II

В повести «Шаррас» я рассказал о том, как мне удалось запутать следы и чуд
ом уберечь шесть тонн гашиша сперва от нацелившихся на него с вожделение
м сеидов негуса, а затем и от добродетельной бдительности, проявляемой б
ританским правительством, безжалостным по отношению к частным лицам, за
нимающимся торговлей наркотиками, на которую оно обладает монополией в
Индии и других странах. После жестокой неудачи в Антверпене я был уверен
в том, что англичане будут помалкивать, опасаясь попасть в смешное полож
ение. Поэтому я мог преспокойно уложить драгоценный продукт в тайники, т
о есть в жестяные бидоны емкостью двадцать литров, где помещалось как ра
з по двадцать пакетов зелья весом в одну оку
Ока Ц мера веса в Турции и
Египте. (Примеч. пер.)
каждый (примерно 1250 граммов). Каждый бидон, тщательно запаянный, веси
л, таким образом, более двадцати килограммов и, следовательно, мог отправ
иться на дно в том случае, если бы какая-то внезапная угроза вынудила меня
сбросить груз за борт. Эта операция, осуществляемая преимущественно на
малых глубинах, позволяет без особого труда выловить «вещественные док
азательства» после устранения опасности.
Итак, у меня в запасе был надежно припрятанный под моим домом в Обоке скла
д гашиша, который надлежало перевезти за несколько плаваний с достаточн
о большими интервалами между ними.
В самом деле, я должен был дождаться, когда мой египетский клиент успешно
завершит требующую деликатности контрабандную экспедицию через горны
й Египет, прежде чем начинать новые поставки. Таким образом, у меня была ув
еренность в том, что я опять увижу ясные пустынные просторы Красного мор
я, по которому буду плыть, имея перед собой цель, оправдывающую риск и окуп
ающую все перипетии схватки со стихией и людьми.
Плавание без определенной цели, невинная морская прогулка Ц это все не
для меня. Я не могу относиться к морю шутя, я чувствую себя нелепым в роли ч
еловека, плавающего ради своего удовольствия.
Великие мореплаватели, настоящие моряки, которые покоряли мир, сами того
не зная, любили море. Они находили удовольствие в том, что проклинали его,
и думали, что завидуют богатым судовладельцам, всегда остающимся на бере
гу, в то время как море было смыслом их существования. Они безотчетно покл
онялись ему как всемогущему божеству, как грозному хранителю тайн еще не
изведанных земель.
Море, полагали они, было для них средством, и они смело шли навстречу опасн
остям, плывя вслепую, терпели лишения, боролись со штормами, чтобы проник
нуть в загадку морских далей и открыть новые континенты. У них была цель, р
ади которой они готовы были пожертвовать своей жизнью в этом враждебном
или дружественном, но всегда властном и великолепном море, ибо оно заклю
чало в себе их мечты и их химеры.
Конечно, цель моя была не столь грандиозна, но она вполне оправдывала рис
к приключений и позволяла опять испытать в этом чересчур древнем мире ра
дость, которую дает человеку чувство освобождения от рабской зависимос
ти, чувство, возникающее среди пустынных морских просторов, где обнажают
ся кораллы.
Эти открывшиеся великолепные перспективы очень скоро, возможно, даже сл
ишком скоро, заставили меня забыть зловещий облик Ломбарда. Он смешался
с другими лицами и исчез в клоаке, заполненной отвратительными для меня
существами.
Птица, парящая в небе, не знает, что скрывается там внизу, в трясине болота.
Впрочем, это опасная иллюзия, присущая тем, кто высоко возносится в мечта
х, упуская из виду уродства земной жизни и забывая о том, что враждебная то
лпа следит за их полетом и терпеливо ждет, когда они упадут вниз и разобью
тся…
Наконец пришло письмо от Ставро, в котором мне назначалось свидание в то
м месте залива, где мы уже как-то встречались. С учетом северо-северо-запа
дных ветров, дующих с мая по сентябрь вдоль оси Красного моря, следовало р
ассчитывать самое меньшее на пятнадцать дней сложного плавания под пар
усом и с мотором вблизи берегов Аравии. Предстояло пройти сто миль проти
в ветра, лавируя среди рифов, с целью избежать катящихся вплотную друг за
другом высоких волн в открытом море и прежде всего течений, направленных
к югу.
