Мучаясь со своим чемоданом, Йохансон подумал, что, наверное, это была не такая уж хорошая идея – прихватить с собой половину гардероба. Лунд, поднимавшаяся первой, обернулась к нему:
– У тебя такой чемодан, будто ты собрался в отпуск.
Йохансон покорно вздохнул:
– А я уже думал, что ты больше вообще ничего вокруг не замечаешь.
Любое побережье в мире окружено зоной сравнительно мелких вод – областью шельфа, с максимальной глубиной до двухсот метров. В принципе шельф – не что иное, как подводное продолжение континента. В некоторых частях мира шельф короткий, в других регионах он тянется на сотни километров, пока дно не обрывается в глубину – где внезапно и круто, а где террасами и постепенно. По ту сторону шельфа начинается неведомая вселенная, о которой наука знает ещё меньше, чем о космосе.
В отличие от глубоководья, шельф люди держат под контролем почти полностью. Хотя мелкое море занимает лишь восемь процентов всей водной площади, почти весь мировой улов рыбы происходит оттуда. Сухопутное животное человек во многом живёт за счёт моря, поскольку две трети его представителей селятся на узкой шестидесятикилометровой прибрежной полосе.
Перед Португалией и северной Испанией регион шельфа на океанографических картах выглядит узкой полоской. Британские острова и Скандинавия, напротив, окружены таким широким шельфом, что оба региона переходят один в другой, образуя Северное море, в среднем глубиной от двадцати до ста пятидесяти метров, то есть достаточно мелкое. На первый взгляд, нет ничего особенного в небольшом море, которое в теперешнем своём виде существует лишь десять тысяч лет. А ведь оно имеет центральное значение в мировом хозяйстве. Это одна из самых оживлённых транспортных зон Земли, с высокоразвитыми индустриальными государствами и самым крупным портом всех времён и народов – Роттердамом. Тридцатикилометровой ширины пролив Ла-Манш – одна из транспортных жил мира. Грузовые суда, танкеры и паромы маневрируют здесь в большой тесноте.
Триста миллионов лет назад огромные болота связывали континент с Англией. Океан то надвигался, то снова уходил. Могучие реки несли в северный бассейн ил, растения, останки животных, и всё это со временем образовало осадочные слои километровой толщины. Возникали угольные пласты, между тем как местность всё глубже погружалась в воду. Всё новые слои надвигались друг на друга и спрессовывали нижележащие пласты в песчаник и известняк. Вместе с тем глубины согревались. Органические остатки в камнях подвергались сложным химическим процессам и превращались под действием давления и температуры в нефть и газ. Частично просачиваясь сквозь пористый камень к морскому дну и пропадая в воде. А по большей части оставаясь в подземных залежах.
Миллионы лет шельф пребывал в покое.
Нефть совершила переворот. Норвегия, пребывая в упадке как рыбодобывающая нация, набросилась на вновь открытые месторождения полезных ископаемых и за тридцать лет превратилась во второго в мире по величине экспортёра нефти. Ровно половина всех европейских ресурсов размещалась под норвежским шельфом. Такими же богатыми оказались и запасы норвежского газа. Платформы строились одна за другой. Технические проблемы решались без оглядки на то, чего это стоило окружающей среде. Бурили всё глубже, простые конструкции первых буровых вышек уступили место сооружениям высотой с «Эмпайр Стейт Билдинг». Идеи о подводных, автоматически управляемых платформах постепенно становились действительностью. Оставалось только ликовать.
Но ликование кончилось быстрее, чем можно было ожидать. Улов рыбы шёл на убыль во всём мире; точно так же обстояло дело и с добычей нефти. То, что возникало в течение миллионов лет, иссякло за какие-нибудь сорок. Многие месторождения шельфа были уже исчерпаны. Забрезжил призрак колоссальной свалки ненужной техники – опустевших платформ, демонтировать которые миру было не по силам. Лишь один путь мог вывести нефтедобывающие нации из тупика. По другую сторону шельфа, на континентальных окраинах, на бескрайних глубоководных пространствах залегали нетронутые запасы. Обычные платформы здесь исключались. То, что планировала группа Лунд, чтобы использовать эти запасы, были сооружения другого рода. Склон далеко не везде был обрывистым. Были и террасы, они-то и представляли собой идеальные площадки для подводных фабрик. В связи с риском, связанным с глубоководными работами, число обслуживающего персонала должно было сводиться к минимуму. С уменьшением нефтедобычи закатывалась и звезда рабочих-нефтяников, которые в семидесятые и восьмидесятые годы привыкли очень хорошо зарабатывать. На Гульфаксе-С планировалось сократить персонал до нескольких десятков. Более новые платформы, как «Человек на Луне» – проект века на газовых месторождениях норвежского склона, – работали в почти автоматическом режиме.
