Меня слегка озадачила эта неожиданная врачебная консультация, и в перву
ю очередь удивили размеры шприца, плохо вязавшиеся с содержимым ампулы.

Ц Не падайте духом, Ц добавил он, собираясь уже уходить, Ц мужайтесь, мо
й дорогой Монфрейд; я уверен, что вы способны без страха и колебаний встре
тить любые невзгоды… Мы душой с вами и верим в закон, я хочу сказать: в тот з
акон, который происходит из силы истины.
Я пытался понять смысл этой речи, довольно сбивчивой и произнесенной отн
юдь не тем тоном, на который я надеялся. И в очередной раз я отнес это на сче
т присутствия жандарма.
Я воспользовался визитом своего друга и поручил ему дать телеграмму адв
окату Шануа в Аддис-Абебе, чтобы он срочно прибыл сюда для моей защиты, а т
акже написать отцу Тейяру и поставить его в известность о том, что случил
ось со мной по прибытии в Джибути.
Мне показалось, что в эти последние минуты Жерменом овладело сильное бес
покойство, словно он не мог решиться уйти. Наверняка он пришел ко мне с пре
дубеждением, ибо одному Богу известно, каких ужасов ему наговорили, но, ув
идев мой ласковый и доверчивый взгляд, услышав мой голос, интонации кото
рого способны передать гораздо больше, нежели просто слова, он ощутил, ка
к в нем просыпаются воспоминания о нашей дружбе. Его сердце отказывалось
принять то, в чем на какое-то время убедил Жермена его рассудок. Когда он о
бнял меня напоследок, я увидел, что он с трудом сдерживает слезы. Повинуяс
ь тому инстинкту, который заставляет пленника постоянно быть начеку, я с
ледил за его руками, надеясь, что, несмотря на присутствие жандарма, он, бы
ть может, сумеет передать мне какую-нибудь записочку. И я заметил, что он с
жимает в кулаке какой-то небольшой предмет, и приготовился его принять…
Он на секунду замешкался, а потом его рука вдруг исчезла в кармане.
Дверь закрылась, лязгнули засовы, и я погрузился в свое мрачное одиночес
тво.

