после этого з
лодеяния пробрался к каюте своей жертвы. Дверь была открыта. Он вошел вну
трь, задвинул щеколду и зажег свет. На туалетном столике лежали бриллиан
товое кольцо и кулон. Эйбу положил их к себе в карман, рассудив, что эти дра
гоценности вполне могли быть на теле так называемой самоубийцы. Потом он
заметил небольшую сумочку из красной кожи и подумал, что там, наверное, на
ходятся деньги, однако оставлять здесь следы преступления было опасно. Н
адо было выбросить сумочку в море, забрав деньги. Однако сумочка оказала
сь запертой на ключ. Он уже собрался было вспороть ее ножом, как услышал за
спиной едва уловимый шум и увидел, как медленно поворачивается ручка дв
ери. Он чуть не потушил свет, но вовремя одумался: это могло выдать его при
сутствие. Эйбу замер на месте, сдерживая дыхание. Осторожность, с какой не
знакомец пытался открыть дверь, навела его на мысль о визите какого-нибу
дь ухажера, и он успокоился, надеясь, что тишина в каюте и запертая щеколда
заставят кавалера отказаться от своих намерений.
Прошла минута, которая показалась ему вечностью, но посетитель не предпр
инимал новых попыток проникнуть в каюту. Ушел ли он? Или все еще стоял пере
д дверью? И можно ли теперь рискнуть выйти наружу? Эйбу подумал, что оказал
ся в ловушке. «Будь что будет, да свершится воля Аллаха!» Ц сказал он про с
ебя, хотя был христианином, он попытает свой шанс. Может быть, по ту сторон
у двери никого нет и ему удастся улизнуть в поперечный коридор.
Но в тот момент, когда он собрался уже отодвинуть задвижку, раздался голо
с вахтенного:
Ц Ну, разумеется, господин инспектор (так называли де ла Уссардьера), луч
ше открыть, тем более что я видел мадемуазель на палубе с три четверти час
а назад.
И в ту же секунду в замочной скважине повернулась отмычка.
Ц Ах! Дверь заперта на щеколду… Стало быть, мадемуазель вернулась…
В дверь постучали, затем вахтенный позвал:
Ц Мадемуазель!.. Мадемуазель!.. Вы там?
Жозеф понял, что пропал… Дверь сейчас взломают. Если его застанут в этой к
аюте, ему никак не уклониться от обвинений в том, что он, сбросив пассажирк
у в море, ее ограбил. Эйбу увидел себя на скамье подсудимых, затем в тюремн
ой камере и наконец перед гильотиной…
Он машинально подошел к портику: снаружи все было черно, море стремитель
но и зловеще неслось вдоль борта, всего в нескольких метрах от него. Оно го
тово было поглотить его. Эйбу оказался перед выбором: либо попасть на гил
ьотину, либо утонуть. И тогда неожиданно блеснувший свет маяка на Абу-Аил
е как бы позвал его. Дьявол был с ним: Эйбу продал ему свою душу, и тот предла
гал ему спасение.
Жозеф схватил спасательный пояс, взял в зубы кожаную сумку и прыгнул в те
мноту. Будучи отменным пловцом, он довольно быстро отплыл от судна, чтобы
не попасть под винты и избежать встречи с акулами, которые следуют в киль
ватере судна.
Он видел, как пароход проплыл мимо, огонек на корме бросил прощальный отб
леск на волны кильватерной струи и все исчезло во мраке. Он остался один в
сумерках, и только бесконечный гул моря был рядом с ним…
Ему удалось надеть на себя спасательный пояс, и Эйбу медленно, сберегая с
илы, поплыл к какой-то темной массе, где вращались в небе бесконечно длинн
ые руки светового креста.
Когда луч маяка скользил по нему, курносое лицо негра возникло среди всп
ененных барашков. Море несло монстра, оно поддерживало его только для то
го, чтобы этот негодяй прошел весь свой путь до трагической развязки, оно
играло с ним подобно тому, как кошка забавляется со своей жертвой, прежде
чем ее съесть.
Я не знаю, каким было в те минуты выражение этого курносого лица, но мне су
ждено было увидеть его вновь в день расплаты, когда Жозеф Эйбу возник пер
едо мной в свой последний час.
Отнесенный течением к югу, он не сумел добраться до острова Абу-Аил как ра
ссчитывал, и его вынесло бы в открытое море, если бы штиль, который позволи
л мне в тот день преодолеть Баб-эль-Мандебский пролив, не благоприятство
вал возвратному течению, возникшему в часы прилива. После десяти часов о
тчаянной схватки со стихией он доплыл до острова Джебель-Зукар, вконец о
бессилев. Эйбу подумал, что, добравшись до этого проклятого острова, он то
лько заменил одну смерть другой. Здесь он погибнет от жажды. Для того чтоб
ы попытаться пересечь проход в полторы мили и вернуться к Абу-Аилу, у него
не хватит сил. Впрочем, даже если бы он отправился в путь из самой северно
й точки острова, он не смог бы преодолеть эту дистанцию из-за слишком мощн
ого течения.