Так или иначе, североморская нефтяная индустрия становилась убыточной. Правда, прекращение добычи представляло собой ещё большую проблему.
Когда Йохансон вышел из своей каюты, на борту «Торвальдсона» царило спокойствие. Он подошёл к поручням и глянул вокруг. За прошедшие два часа они оставили позади посёлок платформ, и теперь корабль находился за краем шельфа. Вдали ещё виднелись отдельные силуэты буровых вышек, но в остальном здесь всё уже походило на настоящее море, а не на затопленный индустриальный район. Под килем было около 700 метров глубины. Континентальный склон был промерен и картографирован, но о зоне вечной темноты сведений почти не было. Луч мощного прожектора вырывал из темноты то одну, то другую картинку, однако это давало так же мало представления о целом, как свет одного уличного фонаря обо всей Норвегии ночью. Йохансон вспомнил о бутылке бордо и о наборе французских и итальянских сыров в своём чемодане. Он отправился на поиски Лунд и застал её за проверкой робота. Это был прямоугольный ящик, сваренный из трубок, высотой метра три, начинённый техникой. На закрытой верхней стороне стояло имя робота – «Виктор». В передней части ящика Йохансон увидел камеры и манипулятор. Лунд просияла ему навстречу:
– Ну как?
Йохансон из уважения оглядел «Виктора» со всех сторон.
– Большой жёлтый пылесос, – сказал он.
– Пораженец ты.
– Ну ладно. На самом деле я впечатлён. Сколько эта штука весит?
– Четыре тонны. Эй, Жан!
Худощавый человек с рыжими волосами выглянул из-за кабельного барабана. Лунд подозвала его.
– Жан-Жак Альбан – старший офицер на этой ржавой посудине, – представила рыжего Лунд. – Слушай, Жан, мне ещё нужно кое-что утрясти. А Сигур ужасно любопытный, он хочет всё знать о «Викторе». Будь добр, позаботься о нём.
Она убежала. Альбан смотрел ей вслед с выражением весёлого бессилия.
– Как я понимаю, у вас есть дела поважнее, чем рассказывать мне о «Викторе», – предположил Йохансон.
– Ничего-ничего, – Альбан улыбнулся. – Тина в один прекрасный день перегонит сама себя. А вы из НТНУ, правильно? Вы исследуете червей.
– Я только высказал своё мнение на их счёт. А почему эти создания так вас беспокоят?
Альбан махнул рукой:
– Нас беспокоит скорее строение дна на склоне. А червей мы обнаружили случайно, они занимают главным образом фантазию Тины.
– А я думал, вы спускаете робота ради червей, – удивился Йохансон.
– Это Тина вам сказала? – Альбан взглянул на автомат и отрицательно покачал головой. – Нет, это лишь часть миссии. Разумеется, мы ничем не можем пренебречь, но главным образом мы готовимся к установке долговременной измерительной станции. Прямо над разведанными залежами нефти. Если мы придём к выводу, что место надёжное, то впоследствии здесь будет подводная станция добычи нефти.
– Тина мне что-то говорила о СВОПе.
Альбан глянул на него так, будто не знал, что на это ответить.
– Вообще-то, нет. Подводная фабрика уже считай готова. Если в планах что-то изменилось, то это прошло мимо меня.
Ага. Значит, плавучей платформы не будет. Может, было лучше не углубляться в эту тему. Йохансон стал расспрашивать Альбана о роботе.
– Это «Виктор-6000», – объяснил Альбан. – Он может погружаться на глубину шесть тысяч метров и работать там несколько дней. Мы управляем им отсюда, сверху, и получаем общие результаты в реальном масштабе времени, всё через кабель. На сей раз он останется под водой 48 часов. Попутно нагребёт и червей. «Статойл» хочет избежать обвинений в том, что нарушает биологическое равновесие экосистемы. А вы что думаете про этих червей?