Известно, что под воздействием сезонных ветров уровень Красного моря по
нижается летом более чем на восемьдесят сантиметров. Ежегодное изменен
ие уровня воды соответствует северному или южному течениям, в зависимос
ти от того, прибывает или убывает вода. Обычный парусник, как бы хорошо он
ни шел бейдевинд, не может плыть против ветра в открытом море. Он должен де
ржаться аравийского побережья, где по утрам дуют благоприятные берегов
ые ветры, то есть направленные либо в ту, либо в другую сторону, и где банки
рифов защищают судно от сильных течений. Но при этом моряки вынуждены пл
ыть в светлое время суток, чтобы видеть подводные камни, поэтому приходи
тся каждый вечер вставать на стоянку. Вспомогательный мотор в определен
ной степени избавлял меня от медленного прибрежного плавания, но характ
ер груза вынуждал избрать именно этот опасный маршрут, позволяющий, одна
ко, не опасаться каких-либо неприятных встреч.
Когда до назначенной даты оставалось три недели, я отправился на восток
в Джибути, чтобы запастись мазутом, питьевой водой и наполнить свой камб
уз продовольствием на два месяца, так как за время плавания мы не зайдем н
и в один порт. Я смогу делать остановки только на пустынных островах и в не
которых ненаселенных районах побережья.
Разумеется, в свое непродолжительное пребывание в городе я жил на судне,
несмотря на неудобство, возникавшее каждую ночь, когда моя каюта наклоня
лась под углом сорок пять градусов в часы отлива, так как я посадил корабл
ь на песчаной отмели Булаос, чтобы очистить подводную часть корпуса.
Моя команда из десяти человек осталась неизменной, и все матросы принима
ли ранее участие в упаковке «шарраса», ставшего теперь настоящим гашише
м. Бывший мой боцман Али Омар, наполовину сомалиец, наполовину араб, чьи му
жество и решительность я имел возможность оценить не один раз, год назад
расстался со мной, променяв полную приключений жизнь на тихую службу в т
аможне. Зная его характер, я посоветовал ему принять предложение от госп
одина Югоннье, когда Али Омар пришел рассказать мне о нем. Администрация
воображала, что получила теперь прекрасную возможность осуществлять з
а мной слежку, так как в число ее сотрудников вошел человек, который плава
л вместе со мной в Индию, на Сейшельские острова, принимал участие в пресл
едовании пиратского судна «Кайпан» и во многих других загадочных для не
е путешествиях по Красному морю. Конечно, Али Омара допросили, и благодар
я его воображению арабского сказочника родились истории, достойные «Ша
херезады». В каждое из моих кратковременных посещений Джибути он тайно н
авещал меня и ставил в известность о замышляемых администрацией бредов
ых планах.
Однако я был слегка встревожен хвастливыми побасенками, которыми он уго
щал «шефа»: Али не только приукрашивал рассказы о сражениях в открытом м
оре, когда я брал на абордаж огромные корабли с богатым грузом, но и смаков
ал описания моих сокровищ, якобы спрятанных на одном из далеких островов
Красного моря, благодаря коварным течениям недоступным для тех, кто не п
освящен в тайну некоего прохода, к тому же мной заминированного!.. Там, под
дюнами, таились горы золота Ц в турецких фунтах, добавлял он. Еще немного
, и он присочинил бы дракона, извергающего из пасти языки пламени.
Не знаю, верили ли эти господа восточным сказкам Али Омара, но слушали они
его охотно в надежде приобрести однажды с их помощью оружие против меня.
Эти легенды способствовали созданию образа человека вне закона, которо
го им хотелось бы предъявить общественному мнению в тот день, когда я нак
онец попаду в какую-нибудь ловушку. Таким образом, эти наивные сказки был
и пропущены через сознание европейцев, гораздо менее поэтическое и, след
овательно, менее терпимое. Сказочный остров превратился в египетский ба
нк, где я хранил тысячи фунтов. Я стал членом международной шайки, может бы
ть, даже ее таинственным шефом, Фантомасом, меняющим свое обличье, и т. д. и т
. п.
Восточную легенду заменил полицейский роман. В конечном счете подобные
нелепицы были мне безразличны. Чрезмерное неправдоподобие делало эти и
стории губительными скорее для их авторов, нежели для меня.