VII

Камера была снабжена двумя отдушинами: одно окошко выходило на дозорный
путь, другое Ц на внутренний двор, куда в определенные часы заключенные
выходили подышать воздухом вместе с теми, кого вели на работу за предела
ми тюрьмы. Поставив стул на свой стол, я мог добраться до этих отверстий, н
о увидеть что-либо не позволяли деревянные планки, которые перегоражива
ли их наподобие жалюзи. В матрасе, принесенном Абди, я обнаружил внушител
ьных размеров нож и пару щипцов. Этот добрый малый запрятал их туда на вся
кий случай, пока раскладывал для меня постель. С помощью этих инструмент
ов мне удалось надпилить одну из планок, благодаря чему я смог разглядет
ь кусочек двора.
Когда заключенные подошли к бассейну, предназначенному для омовений и р
асположенному как раз под моей камерой, мне не составило труда привлечь
к себе их внимание, и они сразу узнали меня. Связь была установлена, и я пол
учил возможность общаться с внешним миром, так как их каждый день отводи
ли на поливку садов господина губернатора. Дав несколько монет своему со
малийскому охраннику, они могли на некоторое время отлучиться и пойти ку
да им захочется.
При пособничестве туземца, начальника прислуги, организовалась почтов
ая служба. Плотно свернутые в трубочки записки я прикреплял к нитке и ост
орожно опускал из своего окошка к подножию стены, на дозорный путь, в часы,
когда там дежурил муж Фатумы. Таким образом я мог теперь напрямую перепи
сываться со своей женой и Марселем Корном, и, очень гордясь этим достижен
ием, я принялся ждать ответа.
Первое письмо Армгарт обдало меня холодом; она с гневом обрушилась на эт
у подпольную переписку, которая грозила нам большими неприятностями, ес
ли бы она вдруг обнаружилась. Не следует, писала она, пренебрегать устано
вленным порядком и пытаться обмануть правосудие… Последнее должно идт
и своим чередом, и наиболее убедительное доказательство моей невиновно
сти, по ее мнению, заключалось бы в отсутствии у меня стремления каким-то
образом уклониться от судебной процедуры. Я несколько раз перечитал око
нчание письма: «Я твоя жена и должна мужественно исполнить свой долг, зак
лючающийся в том, чтобы быть с тобой до конца и защитить твою честь, котора
я в то же время является честью близких тебе людей. Я не могу судить о том, ч
его не знаю, поскольку ты не поставил меня в известность о сложностях, из-
за которых ты, возможно, прибегнул к опасным средствам, но я верю в тебя и с
охраню тебе верность, даже если внешне все будет свидетельствовать не в
твою пользу».
В общем, смысл письма таков: тебя обвиняют в серьезном преступлении, и все
заставляет меня поверить в твою виновность. Я не упрекаю тебя ни в чем и ис
полню свой долг, состоящий в том, чтобы спасти твоих детей от позора, если
ты будешь осужден.
Я порвал это письмо, возмущенный его ледяной рассудочностью и отсутстви
ем какой-либо нежности. Я, так высоко поднявший эту женщину, готовый пожер
твовать ради нее собственной жизнью, не мог примириться с тем, что для пор
ицаний она выбрала именно этот момент, когда все и всё оборачивалось про
тив меня.
Она без всяких возражений пользовалась плодами моих рискованных предп
риятий, делая вид, что не знает об опасностях, меня подстерегающих. Я избав
ил ее от забот, я исполнил все ее желания. Я приобрел виллу в Нейи, предоста
вив ей полную свободу распоряжаться моим состоянием. Всем этим она польз
овалась, понимая, какой ценой я достиг благополучия. Я думал, что обрекаю А
рмгарт на мучительные страхи, отправляясь в далекие и опасные плавания,
и я восхищался ее безграничным терпением, усматривая в нем жертву, прино
симую любящей женщиной, которая хочет дать возможность своему возлюбле
нному жить свободно, сообразно его наклонностям. Я гордился своей несгиб
аемой подругой, уверенный в том, что она будет рядом со мной невзирая ни на
что, даже если однажды фортуна отвернется от меня. И вот все разлетелось в
прах после первого же удара…
Разочарование было таким сильным, что я вдруг испытал глубокое отвращен
ие к жизни. К чему продолжать борьбу?..
Я написал Корну, чтобы он прислал мне, пользуясь нашей обычной почтовой с
вязью, флакончик с несколькими граммами героина.
Мое письмо, несмотря на его легкий и обнадеживающий тон, должно было наве
сти его на подозрения. Разгадал ли он мои тайные намерения? Мне показалос
ь, что да, когда, к моему величайшему изумлению, я получил этот самый флако
нчик вместе с другой пробиркой, содержащей внушительную дозу дигиталин
а. Теперь у меня в руках было все, чтобы осуществить эвтаназию, но эта мысл
ь не могла прийти ему в голову без постороннего совета… совета врача… И т
ут я вспомнил, что Жермен как-то рассказывал мне об этом надежном средств
е покончить с жизнью. Теперь я понял, почему он передал мне этот шприц на д
есять кубиков; в памяти всплыл какой-то предмет, который он сжимал в своей
руке. Вероятно, в тот день, убежденный в моей виновности, он принес в камер
у то, что я получил только сегодня. Увидев, как я веду себя, он засомневался,
и его убежденность в справедливости обвинений оказалась поколебленной
; в последний момент ему не хватило смелости оставить мне это своеобразн
ое приглашение к харакири.
Значит, Марсель Корн показал мое письмо Жермену, и в его безысходном тоне
он почуял намерение покончить со всеми страданиями разом. Он не увидел н
ичего, кроме признания, и, убежденный, таким образом, в моей виновности, ре
шил облегчить мне переход в мир иной…
Эти мысли отрезвили меня: кончать жизнь самоубийством было бы безумием,
этот шаг означал бы победу моих врагов. В нем увидели бы косвенное призна
ние в совершенном преступлении, и это преступление, из-за малодушия и неж
елания продолжать борьбу, легло бы позором на моих детей.
Нет, надо сопротивляться. Пусть все, жена и друзья, сомневаются во мне, нев
ажно, совесть моя чиста. Если в конце концов правосудие вынесет мне приго
вор, я всегда успею воспользоваться этим крайним средством. И я оставил п
ро запас ключ от спасительной двери…