– Ничего, – уклончиво ответил Йохансон. – Пока.
Прозвучал сигнал запуска. Йохансон увидел, как выносная стрела пришла в движение и подняла «Виктора» вверх.
– Идёмте, – сказал Альбан. Они двинулись к пяти контейнерам в человеческий рост, поставленным посреди палубы.
– А что в этих контейнерах?
– Гидравлика для лебёдки, агрегаты, весь этот хлам. А в переднем находится контрольный пульт. Не стукнитесь головой.
Они вошли через низкую дверь. В контейнере было тесно. Йохансон осмотрелся. Половину помещения занимал пульт с двумя рядами экранов. Некоторые мониторы были выключены, другие показывали навигационную информацию. Перед экранами сидели несколько человек. Лунд тоже была здесь.
– Вон тот человек посередине – пилот «Виктора», – тихо объяснял Альбан. – Справа рядом второй пилот, который обслуживает манипулятор. «Виктор» – машина чувствительная и точная, но требует и соответствующей сноровки в управлении. Следующее место принадлежит координатору. Он поддерживает связь с вахтенным офицером на мостике, чтобы корабль и робот действовали в оптимальном контакте. По другую сторону сидят учёные. Там и Тина. Она будет обслуживать камеры. Ну что, всё готово?
– Можете начинать спуск, – сказала Лунд. Один за другим включились оставшиеся мониторы.
– Теперь вы видите то, что видит «Виктор», – объявил Альбан. – У него восемь видеокамер. Одна основная с объективом Zoom, два пилотных объектива для навигации и пять дополнительных камер. Качество изображения очень хорошее, даже на глубине в несколько тысяч метров мы получаем резкое изображение в цвете.
Перспектива перед объективами изменилась. «Виктор» погружался. Мониторы показывали зелёно-голубой подводный мир, который постепенно мутнел.
– Включить прожекторы, – сказал координатор.
Разом пространство вокруг «Виктора» осветилось. Зелёная голубизна побледнела и уступила место освещённой черноте. В поле зрения попадали мелкие рыбы, потом всё заполнилось крохотными воздушными пузырьками. Йохансон знал, что в действительности это планктон, миллиарды крохотных живых существ. Красные медузы и прозрачные рифлёные медузы проплывали мимо.
– Что именно будет делать «Виктор», когда опустится вниз? – спросил Йохансон.
– Он возьмёт пробы воды и осадочного слоя, нагребёт всякой живности, – ответила Лунд, не оборачиваясь. – А главным образом добудет видеоматериал.
На экране возникло что-то вроде ущелья. «Виктор» спускался вдоль отвесной стены. Красные и оранжевые лангусты помахивали своими длинными усами. Там, внизу, было уже темно, но прожекторы и камеры передавали естественные цвета живых существ поразительно интенсивно. «Виктор» продвигался дальше мимо губок и голотурий, потом склон постепенно стал более пологим.
– Приехали, – сказала Лунд. – 680 метров.
– О’кей, – пилот подался вперёд. – Сделаем круг.
Отвесный склон исчез. Какое-то время они снова видели свободное пространство, потом в чёрно-синей глубине обрисовалось морское дно.
– «Виктор» может перемещаться с миллиметровой точностью, – сказал Альбан с видимой гордостью. – Вы можете поручить ему вдевать нитку в иголку.
– Спасибо, с этим справляется мой портной. А где именно робот сейчас находится?
– На одном из плато. Под ним залегает несметное количество нефти.
– И гидрат метана?
Альбан задумчиво взглянул на него:
– Да, конечно. Почему вы спрашиваете?
– Просто так. И здесь «Статойл» собирается поставить фабрику?
– Хотелось бы. Если не возникнет никаких препятствий.
– В виде червей.
Альбан пожал плечами. Йохансон заметил, что французу неприятна эта тема. Они смотрели, как робот облетает по кругу чужой мир, обгоняя нескладных пауков и рыб, которые рылись в осадке. Камера выхватывала колонии губок, светящихся медуз и мелких каракатиц. Море было населено здесь не особенно густо, зато было много придонных жителей. Через некоторое время ландшафт стал корявым. По дну протянулись полосы.
– Это осадочные оползни, – сказала Лунд. – На норвежских склонах уже кое-что ползёт.