В то время я еще заблуждался относительно того, до каких пределов может д
оходить людская подлость, когда речь идет об утолении безрассудной нена
висти, в которой человек проявляет себя как жестокое, безжалостное и туп
ое животное, чей инстинкт овладевает вдруг умами толпы и вызывает вспышк
и варварства у так называемых цивилизованных народов. Но не будем забега
ть вперед: продолжение этого рассказа покажет, какие монстры таятся рядо
м с нами под благочинной и добродетельной наружностью и каких преступни
ков можно порой обнаружить под судейской мантией.
Но я увлекся и даже получил какое-то изысканное удовольствие от того, что
позволил догадаться о большем, нежели могли представить люди с очень бог
атым воображением…

III

Однажды ночью, когда я наблюдал за очисткой подводной части судна, меня н
авестил Али Омар и сказал, что мое предстоящее плавание вызвало живейший
интерес у властей и что некоему Жозефу Эйбу поручено за мной шпионить. Эт
от негр, в прошлом раб, с примесью сомалийской крови, пользовался покрови
тельством Ломбарди, который втайне использовал его для слежки то тут, то
там. Он обратился к Али Омару с просьбой раскрыть ему цель моего путешест
вия, намекнув, что его информация будет хорошо оплачена. Жозеф Эйбу был хр
истианином и обнаруживал лицемерие, достойное Тартюфа. Более того, получ
ив в миссии начальное образование, что позволило ему занять довольно выс
окую должность в конторе, он важничал и пренебрежительно относился ко вс
ем, у кого была черная или хотя бы смуглая кожа. Араб, каковым являлся Али О
мар, не мог мириться с презрением раба, особенно когда тот стал назареяни
ном (то есть христианином). Я посоветовал своему бывшему матросу прикину
ться, что он согласен взять на себя роль осведомителя, и подсказал ему, как
ие сведения можно было предоставить Жозефу, а лучше сказать, во что следо
вало бы заставить его поверить.
После ухода Али Омара Абди Ц он, разумеется, присутствовал при нашем раз
говоре Ц напомнил мне, что Жозеф Эйбу Ц это, скорее всего, тот самый закл
юченный, которому я помог когда-то бежать из тюрьмы Асэба (одна данакильк
а пришла тогда вечером к тому месту, где стояло на двух якорях мое судно, и
попросила пилочку для ногтей). Несомненно, речь шла также о типе, который я
вился на борт моего корабля в Суэце, сказав, что он находится там проездом
(«Шаррас»).
Все мои люди подошли поближе, и каждый из них выразил свое презрение к это
му предателю. Мола добавил, что как-то видел его в обществе одной молодой
француженки, о которой ходили странные слухи, и, хотя я не просил его об эт
ом, он передал мне все, о чем говорилось в кофейнях. Торопясь закончить раб
оты по очистке корпуса до прилива, я слушал его рассеянно: Жозеф Эйбу меня
не волновал, однако его общение с Ломбарди должно было бы меня насторожи
ть. Хотя я чувствовал себя лучше на открытом воздухе на палубе «Альтаира
», сидя под тентом полуголый, мне пришлось принять приглашение от моего д
руга Мэрилла и выдержать несколько аперитивов, за которыми обсуждаются
происшествия местного значения. Так, я выслушал захватывающую и таинств
енную историю об одной девушке, недавно сошедшей с роскошного пакетбота
, приплывшего из Франции. Она находилась в госпитале, кажется, на обследов
ании, так как, несмотря на ее протесты, ее считали сумасшедшей, по крайней
мере таково было мнение агента Управления почтово-пассажирских перево
зок Африки. Пассажирка, которая плыла в каюте «люкс», а потом сошла на бере
г и уединилась в отдаленном месте, недоступном для любопытных взглядов,
давала повод для самых невероятных предположений.
Точно известно было только то, что таинственная пассажирка должна верну
ться во Францию следующим пароходом. Говорили, что девушка сказочно бога
та; видевшие ее утверждали, что она не очень хороша собой, но что выражение
смиренной печали на ее лице способно взволновать. Очевидно, речь шла о бе
лой женщине, о которой мне рассказал Мола.