VIII

Однажды утром в камеру вошел адвокат Шануа в сопровождении главного тюр
емного жандарма. Он напустил на себя веселость человека, уверенного в св
оей правоте.
Ц Их обвинение не выдерживает никакой критики, по крайней мере, насколь
ко я могу судить о нем, исходя из деталей, о которых узнал в Дыре-Дауа, прочт
я вашу записку, Ц сказал он.
Ц А вас ознакомили с делом?
Ц Нет, поскольку закон от 1897 года здесь не ратифицирован, к тому же я не име
ю права помогать вам в ходе дознания. Я могу дать вам лишь советы общего ха
рактера. Повторяю, обвинение в подлоге не выдерживает никакой критики… И
так, не поддавайтесь эмоциям и попросту расскажите мне всю правду, она не
принесет вам ничего, кроме пользы. Впрочем, я пробуду здесь несколько дне
й, хотя в настоящий момент моя роль как адвоката ничтожна. Мне просто хоче
тся прощупать общественное мнение, которое, должен признаться, возбужде
но сверх меры и находится под влиянием тенденциозной кампании.
Я понял, что Шануа не может поделиться со мной своими сокровенными мысля
ми из-за того, что рядом находится жандарм, но его намек на общественное м
нение объяснил мне поведение Жермена.
Присутствие адвоката придало мне капельку смелости: по крайней мере в Дж
ибути есть человек, который готов взяться за мою защиту.
Я ждал визита Шануа на другой день, словно моряк, ждущий рассвета в штормо
вую ночь. Когда он вошел в камеру, в глаза мне бросился его озабоченный вид
.
Ц Ну вот, новые обвинения, Ц сказал он. Ц На сей раз речь идет об убийств
е. Поскольку поиски Жозефа Эйбу, свидетеля, на котором построено все дело,
ничего не дали, сюда вызвали его жену, которую Репичи, действуя, похоже, в в
аших интересах, отправил в Асэб. Она приехала вчера, и ее заставили подать
жалобу: она прямо обвиняет Абди в том, что он убил ее мужа по вашему приказ
у…
Хотя я и предвидел это, обвинение, произнесенное вслух, нанесло мне жесто
кий удар, мне показалось, что кровь прихлынула к моей груди, и я почувствов
ал, как побледнело мое лицо. К счастью, я стоял против света; справившись с
волнением, я спокойно ответил:
Ц Этого следовало ожидать, но ведь еще надо установить смерть негра. Я по
мню, что вечером, когда Эйбу пришел ко мне, чтобы занять денег, он был одет в
сомалийское одеяние и произвел впечатление человека, который собирает
ся куда-то ехать или попросту спастись бегством. Как шпион он выполнял дв
ойную роль, и, может быть, какие-то иные события из его таинственного прош
лого побудили негра к этому поступку. Надо проверить, не стоял ли в тот ден
ь на рейде какой-нибудь корабль, по-моему, это очень важно.
Ц Хорошо, я займусь этим. Данный вопрос действительно важен. Впрочем, об
этом втором деле вспомнили только из-за недостатка улик в первом, но и оно
в настоящем его виде не отличается большой убедительностью. В общем, изл
ожите факты так, как вы их знаете, расскажите без утайки обо всем, что вам и
звестно, и если даже тут же не последует прекращение уголовного дела, ни о
дин суд присяжных не сможет вынести вам приговор.
Ц А что с Абди?
Ц Его арестовали на основании жалобы супруги Эйбу, ибо в данный момент о
бвинение выдвинуто именно против него. Таким образом я полагаю, что пока
вас заслушают как свидетеля, но может получиться так, что, учитывая настр
оение прокуратуры, вам предъявят обвинение в ходе следствия. Все зависит
от ответов Абди…
После ухода Шануа я долго не мог прийти в себя, думая о тех ловушках, котор
ые угрожали несчастному Абди. Обвиняя его в убийстве Жозефа, они могли ск
азать ему, что я во всем сознался; и тогда, возможно, он поведает о той траги
ческой ночи. Хитрость этих господ была шита белыми нитками, но у нее были в
се шансы на успех, ведь они имели дело с удивительно простодушным челове
ком.
По своей наивности Абди относился ко мне с таким восхищением, что припис
ывал мне сверхъестественный дар, благодаря которому я был способен всту
пить в схватку со всем человечеством, и, гордясь мною, бросая следователю
своеобразный вызов, он мог похвастаться своим подвигом…
Я с нетерпением ждал часа омовений. Все заключенные теперь знали, что я на
хожусь в этой камере, и каждый в надежде оказать мне услугу поглядывал на
мое окошко и ловил малейший сигнал.
В тот день кто-то бросил камешек, чиркнувший по стене, и я сразу же забралс