– Что это за рифлёные структуры? – спросил Йохансон.
– Это из-за течений. Мы подруливаем к краю плато, – Лунд сделала паузу. – Недалеко отсюда мы и обнаружили червей.
Все уставились на экраны. В свете прожекторов появилось что-то новое. Светлые, обширные линялые пятна.
– Лужайки бактерий, – заметил Йохансон.
– Да. Признак гидрата метана.
На экране появились потрескавшиеся белые пятна. Замёрзший гидрат залегал прямо на дне. Внезапно Йохансон увидел что-то ещё. В пультовой воцарилась тишина.
Части гидрата скрылись под розовой копошащейся массой. Вначале ещё можно было различить отдельные существа. Затем огромное количество извивающихся червей стало необозримым. Розовые трубочки с белыми кустиками щетины ползали друг по другу в несколько слоёв.
Кто-то за пультом издал возглас омерзения. Люди так устроены, подумал Йохансон. Нам отвратительно всё, что ползает и копошится, а ведь это совершенно нормальная картина. Мы бы к самим себе испытывали омерзение, если бы могли видеть, какие орды клещей шевелятся в наших порах, поедая жир кожных выделений, как миллионы крошечных паучков распространяются в наших матрацах, а миллиарды бактерий – у нас в кишечнике.
Но ему и самому не нравилось то, что он видел. Полученная им в университете картинка из Мексиканского залива изображала популяции, похожие на эти, но те черви были меньше размером и вели себя довольно пассивно в своих ямках. А здешние беспокойно извивались и шевелились на льду – гигантская дрожащая масса, целиком покрывающая дно.
– Курс зигзагом, – попросила Лунд.
Робот двигался размашистым слаломом. Картина не изменилась. Черви, куда ни глянь.
Внезапно дно стало опускаться. Пилот направлял робота дальше к краю плато. Даже восемь мощных прожекторов пробивали темноту лишь на несколько метров. Но можно было заметить, что эти твари покрывали весь склон. Йохансону показалось, что они стали ещё больше, чем те экземпляры, которые Лунд принесла ему на исследование.
В следующий момент всё стало чёрным. «Виктор» оказался за пределами плато. Здесь был отвесный обрыв на сто метров в глубину. Робот на полной скорости продвигался дальше.
– Поверните, – попросила Лунд. – Посмотрим на отвесную стенку.
Пилот поманеврировал «Виктором». В лучах прожекторов парили мелкие частицы.
Что-то большое и белое изогнулось перед объективом, на секунду заполнило собой весь экран и молниеносно отпрянуло назад.
– Что это было? – воскликнула Лунд.
– Возвращаемся к прежней позиции.
Робот повернул в обратную сторону.
– Оно исчезло.
– По кругу!
«Виктор» начал вращаться вокруг своей оси. Но ничего, кроме непроницаемой темноты и освещённого планктона, не появилось.
– Но там что-то было, – подтвердил координатор. – Может, рыба.
– Если рыба, то чертовски крупная, – прорычал пилот. – Она заполнила весь экран.
Лунд обернулась к Йохансону. Он отрицательно покачал головой:
– Понятия не имею, что это было.
– О’кей. Осмотримся пониже.
Робот направился к обрыву. Через несколько секунд в поле зрения показалась отвесная стена. Обломки осадочных пород торчали наружу, всё остальное было покрыто розовыми червями.
– Они повсюду, – сказала Лунд. Йохансон подошёл к ней ближе.
– У вас есть представление о здешних залежах гидрата?
Лунд постучала по клавишам своего терминала. На мониторе возникла карта морского дна.
– Вот, белые пятна. Мы нанесли эти залежи на карту.
– Ты могла бы показать мне теперешнее местоположение «Виктора»?
– Примерно здесь, – она указала на область с обширными линялыми пятнами.
– Хорошо. Направьте его туда, наискосок.
Лунд дала указание пилоту. Прожекторы снова выхватили морское дно, свободное от червей. Через некоторое время склон пошёл вверх, и тут же из тьмы показалась крутая стена.
– Выше, – сказала Лунд. – Только помедленней. Через несколько метров перед ними открылась прежняя картина. Змеевидные розовые тела с белыми кустиками щетины.
– Всё правильно, – сказал Йохансон.
– Что ты имеешь в виду?