IV

Признаюсь, эта странная история не возбудила у меня интереса, я, конечно, з
абыл бы о ней, выйдя в море, и морской ветер унес бы все воспоминания о суше
с ее канканами и досужей болтовней, так никогда и не узнав о готовившейся
ужасной драме. Но накануне моего отплытия из Сайгона возвратился «Непту
н», и я отправился на этот пароход, чтобы запастись продуктами, раздобыть
которые в Джибути было невозможно. Там я случайно встретил метрдотеля с
которым не раз путешествовал. Мне всегда нравилось общаться с персонало
м пассажирского парохода, это позволяло увидеть оборотную сторону жизн
и так называемой элиты, которая нежится в комфортабельных каютах. Скольк
о невероятных историй довелось мне услышать, и карьеристы или нахлебник
и, путешествующие за счет налогоплательщика в роскоши, сводящей их с ума
и действующей опьяняюще, внушают мне теперь безграничную жалость. Но я о
твлекся и поэтому возвращаюсь к своему метрдотелю, в подробностях излож
ившему мне часть таинственной истории молодой девушки, собиравшейся, по
его словам, занять забронированную для нее каюту на «Нептуне». Мне тут же
вспомнилась обитательница госпиталя, которая несколькими днями раньше
сошла с «Воклюза». Коллега моего друга, тоже метрдотель, но служивший на «
Воклюзе», рассказал ему, будучи проездом в Адене, о странном приключении,
случившемся с девушкой. Я привожу историю целиком, добавляя то, что мне уд
алось узнать из других источников.
В результате несчастной любви или по каким-то другим причинам Агата Вол
ьф Ц назовем ее так Ц отбыла на комфортабельном пароходе Управления по
чтово-пассажирских перевозок Африки «Нептун» в туристическое плавани
е.
Ее отец, богатейший промышленник Севера, жил исключительно заботами о св
оем единственном ребенке, чье здоровье, увы, всегда было хрупким. Хотя дев
ушка могла составить выгодную партию (ее приданое, по слухам, составляло
более двух миллионов), в двадцать один год она все еще не была замужем. Сво
енравная и властная, Агата не терпела никаких препятствий на пути осущес
твления прихотей своего романтического, а чаще всего болезненного вооб
ражения. Вероятно, мечта о каком-то сказочном прекрасном принце, явившем
ся ей однажды в бессонную ночь, заставляла девушку отвергать вполне дост
ойных претендентов на ее руку и сердце, пока наконец она не повстречала в
казино Монте-Карло своего избранника в образе русского танцора.
Само собой разумеется, он был по меньшей мере великим князем, изгнанным и
з своего дворца революцией. Несчастный отец, уведомленный вскоре полици
ей о подлинном лице этого авантюриста, сумел добиться его выдворения за
пределы княжества, но тот похитил его дочь. На следующий день ее разыскал
и в отеле «Мажестик» в Ментоне: великий князь бросил Агату и пересек гран
ицу вместе с ее драгоценностями и деньгами, которые прихватил для того, ч
тобы финансировать это галантное приключение. В записке он в патетическ
их выражениях объяснял свой жест отчаяния и всю ответственность возлаг
ал, понятно, на отца девушки.
Незадачливый великий князь писал, что поднявшийся вокруг его имени скан
дал привлек к нему внимание Москвы, поэтому князю ничего не оставалось д
елать, как бежать, и что отныне за ним будет устроена охота, но он, не колебл
ясь, пожертвовал своей любовью во имя спасения той, неизгладимое воспоми
нание о которой он уносил в своем сердце. Уносил он, правда, еще и драгоцен
ности, но исключительно в интересах своей возлюбленной, дабы мысль о том,
что именно благодаря ее средствам он осуществил этот побег, служила ей у
тешением…
Была ли это единственная причина, побудившая отца Вольфа отправить свою
дочь в путешествие? Мы никогда не узнаем об этом.
Когда Агата поднялась на борт «Нептуна», казалось, что девушка спокойна,
даже радуется предстоящему плаванию, так как в ее возрасте отъезд вовсе
не означает «немного умереть», как говорится в песне, напротив, это значи
т почувствовать себя заново родившейся в новом пространстве и вновь пер
ежить, вглядываясь в манящие дали, удивление ребенка, который открывает
для себя мир, существующий вокруг его родного дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23