я на стол. Один из заключенных, увидев мои глаза в просвете между планками
жалюзи, сказал мне:
Ц Абди в тюрьме. Когда он пойдет в отхожее место, я предупрежу тебя, броси
в камень, и тебе тут же надо будет пойти в свою уборную; попробуй переговор
ить с ним через очко…
Действительно выгребная яма у этих уборных была общей, и не было ничего п
роще, как связаться друг с другом посредством этой своеобразной акустич
еской трубы. Вскоре я увидел Абди, которого сопровождал аскер; я спрыгнул
со своего насеста и поспешил к «телефону».
Уборная для туземцев была отделена от моей лишь стеной, так что оба очка н
аходились не более чем в одном метре друг от друга. Я услышал отчетливый ш
епот, кто-то позвал меня:
Ц Абд-эль-Хаи…
Ц Абди?
Ц Да, это я, я сижу в тюрьме.
Ц Тебя допрашивали?
Ц Нет, пока нет, но мне сказали, что вызовут на допрос сегодня.
И тогда я предупредил его о том, на какие хитрости могут пойти полицейски
е, и четко объяснил, что ему следует говорить о своем времяпрепровождени
и в ночь на 25 августа, между заходом солнца и утром следующего дня.
Ц Ты ничего не знаешь, ты спал в лодке, Ц сказал я ему в заключение, Ц все
, что они наплетут обо мне, ложь.
Ц Понял. Но ты мог бы и не говорить этого. Пусть они выколют мне глаза, но я
ничего им не скажу. Память моя осталась на дне морском.
Я вернулся в камеру, избавившись от ужасной тревоги; теперь я был уверен в
Абди, как в самом себе. Поэтому на другой день утром я встретил Шануа с лег
ким сердцем и почти весело. Я подумал, что настало время обсудить вопрос о
гонорарах, ибо знал, насколько он неравнодушен к деньгам, насколько прив
ередлив и сколь мало щепетилен.
Ц Поскольку вы сказали, мой дорогой метр, что ничем не можете мне помочь
в ходе расследования, я полагаю, что вам бесполезно терять здесь свое дра
гоценное время. Я был тронут тем, с какой поспешностью вы пришли мне на пом
ощь, и мне кажется, что одно только ваше присутствие в Джибути благотворн
о сказалось на общественном мнении.
Ц Можете в этом не сомневаться, в данном отношении моя поездка сюда не бы
ла совсем бесполезной.
Ц Да, она была необходима, и теперь мы можем безбоязненно ожидать резуль
татов следствия. Если оно все же к чему-то приведет, я рассчитываю на вашу
помощь в суде присяжных. Скажите мне теперь, какую сумму вы хотели бы полу
чить, прежде чем вернуться опять в Аддис-Абебу.
Ц Прошу вас! Не будем об этом. Посмотрим, как пойдут дела в суде; пока же мы
с вашей женой согласовали размер возмещения мелких расходов, связанных
с моим пребыванием здесь.
Когда Шануа пришел опять через несколько дней, я был очень удивлен. Как бы
между прочим он сказал мне, что решил дождаться приезда своей жены, котор
ая приплывет на следующем пароходе. У меня не было никаких возражений, иб
о я и представить себе не мог, что должен буду оплатить и этот дополнитель
ный срок пребывания в Джибути.
Наконец, спустя три недели, он попрощался со мной, не скупясь на изъявлени
я дружбы и самые пылкие ободрения.
Позднее я узнал, что Шануа бесстыднейшим образом тянул из меня деньги. Пр
иехав в Джибути по моей телеграмме, он навестил Армгарт в Дыре-Дауа и сказ
ал, что его отсутствие в Аддис-Абебе обходится ему в двести шестьдесят та
леров в день (в пересчете по нынешнему курсу это двадцать пять тысяч фран
ков). Потеряв голову из-за той критической ситуации, в которой я оказался,
она не высказала никаких возражений. Вот почему этот почтенный адвокат н
е стал уточнять, о чем конкретно они договорились с моей женой, ибо знал, ч
то на таких условиях я не соглашусь с увеличением срока его пребывания е
ще на двадцать два дня до приезда супруги. Возвращаясь в Аддис-Абебу, он с
нова остановился в Дыре-Дауа и потребовал заплатить ему пятьдесят тысяч
франков (сегодня Ц пять миллионов) Ц стоимость его пребывания в Джибут
и по этой расценке. Не зная, что адвокат ничем не смог мне помочь, Армгарт з
аплатила ему эту сумму и вдобавок поблагодарила его за оказанные услуги.


IX

Вскоре после отъезда Шануа меня навестил Марсель Корн. Он бросился ко мн
е на шею с рыданиями и, когда к нему вновь вернулся дар речи, в подробностя
х рассказал мне обо всем, что происходит на заводе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23