– Если ваша карта верна, то именно здесь находятся большие площади гидрата. Иначе говоря, бактерии располагаются на льду, поглощают метан, а черви поедают бактерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– У тебя такой чемодан, будто ты собрался в отпуск.
Йохансон покорно вздохнул:
– А я уже думал, что ты больше вообще ничего вокруг не замечаешь.
Любое побережье в мире окружено зоной сравнительно мелких вод – областью шельфа, с максимальной глубиной до двухсот метров. В принципе шельф – не что иное, как подводное продолжение континента. В некоторых частях мира шельф короткий, в других регионах он тянется на сотни километров, пока дно не обрывается в глубину – где внезапно и круто, а где террасами и постепенно. По ту сторону шельфа начинается неведомая вселенная, о которой наука знает ещё меньше, чем о космосе.
В отличие от глубоководья, шельф люди держат под контролем почти полностью. Хотя мелкое море занимает лишь восемь процентов всей водной площади, почти весь мировой улов рыбы происходит оттуда. Сухопутное животное человек во многом живёт за счёт моря, поскольку две трети его представителей селятся на узкой шестидесятикилометровой прибрежной полосе.
Перед Португалией и северной Испанией регион шельфа на океанографических картах выглядит узкой полоской. Британские острова и Скандинавия, напротив, окружены таким широким шельфом, что оба региона переходят один в другой, образуя Северное море, в среднем глубиной от двадцати до ста пятидесяти метров, то есть достаточно мелкое. На первый взгляд, нет ничего особенного в небольшом море, которое в теперешнем своём виде существует лишь десять тысяч лет. А ведь оно имеет центральное значение в мировом хозяйстве. Это одна из самых оживлённых транспортных зон Земли, с высокоразвитыми индустриальными государствами и самым крупным портом всех времён и народов – Роттердамом. Тридцатикилометровой ширины пролив Ла-Манш – одна из транспортных жил мира. Грузовые суда, танкеры и паромы маневрируют здесь в большой тесноте.
Триста миллионов лет назад огромные болота связывали континент с Англией. Океан то надвигался, то снова уходил. Могучие реки несли в северный бассейн ил, растения, останки животных, и всё это со временем образовало осадочные слои километровой толщины. Возникали угольные пласты, между тем как местность всё глубже погружалась в воду. Всё новые слои надвигались друг на друга и спрессовывали нижележащие пласты в песчаник и известняк. Вместе с тем глубины согревались. Органические остатки в камнях подвергались сложным химическим процессам и превращались под действием давления и температуры в нефть и газ. Частично просачиваясь сквозь пористый камень к морскому дну и пропадая в воде. А по большей части оставаясь в подземных залежах.
Миллионы лет шельф пребывал в покое.
Нефть совершила переворот. Норвегия, пребывая в упадке как рыбодобывающая нация, набросилась на вновь открытые месторождения полезных ископаемых и за тридцать лет превратилась во второго в мире по величине экспортёра нефти. Ровно половина всех европейских ресурсов размещалась под норвежским шельфом. Такими же богатыми оказались и запасы норвежского газа. Платформы строились одна за другой. Технические проблемы решались без оглядки на то, чего это стоило окружающей среде. Бурили всё глубже, простые конструкции первых буровых вышек уступили место сооружениям высотой с «Эмпайр Стейт Билдинг». Идеи о подводных, автоматически управляемых платформах постепенно становились действительностью. Оставалось только ликовать.
Но ликование кончилось быстрее, чем можно было ожидать. Улов рыбы шёл на убыль во всём мире; точно так же обстояло дело и с добычей нефти. То, что возникало в течение миллионов лет, иссякло за какие-нибудь сорок. Многие месторождения шельфа были уже исчерпаны. Забрезжил призрак колоссальной свалки ненужной техники – опустевших платформ, демонтировать которые миру было не по силам. Лишь один путь мог вывести нефтедобывающие нации из тупика. По другую сторону шельфа, на континентальных окраинах, на бескрайних глубоководных пространствах залегали нетронутые запасы. Обычные платформы здесь исключались. То, что планировала группа Лунд, чтобы использовать эти запасы, были сооружения другого рода. Склон далеко не везде был обрывистым. Были и террасы, они-то и представляли собой идеальные площадки для подводных фабрик. В связи с риском, связанным с глубоководными работами, число обслуживающего персонала должно было сводиться к минимуму. С уменьшением нефтедобычи закатывалась и звезда рабочих-нефтяников, которые в семидесятые и восьмидесятые годы привыкли очень хорошо зарабатывать. На Гульфаксе-С планировалось сократить персонал до нескольких десятков. Более новые платформы, как «Человек на Луне» – проект века на газовых месторождениях норвежского склона, – работали в почти автоматическом режиме.