И потом, поразмыслив, Эйбу решил, что таким образом выдаст свое присутств
ие в этих местах, где как раз и пропала без вести мадемуазель Вольф, ибо он
не сомневался, что время ее исчезновения будет определено в пределах тог
о часа, когда вахтенный постучался в дверь ее каюты. Запертой изнутри зад
вижки, по его мнению, было достаточно, чтобы подкрепить гипотезу, весьма б
лизкую к истине. Он знал, что мадемуазель Вольф прошла мимо вахтенного, пр
ежде чем поднялась наверх и облокотилась на поручень трапа. В таком случ
ае нельзя было допустить, что она вернулась в свою каюту и, заперевшись в н
ей, выбросилась из открытого портика. Нет, все подтверждало истинную вер
сию событий: было совершено покушение на ее жизнь, и человек, на нее напавш
ий, был застигнут в тот момент, когда он рылся в ее вещах; злоумышленник вы
прыгнул из портика в надежде доплыть до островка, который судно огибало
в тот момент. Перекличка, устроенная с целью выяснить, кого недостает на б
орту, не даст никаких результатов, поскольку его имя не занесено в список
экипажа, а серинж будет молчать, но ему не следует появляться где бы то ни
было в здешних краях, так как объяснить причины своего присутствия тут б
удет непросто. Наоборот, надо как можно быстрее добраться до побережья, ч
тобы обеспечить себе алиби. Тогда позднее достаточно будет сказать Ломб
арди, что он не смог сесть на судно.
Увы! Все это неосуществимо. Он обречен погибнуть на этом заброшенном уте
се, и его побелевший скелет будет валяться на песке, пока его не похоронит
какой-нибудь рыбак…
И к чему тогда эти драгоценности и деньги, ради которых он убил человека?..
Но Эйбу не принадлежал к числу тех, кто способен рассуждать о бренности в
сего сущего и еще в меньшей степени с безжалостной иронией отнестись к н
икчемным богатствам, обладая которыми он все равно умрет. Его алчность м
огла умереть только вместе с ним. Он спрятал драгоценности на своем пояс
е и высушил банкноты, которые находились в сумочке. Он несколько раз пере
считал их и, охваченный страстью скупца, забыл о муках, причиняемых ему жа
ждой. Сознание, что он владеет теперь целым состоянием, вернуло ему волю к
жизни. Оно будет иметь смысл, только если он выживет. И тогда Эйбу заметил
вдруг силуэт пироги с двумя сидящими в ней гребцами: лодка огибала скали
стую косу. Она находилась еще слишком далеко, чтобы его могли заметить от
туда, однако направлялась в его сторону. Он проскользнул в узкий овраг и, п
ритаившись среди обломков горной породы, стал наблюдать за пляжем. Гребц
ы принялись ловить рыбу с лодки у прибрежного рифа. Мучимый жаждой, он едв
а не поддался искушению окликнуть их и попросить воды, однако Жозеф прев
озмог себя. Он молча следил за тем, как они плыли вдалеке, и наконец лодка п
одошла к лагерю рыбаков Ц шалашу из веток, где, наверное, были запасы воды
. Интересно, есть ли там еще кто-то, кроме этих двух людей? Конечно, их зарук
а находилась на отдаленной якорной стоянке, если только они не приплыли
сюда с суши, передвигаясь от одного острова к другому, как это делают неко
торые рыбаки, оказавшиеся в положении изгоев из-за того, что нарушили одн
ажды священные обычаи ловцов жемчуга. Бойкотируемые всеми накудами, они
решают тогда попытать свой шанс, не имея для этого никаких иных средств, к
роме лодки.
Жозеф увидел, как они разожгли костер, чтобы приготовить рыбу, и ветер вск
оре донес до него аппетитный запах жареного. Находясь в своем укрытии, он
испытывал ужасные мучения, но переносил их со стойкостью, которую дает н
адежда. Пирога, привязанная к веслу, воткнутому в песок, была его спасение
м Ц только бы завладеть ею. Он покинул бы тогда этот мрачный остров, где е
ще несколько минут назад представлял, как его труп сожрут крабы и хищные
птицы…
Продолжение вам известно из рассказа суданца.

XXII

Потрясенный признаниями управляющего Азенора, я в тот же день вернулся в
Джибути. Я прибыл туда ночью, а утром послал «Альтаир» на якорную стоянку
острова Муша, в небольшую лагуну, где я в отлив сажал судно на мель, чтобы о
чистить подводную часть корпуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23