Так или иначе, североморская нефтяная индустрия становилась убыточной. Правда, прекращение добычи представляло собой ещё большую проблему.
Когда Йохансон вышел из своей каюты, на борту «Торвальдсона» царило спокойствие. Он подошёл к поручням и глянул вокруг. За прошедшие два часа они оставили позади посёлок платформ, и теперь корабль находился за краем шельфа. Вдали ещё виднелись отдельные силуэты буровых вышек, но в остальном здесь всё уже походило на настоящее море, а не на затопленный индустриальный район. Под килем было около 700 метров глубины. Континентальный склон был промерен и картографирован, но о зоне вечной темноты сведений почти не было. Луч мощного прожектора вырывал из темноты то одну, то другую картинку, однако это давало так же мало представления о целом, как свет одного уличного фонаря обо всей Норвегии ночью. Йохансон вспомнил о бутылке бордо и о наборе французских и итальянских сыров в своём чемодане. Он отправился на поиски Лунд и застал её за проверкой робота. Это был прямоугольный ящик, сваренный из трубок, высотой метра три, начинённый техникой. На закрытой верхней стороне стояло имя робота – «Виктор». В передней части ящика Йохансон увидел камеры и манипулятор. Лунд просияла ему навстречу:
– Ну как?
Йохансон из уважения оглядел «Виктора» со всех сторон.
– Большой жёлтый пылесос, – сказал он.
– Пораженец ты.
– Ну ладно. На самом деле я впечатлён. Сколько эта штука весит?
– Четыре тонны. Эй, Жан!
Худощавый человек с рыжими волосами выглянул из-за кабельного барабана. Лунд подозвала его.
– Жан-Жак Альбан – старший офицер на этой ржавой посудине, – представила рыжего Лунд. – Слушай, Жан, мне ещё нужно кое-что утрясти. А Сигур ужасно любопытный, он хочет всё знать о «Викторе». Будь добр, позаботься о нём.
Она убежала. Альбан смотрел ей вслед с выражением весёлого бессилия.
– Как я понимаю, у вас есть дела поважнее, чем рассказывать мне о «Викторе», – предположил Йохансон.
– Ничего-ничего, – Альбан улыбнулся. – Тина в один прекрасный день перегонит сама себя. А вы из НТНУ, правильно? Вы исследуете червей.
– Я только высказал своё мнение на их счёт. А почему эти создания так вас беспокоят?
Альбан махнул рукой:
– Нас беспокоит скорее строение дна на склоне. А червей мы обнаружили случайно, они занимают главным образом фантазию Тины.
– А я думал, вы спускаете робота ради червей, – удивился Йохансон.
– Это Тина вам сказала? – Альбан взглянул на автомат и отрицательно покачал головой. – Нет, это лишь часть миссии. Разумеется, мы ничем не можем пренебречь, но главным образом мы готовимся к установке долговременной измерительной станции. Прямо над разведанными залежами нефти. Если мы придём к выводу, что место надёжное, то впоследствии здесь будет подводная станция добычи нефти.
– Тина мне что-то говорила о СВОПе.
Альбан глянул на него так, будто не знал, что на это ответить.
– Вообще-то, нет. Подводная фабрика уже считай готова. Если в планах что-то изменилось, то это прошло мимо меня.
Ага. Значит, плавучей платформы не будет. Может, было лучше не углубляться в эту тему. Йохансон стал расспрашивать Альбана о роботе.
– Это «Виктор-6000», – объяснил Альбан. – Он может погружаться на глубину шесть тысяч метров и работать там несколько дней. Мы управляем им отсюда, сверху, и получаем общие результаты в реальном масштабе времени, всё через кабель. На сей раз он останется под водой 48 часов. Попутно нагребёт и червей. «Статойл» хочет избежать обвинений в том, что нарушает биологическое равновесие экосистемы. А вы что думаете про этих червей?
– Ничего, – уклончиво ответил Йохансон. – Пока.
Прозвучал сигнал запуска. Йохансон увидел, как выносная стрела пришла в движение и подняла «Виктора» вверх.
– Идёмте, – сказал Альбан. Они двинулись к пяти контейнерам в человеческий рост, поставленным посреди палубы.
– А что в этих контейнерах?
– Гидравлика для лебёдки, агрегаты, весь этот хлам. А в переднем находится контрольный пульт. Не стукнитесь головой.
Они вошли через низкую дверь. В контейнере было тесно. Йохансон осмотрелся. Половину помещения занимал пульт с двумя рядами экранов. Некоторые мониторы были выключены, другие показывали навигационную информацию. Перед экранами сидели несколько человек. Лунд тоже была здесь.
– Вон тот человек посередине – пилот «Виктора», – тихо объяснял Альбан. – Справа рядом второй пилот, который обслуживает манипулятор. «Виктор» – машина чувствительная и точная, но требует и соответствующей сноровки в управлении. Следующее место принадлежит координатору. Он поддерживает связь с вахтенным офицером на мостике, чтобы корабль и робот действовали в оптимальном контакте. По другую сторону сидят учёные. Там и Тина. Она будет обслуживать камеры. Ну что, всё готово?
– Можете начинать спуск, – сказала Лунд. Один за другим включились оставшиеся мониторы.
– Теперь вы видите то, что видит «Виктор», – объявил Альбан. – У него восемь видеокамер. Одна основная с объективом Zoom, два пилотных объектива для навигации и пять дополнительных камер. Качество изображения очень хорошее, даже на глубине в несколько тысяч метров мы получаем резкое изображение в цвете.
Перспектива перед объективами изменилась. «Виктор» погружался. Мониторы показывали зелёно-голубой подводный мир, который постепенно мутнел.
– Включить прожекторы, – сказал координатор.
Разом пространство вокруг «Виктора» осветилось. Зелёная голубизна побледнела и уступила место освещённой черноте. В поле зрения попадали мелкие рыбы, потом всё заполнилось крохотными воздушными пузырьками. Йохансон знал, что в действительности это планктон, миллиарды крохотных живых существ. Красные медузы и прозрачные рифлёные медузы проплывали мимо.
– Что именно будет делать «Виктор», когда опустится вниз? – спросил Йохансон.
– Он возьмёт пробы воды и осадочного слоя, нагребёт всякой живности, – ответила Лунд, не оборачиваясь. – А главным образом добудет видеоматериал.
На экране возникло что-то вроде ущелья. «Виктор» спускался вдоль отвесной стены. Красные и оранжевые лангусты помахивали своими длинными усами. Там, внизу, было уже темно, но прожекторы и камеры передавали естественные цвета живых существ поразительно интенсивно. «Виктор» продвигался дальше мимо губок и голотурий, потом склон постепенно стал более пологим.
– Приехали, – сказала Лунд. – 680 метров.
– О’кей, – пилот подался вперёд. – Сделаем круг.
Отвесный склон исчез. Какое-то время они снова видели свободное пространство, потом в чёрно-синей глубине обрисовалось морское дно.
– «Виктор» может перемещаться с миллиметровой точностью, – сказал Альбан с видимой гордостью. – Вы можете поручить ему вдевать нитку в иголку.
– Спасибо, с этим справляется мой портной. А где именно робот сейчас находится?
– На одном из плато. Под ним залегает несметное количество нефти.
– И гидрат метана?
Альбан задумчиво взглянул на него:
– Да, конечно. Почему вы спрашиваете?
– Просто так. И здесь «Статойл» собирается поставить фабрику?
– Хотелось бы. Если не возникнет никаких препятствий.
– В виде червей.
Альбан пожал плечами. Йохансон заметил, что французу неприятна эта тема. Они смотрели, как робот облетает по кругу чужой мир, обгоняя нескладных пауков и рыб, которые рылись в осадке. Камера выхватывала колонии губок, светящихся медуз и мелких каракатиц. Море было населено здесь не особенно густо, зато было много придонных жителей. Через некоторое время ландшафт стал корявым. По дну протянулись полосы.
– Это осадочные оползни, – сказала Лунд. – На норвежских склонах уже кое-что ползёт.
– Что это за рифлёные структуры? – спросил Йохансон.
– Это из-за течений. Мы подруливаем к краю плато, – Лунд сделала паузу. – Недалеко отсюда мы и обнаружили червей.
Все уставились на экраны. В свете прожекторов появилось что-то новое. Светлые, обширные линялые пятна.
– Лужайки бактерий, – заметил Йохансон.
– Да. Признак гидрата метана.
На экране появились потрескавшиеся белые пятна. Замёрзший гидрат залегал прямо на дне. Внезапно Йохансон увидел что-то ещё. В пультовой воцарилась тишина.
Части гидрата скрылись под розовой копошащейся массой. Вначале ещё можно было различить отдельные существа. Затем огромное количество извивающихся червей стало необозримым. Розовые трубочки с белыми кустиками щетины ползали друг по другу в несколько слоёв.
Кто-то за пультом издал возглас омерзения. Люди так устроены, подумал Йохансон. Нам отвратительно всё, что ползает и копошится, а ведь это совершенно нормальная картина. Мы бы к самим себе испытывали омерзение, если бы могли видеть, какие орды клещей шевелятся в наших порах, поедая жир кожных выделений, как миллионы крошечных паучков распространяются в наших матрацах, а миллиарды бактерий – у нас в кишечнике.
Но ему и самому не нравилось то, что он видел. Полученная им в университете картинка из Мексиканского залива изображала популяции, похожие на эти, но те черви были меньше размером и вели себя довольно пассивно в своих ямках. А здешние беспокойно извивались и шевелились на льду – гигантская дрожащая масса, целиком покрывающая дно.
– Курс зигзагом, – попросила Лунд.
Робот двигался размашистым слаломом. Картина не изменилась. Черви, куда ни глянь.
Внезапно дно стало опускаться. Пилот направлял робота дальше к краю плато. Даже восемь мощных прожекторов пробивали темноту лишь на несколько метров. Но можно было заметить, что эти твари покрывали весь склон. Йохансону показалось, что они стали ещё больше, чем те экземпляры, которые Лунд принесла ему на исследование.
В следующий момент всё стало чёрным. «Виктор» оказался за пределами плато. Здесь был отвесный обрыв на сто метров в глубину. Робот на полной скорости продвигался дальше.
– Поверните, – попросила Лунд. – Посмотрим на отвесную стенку.
Пилот поманеврировал «Виктором». В лучах прожекторов парили мелкие частицы.
Что-то большое и белое изогнулось перед объективом, на секунду заполнило собой весь экран и молниеносно отпрянуло назад.
– Что это было? – воскликнула Лунд.
– Возвращаемся к прежней позиции.
Робот повернул в обратную сторону.
– Оно исчезло.
– По кругу!
«Виктор» начал вращаться вокруг своей оси. Но ничего, кроме непроницаемой темноты и освещённого планктона, не появилось.
– Но там что-то было, – подтвердил координатор. – Может, рыба.
– Если рыба, то чертовски крупная, – прорычал пилот. – Она заполнила весь экран.
Лунд обернулась к Йохансону. Он отрицательно покачал головой:
– Понятия не имею, что это было.
– О’кей. Осмотримся пониже.
Робот направился к обрыву. Через несколько секунд в поле зрения показалась отвесная стена. Обломки осадочных пород торчали наружу, всё остальное было покрыто розовыми червями.
– Они повсюду, – сказала Лунд. Йохансон подошёл к ней ближе.
– У вас есть представление о здешних залежах гидрата?
Лунд постучала по клавишам своего терминала. На мониторе возникла карта морского дна.
– Вот, белые пятна. Мы нанесли эти залежи на карту.
– Ты могла бы показать мне теперешнее местоположение «Виктора»?
– Примерно здесь, – она указала на область с обширными линялыми пятнами.
– Хорошо. Направьте его туда, наискосок.
Лунд дала указание пилоту. Прожекторы снова выхватили морское дно, свободное от червей. Через некоторое время склон пошёл вверх, и тут же из тьмы показалась крутая стена.
– Выше, – сказала Лунд. – Только помедленней. Через несколько метров перед ними открылась прежняя картина. Змеевидные розовые тела с белыми кустиками щетины.
– Всё правильно, – сказал Йохансон.
– Что ты имеешь в виду?
– Если ваша карта верна, то именно здесь находятся большие площади гидрата. Иначе говоря, бактерии располагаются на льду, поглощают метан, а черви поедают бактерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98